Вечер того дня, который я решил обозначить днем прибытия в царскую Россию уже год назад, я провел в шикарном ресторане вместе с красивой графиней.
Сидим, важно посматриваем по сторонам, она красивая и знатная, я — какой-то важный чин и близок к императору.
Это не вспоминая мои особые способности, которые Мария постоянно уговаривает меня как-то проявить.
Теперь я тайный советник по имперским понятиям, почти что генерал, однако, никак в служебную летопись еще не вписан.
Скорее, просто гражданский советник при главе комитета госбезопасности, новой солидной структуры, смысл которой пока мало кто понимает. Это хорошо, что времена такие еще немного архаичные, богатых да грамотных полиция и жандармы трогать побаиваются. А вот новая служба без ордеров на арест и задержание спокойно обойдется, однако, пока только собирает информацию и готовит подвалы под зданием управления к жесткому дознанию.
Государственная безопасность — новые опричники, пусть даже слишком мягкого и тошнотворно приличного по своей сути императора!
Ну, это мало кто понимает — не касается профессиональных разведчиков из иностранных посольств, которых теперь стало как-то многовато попадаться мне на пути. За неделю уже третий раз меня во всяких публичных местах знакомят с военным атташе Франции, вторым советником британского посольства и третьим из американского.
Здесь это считается довольно круто — быть знакомым с такими официальными лицами из Европы и Штатов.
Которые много что могут помочь или дать нужную рекомендацию по бизнесу.
Знакомит именно моя фигуристая подруга с третьем размером шикарной груди, она светская львица и всех-всех знает.
Поэтому я оказываюсь представлен множеству разных людей, среди которых часто попадаются иностранцы.
Даже глава немецкого шпионажа, советник Гельмут фон Люциус, почтил меня своим вниманием, приложившись к ручке прекрасной Марии и небрежно всунув в мою руку свою визитку.
Совсем охреневший главный разведчик Германии по России!
Ну, тот же «Зингер» с отделениями по всей России и монополизировавшая торговлю на дальнем Востоке фирма «Кунст и Альберс» во главе с сильным разведчиком Даттаном — все они есть в моем списке. Два сына Даттана служат в русской армии и передают ценнейшие материалы оттуда, а все его немецкие сотрудники или являются разведчиками или работают на немецкую разведку. Еще и скупили всех губернаторов на корню на Дальнем Востоке.
А фирма «Шпан», фирма «Гуго Стиннес», еще десятки и сотни фирм, компаний, акционерных обществ и добровольческих объединений.
Все они есть у меня в записях, только, германские шпионы пока не самые главные наши враги, если удастся уйти от войны со странами Оси. Могут еще в очереди постоять, пока немецкая армия будет вгрызаться в оборону французских войск на полях Европы, подло и бесчеловечно травить их газом и до усрачки пугаться английских танков.
Еще известная немецкая шпионка великая княгиня Мария Павловна там имеется, так что вся структура самодержавия пронизана агентами иностранных разведок. Пронизана и, значит, полностью прогнила, долго точно не протянет, если не начать массовые задержания и быстрые приговоры военными судами по обвинению в государственной измене.
Такие дела в гражданскую юриспруденцию отдавать определенно нельзя, это окажется только пшиком, полученные под сильным давлением доказательства.
Только страх может удержать огромную империю от падения, ведь я сам тоже хорошо испугал императора будущей участью, поэтому он понемногу начинает понимать, что власть его слишком аморфна и неуправляема.
Злится и поэтому готов хоть что-то делать, даже не спрашивая советов у императрицы.
Агентами всех стран пронизана структура самодержавия и властные органы.
Но, только германские империалисты рассматривают как необходимость откровенный захват российских земель вооруженной силой в своем стремлении на восток. Опасаются, что прибавляющая в год по три миллиона жителей Россия скоро станет слишком сильным противником для не такой населенной Германии и спешат изо всех сил.
— Это все неспроста, что так вокруг меня вьются агенты противника, — понимаю я отчетливо.
Тем более, и до этого успел почувствовать не очень старательно спрятанное наблюдение за моей персоной на улице.
