Жюстин поставила чашку чая на стол. Прошло уже двадцать минут с того времени, на которое была назначена встреча, и теперь она думала, что ошиблась, доверившись этому типу, с которым почти не была знакома. К счастью, в это кафе захаживали многие представители богемы, и потому оно закрывалось очень поздно. Она решила ждать до одиннадцати. За третьим столиком от нее рыдала молодая женщина:
– И это после всего, что я для тебя сделала, после всего, чем я была для тебя!
Она обращалась к молодому человеку с прилизанными волосами, который нарочито не обращал на нее никакого внимания. Он курил сигарету, глядя в окно, держался надменно и заносчиво. «С таким без толку говорить о боли, которую он может причинить, – мелькнуло в голове Жюстин. – Он, должно быть, бьет ее, когда требует денег». Дальше за ними сидел толстый потный мужчина, за обе щеки уплетавший спагетти, – до всего остального ему не было дела.
В кафе вошел человек, которого она ждала. На нем был грязный, мятый плащ бежевого цвета, щеки заросли щетиной. Он ковырял в зубах спичкой. Не поздоровавшись и не сняв шляпу, мужчина подсел к ней за столик.
– Добрый вечер, – сказала Жюстин.
Тот буркнул в ответ что-то невнятное и поднес руку к шляпе.
Некоторое время он продолжал ковырять в зубах, потом проговорил:
– Почему вы назначили мне встречу так поздно? Я начинаю работать с раннего утра.
– А я допоздна работаю пианисткой в кинотеатре здесь по седству. Последний сеанс кончился в девять сорок.
– Ну, ладно, если вы ждете от меня новостей, для этого еще слишком рано.
– Но прошло уже три недели.
– Прошло, моя дорогая, что прошло – то прошло! Что я могу с этим поделать? Вы же мне не дали почти никаких сведений. Я начал с того, о чем вы просили: прочесал весь порт вдоль и поперек,
опросил грузчиков, обошел все кабаки, где из-под полы торгуют выпивкой. Кстати, вы должны будете оплатить мне расходы. Квитанции и все прочее у меня имеется.
Жюстин подумала о сбережениях, таявших не по дням, а по часам. Ну да бог с ними.
– Я все вам оплачу. Вы же знаете.
– И потом, тот молодой человек, который…
– Ксавье.
– Да, Ксавье. Кто знает, может быть, он просто, сел на какой-нибудь пароход. Там многих парней берут просто так, прямо перед отплытием. Если и его так взяли, он теперь может быть в другом конце света.
– Вы хотите сказать, что мне лучше бы вообще от поисков отказаться?
Мужчина насторожился: вопрос мог отразиться на его гонораре.
– Я только хочу сказать, что дело это не из простых. И если есть кто-то, кто сможет парня для вас найти, то человек этот – я, Гэри Хублер.
Он положил спичку на стол и мерзко щелкнул языком, пытаясь его кончиком забраться в дупло зуба, из которого выпала пломба. Когда обстоятельства вынуждали Жюстин иметь дело с такими вульгарными типами, от ненавирти и отчаяния у нее на глаза часто выступали слезы.
– Нечего и говорить, вы же понимаете, что, как только у меня будет хоть какая-то ниточка, я тут же дам вам знать. Вы живете там же?
– Нет. Это одна из причин, почему я хотела с вами встретиться. Я переехала сегодня утром. Вот мой адрес.
Она протянула Гэри Хублеру визитную карточку.
БЕЗМОЛВНЫЕ ПЕСКИ
МЕБЛИРОВАННЫЕ КОМНАТЫ
ВЛАДЕЛЕЦ: ЛЕОПОЛЬД ОДОНАХЬЮ
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ
И ТАК ДАЛЕЕ
Детектив прищурил глаза, напрягая память.
– Ну-ка, погодите. Леопольд О’Донахью… Леопольд О’Донахью. Да, теперь припоминаю.
Как ученик, хорошо выучивший урок, он проговорил:
– Старейшина нью-йоркской Гильдии разрушителей, родился в Ирландии, товарищи по работе дали ему прозвище Философ…
– Вполне возможно, – перебила Хублера Жюстин, хоть его осведомленность произвела на нее впечатление.
– Вот видите, я знаю все. Поэтому можете не беспокоиться, я найду вам вашего Ксавье.
Как бы пытаясь ее в этом заверить, он коснулся своей длинной, худощавой, влажной и волосатой рукой локтя Жюстин. Улыбка обнажила его желтые, как у лошади, зубы.
– Мне кажется, я не давала вам разрешения прикасаться ко мне. Гэри Хублер убрал руку. В глазах у него было такое выражение, как будто он хотел сказать ей: «Ну что ты из себя недотрогу разыгрываешь».
Спокойно, с чувством собственного достоинства Жюстин отпила глоток чая.
– Это, конечно, меня не касается, – сказал сыщик, – но из любопытства хочу задать вам вопрос. Когда я найду вам вашего Ксавье, что вы собираетесь с ним сделать?
– Убить его.
Гэри Хублер негромко рассмеялся. Он взял со стола спичку и бережно положил ее в бумажник, который убрал в карман плаща.
– Если вы такое задумали, моя дорогая, вам надо обратиться к кому-нибудь другому. Я в такие игры не играю.
– Я сделаю это сама.
Хублер хотел уже было уйти, но еще некоторое время продолжал сидеть. Воцарилось молчание. Детектив с интересом разглядывал Жюстин. I
– Я так понимаю, вы здорово перетрусили. Признайтесь мне в этом, – сказала она.
Детектив цинично хмыкнул.
– Знаете, мне всякое довелось повидать. Меня уже трудно чем-нибудь удивить.
Жюстин накинула лисью шкуру на плечи, приколола шляпку к волосам. I
– Скажите мне, только серьезно, что вы не шутите. Вы и впрямь собираетесь это сделать?
– Нет, я это так сказала, ради смеха, – ответила она, поднимаясь со стула.
Оставив на столе мелочь, женщина вышла на улицу.
Гэри Хублер вынул свою зубочистку из бумажника и снова стал задумчиво ковырять в зубах.