К моему огромному удовольствию Крейзер не полез в бутылку. Это уже хорошо! Тем временем Нечаев продолжил излагать план действий «зарадительных» групп.
— Полковые разведчики займутся тем, на что их натаскивали, а именно: пешие взводы развернут линиюнаблюдательных постов перед передним краем оборонительного участка и по флангам, а также несение службы на сторожевых заставах. Конные взводы, конными патрулями, будут объезжать расположение полков первой линии обороны по периметру с тем, чтобы обезопасить наши подразделения, прежде всего управленческие и тыловые от внезапного нападения.При необходимости они выставят подвижные дозоры, которые патрулируют между подразделениями и с тыла с тем, чтобы исключить проникновение в расположение групп противника.
Ай да я! Ай да молодец! Как за умного сошел! Но свои пять копеет вставлю:
— Предлагаю, пешим разведчикам придать их коллег из артилерии, а конным роту НКВД, о которой говорил Сусайков.
— Мне нравится это предложение. Могу добавить. Что к этому делу можно привлечь комендантские взводы…
— И выходящих из окружения пограничников.
— Придать бронепоезда Гладченко… — опять вставил я пять копеек.
— Раз пошла такая пьянка, — с явным азартом начал Крейзер, — то неплохо было бы организовать отдельный штаб тыла, который бы занимался исключительно обеспечением боевых действий…
— В том числе охраной тыла нашей группировки! — Добавил Нечаев.
— И я даже знаю кому это поручить!
— Неушто Гришину? — понял меня с лету дед Павел.
— Комдив второй стрелковой? — удивился Крейзер. — Знаю его, этот сможет… Он как бульдозер, ему все до одного места.
— Тогда решено.
Через несколько минутв штабе появился Гришин. Не нужно быть тонким психологом что бы понять что они друг друга знают.
— Разрешите доложить? — Вместо слов, я только кивнул головой. — Ваш приказ выполнен. Гаубичный полк в полоном составе переправлен на восточный берег. — На этом он свой доклад окончил, и я в удивлении поднял брови.
Прокашлявшись, он дополнил:
— Сейчас приступят к переправе два дивизиона зениток.
— Калибр?
— Семдесят шесть.
— Что осталось на том берегу?
— Шестиорудийная батарея «полковушек», полный дивизион УСВ, девять «сорокопяток» и три ПТО калибра тридцать семь милиметров.
— Минометы?
— В каждом полку по роте батальонных и полковых минометов.
— Тогда давайте поступим так: «полклвушки», УСВ и полковые минометы тоже на этот берег, а остальная артиллерия остается с пехотой. Ясно?
— Да. Я хотел уточнить один вопрос. Мне командиры стрелковых полков сообщили что есть приказ о по-ротном выводе на этот берег стрелковых подразделений. Почему мне об этом не известно?
— Ну, во-первых уже известно, во-вторых кроме помывки со всем личным составом дивизии проведут еще одно важное мероприятие.
— Понятно.аня очень сильно удивила ваша способность в считанные дни оранизовать такое количество людей. — От этих слов он довольно заулыбался. — Поэтому есть мнение… поручить вам еще более ответственное дело… — тут я сделал паузу и стал ее держать.
Мой расчет оправдался. Полковник не выдержал первым и спросил:
— Какое товарищ полковник?
— Вы возглавите штаб нашей оперативной группы!
— Я строевой офицер, а не штабная… — тут он замолчал, не решаясь закончить свою мысль.
— Штаб не обычный, поэтому его возглавите вы. Это будет штаб тыла. Хоть это звучит не совсем по-боевому, но функции которые он будет исполнять будут архиважные. Вы будете отвечать за безукоризненую работу всех тыловых служб, а также за надежную охрану нашей тыловой зоны от разведчиков и диверсантов противника. Первые предложения я жду от вас через час. Для начала в ваше непосредственное распоряжение переходит рота НКВД, дивизион бронепоездов и взводы конной разведки дивизии полковника Крейзера. Думаю позже, в ваше оперативное подчинение перейдут особые отделы и территориальные органы тылового района. Вопросы?
— Мне все ясно.
