Ты не вежлив, и вальс — белый танец. Во всяком случае здесь. Она никогда не придет, пока ты не будешь достоин ее, и скроется прежде чем ты поступишь недостойно. У тебя нет судьбы, но есть Путь твой он проходит сквозь тебя и ты не можешь не следовать ему, ибо в противном случае будешь всю жизнь блуждать по выжженной прерии в поисках завалящегося кактуса.
Спи, на ходу, и это облегчи твой Путь. Спи за рулем, и ты сможешь взлететь.
Это не ложь и не бред — твой Путь — он только твой, но он же и один для всех, один на всех.
Он не ревнив и не требователен, он никогда не принуждает ни к чему, но когда ты следуешь ему — твое сердце поет, и тебе не нужны наркотики, чтобы продлить ощущение цельности и самодостаточности — все это несет в себе Путь и несет сквозь тебя. Это неисчерпаемая река — река доброты и мудрости, река, несущая в своих волнах всю грязь нашего мира, и потому — самая чистая река. Лишь следуя пути, не выпустишь из рук тончайший шелк аромата твоей истинности. Так, и никак иначе!
Спи, мое сожаление, спи мое снисхождение. Сегодня я разговариваю с ангелами!
Словно игла, засевшая в сердце, рождает во мне эти мысли, и словно вместе сними приходит сожаление о только что ускользнувшей прочь танцовщице.
Спи мое сожаление, я снова буду искать тебя, и снова находить, чтобы насладится гармонией и бесконечностью твоего танца… И ждать момента, когда все прервется, чтобы прейти в новую фазу неизвестности и радости…
Я буду ждать прыжка. Я буду идти к обрыву, и я буду доволен, когда упаду вверх.
+++Паутина.+++
— Тонкие прожилки в твоих глазах… О чем думаешь, Раб?
— Да так, обо всем понемножку.
— Ну и?
— Ну и ничего.
— И напрасно, ибо ты попал в очередную ловушку… Ну ладно не попал еще, но уже стоишь на краю и думаешь, что не знаешь как вылезти!
— О какой ловушке ты говоришь?
— Как о какой? А-а-а-а, так ты ж не замечаешь… Ладно, слушай: ловушка эта зовется псевдоотреченностью. Подожди и послушай. Тебе кажется, что ты находишься в состоянии, когда ты уже не Привязан ничем ни к кому, и можешь Отдавать не задумываясь.
— А разве нет?
— Конечно нет, посмотри на себя — ты же просто Клоун, смешной и никчемный. Ты говоришь об отсутствии Привязанностей и бросаешься в дрожь от любого жеста, взгляда, слова, что хоть чуть-чуть выходит за рамки проведенных тобой границ. Когда ж ты наконец поймешь, что Отрешенность границ не имеет, и именно поэтому она зовется Отрешенностью! Так, и никак иначе!
Когда же ты научишься Отдавать тем, кому это действительно нужно, кто ждет твоего дара открыто и беззаветно? Нет, ты же все знаешь, ты прешь напролом, не задумываясь, сколько боли ты доставляешь всем, и в первую очередь себе самому, пытаясь навязать, Отдать тому, кто в этом не только не нуждается но и…
— Хозяин, не кажется ли тебе, что ты слишком далеко заходишь в своих домыслах? Не думаешь ли ты, что я настолько глуп, что буду поступать подобным образом?
— Ты не глуп, и именно поэтому ты и будешь поступать подобным образом.
— Ты меня ставишь перед дилемой…
— Да какой, к чертям, дилемой!! Это одна из немногих ситуаций, когда существует только один путь — ты стоишь на эскалаторе и, хочешь — ни хочешь, он привезет тебя к конечной цели, но смотри не зазевайся, иначе тебя просто разорвет о железные зубья, под которые прячется его, эскалатора, полотно. Когда ты проснешься разодранным будет поздно, и потому я стараюсь разбудить тебя раньше, чем случится непоправимое.
— Ты говоришь о единственности пути, но где же твое хваленое триединство выбора, а?
— Ты сделал свой выбор, и сейчас лишь следуешь его пути, или ты хочешь чтобы тебе предлагался каждый шаг? Ты только подумай, куда бы ты пришел, да и идти-то было бы слишком легко и неинтересно. Послушай мою песню о выборе, и тебе, возможно (а возможно и нет), захочется принять мир этот таким, какой он есть…
— Но, Хозяин, ты же не умеешь петь?!
— Я — старый, выцвевший дух старого волка не умею петь??!!
Слушай мою песню, Раб, и считай минуты до моей кончины, ибо с этого дня ты становишься самим собой — один на один с черным цветом смеющихся глаз…
LТы — моя паутина Выбора, Примешь ли мое желание в свою сеть?
Сможешь ли наполнить его силой или заставишь, подобно мухе, запутаться в твоих липких нитях?
Что в тебе, Выбор? Что за власть в твоей сущности?
Столь несложный поступок, мимолетное колебание извилин, один виток электрона — и мы уже движемся, определив направление.
Сотни раз мы Выбираем. Сотни раз мы выбираем третье из двух предоставленных возможностей, и сотни раз мы, неприкаянно, бредем не в ту сторону.
Кто мне подскажет, по какой ниточке мне подойти к сокровенному, сделать единственный Выбор, ведущий за пределы бесконечной паутины?
Паучиха-мать учит меня плакать по утрам. Не бойся, я не причиню тебе боли, я не разобью хрусталь твоих зрачков и не опущу в их колодец пучок ядовитых трав. Я лишь зачерпну твоей воды, чтобы выпить свой настой.
Так, и никак иначе творится мой праздник.
Я знаю все, что может понадобиться для определения правильности, но все равно меня не оставляют сомнения — Паучихамать, научи меня искусству плетения сетей. Можешь ли ты разделить со мной эту тяжесть — сотворение Выбора?
Я — несущийся на гребне ветра, Я — неспящий в ночи, Я — беспокойно тревожащий незажившие раны, могу ли я познать всю глубину величия твоей паутины, тела твоего, о бесполезный Выбор.
Каждый — один во вселенной, его растоптанная сущность не в силах противостоять ветру перемен, но кто называет себя листом в потоке? Кто верит в предопределенность?
Нет, это неправильно — Выбор — вот единственное, что определяет наше движение, мы сами пересаживаемся с одного потока воздуха на другой, с восходящего на нисходящий, перышком, нет птицей, ловя эти потоки, но кто наделит нас осмысленностью, кто укажет, какая же именно нить ведет к тому самому, единственно верному Выбору?
Так день ото дня, воспевая твое могущество, я обращаюсь к тебе, Паучиха-мать, сожравшая собственного мужа в экстазе блаженства и тем определившая свое назначение, ответь, что можем мы и чего желать нам нельзя, к чему приведет нас наша беспечность…
Ты говоришь, что не жалеешь о своем выборе, ты укрываешь меня своим липким покрывалом, зная, что я смогу освободится, и я снова и снова буду искать ту самую нить, ведь теперь я знаю, что она — самая тонкая и самая острая. И когда из моих пальцев хлынет кровь, я узнаю, что стою на верной дороге.
Тогда я сделаю свой Выбор.
Я знаю, что ты любила его.?
— …
— Ты спишь, Раб мой?
— Нет, я выбираю.
— Будь осторожен, порежься.
+++27 Никогда.+++