— А скажи, добрый человек, проходили ли здесь наши войска? — спросил Сергей деда.
— Как не проходили, проходили!
— И давно?
— Та — а, прошли вчера, очень спешили. После приезжал ко мне кум, так он рассказал, что они остановились в Терновке.
— А далеко от вас эта Терновка?
— Не — е, недалеко, вёрст эдак десять. Село большое, там есть и церковь, куда мы ходим молиться. Да мы и сами из Терновки, но когда разрешили выходить на отруба, мы и переселились сюда, на хутор.
Они попрощались с хозяевами, поблагодарили их за хлеб и соль, пожелав счастья и здоровья.
— Та — а, чего там! Ведь мой сын и два внука тоже где-то мыкают нужду на войне. Может, встретите их где-нибудь, то передайте им наше благословение. А фамилия наша Оселёдки. Запомните, О — се — лёд — ки!
Десять верст они не прошли, а пробежали. Через какие — то час — полтора они были на окраине Терновки. И тут на их пути встретилось препятствие в виде двух вооружённых солдат из дозора.
— Стой! — раздался из-за плетня строгий оклик. — Кто такие?
— А ты кто такой? — спросил Сергей так же строго.
— Мы дозорные, а кто ты?
— Мы пулемётчики, разве не видишь?
— Видим! Придется вам разоружиться и сдать пулемёт, а после отведём в штаб!
— Нам и нужен штаб, а пулемёт останется с нами!
— Нельзя! Сдайте пулемёт, а то стрельну!
Это вывело Сергея из себя. Он почувствовал, что где-то внутри поднимается гнев, заполняя всё его существо.
— Я тебе, сопля, так стрельну, что никто не узнает, где могилка твоя! Николай, пулемёт к бою!
Николай лег и, приведя пулемёт в рабочее состояние, прильнул к нему, поочередно озираясь то на плетень, то на Сергея.
— А теперь, вояки, вылазьте из-за плетня и идите ко мне, а то мы из вас сделаем бредень.
Те не дали долго себя уговаривать и дружно перепрыгнули через плетень.
— Вот так-то лучше! А теперь ведите нас в штаб, и поживее. Да не дурите — шутить я не буду.
Через минуту по улице села чередом шагали два солдата с винтовками за плечами, а за ними еще двое, с пулемётом.
В центре села высился добротный каменный дом какого-то купчика, где и разместился штаб. На крыльце их встретил часовой и сказал, чтобы подождали. Через минуту появился адъютант полковника Заенковского, щеголеватый и молодой красавец. Сергей вышел вперед, положил ладонь к виску и доложил громко и четко:
— Ваше благородие, доложите господину полковнику, что рядовой Пономарев, со вторым номером рядовым Гусевым прибыли, выполнив его приказ!
Адъютант вспомнил об оставленном прикрытии убегающего штаба, двумя пулемётчиками, но мысленно их похоронил, потому что очень уж авантюрная была затея, оставить двух рядовых на растерзание неприятеля. Выслушав короткий рапорт солдата, он бегом бросился в дом, сразу вернулся и пригласил Сергея войти.
В большой опрятной комнате, в окружении командного состава, за массивным столом восседал командир полка. Когда Сергей строевым шагом подошел к столу и приложил ладонь к виску, полковник встал, опустил руки по швам и выслушал его рапорт. Офицеры, видя, что полковник стоит по стойке смирно перед неизвестно откуда взявшимся рядовым, тоже встали. Выслушав рапорт Сергея, командир предложил всем садиться, в том числе и Сергею. Он помялся и присел на краешек стула. Полковник попросил рассказать обо всем, что было с ним после ухода войск. Сергей подробно рассказал, как они отбили три атаки австрияк и как те, не выдержав огня, позорно бежали с поля боя. Как потом искали свою часть и случайно напали на ее след.
— А где же твой напарник, — спросил полковник, — живой ли он?
— А как же, ваше высокоблагородие, жив и здоров!
— А где он?
— Там на улице, охраняет пулемёт, — махнул рукой Сергей в сторону окна.
— Так вы и пулемёт притащили?
— А как же? Он же за мной числится. Мы еще и две коробки с пулемётными лентами принесли.
— Да понимаешь ли ты, Пономарев, что совершил? Вы с напарником не только выполнили мой приказ задержать наступление противника, но и осуществили совершенно немыслимое — за сутки прошли восемьдесят верст, таща на руках пулемёт и коробки с лентами.
Полковник встал из-за стола, подошел к Сергею, со слезами на глазах обнял его и трижды поцеловал. Затем снял со своей груди Георгиевский крест и приколол его к рубахе Сергея.
— Носи, заслужил герой!
— Служу царю и отечеству! — еле выговорил от волнения Сергей и наивно спросил:
— А как же вы, ваше высокоблагородие, будете без Георгия?
— А я, Пономарёв, выхлопочу Георгия тебе, и буду носить его на своей груди. Вот и побратаемся. Согласен?
— Согласен, ваше высокоблагородие!
— Тогда лады!
— Да вот еще, ваше высокоблагородие, чуть не забыл за часы, — Сергей достал часы и протянул полковнику.
— Нет уж, рядовой Пономарёв, это тебе подарок на память от меня лично. Береги и воюй исправно!
Сергей, растроганный такой милостью, поблагодарил полковника, офицеров и попросил разрешения уйти, но полковник сказал, чтобы он сел на свое место. Потом что-то прошептал адъютанту и приказал одному из офицеров позвать напарника Сергея. Через некоторое время распахнулись двери, и в проеме появилась массивная фигура Николая, тянувшего за собой пулемёт. На груди висели, связанные ремнем, пулемётные коробки.
— Ты зачем, Гусев, притащил пулемёт, ведь здесь не австрийцы, а русские?
— Ваше благородие, нельзя имущество без присмотра оставлять на улице, враз умыкнут, а здесь никто не посмеет, — ответил добродушный Николай.
— Мы все в этом больше чем уверены, — оглядывая богатырскую фигуру Николая, засмеялся полковник. Засмеялись и остальные офицеры.
— А теперь поставь его вон в тот угол, а сам садись за стол рядом со своим первым номером.
— Слушаюсь, ваше благородие!