Проследили меня от вокзала до квартиры Марии очень так откровенно, с явным давлением на психику. Типа, от нашего внимания никуда не денешься, пусть ты какой-то супер начальник какой-то госструктуры.
Еще один наблюдатель подхватил меня прямо около выхода из нашего служебного здания и проводил до моей квартиры в Царском Селе. Это уже совсем наглая наглость, за такое нужно сразу же на подвал кидать и ломать кости, однако, я пока готовлюсь к грядущим неприятностям.
Поэтому не стал обращать на наблюдателя особого внимания, пусть пока следят и узнают, во сколько я выхожу на службу или возвращаюсь с нее. Если я и проявлю себя, то, только на крупной рыбе, а она скоро должна появиться.
С каким-то интересным предложением.
Явно, что уже знают откуда-то про то, какую я должность занимаю в комитете. Раз я человек из ниоткуда, в отличии от всех остальных сотрудников, значит, именно от меня ждут каких-то проблем. Потому что непонятный я и никто ко мне подходов не имеет, а такое очень не нравится кураторам иностранных разведок.
Понятно, что новая структура с таким конкретным названием про государственную безопасность крайне интересует иностранные державы. Они очень хотят узнать смысл ее появления, правильно подозревая, что она будет бороться именно с иностранным влиянием, чего пока в царской России особо не наблюдается.
И им это очень не нравится, вполне справедливо подозревают желание императора приготовить лишний туз в давно просчитанной противником колоде. И готовы бороться или хотя бы предугадывать действия, направленные против своего влияния. Вот хорошо видно на моем примере, как эффективно работают на опережение и готовы тратить солидные средства, чтобы посадить своих людей в закрытую структуру.
Однако, с этим делом им придется обломаться серьезно, свои опросы я собираюсь проводить довольно часто, чтобы все сотрудники при центральном отделении хорошо понимали, что войти в отношения с чужой разведкой и остаться невыявленным никто не сможет.
Сделали к тебе подход и что-то предложили — будь добр заявить об этом, иначе, придется попасть на подвал.
А там уже совсем шансов немного уцелеть, ну, если только геройски погибнуть для рекламы комитета при задержании особо опасного государственного преступника. Чтобы осиротевшей семье пенсия капала какая-то за мужа и отца героя.
Так что, со всеми своими чудесами, проявляемыми вокруг царской семьи я почти год оставался в тени, а вот, когда занял непонятно почему важный пост в новом государственном органе, сразу же привлек к себе пристальное внимание.
Тем более, история моей жизни никому точно не известна, я появился совсем из ниоткуда, опознать меня как того самого удачливого игрока в карты по фамилии Жмурин из гостиницы на Садовой теперь почти невозможно.
Я отпустил бородку и усы по последней моде, стригусь совсем по другому, еще и документы у меня на абсолютно другую фамилию.
Нужно было и имя с отчеством поменять на всякий случай, однако, я про это забыл попросить, поэтому остался Сергеем Афанасьевичем, только уже Ржевским.
Ржевский без любой прежней жизни, вот просто так взялся откуда-то и занял достаточно важный пост в комитете госбезопасности. О моем назначении знает только сам начальник комитета, возглавлявший раньше петербургское Охранное отделение, Михаил Фридрихович фон Коттен, ибо, получил такой приказ именно от государя-императора во время своего назначения на важный государственный пост.
Я постоянно ссылаюсь на какую-то свою агентуру, которая мне как будто подгоняет имена подпольщиков и агитаторов. Только, это все значимые в истории подпольной борьбы Российской империи фигуры, настолько, чтобы про них имелись сведения в интернете.
Как раз в марте в Петербурге арестован будущий Вождь народов, товарищ Сталин-Джугашвили. Здесь он по поручению Ленина работал в газете «Правда», курировал ее безопасность и писал статьи. В тот раз он был отправлен в Турухтанский край, потом в Ачинск, где и дождался освобождения после Февральской революции. В этот раз он никуда не поедет, об этом я уже позаботился. Не заболеет костным ревматизмом и не будет мучаться от него до конца своей жизни.
