- Вы все мне надоели! - заявила Тоня. - С вашими детьми и любвями! Шибко любвеобильные! Делайте, что хотите, и рожайте кого и сколько угодно! Пока вам тоже не надоест! А я буду работать.
- Ну да! - иронически хмыкнул Юрастый. - Редактировать книги, которые читать невозможно! Твоя профессия - умирающая. Хотя, может быть, что касается учебников, не знаю... Зато все остальное... Детективчики не читала?
- Не интересуюсь! - буркнула Тоня.
- А напрасно! Тебе, как редактору, было бы неплохо ознакомиться, что выпускают в свет твои коллеги. И, между прочим, делают на этом о-очень неплохие деньги. В отличие от тебя. Читаю тут недавно в одном любовном романе: "Припарковавшись у подъезда, ласки Андрея добрались до колен и бедер". Стало быть, ласки припарковались и добрались... Достигли тонкостей русского языка. И герои там все, как один, сгорают от страсти над полной грудью, гладят исключительно ручки, ножки и спинки и плачут слезами умиления или страдания в зависимости от обстоятельств. Рыдающие от любви десантники и водители-дальнобойщики. Трудно себе это представить.
- А ты не представляй! Читаешь всякую ерунду! Что это тебя вдруг потянуло на любовные романы? Как беременных на солененькое?
Юрий пожал плечами.
- Вероятно... Дамы-коллеги читают, ну, и я раз несколько заглянул в это чтиво... Насладился вполне. Стиль напоминает многоэтажное здание, высотку, навсегда похоронившую в своих мрачных подвалах нулевого цикла основную мысль. Усредненный язык и полное отсутствие психологии.
- Психология... Чушь! Кому она нужна в наше рыночное время?! Трудно жить без руки или ноги, а без головы легко! - буркнула Тоня и удивилась. - Неужели математички тоже читают любовные романы?
- Любви все профессии покорны! - разъяснил Юрий. - Зараза! Инфекция! Спасения нет. Вот тебе эволюция: раньше говорили, скажи мне кто твой друг, а теперь скажи, что ты читаешь, включая желтушную прессу, и признайся, за кого голосуешь. Выбор друзей и врагов идет именно по этому принципу. Вот объясни мне как литератор и редактор: правомерно ли существование одноразовой литературы, вроде шприца? Прочитал - и забыл... Потому что отгадка тебе уже известна, а кроме разгадывания убийства в детективе ведь ничего нет. Значит, второй раз книгу не откроешь... Не может быть одноразовой литературы, как не может быть одноразовых детей, жен, мужей, родителей, страны...
- Я думала, ты математик! - съязвила Тоня.
- Я читающий человек из самой читающей - когда-то в прошлом - страны! - заметил Юрастый.
- Она и нынче самая читающая, просто изменился круг авторов, - пробурчала Тоня. - Но подобные смены закономерны. Так оно и должно быть...
- Должно, если на смену Тургеневу приходит Бунин! - заявил Двесметаны. - А если резко меняется уровень, припарковавшийся у подъезда и добравшийся или опустившийся до бедер и колен? Тогда как?
- Ты звонил мне и просил прийти, чтобы подискутировать о проблемах современной литературы? - возмутилась Тося. - Свой последний рассказ я написала лет десять назад и больше туда не суюсь! Я не умею и не хочу сочинять десять трупов на странице! Мне противно писать не книги, а сплошную льющуюся со страниц кровь. Сижу себе спокойно в издательстве, никому не мешаю, примус починяю... Ленивый поток сознания...
- Перед нами вся жизнь, - вслух задумался философски настроенный Юрастый. - Нельзя научиться не делать ошибки, но можно научиться их не повторять.
- Да, ты сильно не похож на математика! - повторила саму себя Тоня. - А о каких ошибках ты говоришь? О литературных?
- И о них в том числе, - кивнул Юрий. - Но больше о наших собственных. Почему мы расстались с тобой, Тоня?
- Ты меня об это спрашиваешь?! - возмутилась она.
- Тебя, а кого же еще?
Юрастый был невозмутим.
- У тебя характер, не умеющий ждать, - объяснил он. - Таков твой удел. Тебе всегда все нужно получить сразу. Отсюда и бесконечная смена лиц... Это постоянка. Поэтому ты всю жизнь по мужикам мотылялась и наверняка продолжаешь до сих пор. Это не обвинение, а констатация факта.
Тося подумала, что они теперь сами к ней мотыляются. Через стены. Вроде этого просто Толика.
- Тебе трудно так жить, я понимаю, но и рядом с тобой нелегко, - продолжал Юрастый. - Только я понял это куда позже нашего расставания. Понял и решил, что нужно все вернуть на свои места: нас с тобой, Дениса и нашу общую девочку. Нашу дочку...
Тоня молчала.
- Почему ты такая безответная? Даже слишком... Сформулируй свои желания и мысли! Тося, ну что ты опять такая размазанная?