— Ну и отлично. Тогда первое задание… берете автомобильный полк в полном составе и первой ходкой со смоленских складов привозите снаряды, патроны и гранаты. И обязательно малые лопатки для пехоты. Что бы они были абсолютно у всех.
Тут в разговор вмешался Крейзер:
— У меня в дивизии есть автобат и поразделение регулировщиков…
— Отличное предложение. Я тоже от нашей бригады выделю весь свободный автотранспорт.
Крейзер снова подал дельную мысль: — Топливо…
— Абсолютно верно! ГСМ это для нас также важно как снаряды и патроны! За дело Михаил Данилович. Вся надежда на вас…
Практически сразу стали поступать первые данные от «заградительных» групп. Обстановка медленно, как при проявлении фотобумаги в кювете, стала отражаться на макете местности. Крейзер увидев эту новинку даже замер, не отводя от нее глаз. В нашем присутствии операторы получая иформацию сразу же вносили изменения. Пока все группы работали вне зоны поражения артиллеристким огннем. Но думаю через три-четыре часа подключатся и наши пушкари.
Доклад о том, что есть первые результаты по «банным» делам застал нас с Крейзером уже на выходе из ситуационного центра. Результат был следующим: в трех ротах прибывших на помывку выявили пятерых агентов, которых изъяли по-тихому и дед Павел со своими ребятами уже плотно с ними работали. Все подробности будут позже, а сейчас мы пошли к учебному полю, где будут с каждой ротой нашей группы проходить обкатка личного состава танками и учебные оборонительные бои пехоты и артиллерии против немецких танков. За немецких танкистов будет играть второй танковый батальон бригады, в котором была собрана исключительно трофейная бронетехника. А с пехотой надо что-то придумать. Личный состав должен получить реальный опыт ведения огня, к тому же максимально приближенный к реальной боевой обстановке.
Бойцы сняв с себя форму и оставшись в трусах и сапогах энергично копали сплошную траншею ротного опорного пункта.
— Почему не индивидуальные ячейки согласно устава?
— Не работают они в нужой мере!
— Но Устав учит строить оборону по так называемой ячеечной системе. Понятно, что пехота в ячейках будет нести меньше потерь от вражеского огня.
— Возможно, по теории это так и есть, а главное, рубеж выглядит очень красиво, все проверяющие в восторге. Но увы! Война показала другое…
— Я с вами не согласен!
— На четвертый или пятый день войныменя заинтересовало, почему наша пехота, находясь в обороне, почти не ведет ружейного огня по наступающему противнику. Атаку противника мы тогда отражали обычно хорошо организованным артиллерийским огнем.
— И что вы выяснили?
— Добравшись под вражеским огнем до одной из ячеек, я сменил сидевшего там красноармейца и остался один. Умом я понимал, что где-то справа и слева тоже сидят красноармейцы, но я их не видел и не слышал, и от этого начал сильно нервничать. К тому же командир отделения не видел меня, как и всех своих подчиненных, и это во время боя! То есть реально, самый младший командир не может управлять своими подчиненными. А бой тем временем продолжался. Рвались снаряды и мины, свистели пули и осколки. Иногда самолеты сбрасывали бомбы. Но самое главное — взводный и ротный тоже не могут руководить своими подчиненными! Тогда я сделал вывод — из-за отсутствия твердого управления, из-за того что каждый из бойцов чувствует себя неуверенно когда находится сам в стрелковой ячейке, мы еще до боя проигрываем противнику! Я не один од в армии, и то, сознаюсь откровенно, чувствовал себя в этом гнезде очень плохо. Меня все время не покидало желание выбежать и заглянуть, сидят ли мои товарищи в своих гнездах или уже покинули их, а я остался один. Уж если ощущение тревоги не покидало меня, то каким же оно было у человека, который, может быть, впервые в бою!..
— Да… ценное наблюдение, но Устав…
— Ладно… Такой вопрос: необходимо перебросить отделение с левого фланга участка обороны взвода на правый, как это лучше сделать? Под огнем, при ячеистой системе или скрытно по траншее?
— Конечно по траншее…
— Да даже такой момент — в индивидуальной ячейке солдату даже нужду справить негде. Или в дерьме сиди, или под огнем беги…
— И демаскируй линию обороны… — уже задумчиво добавил Крейзер.
