Меня и весь штаб бригады сильно угнетало второй день полное отсутствие противника в районе Бобруйска. Почему он не наступает? Ведь каких-то два дня назад он атаковал изо всех сил, особенно на плацдарме у железнодорожного моста. И после того как мы последовательно выбили его со всех захваченных им ранее плацдармов он вдруг пропал. В чем дело? Наша разведка, в первую очередь радиоперехват Марконни ничего не дала. Не смогли прояснить ситуацию и десантники 214-й бригады.
Ответ на этот вопрос я получил в штабе 13-й армии, куда был вызван по приказу генерала Филатова. Как выяснилось в разговоре с ним и его НШ, немцы обошли нашу 100-ю стрелковую дивизию с левого фланга, а стало быть, и весь 2-й стрелковый корпус.
— Приказ на отход они видимо получили с запозданием, уже тогда, когда гитлеровцы подошли к реке Березине и отрезали им путь на восток. — докладывал начальник штаба армии.
Как то так получилось, что его я сейчас видел в первый раз. Судя по тому, что в петлицах у него было по одному ромбу, то переаттестацию он не прошел. Пока я размышлял над тем, что может быть тому причиной, он после небольшой паузы продолжил:
— По нашим данным, пехота противника при поддержке около семидесяти танков ударила вдоль Могилевского шоссе, прорвала оборону дивизии и устремилась к местечку Березино, которое уже и так находится в его руках… По Могилевскому шоссе «сотка» отходить не может — оно перерезано противником. Поэтому они вынуждены продвигаться по разбитым, заболоченным проселкам.
После этих слов, сами собой всплыли в памяти картины того, что я не раз видел в недавнем рейде: выбиваются из последних сил конные и орудийные упряжки, натужно ревут застрявшие грузовики. И все эти орудия, автомашины, телеги приходится вытаскивать на руках. А тут еще, как назло, то и дело раздается тревожный голос наблюдателя: «Во-з-д-у-х!» Сотни глаз одновременно смотрят вверх и с замиранием сердца видят как «Юнкерсы» один за другим, предварительно выстроившись в огромный круг, начинают почти отвесно падать вниз.
Тезка генералиссимуса Суворова, комбриг Петрушевский продолжал:
— Противник уже несколько раз смог нанести фланговые танковые удары. Генералу Руссиянову приходится в трудных условиях бездорожья разворачиваться для отражения этих ударов. Все это, вместе взятое, чрезвычайно усложняет и замедляет отход его дивизии. — НШ поднял на меня немигающий взгляд.
Наверное и дураку стало б понятно, что все что было сказано — неспроста. И мне прикажут помочь генералу Руссиянову переправиться на восточный берег Березины. Петрушевский словно прочел мои мысли:
— По нашим расчетам, «сотка» сможетк 15 часам завтра выйти к местечку Березино, где была до последнего времени переправа через одноименную реку. Местечко, как я уже говорил, уже занято противником. Можно было попытаться прорваться через Березино, заново навести переправу и перейти на другой берег.
Генерал Филатов до этого слушал молча, и только сейчас задал единственный вопрос:
— Ваша бригада сможет помочь генералу Руссиянову?
— Какие у него есть переправочные средства?
— Ввиду отсутствия переправочных средств у него остается единственный выход — идти к переправе у местечка Березино. Сейчас положение 100-й стрелковой дивизии стало критическим:
со всех сторон противник, а впереди, на востоке, река. Как будете действовать полковник?
— Под огнем заново наводить переправу в районе Березино это бессмысленно — получим большие потери и самое главное потеряем время. Надо искать другой вариант решения поставленной задачи.
— Сколько вам надо времени?
— Два часа.
— Время пошло! — Филатов демонстративно посмотрел на свои часы.
— Мне нужен лист самой подробной карты района от Березино до Бобруйска!
— Сейчас распоряжусь полковник.
