К городу мы пошли спокойно, не встретив противника, хотя постоянно велась разведка абсолютно во всех направлениях и бригада могла развернуться в боевой порядок в любой момент.
Наша колонна не спеша вошла в город, втягиваясь на его улицы как длинная змея. В самом Борисове было в основном спокойно, только в паре мест разрялись перед немногочисленной публикой зараженные провокаторы. Их без лишних разговоров быстро вздернули на ближайших фонарнх столбах. Попутно присоеденив под сотню наших окруженцев, которые неизвесто чего мялись перед мостами через Березину.
Мы шли через Борисов, развернув красные знамена, из радиомашин на всю громкость звучал положенный кем-то из наших на музыку стих Симонова «А помнишь Алеша дороги Смоленщины» и исполненный приятным баритоном. В нем были и слова про этот город. Песня звучала, а люди смотрели нам вслед, кто с радостью, а кто и с осуждением.
Танки, бронетранспортеры, грузовики, тягачи с орудиями, мотоциклы и бронемашины, бригада впечатляла. Получившие новую форму со склада бойцы смотрелись браво, на каждом была зеленая каска, а в глазах горожан стоял немой вопрос, куда вы уходите отсюда, когда у вас столько сил?
Почему оставляете нас на поругание захватчикам? Они уже успели насмотреться на потрепанные и обескровленные наши части, которые отходили через город и мы заметно отличались от них.
К огромному сожалению это было не в наших силах, остаться тут и удержать город.
Все, что мы могли, так это вдохнуть в них надежду, что не вся Красная Армия разбита и что мы еще вернемся назад. Теперь нам стоило поспешить, так как карты раскрылись, немцы наверняка еще до вечера узнают о нашем примерном количестве, а самое главное о нашем местоположении.
Кроме прихваченных нами на горячем провакаторов наверняка найдется немало уродов, которые с огромным удовольствием, чтобы выслужиться перед новой властью сообщат своим новым хозяевам о нашей примерной численности и составе. Радовало меня только одно, мы шли на воссоединение со своими и еще уничтожим немало немцев.
Уже на том берегу, пару раз нас попытались проштурмовать с воздуха, но это окончилось для немцев очень печально. Количество эффективных зенитнх средств в составе всех наших колонн кратно превышала все принятые на этот момент нормы, как в РККА, так и в немецком вермахте.
Девятку Юнкерсов, которые попробовали нанести бомбовый удар по передовой колоне встретил шквал огня.
Снятый еще в начале рейда с БМК-Т радар, Маркони немного подшаманил и установил на один из полноприводных мощных грузовиков, на котором смонтировал и оборудовал всем необходимым сверхсовременную по нынешним меркам аппаратную. Так что теперь мы контролировали пространство примерно на пятьдесят-шестьдесят километров вокруг себя даже в движении, так что врасплох нас теперь не застать.
Получив своевременно целеуказание от наскоро обученного радарщика, мы заранее развернули зенитки в их сторону. На захваченных аэродромах, среди вещей немецких летчиков мы захватили и летные солнцезащитные очки, которые и выделили в первую очередь наводчикам зениток. Кроме этого практически все бойцы изготовили свои винтовки и ручные пулеметы.
Немцы верные своей манере заходили со стороны солнца, чтобы их не сразу увидели, но в этот раз им крупно не повезло. После первого же залпа, ведущий Юнкерс просто исчез в яркой вспышке взрыва, видимо кто-то очень удачно попал в бомбу. От разлетевшихся обломков пострадали и оба его ведомых, одному отбило крыло, а другому срезало хвост и они оба рухнули неподалеку от нас.
Второй тройке повезло лишь чуть больше, ведущего срезали из зенитных пулеметов, а левого ведомого скорее всего повредили пулеметно-ружейной стрельбой, так как трассеры к нему не тянулись. Когда огонь ведут одновременно из нескольких сотен винтовок и ручных пулеметов, то по закону больших чисел некоторое количество пуль попадет в цель вопреки любой теории. Лишь правый ведомый, беспорядочно сбросив свои бомбы, смог выйти из под огня с минимальными повреждениями. Из третьей тройки также сбили два самолета, таким образом из девятки бомбардировщиков назад улетело всего лишь два самолета, причем один из них слегка дымил, а другой рыскал по курсу.