— Все уставы пишутся на основании опыта прошедшей войны, в лучшем случае текущей. Пройдет максимум полгода этой войны и напишут новые уставы. А пока нам надо максимально эффективно использовать тот опыт который нам уже достался, и частенько немалой кровью. Человек всегда остается человеком, и, естественно, особенно в минуты опасности ему хочется видеть рядом с собой товарища и, конечно, командира.
— Наверное вы правы… Ведь японцы потеряли на Халхин-Голе втрое больше солдат и офицеров, чем мы…
И тут я вспомнил кое-что из лекций в академии: японцы до конца боевых действий предпочитали окопчики-ячейки. Этот факт, разумеется, в сочетании с другими сказался и на итоговом соотношении потерь. Правильно сказал Крейзер — 3 к 1, и это что в основном они сидели в обороне.
— А там что? — Крейзер указал рукой на отрезок грунтовки, по которой туда-сюда ездили два танка.
— Лечим от «танкобоязни». Делаем обкатку личного состава, что бы повысить психологическую устойчивость.
— Вот это отличная идея! Прикажу у себя такое ввести!
— Яков Григорич, подскажите как человек опытный… Есть одна задумка, но не знаю как реализавать…
— Ну-ка, ну-ка… Рассказывайте молодой человек…
— Давать всестороннюю подготовку бойцу у нас нет времени на это. Основной вид боя сейчас для них это оборонительный. Немец идет на прорыв пуская вперед перед своей пехотой «двойной клин». Сзади пехота. Вот ее и надо изобразить перед обучаемыми бойцами. Танки натуральные, пехота — мишени. Расстояние от четырехсот до пятидесяти метров.
— Так так… интересно…
— Самая дальняя линия мишений — четыреста метров. Самая ближняя — пятьдесят. Для начала между линиями мишеней сделать пятьдесят метров, потом можно сделать двадцать пять. И вот тут мы подошли к главному — как дешево и сердито сделать так чтобы мишени при попадинии в них сами падали, это раз и два — как поднимать эти мишени в нужный момент, типа немецкий пехотинец начал делать перебежку?
— Интересно вы вопрос поставили… Очень интересно… Ну как сделать мишень, тут просто. Из трех снарядных ящиков взять крышки и днища, срастить по три щита — вот и получится ростовая мишень. Как просто сделать что бы она ложилась? Тоже просто, надо прикрепить снизу груз, который будет уравновешивать всю конструкцию относительно оси, на которой закреплена сама мишень. Пуля попала — мишень упала. Петли взять из тех же снарядных ящиков, ось из проволки или из негодного шомпола.
— В бригаде есть запас трофейных «маузеров»!
— Отлично, тогда мишень будет ложиться без проблем. Тут есть одна тонкость — надо что бы силуэт мишени более-менее соответствовал натуре, а то попадет пуля рядом с нарисованной головой, мишень упадет, а по факту — мимо…
— Отличное решение, а как поднимать в нужный момент?
— Тоже просто. На каждой линии мишеней оборудовать сплошную траншею, в нее загнать красноармейцев, которые и будут поднимать щиты. Заодно к обстрелу привыкнут…
— И к танкам, которе будут через траншею переваливать.
— Сколько надо мишеней?
— Батальон в каждой линии — много получается…
— Ну в каждой следующей уже меньше, но согласен надо много, что бы толк был. Где бы столько ящиков достать… Прикажу-ка я своим интендантам пустые ящики собрать и сюда вести.
— Лучше сразу готовые мишени, меньше ходок надо будет сделать.
Вот так неожиданно просто был решен вопрос с мишенями. Ведь если получится натренировать роты на прицельную стрельбу, то тогда мы сделаем великое дело. И если хватит времени то надо в каждой роте сформировать группы гранатометчиков и «бутылочников»… Да и вообще, нельзя ограничится только обкаткой. Метанине на моторное отделение, как отдельное упражнение тоже надо обязательно включить в программу подготовки!
— Яков Григорич, а что вы посоветуете для повышения эффективности расчетов противотанкистов?