- Ты съехнутый! - грустно сказала Тоня. - Математики все такие. Просто так общаться с цифрами не просто! Кто еще согласится жить в мире цифр и логарифмов? Ну, какая у нас с тобой может быть дочка?!
- Рыженькая, - объявил Юрастый, и его взгляд стал таким же затуманенным и нежным, как у Дениски, вспоминающем о своей ненаглядной. - Очень хорошая девочка. Глазастая... Тихая... Ласковая...
Юрастый замолчал. Тоня терпеливо ждала продолжения. Не дождалась. Новоявленный отец с головой провалился в излюбленную сцену возвращения блудной дочери.
- Я не знаю, что мне с вами делать! - в отчаянии прошептала Тоня. - Со всеми вами! Какой-то ужасный год! Переполненный любвями и неожиданными встречами...
Двесметаны по-прежнему молчал.
- Да что с тобой?! - крикнула Тося. - Юрастый, приди в себя! Какие дочки в нашем возрасте?! Ты же прекрасно умеешь считать! Ты математик! Эта кукла никак не может быть нашей дочкой, опомнись!!
Но Юрастый замечательно вошел в новую, внезапно предложенную ему роль и наотрез отказывался из нее выходить. Откуда у него, такого всегда мягкого и податливого, легко идущего на любые уступки и компромиссы, взялось это паршивое чугунное упорство?!
- Не может, но будет! - упрямо заявил он. - Это мое последнее желание в этой жизни! И ты все отлично понимаешь, и тоже этого хочешь! Во всяком случае, ты должна выполнить окончательную волю близкого тебе человека!
- Ты что, умирать собрался? - испугалась Тоня. - Почему это последнее да окончательную?
- Да, я свою жизнь завершаю! - торжественно, с какой-то нехорошей ложной патетикой и пафосом провозгласил Юрастый. - Не понимаю твоего удивления! Надо быть готовым к уходу в любой момент! Тем более, в нашем возрасте.
- Ты серьезно болен? У тебя что-нибудь нашли? - впала в панику Тоня. - Плохие снимки и анализы? Немедленно выкладывай! Будем лечиться!
Юрастый пожал плечами.
- Снимки, анализы... Что за ерунда... Мне нашли дочку! Тося, понимаешь, мне нашли дочку!! Родную, единственную, на всю оставшуюся жизнь!! При чем тут болезни? И вообще в жизни много жизней.
- Звучишь оптимистично, - согласилась с ним Тоня. - Особенно насчет жизней... И что дальше?.. Какой ты себе видишь нашу дальнейшую жизнь?
- Ну, неужели это еще нужно объяснять? - удивился Юрастый. - Ты переедешь ко мне... С Наной и Денисом. Потом, когда их малыш подрастет, они смогут вернуться втроем в твою квартиру. А пока там поживет Лариса. С Олегом... Должна еще подъехать Алена.
- С Олегом?! - заорала Тоня. - У него новые гимнастические упражнения?! Здорово вы уже все без меня распланировали!!
- Или с Тарасом, - спокойно, словно не услышав ее, добавил Юрастый.
- Откуда ты про него знаешь?! - удивилась, чуточку притихнув и собравшись, Тоня. - У Ларки был один ухажер Семен Дутиков, богатющий, как Центробанк России. Но она его почему-то отвергла. У нас в семье немеркантильность - наследственное качество. Но про Тараса она мне рассказала вскользь, совсем недавно...
- Слышал... - уклонился от четкого ответа Юрастый. - Она сама с ними разберется. Нам бы обговорить все с тобой до конца...
- Что все? - недобро спросила Тося.
- Нашу общую жизнь, - объяснил Юрастый и пристально посмотрел Тоне в глаза. - Тося, а ты помнишь?..
Тоня вздохнула. Ему не стоило этого спрашивать и ворошить перевернутые страницы. Полжизни грешить, полжизни каяться... Но Юрастому явно настойчиво хотелось пролистать книгу с самого начала.
Тося вспомнила, что их объятия словно никогда не кончались. Ей казалось, что его руки лежат на ее плечах всегда, неизменно, когда она едет в издательство на меланхоличном троллейбусе, читает рукописи по истории русской литературы, покупает в магазине хлеб и молоко... Она чувствовала прикосновения его губ на своих руках, волосах, груди постоянно, весь день, пока читала, ездила, ходила... Она не расставалась с ним ни на секунду, ни на один коротенький миг и шаг... И Юрка Ашмарин, он же Юрастый и Двесметаны, прекрасно знал это, потому что он сам тоже не разлучался с Тоней ни на минуту, ни на одно уравнение, ни на один стремительный поворот...
- Жить надо на коротком поводке, - задумчиво изрек он. - А вот скажи мне, Тося, если бы тебе пришлось делать выбор между ребенком и работой или, скажем, искусством, литературой и любым другим занятием, что бы ты выбрала?