На следующую ночь после удачной переправы наших войск под Якшицами, меня разбудил адъютант и передал приказ генерала Филатова срочно прибыть к нему в штарм. Особо подчеркивалось, что сделать это надо обязательно на личном самолете.
Мысль о том, чтобы лично передать командарму самолет, отмел сразу. Вывод напрашивался простой — Филатову для чего-то нужен не только я, но и мой самолет… Получается так…
— Пилот? — одеваясь, я обратился к адъютанту.
— Уже поднял, сейчас готовит вашу ласточку к вылету.
— Радист?
— Ждет у самолета. Аппаратура проверена. Не подведет!
Через четверть часа, мы уже летели над железкой, которая выведет нас к штарму, без всякой радионавигации. По всему протяжению маршрута не наблюдалось ни одного огонька на земле. Она была темной и мрачной. Глядя в иллюминатор, я думал о свой дочери Маше… Как она сейчас там? Что ей сказали обо мне? Как она это приняла?
Приземлились благополучно. Филатов не спал.
— Два часа назад я получил приказ из штаба фронта — срочно прибыть с тобой на их КП в Смоленск. Ну, заодно решил воспользоваться твоим самолетом.
— Ясно, товарищ генерал. Самолет и пилот готовы к продолжению полета!
— Мой адъютант поместится?
— Обижаете… Разрешите вопрос?
— Радиограмма подписана комбригом Петрушевским… Я ответил на твой вопрос?
— Нет. Я хотел узнать, на КП фронта есть площадка, куда можно сесть?
— Да. Там базируется эскадрилья связи на У-2.
— Понятно. Тогда летим?
— Присядем на дорожку…
Еще от Еременко, при встрече с ним у переправы под Борисовоммы узнали, что в командование фронтом скоро вступит маршал Тимошенко. Так что, скорее всего нам предстояла встреча с Наркомом обороны. А Еременко и Буденный становились его заместителями. В санатории, где расположился командный пункт фронта, мы с генералом Филатовым добрались без происшествий.
Без труда нашли его совсем рядом с Гнёздово, где в двухэтажном главном корпусе располагался штаб фронта. Маршала Тимошенко в кабинете не было. Адъютант сообщил, что он с минуты на минуту появится.
И действительно, вскоре Тимошенко вошел в приемную. Так я впервые увидел Семена Константиновича. Именно он скажет, когда ему предложат написать мемуары о Великой Отечественной войне: «правду написать не дадут, а врать я не хочу!.. », и откажется. Он отличался кавалергардским ростом и телосложением, говорил рокочущим баритоном с явно заметным украинским акцентом. Маршал ответил на наше приветствие и жестом руки приказал обоим следовать за ним в кабинет. Едва закрылась за нами дверь, строго, но без раздражения спросил командарма:
— Где вы чуть ли не целую неделю пропадали? Вас нельзя было изловить на армейском КП!
— Я выполнял приказание генерала Еременко, потребовавшего от меня лично обеспечить удержание рубежей по восточному берегу Березины в армейской полосе.
— Добрэ, — вдруг как-то по-домашнему произнес маршал.
— Это на Еременку похоже, он сам готов идти в штыковую атаку и других заставляет делать то же самое.
Мы с генералом Филатовым слегка выдохнули. Но не надолго…
— О действиях Крейзера и Жидова я знаю практически все. А вот о нем, и его действиях, наоборот, почти ничего. — При этом, он ткнул в меня указательным пальцем как штыком. — К завтрашнему утру напишешь подробный рапорт о действиях своей бригады. А сейчас краткий доклад!
— Ясно, товарищ маршал! Разрешите приступить?
— Начинай.
Я уложился в полчаса. Горло пересохло напрочь. Желание пить стало очень сильным. Таким, какое возникало у меня только в экстремальных ситуациях.
— Ну что ж… — Маршал, заложив руки за спину, покачивался, перенося свой вес с пяток на носки и обратно. — Вы должны понимать, что немцы получив несколько раз к ряду от вас по носу, не успокоятся. Подтянут свои вторые эшелоны и навалятся еще большими силами. Поэтому, сейчас вам предстоит обеспечить оборону на Днепре в районе Могилева. Войска туда стягиваются отличные, но боевого опыта не имеют, а вы, кажется, уже поднаторели в этом деле.
Нарком начал размеренно вышагивать по кабинету на своих длинных прямых ногах и не приказывал, а как бы внушал Филатову и мне, что армия должна сделать все возможное и невозможное, чтобы сбить в полосе своих действий темп наступления вражеской танковой армады и лучшим рубежом для этого является Днепр.
