"Красный мак" в начале пятидесятых давали в честь приезда Мао Цзэдуна. Уланова танцевала Тао Хоа, в пижамке, в черном паричке с пробором, который очень ей шел. Партнер - Лапаури. В зале была Лепешинская в темно-зеленом платье, которая беспрерывно мельтешила и лезла всем на глаза. Дело в том, что это была премьера, а премьерш двое - она и Уланова. Но танцевала все же Галина Сергеевна, а Лепешинская все суетилась в первом ряду, чтобы обратить на себя внимание. И обратила-таки. Мое во всяком случае.
Уже в восьмидесятых с оператором Хавчиным снимали Семеняку с Улановой репетицию "Спящей...". От Улановой глаз нельзя было оторвать. Каждое движение, даже слегка показанное, чуть намеченное, было исполнено красоты. Часто прищелкивала пальцами. Немолода, с девичьей фигурой, элегантна, на высоких каблуках, в синем платье с широким поясом.
Она делала свое дело, мы - свое. Когда репетиция закончилась, она обратилась ко мне (мы знакомы не были): "Все в порядке? Ничего больше не нужно?" Мы поблагодарили.
На рождение к Файеру она с И.Тихомирновой заглянула на минуту, куда-то торопилась. Она была в пушистой, модной тогда шубке "канадский белек". В передней пообнимались с именинником, вручили презент, она помахала Люсе Ильющенко перчаткой и быстро исчезла.
В день премьеры нашего фильма "Майя Плисецкая" я встретил Уланову в лифте, когда поднимался к Майе. Она же поднималась к своей подруге Капустиной, что жила на том же этаже.
Я спросил Майю - не пригласить ли Уланову на вечер? - "Да, конечно. Только сделай это ты. Тебе удобнее. И дай билеты". Я позвонил в квартиру Капустиной, спросил Галину Сергеевну. Представился и сказал, в чем дело. Она поблагодарила и ответила, что если выкроит время, то придет. Но времени у нее не нашлось.
Впервые на сцене я увидел ее в "Жизели" и был по-настоящему потрясен. Личностью, танцем, игрой, чем-то необъяснимо-неуловимым. Как-то, глядя на экране коду вариации первого акта, Плисецкая сказала: "Не понимаю, как она танцует, почти не касаясь пола?"
Уланову в "Жизели" я видел три раза с Габовичем и с Фадеечевым. Мирта была Майя. "Я люблю танцевать с Улановой, - сказала мне тогда Майя, - на ее спектаклях всегда творческая атмосфера, все подтягиваются, и публика это чувствует".
С Улановой Майя танцевала и в "Бахчисарайском фонтане". Уланова - Мария, Плисецкая - Зарема. И хотя это тоже был балет Улановой, но по исполнению и значению роли были равные. Майя говорила: "Я забываю и иногда сильно ударяю Марию деревянным кинжалом. Потом извиняюсь перед Галиной Сергеевной, а она всегда - ничего, ничего, неважно..."
Поехали они обе сниматься в "Бахчисарайском..." на "Ленфильм". Фильм "Мастера русского балета". Оба билета дали Майе. Я прихожу провожать. Накрапывает дождичек. Стоит у вагона Уланова под зонтом, ее не пускают без билета. Майя приходит, конечно, перед самым отходом и что-то смущенно говорит, а та - "ничего, ничего, неважно" - и юрк в вагон...
В шестидесятых затеяли у нас на студии сделать фильм об Улановой. Режиссером назначили Мусю Славинскую, пожилую тетку, напрочь не знающую балета. Всегда молчаливая, она делала вид, что обдумывает что-то. Чудовищная зануда.
И вот в маленьком зале смотрят старые пленки Улановой - "Лебединое", "Бахчисарай", еще что-то. Уланова себе очень не нравится. И против использования пленок. Муся бубнит про план, зарплату группе, еще какие-то глупости. Уланова тихим голосом - свое. Та опять про план. Уланова спрашивает: "А можно мне выкупить все эти плохие пленки? Я заплачу студии все убытки. Но не останутся для будущего мои неудачные выступления". Долго и тихо они спорили, Уланова так ничего и не добилась - все, что неудачно, навеки хранится в сейфах и показывается по ТВ.
Потом я слышал такие же просьбы от Плисецкой, но тут уж я как мог постарался. Обе они чувствовали "мо" Раневской, сказанное несколько позже: "Плохо сняться - это плюнуть в вечность".
Как больно, что Улановой более нет...
5 мая. Матвеевское. Приехала Майя получать орден. 44 дня была в Японии, танцевала. Сначала с Тарандой, потом со звездами балета. Восьмой десяток!
Вчера она была в гостях у Анель Судакевич, которой 92 года. Говорит, что красавица и ВСЕ свои зубы. Я помню ее мать в пятидесятых годах, она лежала очень старая и больная в соседней комнате и время от времени басом просила: "Дайте яду"...
На днях по ТВ фильм Сокурова "Квартира Козинцева" - неописуемо бессмысленно, и Валентина Георгиевна сказала только одну фразу: "Если хотите вымыть руки, то выключатель налево". Такая интересная квартира, но не рассказано ни слова ни о чем. Что за дутая фигура этот Сокуров?
14 мая. Обедал Анохин, растолстел, принес книгу о Васильеве, очень хорошо изданную. Читать не буду, так как все уже читал сто раз. Лежу дома после операции.
