Я ему отвечу вопросом:
— А что получится, если я, последовав вашему совету, вычеркну все компрометирующее эту выдающуюся личность и оставлю только то, что заслуживает похвалы?
— Халтура, — не станет кривить душой литератор, который лучше меня знает, что представляет собой человек, которого я боготворила когда-то…
Мне кажется, журналисты Магнитогорска недолюбливали Ненашева. За что? За то, что он ни строчки не написал об этом легендарном городе, хотя одно время тоже жил на Урале, чуть ли не в соседнем с Магниткой городе.
— Но зачем, — противореча сам себе, продолжит редактор, — брать под сомнение авторитет писателя, коим может гордиться нация?
— Ради престижа нации не следует грязью свой народ поливать и поощрять тех, кто этим занимается ради собственной популярности.
Мы опять долго будем спорить с редактором, наконец он приведет свой самый веский аргумент в доказательство того, что я должна писать об этой знаменитости, но с уважением к ней:
— Вы не учитываете, что рассказав об известном человеке, вы сами станете известной. А если без уважения, вас просто не напечатают…
На это я скажу ему вот что:
— Известной быть, наверное, приятно. Но лучше я останусь честной.
Когда мы встретились с редактором, он, прочитав мою рукопись, изрек: — Этот человек очень хорошо к вам относился, судя по вашим же словам, а вы его так браните.
— Хорошо ко мне относился? Я сначала тоже так думала. Я готова простить ему нападки на меня. Не прощу ему его нападок на Россию и на русский народ в книге, которую он назвал своей главной. Это его произведение напоминает мне "Выборные места из переписки с друзьями" Гоголя, в которых писатель, ранее сочувствовавший крестьянам, измученным крепостным правом, позднее стал называть их "неумытыми рылами". Книгу эту заклеймил великий критик В.Г. Белинский, назвав ее не только плохой, но и зловредной (смотри письмо Белинского к Гоголю). И убеждал Гоголя в том, что он должен отречься от этого своего произведения. Ненашеву тоже следовало не защищать в комментариях свой последний роман от уничтожающей критики читателей, а отречься от него…
— Гоголь долго жил за границей, — добавил к сказанному мною мой собеседник. И смотрел на Россию из "прекрасного далека". Ненашев тоже так на нее смотрел, побывав за рубежом.
— Возможно, писать так стал он после своей поездки за границу, но думать так — гораздо раньше.
Думал так, но, делая карьеру, свои истинные чувства и мысли скрывал. Сделав карьеру, выплеснул все, что таил, в адрес страны советов и коммунистов, надеясь, что теперь это ему сойдет с рук. Один из героев последнего романа Ненашева мечтает встретить того большевика, который конкретно был повинен в том, что предки писателя сильно пострадали во время раскулачивания его деда, и всадить ему в самое сердце нож. Прочитав автобиографию Ивана Семеновича и сопоставив факты из его биографии с тем, что он пишет о прошлом того самого героя, я пришла к выводу, что этот "мечтатель" не кто иной, как сам автор. Всю жизнь он лелеял мечту отомстить коммунистам за все, в чем их винил. За то, что в революцию "втянули" крестьянство, за то, что перед Богом провинились, проливая кровь, за то, что к войне с немцами, как следовало, не подготовились и т. д. Хотел он, наверное, физически с ними расправиться, но руки были коротки у него. Может быть, хотел взбунтовать народ, — есть же у него в романе такое высказывание: "О, моя земля, о мой народ", когда, мол, ты воспрянешь? Но никто не откликнулся на этот его призыв. Используя писательскую популярность, возможно, хотел бы в то время, когда стали у нас в стране выбирать президентов, тоже быть избранным. Не зря же он якшался и с Горбачевым, и с Ельциным. Но и это его желание не исполнилось. Власти ему не хватило.
Мы все глядим в Наполеоны,
Двуногих тварей миллионы.
Для нас орудие одно, — пишет Пушкин.
Так и кажется, что сказано это о таких людях, как Ненашев.
— А я бы сказал, — заговорил после долгого молчания редактор, — к нему подходит другая цитата:
"Суждены им благие порывы,
Но свершить ничего не дано"
— Как это не дано? Он стал писателем, большим писателем, популярным, разбогател. Разве этого мало?
— Ему, наверное, казалось, что мало. Слишком горд был и тщеславен.
— С этим я вполне согласна. А то и другое — грех…
Тут вспомнила я снова слова, которые сказала о нем моя знакомая леди-вумен: "всю жизнь он думал только о себе и своей семье". И подумала: если бы такие как он, не лишенные таланта люди, честно служили своей стране и народу, может быть, не пришлось бы нам отказаться от социализма, о чем мы еще долго будем жалеть…
Мы беседовали с журналистом в его комнате в общежитии, в которой был беспорядок, как в любом жилище холостяков. Прежде чем распрощаться с ним, я призналась ему, что не смогла в Ненашеве разобраться до конца. Во всяком случае, не поняла, чего ему от меня было надо. — Журналист снисходительно улыбнулся: — Что тут непонятного? Ему нравилась ваша женская привлекательность. Честно признаюсь, мне тоже. Вы и сейчас выглядите прекрасно. Такие женщины, как вы, не старятся. И я бы…
— Можете не продолжать, — поняв к чему он клонит, перебила я его. — Я вас как мужчину не воспринимаю.
— Это почему же? — недоумевающим, обиженным тоном спросил он.
— Потому что вы моложе меня больше, чем на десять лет.