— Твои войска, — говорил он, обращаясь к генералу Филатову, — очень неплохо дрались под Минском, Борисовом и Бобруйском, не имея соседей. Теперь же тебя будут подпирать с обеих сторон надежные соседи, справа — 20-я армия Павла Алексеевича Курочкина и слева, 21-я Василия Филипповича Герасименко. Полосу ответственности Якшицы — Бобруйск, и далее на юг, вы передаете частям Василия Филипповича. От зембинской переправы и далее на север — 20-й армии. Пока все ясно?
— Ясно, товарищ Маршал! — бодро ответил Филатов.
Тимошенко перевел взгляд на меня, будто проверяя, усвоил ли я.
— Разрешите внести предложение, товарищ Маршал?
— Попробуй, полковник…
— От зембинской переправы идет только одна хорошая дорога. И идет она в направлении Витебска. Логично было бы 20-й армии передать участок от Студеницы, это немного южнее указанной вами переправы.
— Насчет дороги ты прав, полковник… По ней во фланг и тыл Курочкина немец может выйти, а вот почему ты предлагаешь нарезать ему еще кусок до Студеницы?
— По этой же причине, товарищ командующий, из-за дорог!
— Допустим… Ладно… Пусть будет так. В полосу фронта спешно перебрасываются свежие войска.В вашу 13-ю войдет 61-й стрелковый корпус. Части генерала Бакунина, который командует этим соединением, уже разгружаются в районе Могилева.
— Далековато, товарищ Маршал.
— Кроме того, в полосе вашей армии будет находится 45-й стрелковый корпус. Его 187-я дивизия, как мне доложили, — маршал при этом строго взглянул на генерала Маландина, вошедшего только что в кабинет, — уже заняла оборону в районе Дашковки, две остальные дивизии — 148-я и 132-я, ожидаются с часу на час. Оба корпуса имеют средства усиления. Дивизии полного состава,насчитывают от 12 до 15 тысяч человек, 2–3 тысячи лошадей, сотни машин. Конкретно этим войскам вашей армии приказываю упорно оборонять рубеж по реке Днепр на участке от Шклова до Нового Быхова!
— Кому подчиняется 45-й корпус, товарищ Маршал? — не удержался с наболевшим вопросом генерал Филатов.
— Фронту… У вас останется 20-й механизированный корпус генерала Никитина, а в дальнейшем подойдет и 20-й стрелковый корпус генерала Еремина. С этими, повторяю, силами вы обязаны удержать рубеж Березины, и ни в коем случае не допустить выхода врага к Могилеву — это крайне важный транспортный узел…
Мы с Филатовым могли только переглянуться. Но и этого нам хватило, что-бы понять, что думаем мы об одном и том же…
— Что-то я, видно, не убедил тебя: глядишь ты как-то мрачно,- вдруг опять совершенно иным, доверительным тоном сказал командарму маршал и, не дав ему ответить, обратился теперь уже к генералу Маландину: — Покажи им, каковы возможности фронта по стабилизации положения на текущий момент. У них не должно остаться сомнений в реальности задач, которые мы им ставим.
Генерал Маландин подошел и, раздвинув штору, занавешивавшую большую оперативную карту, обвел указкой расположение войск фронта. Сначала он пояснял, что от Себежского укрепленного района, выгибая свой фронт в сторону противника, по северному берегу Западной Двины развернулась 22-я армия генерала Ф. А. Ершакова. Далее, в районе Витебска, сосредоточивается 19-я армия генерала И. С. Конева. Южнее к ней примыкает 20-я армия генерала П. А. Курочкина, затем идет 13-я и, наконец, на крайнем южном фланге — 21-я армия генерала В. Ф. Герасименко.
Все они двухкорпусного состава.
— Кроме этого, — продолжил Маландин, — мы имеем два сильных механизированного, а фактически танковых корпуса: 5-й и 7-й, которые в самое ближайшее время нанесут мощный контрудар в районе Сенно и Лепеля.
— Как видите, — прервал своего начальника штаба маршал Тимошенко, восстановлен сплошной фронт. Сил у нас теперь немало, и врагу не поздоровится, если будем действовать смело и напористо.
— Действительно, сил немало, — отозвался раздумчиво генерал Филатов, — но без авиации и зенитных средств им будет крайне трудно выполнить поставленную перед ними задачу. Да и бросить в наступление два танковых корпуса без авиационного прикрытия и поддержки в нынешней ситуации, по-моему, крайне опрометчиво! Они под ударами вражеских ВВС, скорее всего, застрянут в межозерных дефиле и болотах под Лепелем.