То, что мы отделались всего лишь несколькими легкоранеными, конечно радовало, но вот то, что немцы прекрасно видели нашу колонну сильно удручало, хотелось абсолютной скрытности.
На месте, которое мы с начальником штаба выбрали под дневку, меня окликнули:
— Александр, стойте! — Оглянувшись я увидел деда Павла.
— Да Павел Игоревич, в чем дело?
— Александр, что вы хотите сделать?
— Не понял, что вы имеете в виду?
— Вы намерены оборонять Борисов?
— Нет, ввязываться в городские бои, когда наша первоочередная задача состоит в том, чтобы доставить попавшую сюда вместе с нами технику руководству страны я не буду. Фронт мы прорвали, главное что Березину пересекли, сейчас командование определится де и как лучше использовать бригаду, а мне с эксперементальной техникой надо грузиться на платформы и эшелоном в Кубинку.
— Вы не правы Саша! Я понимаю ваше желание, но сейчас мы можем как раз круто изменить ход войны. Вы только представьте себе, сейчас мы можем избежать блокады Ленинграда, а это не меньше полутора миллиона жизней. Для этого есть все предпосылки!
— Почему полтора, ведь во время блокады погибло около 800 тысяч жителей?
— Потому что я считаю и тех, кто погиб пытаясь прорвать блокаду города. Не позволив ему снять отсюда свои силы мы сможем удержать Киев, не допустить немцев к Москве, сбережем множество жизней наших бойцов и мирного населения. Кроме того есть еще одна очень веская причина.
— Какая?
— В Смоленске, в подвалах старой крепости сосредоточено большое количество вооружения и припасов, на несколько десятков дивизий хватит и вы хотите оставить все это добро немцам?
— Так, не понял, тогда какого хрена наши сдали немцам город, не вывезя предварительно все это богатство в тыл?
— А вот тут начинается самое интересное, я, по роду своей деятельности имею доступ ко многим материалам в спецархиве. Как вы думаете, сколько правды в слухах о терроре 37-го года и заговоре генералов?
— Дыма без огня не бывает, но насколько я знаю, там наверху был еще тот серпентарий, причем многие старые большевики показали себя отнюдь не с лучшей стороны, да еще этот Коминтерн, который похоже больше играл на руку финансовым тузам Запада, больно сильно там воняло и было очень много непонятного, что только вредило СССР.
— Абсолютно правильно, Сталин был хозяйственником, ему по большому счету мировая революция была до лампочки, он строил свою империю на базе России и если и полез бы дальше, то только как следует развив страну и укрепив в ней свою власть. Кстати его жена, Надежда Аллилуева была убита.
— Да бросьте, там ведь самоубийство было.
— Ага, из серии покончил жизнь трижды выстрелив себе в висок или пять раз ударив себя ножом в спину. У нее была сломана гортань, что при самоубийстве с помощью пистолета просто не возможно. Вот если бы она повесилась, тогда согласен. Ее убили чтобы надавить на Сталина, вот ему и пришлось выкорчевывать это все, не спорю, под раздачу попадали и посторонние, вот только анонимки строчили все на всех. Подсидеть начальника или коллегу, улучшить свою жилплощадь, свести счеты, а потом все дружно возмущались после смерти Сталина. Конев и компания просто сдали Смоленск, там была куча генералов, которых кроме как предателями и не назовешь, а на слуху у большинства только генерал Власов. Вот что вы знаете про его РОА?
— Был ее руководителем, предателей еще называли власовцами, но организовал ее не он, это точно, он ее просто возглавил встав во главе ее.