— Есть у меня в дивизии один командир-энтузиаст. Он придумал к стволу пушки крепить СВТ и тягу проволочную… Пожалуй его есть смысл привлечь сюда.
— Да, согласен. Это было бы неплохо.
— По поводу подготовки противотанкистов, есть два предложения. Первое: при массированных атаках противника на каждое орудие как правило двигается четыре-пять танков. Я однажды приданной мне батарее «сорокопяток» предложил отбить атаку нескольких боевых машин, и никто в батарее с этой задачей не справился. Поэтому необходимо всех артиллеристов доучивать этому делу. Ведь выработав привычку стрелять по одной цели, они, в лучшем случае, поразят две. Остальные танки противника уничтожат расчет. Но ведь в реальном бою все обстоит иначе.
— И снова не могу с вами не соласиться. Вы еще говорили про второе.
— На той же батарее, подсмотрел интересное решение по определению дистанции прямоговыстрела.
— Крайне интересно, какое?
— Командир батареи велел каждому командиру у себя на козырьке фуржки сделать пропил, который соответствует габариту танка на дистанции прямого выстрела. И не надо по сетке бинокля высчитывать расстояние до цели. Любой номер расчета при необходимости может нахлобучить на голову фуражку и точно знать когда можно открывать огонь.
— Вы не перестаете меня удивлять! Как все просто…
Ведя этот разговор, мы вернулись в ситуационный центр, где нас ждал негаданный сюрприз в виде
генерал-лейтенанта Филатова. Который увидев меня заулыбался.
— Не спрашиваю как обстановка сам все видел! Здорово придумал, но одного не учел…
— Потолок не позволяет — низкий.
— Да-а… Если бы на верху поставить небольшой стол и пару стульев было бы вообще блеск!
— Со временем и это будет, товарищ генерал-лейтенант.
— Ты полковник обещал чудо-танк показать.
— Пойдемте, покажу.
Конечно с нами увязался и Крейзер. Мы вышли из штаба и под деревьями отправились к стоянке техники, которая была тщательно замаскирована и охраняема.
Часовой не купился на наши петлицы и стоял на своем. Я пароля и отзыва не знал на сегодня, и поэтому пришлось ждать начкара, который уже через пару минут примчался кабанчиком. Узнав меня, он тем не менее отвел меня в сторону и с напряжением в голосе спросил:
— Товарищ командир у вас все в порядке?
— Все нормально лейтенант.
— Кто эти люди с вами, вы их лично знаете?
— Да лейтенант. Один из них командующий нашей 13-й армией, другой тоже большой начальник из самой Москвы. Если хочешь спроси у них документы! — добавил я в шутку…
— Сочту нужным — потребую! — На полном серьезе ответил лейтенант.
— А вот это правильно, так действовать и дальше, честное слово — молодец! А теперь проведи меня с командирами к танкам.
За начкаром мы прошли за неболшой холмик, где среди густого кустарника и деревьев было укрыто и замаскировано несколько машин. С них при нашем появлении сразу же начали снимать масксети и сначала они увидели мой ИС — 3. А увидев и Филатов, и Крейзер опешили. Широкий и приземистый, с острой клинообразной мордой, вытянутой каплевидной башней и здоровенным 122-х миллиметровым орудием.Уж насколько грозно выглядел КВ, но и он проигрывал по всем показателям этому ужасу на гусеницах. Рядом частично сняли маскировку со стоящей самоходки.
Приземистая с еще большим орудием, она тоже изрядно удивила моих гостей, а рядом уже был приоткрыт Т-44, очень похожий на «тридцатьчетверку», но с более зализанный и с большой башней, да и орудие его тоже было длинее чем Ф-32.
— Что это? — Филатов сделал широкий мах рукой, показывая на все три машины.
— Это и есть та самая экспериментальная техника, которую я должен любой ценой доставить в Кубинку.
— Сейчас товарищ Волков такая ситуация, что если мы немца не удержим тут, то может эта вся красота не успеет дойти до фронта в серьезных количествах. А единичные экземпляры войну не выиграют, хребет не переломят…
— Представляю, что будет, когда она массово пойдет в войска. — восхищенно произнес Крейзер.
— Капут немцам будет, будут драпать так, что только пятки засверкают. — убежденно ответил я.