Такими кадрами разбрасываться пока не стоит, хотя, куда именно его можно вписать, я пока не знаю.
Он — профессиональный революционер, эффективный организатор экса в Тифлисе, когда в руки большевиков попала гигантская по тем временам сумма в двести пятьдесят тысяч рублей. Ни до него, ни после него такой подготовки и сплоченности у пяти десятков нападающих боевиков никто не смог больше организовать.
Определенно организаторский талант у Кобы присутствует, только, как его использовать на пользу самодержавию — я не понимаю.
Так что пока я не знаю, куда его можно пристроить, но и выпускать на свободу не собираюсь. Джугашвили отбывает свое заключение в нормальных условиях и уже получил возможность учиться дальше.
Сейчас большевики — явно не самая большая проблема самодержавия, гораздо более опасны богатые промышленники в связке с иностранными разведками, которые грудью лягут за войну со странами Оси.
О том, что я почувствовал на себе усилившееся внимание, я первым делом доложил императору:
— Вот, видите, государь, как работают разведки Англии, Франции и отчасти Америки. Немецкая и австрийская разведки тоже не отстают от них по умению получать информацию и выделять в ней самое главное. Только вы сделали что-то для них потенциально опасное, как они уже подбираются поближе, готовятся внедрить своих людей в комитет. Противодействуют на высочайшем уровне, так что оставлять таких умельцев в России в будущем, когда вы сделаете неожиданный шаг — смерти подобно, государь. Сначала необходимо обезглавить бывших союзников, потом и до остальных руки дойдут.
Николая Второй согласен со мной и тоже беспокоится насчет агентуры будущего врага.
— Это враг настоящий и беспощадный. Как только вы, ваше Императорское Величество, осудите теракт в Сараево и покажете, что собираетесь идти своим путем, нужно сразу же начинать изъятие агентов внешнего влияния. Потом к каждому сотруднику иностранных разведок приставить соглядатая, чтобы он в открытом режиме фиксировал, с кем тот будет встречаться. То есть, открыто и явно не давать им вести подрывную деятельность, тут же паковать тех, кто придет на встречу без разговоров. И с телефонами в посольствах должны случиться технические проблемы сразу же.
Вижу, что император все же не так уверен в необходимости таких жестких действий.
— Если не выслать посольства из страны, ждите в течении месяца забастовок, вооруженного восстания и разных провокаций вплоть до неспровоцированного обстрела германских войск. Союзники не пожалеют никого и ничего для того, чтобы все-таки втравить нас в войну. Пойдут на любые шаги, поэтому нам бы только выстоять в таком случае, пересажать всех или большую часть их агентуры. Там уже выбить показания про всех остальных, кто окажется среди завербованных. Иначе, государь, империю ждут большие проблемы. Возможно, начнут стрелять на поражение и даже по вашей семье. Ставки слишком высоки в таком случае.
— Вы уверены, Сергей, что нам будет грозить опасность?
— Убежден, государь. Придется прожить во дворце полгода, как в осажденной крепости, пока все не успокоится, пока всех скрытых агентов не выявим и не зачистим полностью. Я чувствую, что меня вскоре начнут сначала завуалированно вербовать. Сделаю вид, что отказываюсь сразу же наотрез, там уже посмотрю, как дела пойдут.
— Это же опасно, Сергей! Вас тоже могут убить! — испугался за меня император.
И за свое будущее и за будущее своей семьи, конечно.
— Государь, я могу себя защитить. Есть у меня такие способности. Вам рассказать не имею права по нашим законам, — решил я все-таки немного приоткрыть свои повышенные возможности по части самозащиты и нападения, — Единственно, что вступать в завуалированные переговоры с дипломатами или наемными убийцами нет особого смысла. Они нас совсем не уважают. Поэтому я не пойду ни на какое-то сотрудничество с иностранными разведками и в нашем ведомстве буду беспощадно искоренять измену, вызывая огонь на себя.