Карту через пять минут мне вручил адъютант командарма в коридоре штаба, заодно проводив меня в свободную комнату со столом. Решение я нашел через четверть часа скрупулезного изучения топокарты. Между Свислочью и Березино находился населенный пункт Якшицы, в километре от которого была указана переправа. Только судя по топообозначению это был не мост, и не дамба, а что-то другое. Помимо этого, ниже по течению, русло реки сужалась и там был паром. Ширина реки не превышала пятидесяти метров.
Чиркнув записку, послал своего адъютанта к самолету. Он должен был связаться с Климовским и передать приказ о проведении инженерной разведки в нужном районе. Переброска группы должна осуществляться на нескольких У-2. Также готовились несколько разведгрупп для заброски на западный берег.
Ровно через два часа, я стоял перед командующим и его начальником штаба, докладывая свое решение по выполнению поставленной перед мной задачи. Еще через полчаса, уже возвращался под Бобруйск.
Прибыв в свой штаб, первым делом выслушал доклад майора Климовского:
— Проведенная инженерная разведка в районе населенного пункта Якшицы дала положительный результат.
— Кто ее проводил?
— Командир нашего «мостового» батальона лично, с группой своих командиров.
— Что предлагают?
— По существующему подвесному пешеходному мосту, усиленному с помощью расчетов мобильных опор пускать пехоту и легкий гужевой транспорт.
— Та-а-к…
— Используя стальной трос парома и трос с лебедкой нашего БТСа, через блоки натянуть четыре нитки и на них уложить деревянный настил. Такая конструкция спокойно выдержит любой наличный автотранспорт.
— Отличное решение. Кто предложил?
— Механик-водитель БТСа.
— Обязательно отметить! Напишите представление к БЗ.
— Сделаю.
— А как переправлять артиллерию, у Руссиянова ее аж два полка?
— Планировали использовать паром и катер БМК…
— Что значит планировали, сейчас уже не планируйте?
— Как оказалось артиллерии будет в два раза больше…
— Откуда она взялась?
— Из 161-й дивизии, которая отходит вместе дивизией Руссиянова.
— Понятно. Есть предложения?
— Мостовики полетели осматривать несколько паромов на впадающих в Березину реках. Может получится поставить их вместо опор и использовать колейные мосты наших танковых мостоукладчиков.
— Понятно с этим вопросом…
Дальше мы обсудили как и какими силами прикрывать места наших переправ. Осталось только дождаться данных от наших разведгрупп с западного берега, в районе прилегающим к Якшицам. Что бы не терять время, мы посовещались с Климовским и решили сформировать сводный моторизованный отряд, который немедля направить в район Якшицы, а точнее к населенным пунктам Селиба и Лучный Мост.
— Моторизованный отряд — это хорошо, — покачал головой Климовский, — но запас ГСМ недопустимо мал, плюс еще надо пару-тройку топливозаправщиков оставить для отходящих дивизий, что бы они не бросили свою технику…
— Сколько у нас уже пустых бензовозов?
— Шестьдесят процентов, это по объему топлива.
— Освобождай самые большие бочки и отправляй на ближайшую нефтебазу.
— Понял. Только ближайшая, это в Борисове.
— Вот туда и отправляй, а я свяжусь с Крейзером. Попрошу о помощи.
Переговоры с Яковом Григорьевичем много времени не заняли. Правда хитрый еврей не захотел рисковать своими машинами, но мы договорились. Как только его машины вернуться назад целыми, он выпускает мои, уже загруженные топливом. Такая вот рокировка получилась, и я его как еврей, еврея понимаю. Остаться ему без бензовозов, это значит его моторизованной дивизии стать обычной пехотой.
— Ну что ж, придется часть машин оставить здесь, а горючее из их баков перелить в оставшиеся…
Только так, мы сможем начать переброску бригады. На том и порешили — Вперед уходит передовой, полностью моторизованный отряд, основные же силы бригады должны были выступить комбинированным маршем несколько позже.
— Давай теперь лучше подумаем, кого включить в передовой отряд. Мне кажется, надо составить его из разведывательного батальона, зенитного артиллерийского дивизиона и, может быть, еще противотанкового дивизиона.
— Я бы еще добавил трофейную танковую роту, которую пополнили «ныряющими» машинами, из-под Шаталово.
