— Ты задал хороший вопрос, но ответ на него тоже будет пространен. Готов ли ты искать в себе толкование его, Раб?
— Да.
— Тогда внимай! Каждый Человек — мир, бесконечный и совершенный. Он никогда не требует в себе дополнения, поскольку абсолютно Самодостаточен.
САМОДОСТАТОЧНОСТЬ — это крайне редко встречаемое чувство, поскольку в своей чистоте оно подразумевает осознанное равновесие в Человеке всех качеств ему присущих — Доброты, Ненависти, Любви, Спокойствия, Безумства, Трусости, Отваги, Всего. Это чувство Абсолютно, и лишь глупцы путают его с самодовольством, и мелочной самовлюбленностью.
Но увы, далеко не все люди осознают собственную самодостаточность, и тем более не могут признать существование бесконечного Мира другого Человека, не осознавая его в себе. И здесь начинается самое страшное:
Встречаясь, люди не принимают друг друга полностью, во свей красоте Мира, но вычленяют какую-нибудь часть образа, наиболее их впечатлившую. Боль и фарс трагедии общения начинаются когда ктонибудь один начинает замечать отклонение от Образа, и ограниченность его Видения — Шоры Неприятия, заставляют его отворачиваться, бесноваться, призывая Тварь. И она приходит, заполняя собой все естество этого человека. Он начинает уничтожать то, что столь упорно любил, и при этом он не сомневается в истинности и искренности своих чувств — вот он теперь — Бич Твари, и цветы начинают обращаться в прах от его прикосновений.
Шоры Неприятия — это синдром ничтожности, неполноценности духовного мира. Все мы, кроме тех, кому от рождения открыты Врата, проходим сквозь него, сначала в своей детской наивности, потом в юношеской убежденности, потом во взрослой закомплексованности и зажатости нормативами общества. Мы не готовы принимать, и это не просто беда нашего общества — это Глобальный Синдром, культивируемый столетиями, плодящий беспомощное стадо, и даже те, кому открыты окна, выходящие в Сады Сокровенного, не могут избежать его давления. Вот она — реальная власть Твари!
Самое страшное заключено в том, что человек, существующий в Шорах Неприятия, может жить и взаимодействовать лишь с подобными ему — не знающими глубины и бесконечности собственного Мира. Они могут кичится своей свободой и духовным богатством, но столкнувшись с Человеком, которому ведомы тайны Мира, Мира его Я, который готов принять Мир в каждом, кто пожелает раскрыться, они пасуют, они прячутся в тень, они разжигают костры инквизиции и безликим стадом кричат — Жги!
И с каждым днем познавших Мир становится меньше, но все больше сила их, и больше становится тех, кто стремится открыть Мри в себе. Быть может это — лишь надежда или самоутешение, но так хочется верить… Не придаваясь гордыне.
Ты хочешь спросить?
— Нет, Хозяин, я хочу понять, а это требует времени.
+++Само-мнение.+++
Я — стекольщик сознания.
Проснувшись сегодня утром, Раб решил, что ему пора прогуляться, и выйдя в окно, отправился вверх по солнечному лучу. Где-то на уровне облаков, он увидел старого дятла. Тот уверенно колотил клювом неподатливую грозовую тучу, и был чем-то жутко доволен.
— Привет, Раб!
— Привет, Дятел! Все стучишь-долбишь?
— А чего еще делать-то?
— Холодновато тут у вас наверху…
— Вот я и долблю, чтоб согреться.
— Ну и как, хоть кого-нибудь выдолбил?
— Спрашиваешь! Такого знатного червячка-грозовичка, что наверное неделю еще сыт буду.
— Так чего ж, все долбишь?
— Как чего? Я ж те говорю — греюсь!
— Ну ладно, пойду я дальше. Счастливо!
— Бывай!
Дальше идти стало совсем уже холодно, и Раба так и подмывало вернуться, но он упорно пер вверх, словно от этого зависело нечто.
Только в своей наивности, вы можете полагать, что во всем этом присутствует хоть некоторая доля логики или здравого смысла. Вы даже представить себе не можете, насколько все это Бессмысленно, и от того еще более интригующе.