— Все правильно, было много мерзавцев, кто-то предал открыто, а кто вредил втихаря. Сейчас у нас есть великолепная возможность напрочь спутать немцам все планы, устроить им Сталинград в Смоленске. Тогда возможно удастся не допустить их в Киев и Харьков, а Харьков это ХТЗ и тридцатьчетверки, Ленинград это КВ, выпуск танков не будут прерван, а также Сталинградский тракторный. Только представь себе, три танковых завода продолжат выпуск продукции. В нашей истории немцы перебросили отсюда войска на юг и полностью захватили Украину, а сейчас мы имеем возможность не допустить этого.
— Все, сдаюсь, уговорили! — Я шутливо поднял руки вверх.
Не знаю, как тут поступить, с одной стороны дед Павел похоже прав, перспективы впечатляют, да и воевал он тут уже, вот ведь судьба у человека, дважды воевать в одних и тех же местах и в одно и тоже время. Звучит конечно заманчиво, вот только и риск огромный, а была не была, у меня в конце концов сейчас не та неполная танковая рота, что была сразу после нашего переноса сюда. Сейчас у меня считай полнокровная мотострелковая бригада фактически двухполкового состава, а это почти танковая дивизия по немецким меркам. Со всеми средствами усиления и люди, которые познали как все прелести немецкого плена, так и радость побед, они почувствовали ее вкус, получили уверенность в своих силах, а это многого стоит. Сначала видеть, как немец неудержимо прет на тебя, постоянно окружает и выигрывает сражения, а потом как уже ты практически без потерь громишь его отборные силы и идешь сквозь его войска как раскаленный нож через масло.
— Да, Павел Игоревич, а с кем мы свяжемся из наших, тут ведь начальства много разного?
Расстелив карту дед Павел показал: — Смотрите Александр, почти строго на восток, в лесу около Тетерина штаб 13-й армии генерал-лейтенанта Филатова. По моим ощущениям вполне адекватный дядька.
— Во! Вот с ним и будем связь устанавливать!
— Тогда так и поступим. Я даю команду готовить «Шторьх»!
Только Нечаев отошел распорядится насчет самолета, как ко мне подошел к подошел Климовский и сообщил, что на посту какой-то полковник устроил скандал и приказывает явиться к нему командиру нашего подразделения.
— Передайте приказ начкару: пропустить и сопроводить до штаба.
Через минут пять, по грунтовке в нашу сторону пылили «эмка» и сопровождавший ее трофейный «222».
Из пыльной машины вышел жилистый мужчина с наголо обритой головой, мясистыми губами и явно не дворянской внешности. Оглянувшись как-то совсем по хозяйски, он снял фуражку и вытер череп уже несвежим платком.
— Представтесь! — Вот так, без изысков, сразу в наглый наезд…
— Да, нет уж… Поскольку, вы находитесь в моем расположении, и вас сюда сопроводили ПО МОЕМУ ПРИКАЗУ, представитесь сначала вы. Документы! — По моему знаку, парни из комендантской роты, как морковку из грядки выдернули водителя из машины, и на пару с адьютантом или кто он там, уложили мордами в пыль. — Не советую… — произнес я, заметив как рука мужчины потянулась к кобуре. — Документы!!!
Только после этого, он протянул мне красную коленкоровую книжицу. Раскрыв ее, я прочел: «Гришин Михаил Данилович». Дальше было указано, что он состоит на действительной военной службе во 2-й стрелковой дивизии. Перевернув страничку, я узнал что он является командиром этой дивизии и имеет воинское звание полковник. Долее шли менее интересные данные: женат или холост, какое оружие за ним закреплено, и т. д.
Не спеша возвращать ему удостоверение личности, я начал методично сбивать с него спесь:
— Скажите полковник, где сейчас находится ваша 2-я стрелковая дивизия?
— До 22 июня 1941 года находился в отпуске, в санатории города Сочи. Моя 2-я стрелковая дивизия, расположенна на границе в районе крепости Осовец.
— А на основании чего, вы прибыли в мое расположение, и с какой целью?
— А вы так и не представились!