В тот самый момент, когда Петр Михайлович произносил эти слова, в кабинет быстро вошел, гордо закинув голову с копной вьющихся волос, армейский комиссар 1 ранга.
— Что-что вы говорите, товарищ генерал-лейтенант? — резким скрипучим голосом произнес он, обращаясь к Филатову.
Тот четко повторил сказанное.
— А какое лично у вас мнение, товарищ полковник? — с легкой издевкой обратилась ко мне копна волос.
— Еще более такое же, товарищ Мехлис! — вернул ему издевку я.
После этого он, изобразив на своем лице презрительную гримасу, подошел к Тимошенко и что-то сказал ему на ухо.
Семен Константинович, в свою очередь не сдержав неудовольствия, сказал Филатову и мне:
— Товарищ Мехлис просит вас обоих после окончания нашего разговора зайти к нему ненадолго, — и он выразительно посмотрел на члена Военного совета фронта, как бы подчеркивая необходимость не задерживать командарма и комбрига, и тут же предложил Филатову поделиться в впечатлениями о боях, проведенных 13-й армией, и о методах действий немецко-фашистских войск.
— Лев Захарович, я прошу вас задержаться и выслушать нашего лучшего командарма. Да и полковнику Волкову есть что нам поведать…
Мехлис, тут же вплотную подошел к Тимошенко. Из-за приличной разницы в росте, он не мог задать свой вопрос на ухо Маршалу, поэтому лично я его услышал:
— Тот самый?
Семен Константинович только кивнул своей бритой головой. Филатов практически повторил мой доклад Тимошенко, добавив несколько интересных моментов, о которых я не знал.
— Я тут услышал мнение командарма-13, по поводу нашего контрудара на Лепель. Может они помогут нам своим боевым опытом, как считаете Семен Константинович?
«Ох и с#ка конченая этот Мехлис!» — почти с восхищением подумал я. Это какую чуйку надо иметь в аппаратных играх, что бы вот так виртуозно переобуться в прыжке?
— Герман Капитонович, план контрудара сюда, со всеми данными!
Через несколько минут генерал Маландин вернулся вместе с подполковником, который нес с собой пухлую стопку документов. Вероятнее всего, он был соответствующим направленцем в оперативном управлении штаба фронта. Разложив документы и карту на большом столе, он подвел меня и Филатова к карте, где были обозначены направления ударов танкистов 7-го и 5-го механизированных корпусов.
На карте было видно, что 7-й корпус имел одно эшелонное построение, обе его танковые дивизии должны были двигаться параллельно, в 5-м же корпусе во втором эшелоне находилась 109-я мотострелковая дивизия. Полосу действий корпусов пересекали две цепи по шесть озер в каждой, а между ними заболоченная местность. Крайне неприятно поразило меня, что в качестве пехотной поддержки танков Виноградова и Алексеенко фигурировали только две входивших в их состав мотострелковые дивизии, что было на мой взгляд катастрофически мало!
— Ну что скажете товарищи полководцы? — не смазанными дверными петлями прозвучал голос Члена Военного Совета фронта.
— Какими силами авиации располагает противник на этом участке фронта?
Ответ Маршала нас с Филатовым полностью обескуражил. С его слов, здесь оказался задействованным почти весь 2-й воздушный флот фельдмаршала Кессельринга! Мы же, как помявшись сказал нам направленец, имеем всего 65 исправных истребителей. 65, Карл!!! Крайне слабым было и зенитное прикрытие. Уточнив количество и тип зенитных средств, я понял, что только в моей бригаде их больше почти в два раза, чем в обоих корпусах. Когда я спросил направленца, сколько же здесь наших танков, он многозначительно хмыкнул и сказал мне негромко, но так, что бы слышали все:
— Силища, почти полторы тысячи! Лично товарищ Сталин бросил их на подмогу нашему фронту и указал, где использовать.
Я, признаться, не поверил, и попросил уточнить. Перебрав пару бумаг, он озвучил указанные в них данные, что в 5-м корпусе числится 924 танка, а в 7-м — 715.
— Сколько неисправных? — Въедливо спросил я.
— Среди них есть определенное количество неисправных, но в бой могли вступить все же около 1400 машин! — С гордостью ответил подполковник.
— Какие типы машин в корпусах?
Из путанного ответа, удалось уяснить, что в корпусах примерно по две сотни т-26. Только в 5-м МК они разделены пополам между двумя танковыми дивизиями, а в 7-м они находятся в одной — 18-й ТД.
— Остальные боевые машины это танки БТ? — спросил у подполковника.