— Сколько их?
— Девять, все восстановлены и боеготовы.
— Отличная идея! Только мне кажется разведбата будет мало.
— Можно добавить пару рот десантников, но тогда им надо будет отдать и топливо, а его мало.
— Ничего, надеюсь машины Крейзера вернуться все и мы получим назад свои «бочки».
Немедленно вызвали командира разведбата бригады, которому мы решили доверить командование сводным моторизованным отрядом. Когда он пришел, ему была поставлена такая задача: в максимально сжатые сроки выйти к Якшицам и Бычину, связаться в этом районе с разведгруппами, переправиться на западный берег, захватить плацдармы в местах переправ и удерживать их до подхода основных сил бригады или отходящих стрелковых дивизий. Мы не скрывали, что задача тяжелая. Тем более, что когда мы совершали марш от Свислочи к Бобруйску, собственными глазами видели в каком состоянии находятся дороги. Места здесь заболоченные, трудно проходимые. Плюс еще, нами же разбитые, и к тому же горючего катастрофически мало.
Но приказ должен быть выполнен!
— Сделаем все, что в наших силах! — просто сказал комбат.
— Выступайте немедленно. Желаем успеха!..
Было уже 12 часов 30 минут. Мы все в штабе надеялись, что часам к четырем, максимум к пяти, комбат разведчиков отряд сможет достичь заданного района и, возможно, наладит взаимодействие с группами разведки, которые были уже на западном берегу. Но вышло, как я потом узнал, совсем иначе.
Передовой отряд, сравнительно быстро пройдя первую половину пути, застрял в болотистых лесах в районе небольшой деревни Лютино, на берегу речки с характерным названием Лень. Ее берега были совершенно непроходимы. Натужно ревели застрявшие в грязном месиве грузовики. Только наличие в отряде трофейных танков спасло отряд, но расходовалось зря драгоценное горючее и самое главное терялось бесценное время. В некоторых местах пришлось рубить лес и прокладывать гати. Вскоре встало несколько грузовиков — кончилось горючее. Все это привело к тому, что отряд лишь к 19 часам смог выйти в заданный район, южнее местечка Местин.
Практически сразу была установлена связь с разведгруппами. С помощью одной из них был выявлен участок реки с песчаным дном. Там сразу же спустили мой БМК-Т, который за один рейс перебросил два отделения разведчиков. Ко второму рейсу десантники нашли две большие лодки, и катер смог сразу быстро переправить уже четыре отделения. Третьем рейсом он особо не напрягаясь, на пароме перекинул сразу роту десантников. И только после этого пустили по дну трофейные танки. Таким образом, меньше чем через час, на западном берегу реки у нас было три роты, из которых одна была танковая. Еще через час, все намеченные места переправ были надежно прикрыты нашими заслонами, которые не надеясь на авось, со всей возможной скоростью окапывались.
К этому времени, подошел наш «мостовой» батальон, который сразу принялся готовить переправы для двух стрелковых дивизий, согласно разработанному плану. Быстро и без суеты устанавливались дополнительные опоры на подвесном пешеходном мосту, наращивали трос лебедки БТСа тросом от парома, натягивали его через блоки на обоих берегах. Мой катерок при этом мотался от одного берега к другому как челнок. На самом пароме варили специальную раму, что бы БМК-Т мог толкать впереди себя паром, а не тянуть его за собой.
Пока все это делалось, вперед к дивизии Руссиянова ушли специально выделенные группы регулировщиков, которые будут направлять поток войск, в зависимости от вида, каждый к своей переправе. На наше счастье авиации противника не было, от слова «вообще»! Это была огромная удача, прежде всего потому, что немцы пока не знают о месте исчезнувшей с могилевского шоссе дивизии.
В полночь без нескольких минут, подошедшая дивизия начала переправляться через реку Березину. Не в первый раз наблюдая за отходящими остатками наших частей, я понимал, что они действуют деморализующе на моих бойцов. Хоть мои ребята уже далеко не необстрелянные солдаты, все равно от такого они задумываютя о силе и неподимости противника. Ведь мы отступаем… Сейчас переправлялись не только личный состав «сотки», но и многие кто примкнул к ним на лесных дорогах Беларуссии. Некоторые отступающие, если подойти к ним строго юридически, должны быть привлечены к ответственности за отход и получить кто что заслужил.