— Командир мотострелковой бригады Волков.
— Ваше звание, товарищ Волков?
— Капитан запаса.
После этих слов, лицо Гришина тронула победная улыбка.
— Как старший по званию, я подчиняю бригаду себе!
— Ну это врядли. Снова спрашиваю вас, на основании чего вы хотите подчинить мою бригаду себе?
— У меня приказ, задержать противника на рубеже реки Березина в районе города Борисов.
— Можно взглянуть?
Достав из планшетки лист бумаги с рукописным текстом, он протянул его мне. Внимательно его изучив, вернул его Гришину и продолжил:
— Все верно, согласно этого приказа командарма-13, вам вверена оборона борисовского участка. А где в нем указано, что я должен войти к вам в подчинение?
— Как старши…
— Как старший по званию, вы лучше меня обязаны понимать, что махновщина в армии недопустима! Ни в каком виде!!!
— Что…
Не успел полковник Гришин закончить фразу, как на поляну, где мы вели разговор въехала еще одна «эмка». И из нее вышел полковник с эмблемами танкиста. В отличии от Гришина он не был брит, а имел обширные залысины на голове.
— Здравия желаю. — Жестом кадрового военного, он кинул кисть руки к пилотке. — Полковник Лизюков, начальник штаба Борисовского гарнизона.
— Волков. Командир мотострелковой бригады.
— Уточните ваше звание, товарищ Волков.
— Капитан запаса он у нас. — Влез со своим комментарием полковник Гришин.
— Судя по всему, вы Гришин не смогли загрести бригаду товарища Волкова в свою «сбродную» дивизию? — С ехидной ухмылкой произнес будущий енерал и Герой Советского Союза.
А они тут не на шутку письками меряются… пришла на ум мысль. Это плохо. Тем временем, пока оба полковника обменивались колкостями, сзади неслышно подощел Климовский и сообщил почти шепотом:
— Делегат связи из штарма-13 с пакетом для вас.
— Товарищи командиры! — почти как на приеме у английской королевы официально и торжественно произнес я, — делегат связи из штарма, надеюсь я не надолго.
В уже развернутой полатке меня ждал капитан, который и вручил пакет. Мне предписывалось немедленно явиться для доклада в штаб армии.
— На чем вы прибыли капитан?
— На мотоцикле с коляской.
— Ясно. Мотоцикл отправляйте назад своим ходом, мы летим в штаб на самолете. Понятно?
— Да. Разрешите выполнять?
— Действуйте.
— Только…
— Что?
— Заправить бы технику…
— Распоряжусь.
Выйдя к полковникам, сразу сообщил:
— Лечу в штарм на доклад. Какие либо просьбы в штаб будут?
В ответ было дружное молчание.
— Я думаю, через несколько часов буду назад, как с вами связаться товарищи полковники?
Их ответы меня обескуражили — средств связи не было… Повернувшись к начштаба, приказал:
— Из батальона связи выдели по радиостанции средней мощности на колесах, и немецкой «Энигме» каждому. И еще… У половника Гришина четыре полка, выдели персонально для него телефонный взвод с необходимым имуществом. Как устойчивую связь с ними установишь, сразу мне доклад. Наверняка в штарме про них спросят. Остаешся на хозяйстве, а я полетел.
Попрощавшись с Лизюковым и Гришиным, всесте с делеатом сели в штабной «кюбель» и покатили к самолету.
Вечернее сообщение СовИнформБюро за 11 июля[1]
… На Минском направлении усилиями наших наземных войск и авиации дальнейшее продвижение прорвавшихся мотомехчастей противника остановлено. Отрезанные нашими войсками от своих баз и пехоты мотомехчасти противника, находясь под непрерывным огнём нашей авиации, поставлены в исключительно тяжёлое положение. Отходящие от госграницы наши пехотные части прикрытия ведут ожесточённые бои и сдерживают продвижение моторизованных и пехотных войск противника на линии Лида — Волковым…
Данное сообщение не соответствует по дате РИ.