Так что, после этого разговора понял еще раз, что Николай Второй сомневается в необходимости полного разрыва отношений с союзниками. Похоже, у него от задницы здорово отлегло, как по моему совету пару своевременных законов издал и КГБ основал.
Еще всю семью вылечил от неизлечимого недуга, да и себе здоровье поправил.
В общем, чувствует себя молодцом, так и приведут его вместе с народом на большую бойню за чужие интересы.
То есть, привели бы, если бы не я рядом. Пока я время от времени встречаюсь с ним в рабочем кабинете императора, докладываю о своей работе в комитете и предрекаю разные события в мировой истории, которые должны случиться.
Чтобы император знал обо всем заранее и еще больше верил в мои слова.
Про убийство короля Греции Георга Первого, например, в Салониках.
Так заканчивается март, проходит апрель и начинается май, в конце которого заканчивается Первая Балканская война.
Но, перемирие на Балканах длится недолго, тридцатого июня Болгария, считающая себя обделенной по итогам Первой Балканской, нападает на сербские и греческие позиции. В тот же день, на чем я особенно акцентирую внимание императора, германский парламент принимает закон о значительном увеличении военных расходов.
— Ваше Императорское Величество, ваш кузен Вилли окончательно решился и начал подготовку к войне. Значит, она теперь неизбежна.
— Не пора ли нам выйти с ним на прямой контакт? — интересуется император.
— Наверно, еще рано. Или немцы проболтаются союзникам, или кто-то из наших продаст такую страшную тайну. Государь, изменение внешней политики должно произойти очень быстро и неотвратимо. Вот еще вчера были верны союзническим обязательствам, а сегодня рвем их напрочь из-за покушения в Сараево. Долгие переговоры с немцами неминуемо выдадут союзникам наши планы. Сами понимаете, после осуждения вами теракта и соответственно Сербии с Францией, после разрыва отношений с ведущими странами Антанты, немцы и сами отлично поймут, что Россия не собирается воевать за Францию. И только с еще большой радостью снимут некоторые дивизии с Восточного фронта, чтобы наверняка разбить французов.
— Думаете, это у них получится? — прищуривает глаза император.
— Не могу предсказать это со стопроцентной вероятностью, ваше Императорское Величество. На Восточном фронте против русской армии они и так оставляют всего четверть своей армии, притом, не самые лучшие части. Что-то перекинут, что-то оставят все равно, тут трудно предсказать, как у них получится наступление через Бельгию. Зависит и от англичан ситуация на фронте. Одних французов немцы разобьют почти наверняка, а вот с англичанами — уже вряд ли. В любом случае, каждый месяц отсрочки войны для Российской империи — крайне благое дело. Да и соперники здорово потратятся в технике и подготовленной живой силе в приграничных сражениях. Вот тогда уже можно вам встречаться с кайзером в открытую и громко радоваться своей нейтральной позиции. Выступать с позиции силы, как мудро ни к кому не присоединившаяся страна, честно говоря и просто начинать усиленные поставки продовольствия всем воюющим блокам.
— В августе во Франции будет введена обязательная трехлетняя военная служба, это тоже подготовка к войне, государь. Только, объявлять в июле войну Болгарии не так для вас обязательно из-за Сербии. Болгары заключили оборонительный договор с Австро-Венгрией и объявление войны болгарам будет серьезно недружественным шагом в сторону стран Оси. Нам это совсем не требуется на самом деле. Тем более, что сербы, греки, а потом и подключившиеся турки с румынами наваляют как следует откровенно глупым реваншистским планам болгар. Турки заберут ранее потерянные земли и город Адрианополь, а румыны — Добруджу. Почему Болгария полезет воевать против недавних союзников, имея столько врагов со спины — да кто ее знает, не наши с вами проблемы, государь. Там правят австро-венгерские ставленники и к России они относятся враждебно. Поэтому — да хрен с ними!
Так вот получилось, что первым проявлением моего влияния в международной политике царской России стало именно то, что Российская империя не объявила войну болгарам в июле тринадцатого года, а просто дождалась подписания мирного договора в Бухаресте через месяц. Николай Второй оказался этим шагом очень доволен, что не влез в войну против своего, пусть только в теории братского народа.