— Разница в возрасте в подобных случаях значения не имеет, — принялся он убеждать меня.
— Еще как имеет, особенно если женщина старше мужчины. Но дело даже не в этом.
— В чем же?
— Мужчина, друг, у меня есть. Он тоже моложе меня, но ненамного. Своими отношениями с ним я вполне довольна. Довольна и тем, что он не писатель. У него свое дело, у меня свое. Он не указывает мне, как писать и не привлекает к своей работе…
Собираясь откланяться, я встала, но хозяин комнаты удержал меня еще на несколько минут и вот что добавил к сказанному:
— Я отредактирую вашу рукопись, но отдавать в печать ее не советую. Знаю: женщина вы бесстрашная, но все же следует остерегаться. Этого человека уже нет в живых, но у него остались родственники, племянники, внуки. Его творчество, его слава — это их капитал. Они жестоко могут отомстить тому, кто попытается их капитал обесценить.
Поблагодарив журналиста, который решил взять меня под свою опеку, за добрый совет, я попросила его:
— Скажите, пожалуйста, как все же вы относитесь к этому человеку… С которого написала я своего героя?
Он ответил мне уклончиво:
— Определенного, однозначного мнения о нем у меня нет.
— А как, по-вашему, причислят его к классикам или нет?
— Время покажет. Оно расставит все точки над i.
P.S. Автобиография моего героя, написанная им в конце пятидесятых годов.
Родился в крестьянской семье. Рано потерял мать. Около трех лет жил у бабушки и дедушки. В 1936 году с отцом и мачехой переехал в Игарку. Убежав из дома, беспризорничал, затем попал в детдом. В 1941 уехал в Красноярск и поступил в ж.д. Школу ФЗО. Получив специальность составителя поездов, до октября 1942 года работал на станции в пригороде Красноярска. В Великую Отечественную войну добровольцем ушел в армию, участвовал в боях, был ранен. В 1945 демобилизовался, поселился на Урале, работал разнорабочим… Масса встреч, впечатлений, множество событий, разных, приятных и неприятных, — все это откладывалось, накапливалось потихоньку, пока не попросилось наружу. В 1951 — первый рассказ, который был напечатан в газете. Я твердо знаю: заставили писать меня книги и жизнь. Я всегда и всюду много читал, и порой читал в ущерб учебе. Начал я как литератор не в тот вечер, когда сел писать свой первый рассказ, а видимо, когда сочинял длинные лирические письма с фронта, когда в госпиталях, в пути и на привалах рассказывал о своих фронтовых товарищах, о разных случаях из своей жизни. В 1953 опубликован первый сборник рассказов. В 58-м вышел первый роман. В том же году был принят в члены союза писателей. Окончил литературные курсы при литературном институте имени Горького…
В сборнике, откуда выписаны эти строки, имеется фотография писателя. Он сидит за столом, листает толстый отрывной календарь. Молодой, в то время еще не седой. Лоб высокий, черты лица правильные. Выражение лица сосредоточенное, серьезное. Смотрит вниз, глаза кажутся закрытыми. Обратила я внимание на его брови. Они довольно узкие, гладкие, аккуратные, слегка изогнутые, как коромысло. Сидит он очень прямо. Одет по-городскому. Отглаженный костюм, белая сорочка, черный галстук — гражданский человек.
Часть II. Чижовки А.Д.
Ненашев, безусловно, фигура трагическая, а друг его, Чижовкин, как мне кажется, комическая. Но я не сразу это заметила. А когда заметила и посмеялась над его внешностью, над попыткой вести себя так, как будто он неотразимый красавец, к тому же не обремененный семьей, он должен был понять, что позволил себе лишнее, и не обижаться на меня. А он, будучи самонадеянным, обиделся и сделался моим врагом на всю жизнь. Он должен был не грозить мне наказанием за мою дерзость, а благодарить за то, что я не рассказала жене его о том, что он пристает ко мне постоянно. Еще неизвестно, как повела бы себя с ним Дина, если бы узнала это. Характер был у нее не сахар, не менее крутой, чем у Дарьи Дмитриевны. Чем красивее женщина, тем капризнее и взбалмошнее она. Это давно известно. Женился на ней Денис Антонович сразу после окончания института. И не только любовь руководствовался, о и расчетом, выбирая, с кем связать свою жизнь…
Расписавшись с Диной, поселился он с молодой женой не у своей матери, которая имела всего лишь одну комнату в бараке, а в двухкомнатной квартире, принадлежащей родителям Дины.
Ее отец остался очень доволен тем, что дочь вышла замуж не за какого-нибудь шалопая или забулдыгу, а за положительного человека, подающего большие надежды. Прилично зарабатывая на комбинате, он согласился содержать своего зятя, пока тот, "набив руку", не станет профессиональным писателем и не начнет печататься. Вскоре и Дина окончила институт и тоже стала кормилицей мужа своего. Работая в школе (она преподавала английский язык), брала она двойную недельную нагрузку. И всю свою зарплату вкладывала в семейный котел. Супруг же ее, кроме тех грошей, которые платили ему как руководителю литобъединения, не приносил в дом ни копейки. Так продолжалось в течение нескольких лет. С домашними делами справлялись в семье, опять же без его помощи, сама Дина и ее мать. Накормленный, обстираннай, наглаженный, жил Денис, как на курорте. И благодарил жену за все, что имел, тем, что домогался других женщин и девушек. Представляю, что получил бы он от Дины, если бы ей стало известно, на какие "подвиги" он способен…