— Вполне, — сказал дракон. — Звенья — мера времени, не силы, и, в отличие от Эстеллы, ты покупаешь минуты, а не дни. Это будущее маловероятное, и за него нужно заплатить.
— Если уверен, что это сработает, я счастлив заплатить, — сказал Джулиус, а потом увидел, как открылся рот Марси, и добавил. — Один.
Марси пронзила его взглядом, Джулиус игнорировал это. Дракон задумался.
— Цена за это будет высокой, — сказал он. — Как я и сказал, вероятность мала, и цена за нее будет высокой. Усложняет дело и то, что у нас тут нет пророков. Сложи все это, и, боюсь, я не могу выбрать, что будет забрано.
— И что это означает? — спросил Джулиус.
Дракон помрачнел.
— Это значит, что мы не можем управлять тем, каким будущим ты заплатишь. Цена будет решена во время обмена.
— То есть, у него случайным образом пропадет часть будущего? — в ужасе спросила Марси. Когда дракон кивнул, она повернулась к Джулиусу. — Не делай этого.
— Я должен, — сказал он. — Если я этого не сделаю, Эстелла победит, и все мы погибнем. И я не смогу пропустить то, что не произойдет.
— А если она заберет то, что ты хочешь? — спросила она. — А если она заберет будущее, где все хорошо?
— Я создам другое, — Джулиус улыбнулся ей. — Как всегда говорит Боб, будущее создано из наших решений, и оно никогда не определено.
Потому Боб всегда старался убедиться, что они понимали, как работали пророки. Все те случайные лекции о магии пророков были не просто его болтовней. Он учил Джулиуса, как работала система, чтобы, когда придет время, он понял, что Эстелла и Боб не управляли его будущим. Он управлял. Его решения создавали путь к будущему, и чем больше Джулиус думал об этом, тем увереннее был.
— Не важно, потеряю ли я возможный потенциал, — твердо сказал он, сжав ладонь Марси. — Пока у меня есть хотя бы одна временная линия, я могу принимать решения, чтобы сделать ее хорошей, потому что это мое будущее. Не Боба и не Эстеллы. Мое. Я могу это сделать. Я верю в это. Доверья мне.
— Я верю тебе, — буркнула она, хмуро посмотрела на большого дракона. — Я просто не доверяю ему. Или этим случайным решениям.
Она топнула ногой по полу из извивающихся цепей, и Джулиус рассмеялся.
— Не ты одна, — он склонился, прижался лбом к ее лбу. — Но мы не обязаны им доверять. Если Боб прав, и наши решения определяют будущее, то нам нужно верить в себя.
— Быть собой? — ответила Марси, удивительно хорошо изобразив Боба.
Джулиус кивнул.
— Только не говори ему, что он был прав.
— Он — пророк, — напомнила Марси, смеясь. — Он уже знает.
Это утешало, и Джулиус повернулся к Дракону, Видящему Начало.
— Я заплачу.
— Отлично, — дракон тряхнул когтями. — Лови.
Джулиус не дал себе уклониться, когда черная цепочка полетела, как пуля, к его груди. Но, хоть он видел, как она попала, он не ощутил ничего. Черные звенья просто пропали в его футболке. Не было боли или реакции, как у Челси в видео. Он даже не ощущал, что что-то забрали.
— Это сработало?
— Лишь один способ узнать, — ответил Дракон, Видящий Начало. — Было приятно с тобой пообщаться, юный Хартстрайкер. Передай привет моему брату, когда увидишь его.
Джулиус уже открыл рот, чтобы спросить, как скоро это будет, но цепи под его ногами раскрылись, и они с Марси упали в пустоту.
Глава 19
Солнце было низко над горой Хартстрайкер, когда два дракона — огромный с белоснежной чешуей и меньший, покрытый темно-синими перьями — взлетели с балкона тронного зала Бетезды Хартстрайкер. Они кружили в безоблачном небе, сияя, как драгоценные камни, а потом белая драконша вдруг ускорилась, устремилась к горизонту. Меньший самец тут же полетел за ней, прижал крылья, погнался.
Он никогда не поймает ее.
Эстелла глубоко вдохнула, глядя на инеевые крылья сестры, пока она не пропала вдали. Только когда она убедилась, что Свена была на безопасном расстоянии, Северная Звезда повернулась к хозяйке горы.