Правда, сербский посол выразил недоумение такой позицией своего союзника, однако, ему объяснили, чтобы разбирались сами в таких случаях. Кто там кому Македонию должен уступить!
После этого подошло время начала июля, когда до скрытого начала будущей страшной войны остался ровно год.
На всякие намеки от почти открыто действующих иностранных дипломатов я делаю вид, что понимаю не ничего и отвечать тоже никак поэтому не стал. Зато, через пару месяцев провел тщательную чистку личного состава царскосельского главка и выявил двоих сотрудников, которые не доложили об уже полученных предложениях от иностранных держав.
Тем пришлось долго доказывать в подвале свою невиновность и потом быть высланными в отдаленные губернии для работы уже там. Даже мои допросы не выявили у них никакой работы на противника, только недонесение о полученных предложениях явно враждебного толка. Думаю, иностранные профессионалы разведки оказались здорово удивлены нашей оперативностью в выявлении только планируемых к разработке сотрудников.
Делаю опрос я так же с мерами понятной предосторожности, только пара уже моих личных сотрудников в курсе происходящего. Вообще, в моем штате уже собралось двенадцать оперативников и агентов-филеров, ведущих наблюдение по моим указаниям. Своих я учу отслеживать именно подрывную деятельность официальных лиц иностранных посольств и тех россиян, кто с ними имеет какие-то дела.
Понемногу материалы собираются, имена и фамилии агентов иностранного влияния, нанесенные на папки с оперативной разработкой, растут в количестве, сами папки пухнут и наполняются. Такие нужные материалы для понятных оснований поголовной высылки из Российской империи всех ответственных лиц посольств вплоть до самих послов.
Выслать и потом долго не принимать верительных грамот от других дипломатов — что может быть проще?
Однако, эту деятельность наши противники тоже заметили и очень усилили свои попытки дальше проникнуть в наш комитет.
За мной стали следить постоянно, поэтому пришлось показать зубы. Двоих прикрывающих друг друга смотрящих молодцов я быстро передал в руки к своим оперативникам и к вечеру уже читал показания насчет того — кто, когда и за сколько отправил за мной следить.
Поручившего заняться мной бывшим филерам из полиции, уволенным за разные косяки, предпринимателю средней руки пришлось так же оказаться в подвале. Он уже дал показания на третьего атташе французского посольства, которые мы пока положили в папочку с информацией именно на него.
— Грязно пока работают, почти не скрываясь. Не боятся и не уважают вообще нас. Но, смысла нет объявлять этого атташе персоной нон грата. Его мы уже знаем, теперь может сбывать ему левую информацию через перевербованного предпринимателя, — докладываю я своему начальству.
У того здесь семья, горячо любимая, как доносят мои люди, солидный бизнес, так что смысла ему бежать нет в ту же Финляндию. Обещаю ему лично за хорошую работу по введению в заблуждение противника простить грехи со временем.
Императора такой мелочевкой нет смысла загружать, обычная оперативная работа для дезинформации противника и для собрания увесистой пачки показаний насчет враждебной деятельности по вербовке российских граждан.
Так и идет моя жизнь, сплю с графиней, в основном, теперь в ее квартире на Фонтанке, посещаю каждый день здание комитета, выслушиваю доклады о ведущемся наблюдении за обозначенными мной революционерами и дипломатами. Еще сливаю дезу через перевербованных агентов иностранным разведкам, в общем, жизнь — как шахматная партия.
Однако, как я и ожидал, разведки союзных держав оказались тоже не лыком шиты, вычислили мою деятельность, направленную именно против них и пришли к мнению, что пора решить со мной вопрос кардинально.
Первый раз подстерегли меня в парадной графини темным декабрьским вечером. Выскочившие на мои медленные шаги с третьего этажа молодцы в рабочей одежде не сразу открыли огонь из пистолетов. Сначала приблизились на пять метров ко мне, только что поднявшемуся на второй этаж. Впрочем, я уже давно готов к такому нападению и даже, если бы не учуял неотрывное внимание через окно в парадной на третьем этаже в мою сторону, все равно теперь постоянно накидываю защитный купол, когда иду по улице или захожу в дом.