— Нет. — Он нашел нужную справку и зачитал: вчера в 5-й мехкорпус прибыл сводный танковый батальондвухротного состава 2-го Саратовского бронетанкового училища. Все 7 танков КВ-1 имеют пушки Л-11. 10 танков Т-34 имеют орудия Ф-34. Направлен в 13-ю танковую дивизию.
Сводный танковый батальон Ульяновского бронетанкового училища, имеет на вооружении 6 машин КВ-1, с пушками Ф-32, из них три были отправлены с Казанских курсов усовершенствования комсостава. 10 Т-34 имеют орудия Ф-34. Направлен в 17-ю танковую дивизию. — подпол стал перелистывать свои документы… — Ага… вот! Несколько дней назад в 7-й мехкорпус из Ленинграда пришел эшелон с 10-ю КВ-1 и 30-ю КВ-2. Все КВ-1 были переданы в «Пролетарку», полковнику Крейзеру, 20-ть КВ-2 — в 14-ю ТД и 10-ть КВ-2 — в 18-ю ТД. Также в состав 14-й ТД включили танковый батальон Харьковского танкового училища с 4-мя КВ-1 и 29-ю Т-34, а 18-я ТД получила из ремонта 16-ть Т-26 и 7 БТ.
— Вот видите какая сила набирается! — Снова заскрипел Мехлес.
Зная что в дивизии Крейзера есть две сотни БТ-7М, у меня возникло смутное подозрение.
— Позвольте задать вопрос подполковнику, товарищ армейский комиссар 1-го ранга?
Мехлис в ответ только кивнул.
— Подскажите подполковник, вы говорили что мехкорпуса полностью в штате, почему такая разница в танках между ними, две сотни машин? Если быть точным 209.
— Мне это тоже интересно, подполковник… — вмешался в наш диалог комфронта.
— Как вы знаете, товарищ Маршал, 5-й мехкорпус перебрасывался с Украины в район восточнее Орши: танковые части прибыли к 4 июля, другие продолжали выгружаться до 8 числа, основные силы 109-й моторизованной дивизии, тыловые и ремонтные части не прибыли вообще…
— Как не прибыли, и почему я об этом узнаю только сейчас?
— Генерал-лейтенант Лукин, не имея связи со штабом нашего фронта, из-за прорыва немецких танков, сам на свой страх и риск приказал снять с погрузки 109-ю моторизованную дивизию и направить ее к Острогу.
— Где этот Острог?
— На Украине…
— Час от часу не легче… Какие еще части 5-го мехкорпуса не прибыли?
— На Украине остались разведбат и батальон связи 13-й танковой дивизии, товарищ командующий.
Похоже, командующий не совсем владеет ситуацией… Я решил добавить немного кипятка:
— Получается, что еще около 240 танков, которые не исправны, не смогут участвовать в контрударе, правильно? — Мой вопрос просто повис в воздухе. — Хочу пояснить, это считайте танковой дивизии нет! Целой танковой дивизии, понимаете⁈
— Согласно данных разведки, им будет противостоять 39-й моторизованный корпус, в составе которого только одна дивизия танковая, другая вообще моторизованная, без танков! — негромко ответил направленец.
— Зато ей наверняка придали какой-нибудь дивизион самоходок!
— Это не та сила, которая сможет остановить наш контрудар! — Запальчиво ответил подполковник.
Присутствующий генералитет, пока предпочитал слушать нашу перепалку.
— Не та, говорите… Что же, давайте считать… тысяча четыреста сходу делим на три, так как мехкорпуса наступают, согласны? — после того, как подполковник кивнул, я объявил результат:
— Уже 470! — Потом, оба корпуса в боях не участвовали, поэтому еще раз смело можно поделить на три, сколько остается? Полторы сотни!!! Считайте, что после контрудара от каждого мехкорпуса останется по танковому батальону, чем развивать успех, добытый такой кровью? Пехотой? Двумя дивизиями против моторизованного корпуса в обороне с частями усиления, где каждый солдат, унтер и офицер имеют не один год реального боевого опыта?
— Но…
— Это еще не все… Забыли про авиацию, а конкретно: 2-й Люфтфлот Кесельринга и наши 65 истребителей! Они просто не дадут без потерь корпусам выйти на исходные! Я уже не говорю про связь и, соответственно, про управление в бою и на марше…
— Но…
— И самое главное! Оба корпуса, по факту, не имеют своей пехоты и должны наступать без ее поддержки! Я не говорю еще о том, как и где 5-й корпус будет ремонтировать свою технику…
— По решению командования 5-й мехкорпус обслуживает армейский сборный пункт аварийных машин в Орше.
После этой фразы, у меня натурально упала планка.
— Вы себя слышите подполковник? Рембаза в шестидесяти километрах от района контрудара корпуса!!!