Как всегда, Бетезда Хартстрайкер была одета безвкусно. Где Эстелла выглядела величаво и изящно в простом белом платье без рукавов, Бетезда, казалось, час каталась в своих сокровищах. Ее золотое платье с неприлично низким вырезом было просто фоном для гроздей украшений на ее шее, ушах, руках, запястьях, пальцах, лодыжках и ступнях. Но, хоть Хартстрайкер изо всех сил показывала свое богатство, Эстеллу удивляло, как она двигалась. И все же в ее безвкусном облике лишь одна вещь была ценной: ацтекская золотая корона, сделанная для нее по заказу ее отца, когда она была избалованной принцессой Кетцалькоатля. Это было красиво, но остальное воняло тем, кто всю жизнь старался чересчур сильно. Но Бетезда была такой, снова доказала это, когда повернулась и обратилась к Эстелле, как к равной:
— Они не прилетят раньше полуночи, — сказала она, алые губы изогнулись в нахальной улыбке. — Иен всегда все делает правильно.
Намек в ее голосе вызвал у Эстеллы отвращение. Время еще не пришло, и она скрывала это, хотя ни одна сила в мире не могла заставить ее улыбнуться, пока она шла за Хартстрайкер в тронный зал к банкетному столу, который накрыли под висящим черепом Кетцалькоатля.
От этого вида ее мутило, и Эстелла стиснула зубы. Бог Ураганов заслуживал куда лучшего, чем это, стать просто украшением, его зубы украли, чтобы его дочь-убийца могла дать оружие своим отпрыскам. У него осталось только два клыка: длинный обычно принадлежал крохе-рыцарю Бетезды, а еще один никто из детей Хартстрайкер не смог вытащить из его головы. Ни один Клык не будут использовать после этой ночи, конечно, но Эстелла все еще хотела сломать оба, чтобы увидеть лицо Хартстрайкер, когда ее ценное оружие станет обломками. Она все еще наслаждалась этой картинкой в голове, когда вкрадчивый голос Бетезды перебил ее:
— Шампанское? — она подняла бутылку в золотой фольге. — Чемодан прислали из винокурни Эвана во Франции для такого случая.
— Нет.
Брови Бетезды подпрыгнули.
— Уверена? Лучшее в мире, личный запас винодельни, которой управляла одна семья с семнадцатого века, пока мы не подавили их в бизнесе.
— Нет, — повторила Эстелла, даже не скрывая отвращения из-за использования имени. Как всегда, цензура была не для Хартстрайкер. Она пожала плечами и откупорила бутылку.
— Теперь мы одни, — Бетезда наполнила высокий бокал золотистым шипящим шампанским. — Думаю, пора перестать играть и обсудить условия твоей капитуляции.
— Я не буду это ни с кем обсуждать, — сказала холодно Эстелла. — Тем более, с тобой.
— Ну же, — Хартстрайкер рассмеялась. — Твоя наглость — легенда, Северная Звезда, но ты уже должна была обдумать ситуацию. Эта комната, моя гора, весь воздух на милю во все стороны под моим контролем. Тут чары, установленные лучшими магами, смертными и драконами, чтобы помешать твоему трюку с телепортацией, с которым ты попала на мою вечеринку. Пятьдесят моих самых талантливых детей уже ждут в воздухе. Мне нужно лишь подумать о приказе, и они оторвут тебе голову, и я добавлю ее в свою коллекцию. Ты окружена во всех смыслах. Тебе осталось выбрать, будешь ты мне служить как рабыня или как трофей.
Под конец голос Бетезды был таким самодовольным, что от него свернулось бы молоко. Обычно это разозлило бы Эстеллу, но не в этот раз. Она наслаждалась, молчание затянулось, и даже торжественная улыбка Хартстрайкер дрогнула.
— Нечего сказать? — спросила она, сделала глоток шампанского. — Я лишила, наконец, Пророчицу Трех Сестер дара речи?
— Нет, — ответила Эстелла с улыбкой. — Я просто наслаждалась моментом перед твоим падением.
— Моим падением? — Бетезда рассмеялась. — Вижу, ты сошла с ума. Не я…
Ее голос утих, магия стала собираться в воздухе. Не магия Эстеллы, но Бетезда хорошо знала эту силу, судя по пепельному лицу, озаренному страхом.
— Фрида! — рявкнула она, бросив бокал и отпрянув. — Сейчас!