Однако, глядя на измученных, обожженных солнцем, голодных бойцов, я оценивал их по-своему.
Такие отступающие солдаты, сержант и командиры в большинстве своем были кадровые, обученные, опытные воины. Но случилось то, что случилось — беда. Часто не по их вине — они просто не могли устоять против той силищи, которая на них обрушилась. И необеспеченность артиллерией, танками, авиацией, боеприпасами тоже не на их совести. Они же могут стать золотым фондом в среде молодых неопытных бойцов, если им дать шанс.
Именно поэтому, я немедленно приказал развернуть в тылу своей бригады походные кухни, места приема пищи, полевые души. Ручейков, речушек и небольших озер здесь огромное количество. Да и проводить фильтационные мероприятия при этом намного легче. Не хочет боец мыться в холодной воде? Почему? Говорит что неделю идет по лесам и болотам, а от самого мылом импортным пахнет! На цугундер!!!
И когда усталые, запыленные воины помылись, переоделись в чистое белье, побрились, почистились, поели досыта, отдохнули, и заиграла на их лицах вместо усталости благодарная улыбка. Тогда и можно с ними говорить, и самое главное — приказывать…
Прикрывали переправы 34-й и 46-й гаубичный артиллерийские и 355-й стрелковые полки сотой дивизии и роты нашей бригады. Почему так? Да потому что, бригада не смогла к этому времени выйти к переправам, это с одной стороны, а с другой, кроме 100-й дивизии, вместе с ней вышел весь 2-й стрелковый корпус. А в него кроме «сотки» входила еще одна стрелковая дивизия и корпусные части, и конечно же управление. Но это было не все, со стрелковым корпусом вышли остатки 20-го механизированного корпуса. Он хоть и был по факту пехотой, но какое-то количество танков и артиллерии имел. Так что головной боли мне прибавилось изрядно.
Хорошо хоть, что я знал лично генерала Руссиянова и командира стрелкового корпуса, с которыми не стал бодаться. Вернее они со мной и переправа войск проходила в более-менее спокойной обстановке. Хотя пришлось на ходу придумывать, как увеличить пропускную способность всех переправ.
Заменив на позициях роту трофейных «ныряющих» танков, на машины 20-го мехкорпуса, припахали панцеры по дну перетаскивать артиллерию. Выгнали на пологий берег полтора десятка полуторок и сняв на каждой одно заднее колесо, которое заменили диском, через который пропустили веревку, которая крепилась к большой лодке. Таким образом за одну ходку, всеми лодками переправлять по полторы сотни бойцов — считай роту. Включил заднюю передачу — тянешь лодку с красноармейцами на свой берег. Перешел на первую, или даже на вторую — пустая лодка мчится забирать следующую группу бойцов. После этого, приказал мостовому комбату эту идею развить и чтобы у него все машины могли таким образом тянуть лодки.
— Уже думаем над этим, товарищ полковник! Сделаем все что в наших силах.
С начартом, разговор был о другом:
— У нас есть достаточное количество трофейных танков, которые мы не используем в боях по различным причинам. Приказываю, отобрать необходимое количество и переоборудовать их в тягачи с возможностью подводного хода. Лично отвечаете за исполнение!
— Ясно! Сам думал, как сделать артиллерию независимой от переправ. Тут водных преград много…
— Ну вот и отлично, исполняйте!
На рассвете, я вместе с командным составом обоих корпусов наблюдал, как последние роты арьергардного полка переправились на левый берег и втягивались в леса на восточном берегу Березины. Мои мостовики успешно заканчивали разборку подвесных мостов. Похоже что мы опять оставили немцев с носом!
Занималась заря погожего летнего дня. По-утреннему свежий лесной воздух, напоенный запахом смолы и хвои, бодрил, вливал новые силы. Аппетитно тянуло дымком от походных кухонь.