Сидя на мягком облаке, Раб старался расслабится — он взбил облако таким образом, чтобы оно защищало его от ветра, и сейчас сидел и грелся на солнышке, колючими иголочками тревожащем кожу.
— Здравствуй, Раб, — сказал Хозяин, проступая на пушистой поверхности.
— Здравствуй.
— Ты таки затащил меня в облака, так давай уж побеседуем здесь, под колючим солнышком.
— Давай.
— Что с тобой? Покорность раба вызывает справедливые опасения…
— Ничего, Хозяин, просто я устал.
— Ты никак не хочешь выучить урок, ведь сколько раз мы с тобой говорили, что самая большая ошибка — ожидание. Ожидать чего либо от других не только глупо, но и опасно. Я знаю, ты хочешь мне возразить, но послушай, ты ведь знаешь, что самую большую опасность для себя представляешь ты сам. Но не только для себя — ты рушишь все, своим страхом, своим желанием видеть в других то, чего в них нет (узнаешь Тварь?), ожидая… Да что я об этом говорю, ты ведь все это знаешь… Я хотел поговорить о другом.
— О чем?
— О ложной свободе и о зависимости.
— Ну-ну!
— … баранки гну! Ложная свобода — одно из самых губительных душевных состояний, и опасность его в том, что она подводит тебя вплотную к краю пропасти — к твоей Ничтожности. Ты не можешь оценить ты глубину потерь, на которую погружает тебя ощущение ложной свободы. Ложность заключена, в первую очередь, в физических проявлениях — пойду куда хочу, плевал я на свои обещания, сплю с кем хочу, я никому ничего не должен, да пошли вы все! и так далее. Второе проявление ложности — безразличие. Если тебе безразлично, что происходит с людьми, окружающими тебя, если ты зациклен на своем внутреннем мире — твоя свобода — Ложь. Не думай, что твоя приверженность к одним и тем же мыслям — признак благородства или Истинности — это признак твоей ничтожности, так же как и безразличие.
Пойми одну вещь, что ни самоотречение, ни безразличие не облагораживают, не возвышают, а лишь втаптывают в грязь твою сущность, разрушая иллюзию Самозавершенности. Да, ты был прав не о ложной свободе, хотел я говорить с тобой, но о свободе истинной. Взгляни на себя, Раб! Кто ты? Агнец божий? И кто твой Хозяин? Пастырь?
Дерьмо это все, жижа. Но ты несвободен — всякое твое действие подвергается восьмикратной оценке или, принципиально, не оценивается вовсе. Это страшнейшая зависимость. Твоя полноценность — в тех ошибках, которые ты совершаешь следуя зову своего сердца — это всегда прекрасные ошибки и самое в них прекрасное — их невыверенность. Оглянись на пороге, беги туда, откуда уходишь, смейся, когда нужно заплакать, и ты почувствуешь ту свободу, которую не может передать ни одно объяснение.
Да и плевать в сущности на свободу — она никогда не заменит тебе полноценность зависимости. Ха, ты кажется забеспокоился Раб? Ты чувствуешь подвох?
Молодец! Хочешь поговорить о великолепии зависимости?
— Да Хозяин.
— Но что же столь робко? Давай, слушай! Нет ничего прекрасней зависимости — она окрыляет, и толкает на поступки столь же глупые как и свобода, но посмотри на их красоту… Что ты видишь? Да…
Не обращай внимания, ведь ты же счастлив в своем уничижении, как ты можешь говорить о чем-то еще?
Ха! Ты чувствуешь глубину собственной глупости? Кстати, ты не замечал похожести слов ГЛУбина и ГЛУпость? Нет? Ну и фиг с ним!
Ты обращаешь мое внимание на поступочки-свершеньица? Ну давай! Смотри: свободный — ты сделав шаг возвращаешься и припадаешь губами к порогу. Встаешь и уходишь — красиво, блин. В зависимости ты — целуешь порог и тихонько бьешься головой о ближайшую стенку — красота!
Что-то ты загрустил?