Бой оборвался, когда Ролана окатило очередной волной, едва не вышвырнув за борт. Он осознал, что последнюю минуту рубил мертвеца. Пошатываясь, отступил и растерянно огляделся. Палуба забрызгана чёрной и красной кровью, которую смывают волны. Команда выбрасывает за борт тела, своих и врагов. Капитан обнимает, целую в обе щёки, рулевого и помогавших орка с дворфом.
— Правда, весело?
Звенящий радостью голос хлестнул по нервам. Ролан развернулся и воззрился на Сайруса. Брат заляпан чёрной кровью с головы до пят. Обычно свободная одежда облепила тело, а волосы собрались в толстые иглы. Лицо в потёках, на лбу и подбородке красуются ссадины, а бок одеяния вспорот. Парень придерживает ладонью, но меж пальцев толчками выплёскивает красное.
— Ты ранен!
— Ты тоже. — Сказал Сайрус, указывая на плечо.
— Пустяки…
— У меня тоже. — Перебил брат, натянуто улыбаясь.
Палуба качнулась, легонько, но Сайрус побледнел и рухнул на колени. Катана загремела по доскам, он потянулся за ней и растянулся лицом вниз. Великая Тень подхватила за плечи, перевернула, прежде чем Ролан успел протянуть руку.
— Подбери его меч! — Крикнула женщина, тоном, который слишком сильно напомнил тон матери.
Ролан подчинился прежде, чем осознал слова. Подцепил катану и посмотрел вслед Тени, уносящей брата под палубу. Остальные ассасины исчезли, так же внезапно, как и появились. Растворились в тенях или в пучине, вместе с мертвецами.
***
Лицо Сайруса бледно, как разбавленное молоко, на лбу блестят бусины пота. Дыхание учащенно и прерывисто. Глаза под веками дёргаются из стороны в сторону не переставая. Медики срезали с него одежду, открыв сухой торс с рубленой раной на левом боку и десятком мелких по всему телу.
Ролану стало дурно от одного вида. Он не раз наносил схожие, но именно эта вызвала оторопь. Может потому что она у брата, а не на враге. Парень коснулся плеча, поморщился от укола боли. Края раны успели сойтись и набухнуть, к вечеру покроются коростой, а утром будет новый шрам. Он привык, что на нём всё заживает лучше, чем на любой собаке. Настолько, что ожидал подобного и от брата… забыв, что Сайрус самый обычный человек. По крайней мере, с точки зрения тела.
Великая Тень влила в рот Сайрусу стакан густого алкоголя. Убедилась, что проглотил, и долила ещё половину. Приподняла голову за затылок.
Медики торопливо положили на стол свёрток из тонкой кожи. Развернули. В тусклом свете заблестели инструменты, которые Ролану напомнили скорее пыточные. Тонкие ножи, крючки и щипцы всех размеров, маленькие пилы и свёрла.
— Пошли отсюда. — Сказала Айла, беря за локоть. — Мы будем только мешать.
— Но…
— Никаких «но».
Опять этот тон и опять Ролан подчинился быстрее, чем сообразил. Лишь бы Лу не прознала про эту особенность.
— С ним всё будет в порядке?
— Не знаю. Но, варианта всегда только два. — Ответила тень, ведя под широкой лестнице. — Жизнь или смерть.
Глава 16
Воля Империи покачивается на волнах в блеске полуденного солнца. Попутный ветер гонит прочь от проклятого острова. Ролан облокотился о фальшборт, по-прежнему не занятый никакой работой, кроме бытия самим собой. Ветер обдувает левую сторону лица, взгляд скользит по ряби волн. Мимо снуют матросы, кипит рутинная жизнь большого корабля.
Трое юнг драят палубу, ещё двое перебирают канаты. С камбуза тянет овощной похлёбкой для эльфов и шурпой для орков и дворфов. Ну и для людей, как для себя решил Ролан. Надо бы и Сайрусу занести миску, но медик наотрез запретил. Кормит братца лишь постным бульоном и тёплой водой.
Нагльфар преследовал экспедицию три дня, но постепенно затерялся на стыке неба и земли. Ролан сгорбился, представив, что случится, если нападут на другой корабль. Остаётся надеяться, что охота Луиджины на богов отвадит Дикую Охоту. Если она пришла за прокормом… внутренний голос подсказывает, что цели у демонов другие. Неизвестность тревожит сильнее, чем возможность новой схватки с отродьями междумирья. Ролан опустил взгляд на воду у борта. Приподнял бровь, моргнул и для верности протёр глаза.
Поверхность моря течёт крохотными потоками в сторону движения корабля. Это похоже на сонм прозрачных змеек, что бьются о доски в истерике. Ролан проследил взглядом, охнул и побежал на нос.
Горизонт взбухает и вздымается, властно поднимая небо по всей длине. Облака тянутся туда, изгибаясь дугой и вытягиваясь. Ролан непроизвольно выпрямился, провёл ладонью по лицу.
— Что же это такое?
— Извечный Шторм!
Великая Тень, по обыкновению, появилась из ниоткуда. Встала рядом и обвела горизонт жестом щедрого хозяина.
— Прошу любить и жаловать, самая странная часть нашего мира.
— Какой… огромный. — Пробормотал Ролан.
— Огромный? Ха! Посмотрим, как ты запоёшь, когда мы к нему подплывём!
— Ну, к вечеру узнаем.
— Вечеру? — Айла засмеялась, чисто и звонко, как девица, а не королева ассасинов. — Нам полтора дня ещё до него плыть!
Слабость ударила в колени, Ролан вцепился в фальшборт, нервно сглотнул. Что за ужас там творится, если он уже видит шторм?! Как вообще возможно пройти на ту сторону?
— Страшно? — С улыбкой спросила Тень.
— А тебе нет? — Огрызнулся Ролан.
— Нет, конечно. Я ведь в любой миг могу уйти на материк.
— Хорошо тебе.
— А то! Обладать мистическими способностями вообще великолепно. Попробуй, советую.
Великая Тень засмеялась и, не дав ответить, удалилась. Ролан проводил тяжёлым взглядом, обернулся на шторм и нервно сглотнул. Это тебе не вести армию в бой, не сражаться с чудищами… даже не попытка убить богоподобного отца. На горизонте беснуется неумолимая Смерть. Стихия, что не заметит, как раскрошит галеоны.
***
Ночью горизонт впереди пылает холодно-голубым светом, а небо над ним затянуто светящейся зелёным дымкой. Ролан с запозданием понял, что ветер не просто попутный, он несётся туда, увлекая за собой верхний слой воды. Скоро они достигнут точки невозврата и тогда останется только ждать.
Бледный, как привидение, Сайрус выбрался на палубу под свет звёзд и Большой луны. В движениях самурая нет плавности, только болезненная дёрганность. Зашитый бок зажимает ладонью, но лицо… гримаса яростной решимости. Квинтэссенция стальной воли, смешанная с агонией.
Ролан шагнул придержать, но Сайрус отмахнулся и опустился на лавку. Повернулся, вперив взгляд в сияющий Шторм.
— Вот какого… я такой невезучий? — Пробормотал брат, кривясь и стискивая шов.
— Раны, — ответил Ролан, пожимая плечами, — случались даже с отцом. Мать говорила, что когда он покидал дворец главного жреца, то был с головы до ног в крови, своей и чужой.
— Какие раны? — Пробормотал Сайрус, ткнул пальцем в бок, зашипел, вскинул голову, скалясь, как безумец. — Эта царапина? Пустяк…