Пистолеты в руках боевиков загрохотали, направленные мне прямо в грудь.
Так бы и закончилась карьера слишком ретивого чиновника госбезопасности, однако, у меня много козырей в рукаве.
Пули отлетели в стороны, взрывая стены парадной, от грохота выстрелов на лестнице насмерть перепугались жильцы дома в своих квартирах. Я не стал убивать нападавших, прострелил из давно приготовленного револьвера каждому по плечу и колену, чтобы больше не стреляли и не смогли убежать. Провожавшие меня и уже предупрежденные офицеры сразу же ворвались в подъезд, в который я постоянно им запрещаю меня провожать, чтобы не спугнули стрелков, и повязали нападавших. Я вынес несколько бинтов из квартиры, давно уже приготовленных для такого случая и приказал перевязать налетчиков.
Что они смогли понять в случившемся — это только то, что они не смогли попасть в меня в полутьме парадной.
А я четырьмя выстрелами крайне хладнокровно обезоружил их и еще обезножил.
— Ну, так просто повезло, — вот как я объяснил свою удачу офицерам и попросил их не пускать полицию на место перестрелки, сам вызвал по телефону автомобиль нашей службы для эвакуации раненых.
Пока их перевязывали, поднялся в квартиру, оставив своих охранников разбираться без меня с полицией и соседями.
Успокоил подругу, которая прямо впала в истерику, понял, что засада была поставлена именно на ее мужчину.
— Кажется, нам придется вскоре расстаться, милая. Не хочу подвергать тебя лишней опасности. а теперь пойдем в постель, хочу отвлечься от случившегося.
Утром меня встретила уже серьезная охрана из пяти сотрудников и стоящие во дворе служебные автомобили.
— Стрелков быстро опознали, господин полковник, — да, это теперь мое звание для всех сотрудников, — Оба из эсеров, боевики, еще в эксах участвовали в девятьсот пятом году по нашей информации. Находятся на нелегальном положении, в Петербург приехали недавно. Ранения у них не угрожающие жизни, но, они срывают бинты, поэтому пока находятся в зафиксированном положении.
— Их обрабатывают? — спросил я, — В смысле, показания выбивают?
— Еще нет, ждем вашего приказа или начальника комитета, все же они ранены, — пожимает плечами мой заместитель по оперативной работе, занимающийся силовым прикрытием.
Так мне доложили по дороге и спросили, что теперь делать с арестованными.
— Да что делать? Не ждать же, когда они выздоровеют. Ни к чему это. И так все понятно, — отмахнулся я.
— Что понятно? — не понял сразу заместитель.
— Кто их прислал. Это может быть только заказ от разведок условного противника. Ни эсерам, ни социал-демократам до меня пока никакого дела нет. Похоже, кадровые разведчики меня как-то вычислили. Вычислили и приказали вождям эсеров убрать меня с помощью своих боевиков.
Похоже, мои бойцы и не подозревают, откуда у попытки покушения торчат уши.
— Так что, берите боевиков в работу. Если и сдохнут — ничего страшного, они выступили как настоящие предатели своей страны. С такими у нас, госбезопасности, разговор короткий!
Начальнику комитета я изложил свои мысли в связи с покушением еще вечером и сказал, что показания боевиков хорошо бы, конечно, получить.
— Но, и без них можно забирать руководство эсеров, чтобы держать у нас, пока не заговорят. Главное, разослать предупреждения на финскую границу с вот этими данными, чтобы сразу же их арестовали при попытке выехать.
Имена и фамилии эсеровских вожаков были отправлены мной тут же, потом двоих задержали на границе, третий все-таки успел как-то скрыться от облавы.
Ничего, после пары дней жестких допросов, запели и оба руководителя эсеровского подполья, и один из раненых боевиков. Второй не перенес жесткой обработки, сорвал в камере бинты, расковырял раны и истек кровью.
Явно, что недоработка моих людей, и кто-то за это ответит.