Был три дня Франсуа-Мари неописуемой красоты в черном бархатном костюме в связи с выставкой фото в Большом манеже. Инна сегодня была и говорит, что интересно. Без Л.Ю. и тут не обошлось, выставлена ее большая фотография, и в каталоге приведена цитата из моих "Идолов". Приходила Флора, принесла каталог выставки Тышлера, красиво издан.
Элик с Эммой в Испании, ему подарили путевку, набирается сил перед фильмом. Элик очень помог с больницей.
Пока я реабилитировался в Матвеевском, умерла тетя Валя, ей было девяносто. В последние годы у нее был сильный склероз и она не узнавала родных. Очень я ее любил и очень горюю. По сути - если бы не она, неизвестно, что с мамой и со мной было бы в войну. Похоронят ее тоже в Кратово.
Очень плохо со здоровьем у Зои, и никак не могут определить, что с нею. Она еле ходит, и больница не помогла.
Политики сошли с ума окончательно. Конкурент Лебедя заявил по ТВ, что тот писает в постель.
Два плохих ведущих на ТВ - Урмас Отт и Андрей Караулов. Удивительно плоские и неинтересные вопросы задают. А Рязанов, кстати, ни одного неинтересного вопроса не задает.
28 июля. За это время умер Эмиль Брагинский. Живем на Икше, погода сумасшедшая, но Инна много купается. Из Америки пришли три "Королевских журнала" с моими материалами и Инниной публикацией об отцовской библиотеке. Но денег заплатили половину.
Сегодня был Захаров, который принес мою рукопись о Л.Б. с замечанием, которое я не могу принять: обязательно должны быть сплетни и слухи. Я оставил рукопись у себя, и все осталось в подвешенном состоянии. Не хватает моего голоса в хоре хулителей!
Для Захарова я написал раньше 100 страниц любовной истории Л.Б. и В.М., но он предложил ее отдельно не издавать, а сделать 20 листов книгу о Л.Б. - с М-м и после него. Буду переделывать, добавив к написанному ранее написанное. Облегчает работу компьютер, но затрудняет то, что надо переделывать уже написанное.
Алле делали операцию, и она живет на даче.
У Элика прокол со сценарием, который он написал с Брагинским. Денег на фильм нет, и все обманывают. Сейчас он на Валдае.
21 августа. Лето паршивое. Было несколько дней жары, а все остальное время холод и дожди. Я переделываю Л.Б., стало лучше, но сплетен все равно нет и неизвестно, что будет дальше.
В Москве сменяли двух маленьких Бурлюков на одну большую картину Гаяне Хачатурян, где изображены Елена Ахвледиани и молодой Параджанов.
Смотрели "Страну глухих" Тодоровского-мл., которая нам понравилась.
Прочел вторую половину романа Маканина "Андеграунд...", мне понравилось. А новый роман Аксенова поначалу интересен, а вторую половину топчется на месте и скучно.
Замечательный роман-биография Анатолия Рыбакова в "Вагриусе".
Интересна толстенная книга Феликса Розинера "Некто Финкельмайер".
Вышли "Письма Козинцева", которые прислала Валентина Георгиевна. Из моего письма к ней:
"...Книга замечательная. Я прочел ее всю, начиная с предисловия и кончая выходными данными. И спешил домой, зная, что в почтовом ящике меня ждет письмо от Григория Михайловича...
Первым делом я прочитал Ваш роман, ничего этого я не знал, и все как-то целомудренно и благородно, деликатно. Потом меня очень трогало слово ПАПА, которое встречается на страницах. Это как-то неожиданно для меня по отношению к Г.М. И обратил внимание, как Трауберг все время невпопад все предлагает и пишет несуразности. Что за человек?
Очень мне была интересна переписка с Юткевичем, на закате. Без сентиментальности, но с такой любовью и сожалением, предчувствием ухода и в то же время с чувством юмора, которое нигде не покидает Г.М. Чего стоит письмо о "Макбете" Поланского. И до последнего дня неиссякаемый интерес к искусству, книгам.
Какие прекрасные письма к Любови Михайловне! И вообще всюду проходит семья, которая так согревает жизнь человека, Г.М. становится, например, в моих глазах совершенно неожиданным.
Словом, писать рецензию мне не хочется, не умею, а хочется поблагодарить Вас за огромный труд и радость, которую Вы доставили, открыв мне еще одну сторону (и не одну) жизни Григория Михайловича..."
25 августа. На Икшу приезжал журналист Игорь Зыбин и брал для газеты "Настоящее время" большое интервью насчет будущей книги о Л.Ю.Б. Вилами по воде эта книга.
Мою книгу о Параджанове продают в магазине "Армения", между лавашем и сулугуни.
Инна делает ковер для Мишки в Израиле.
Очень болеет Федя Чеханков.
Долларовый кризис, и наступает инфляция, жуть. Все вздорожало.
Теперь об Аркадии Ваксберге. Мы ошарашены Ваксбергом. А дело было так: год назад Захаров предложил мне писать книгу о Л.Б., готовил договор, но вдруг звонит и говорит, что на книжной ярмарке анонс книги Ваксберга о Л.Ю. Аркадий за неделю до этого был у нас, подарил "Коллонтай", рассыпался в комплиментах об "Идолах", я его свел с издательством, где взяли печатать его "Горького", и, расточая поцелуи, он улетел в Париж, где живет постоянно. И Захаров мне говорит - свяжитесь с Ваксбергом, узнайте, если это так, то мы не будем делать Л.Ю. Я звоню в Париж:
- Так, мол, и так, Аркадий, здесь заявлена ваша книга о Лиле Юрьевне. Так ли это? Я интересуюсь, так как мне тоже предложили писать ее биографию.
А он буквально: