Показания захваченных эсеровских лидеров ведут дальше за границу, где прячутся под надежным крылом спецслужб наших искренних союзников, в Лондоне и Париже, самые крупные вожди партии социалистов-революционеров.
Вот так в России все странно обстоит, явные лидеры большевиков, меньшевиков и эсеров скрываются за границей, а партии участвуют в выборах в Думу и получают депутатскую неприкосновенность.
Просто фантастическое свободомыслие по нынешним временам.
До них пока не дотянуться официально. Если не идти по проторенному пути советских органов, которые возвели в культ неизбежную смерть врагов Советского государства.
Думаю, что это слишком хлопотное дело, да и для репутации Российской империи преследование за рубежом политических противников совсем ни к чему.
Ведь она еще — это не несущая победу социализма всем остальным странам на остриях своих штыков Советская власть, а вполне обычная капиталистическая страна, которая просто не хочет никого победить.
Как нас когда-то учили митьки.
И жертвовать собой, и своими гражданами за чьи-то узкоспециализированные колониальные интересы не желает.
Ну, это мы с императором хорошо понимаем и еще немного такого народа имеется, остальные мечтают о быстрой и победоносной войне.
Поэтому показания здорово пострадавших до время допросов эсеров записали, их самих подлечили и передали в полицию с признаниями в организации убийства высшего государственного чиновника. Пусть страна полюбуется, чем занимаются в свободное время от политической деятельности некоторые деятели.
Комитет госбезопасности свое дело сделал, теперь очередь имперского правосудия.
Есть, конечно, опасность, что гуманный суд и ловкие адвокаты их очистят перед лицом закона, но, как раз на такое дело госбезопасность и хочет посмотреть с перспективой на будущее.
Сами боевики замазаны конкретно, револьверы в их руках серьезно расстреляли стены парадной, есть и признание выжившего и мои показания, так что последний стрелок никуда от приговора не денется.
А вот те, на кого уже показал он — вполне могут быть оправданы в суде. Теперь осталось посмотреть, как они начнут отпираться от своих показаний, тем более, на одного из них есть подтвержденные показания боевика.
Ну, будут оправданы — значит, долго не проживут, я лично пообещал своим сотрудникам, что возмездие сразу найдет виновников покушения. Не мытьем, так катаньем комитет заставит себя всех уважать и сильно опасаться.
Да и своих ликвидаторов хорошо бы проверить в таком деле.
Чтобы милосердные судьи понимали, чем грозит такой оправдательный приговор преступникам, признанными таковыми комитетом государственной безопасности.
Пришлось и мне давать в суде показания, пусть и без зрителей процесс прошел, но, журналисты все равно раскопали мои данные и опубликовали их в прессе. Пришлось подавать на все газеты в суд, чтобы судиться с непонятными шансами.
Зато, теперь вся Россия знает, в какого именно защитника самодержавия стреляли эсеровские боевики и кому так повезло остаться невредимыми после десятка выпущенных в упор пуль. Наверняка, новые мстители уже точат ножи на меня и снаряжают бомбы, дело дошло уже до принципа.
Ничего, в такие игры я с удовольствием поиграю, почищу поляну от террористов и покажу свою несгибаемую волю защитника существующего режима.
Поэтому я покинул свою нежную, вельможную подругу, чтобы больше не рисковать ее жизнью и перешел на полуосадное положение. Теперь живу под охраной в царскосельской квартире, пропадаю все время на работе в комитете и до него добираюсь тоже под охраной. С личной жизнью у меня теперь значительно попроще, все та же сговорчивая и обученная мной Таисья из прислуги дворца выделена мне на всякие сексуальные прихоти.
Чтобы не мелькать по ресторанам и не привлекать на окружающих гнев революционных мстителей.
Как говорится, старая подруга лучше новых двух. Особенно, если не ждешь от нее никаких проблем, а то графиня как-то начала мне много чего предъявлять, когда прошло первое впечатление от вылеченной подруги. И того ей вылечи, и этому тоже хорошо бы здоровье поправить за ее спасибо и качественный трах. Других претендентов лечить я отказался, сказал, что нужно год силу копить.
Нужно мне, чтобы мое имя, как волшебника-Лекаря, каждая собака в Петербурге знала? Тут уже на каждый роток не накинешь платок! Так просто не объяснить, как пролетевшие мимо пули террористов.
Проблем я жду еще от тех же резидентов иностранных разведок, постоянно теперь прищемляю им хвосты и уже выслал несколько чиновников из английского, французского и немецкого посольств за активную работу против российского государства. Ну, пока только тех из них, кто как-то особенно сильно подставился во время своей служебной деятельности.
Здесь такое не особенно принято, поэтому весьма неприятно удивило и насторожило работников посольств.
Начальника моего комитета, ни в чем особо не виноватого фон Коттена все же убили, как я понимаю, на всякий случай.
Когда не смогли с первого раза дотянуться до меня, поэтому отправили его на тот свет всем нам для назидания.
Просто расстреляли из револьверов на выходе из квартиры вместе с ординарцем-охранником из нашего комитета.
Нападение оказалось довольно грамотно организовано, путь отхода для боевиков тоже, так что никого не нашли, даже револьверов.
Если бы Джугашвили не находился в заключении, а гулял сейчас на свободе, я бы подумал, что это именно он мог такое преступление спланировать и организовать.
А что такого, теперь нами должны по поручению иностранных правительств заниматься именно боевики социал-демократов. У них еще остались возможности такое покушение устроить и чтобы исполнители молчали потом. После уже использовавшихся боевых ячеек эсеров, нелегальная организация которых пока разгромлена полицией и нашим комитетом. Проживающему в Швейцарии вождю должно поступить финансово выгодное предложение, от которого нельзя отказаться, чтобы дать заработать себе и своим янычарам за труп и так очень враждебного большевистскому подполью чиновника из Охранки.
Как нас по-прежнему называют критично настроенные газеты и другие печатные издания.
Ничего, недолго им осталось злобствовать, скоро император должен распустить Думу, когда придет время решать, с кем воевать Россиюшке. С законом про иностранных агентов он пока затормозил, чтобы не поднимать шум заранее, обещает мне принять его одновременно с осуждением смерти эрцгерцога.
Ну, посмотрим, насколько решительно окажется настроен император…
Как раз в начале февраля месяца убили фон Коттена, так что, скоро моя очередь снова испытать свою удачу, как могут подумать окружающие меня сотрудники. На самом деле, с моими-то способностями мне особо ничего не грозит, если уж боевики не придумают какой-то особо дьявольский план с использованием большого количества взрывчатки.
На место фон Коттена назначили его заместителя, служившего в Москве и ничего в петербургской ситуации не понимающего. Ну, такова политика назначения случайных людей при нашем императоре в действии!
Николай Второй даже меня не спросил насчет моего мнения, поэтому, честно говоря, мои надежды для всей страны проскочить опасные водовороты через всего-то шесть месяцев немного поугасли.
Хотя, может, таким образом он продемонстрировал свою независимость именно передо мной?
Есть у него такое качество, чтобы не зависеть совсем от кого-то одного, император вполне способен устроить какую-то глупость. Да и ладно, пусть внимание боевиков привлекает не особо нужный нашему делу человек.
Вполне это возможно, что и его убьют со временем. Я сам на должность начальника комитета никак не претендую, заниматься организаторской работой точно времени не имею. Расставляю ловушки на дипломатов и требую повышенного финансирования своим людям. Вести слежку в дорогих ресторанах, менять грим и одежду постоянно — недешевое удовольствие, иначе отслеживать дипломатических работников не выйдет.
Это вам не за большевиками из рабочих кварталов наблюдать, попивая в пивных дешевое пиво и заедая его трехкопеечной требухой. Как раз в Четвертую Думу избрали пятерых депутатов от социал-демократов именно из рабочих, совсем слабо в теории классовой борьбы подкованных, а их предводитель, некто Малиновский, никем не проверенный товарищ, просто сбежит перед войной за границу без особых причин. Оказалось уже после февраля семнадцатого, что он с десятого года состоит на жаловании полиции и его отправила за границу именно она по каким-то своим мотивам.
Не оправдал проявленное доверие товарища Ленина в 1912 году на Пражской конференции, где сразу же — беспрецедентный случай, по его рекомендации был избран в ЦК РСДРП. В 1918 году вернулся в уже большевистскую Россию из германского плена и был сразу же расстрелян в Москве по приговору суда.
Наверно, именно, как не оправдавший доверие вождя мирового пролетариата.
Так что я с раннего утра с охраной уезжаю в присутствие, как говорили чиновники еще при Николае Первом. Там и завтракаю, и обедаю, и ужинаю, собираю донесения и систематизирую самолично полученную уже из сотен источников информацию. Наша сеть осведомителей становится все гуще и раскидывается все шире по стране. Смотрю, насколько она совпадает с имеющейся у меня, принимаю решения и довожу их до подчиненных.
К кому приставить усиленное наблюдение, кого просто арестовать и жестко допросить, кого посадить на время в кутузку. На кого из дипломатов собирать бумаги на выдворение, кого не трогать, а кому что передать через перевербованных источников.
Интересная жизнь, закидываешь удочки и иногда попадается солидный улов, иногда срывается пустая поклевка.
Такова жизнь, но, мне, конечно, очень помогает моя накопленная в интернете информация. А, самое главное, я знаю — когда и что случится, как сработать на опережение и слыву гением оперативной работы среди своих подчиненных.
У офицеров появился такой здоровый энтузиазм, тем более, я рассказываю, чем им придется заниматься потом, когда они пойдут на повышение после стажировки при моей персоне. Как будет волнительно и хорошо прибыльно трогать воров-губеров за мошну, имея всю власть в руках для такого дела.
Особенно хорошо я знаю слабые места задержанных подпольщиков и могу прямо из Петербурга дать совет нашим людям на местах, на чем ломать нужных людей, чтобы перевербовать их на раз.
Много перевербованных — много информации, поэтому очень много работы — домой возвращаюсь к восьми-девяти вечера и сразу ложусь спать. Даже Таисью не трогаю частенько, хотя, она всегда не против.
В марте сербы заключили с турками наконец мирный договор, как я предсказал императору, больше особо важного не случилось, если не считать американо-мексиканской войны.
Но, как-то в середине марта, когда уже стало явно светлее на улице к восьми утра, садясь в прибывшую машину, я почувствовал из-за спины одного из своих офицеров определенно негативное внимание.
Не как к чиновнику-полковнику царской власти от случайного прохожего пролетария, а как будто меня через прицел рассматривают. Пока нет никакого мандража в ощущениях, как при начале операции, пока только безопасное наблюдение за объектом.
— Вот и профессионалы-боевики прибыли, — понял я про себя, — По мою душу.
Пока чувствую только один взгляд из соседней подворотни, значит, это только наблюдатель работает.
Думаю, несколько дней бригада, расстрелявшая моего прежнего начальника, будет присматриваться к моему образу жизни, прежде чем начнет мероприятие. Расставят людей по местам согласно имеющемуся плану и наличию оружия.
— Так, как же их встретить? — теперь ломаю голову над этим вопросом.
Не было бы моих умений, рассадил бы наблюдателей на подходах и вычислил бы подготовку к нападению. Не факт, что это получилось бы, могли их с большой долей вероятности заметить боевики и уйти на дно. Впрочем, всегда можно прихватить кого-то из них на наблюдении и попробовать расколоть быстро. Работать серьезным образом над наблюдателем, но, тут нет никаких гарантий, можно и обломаться, если боевик окажется стойким мужиком.
Да еще попробуй его взять живым на открытом пространстве, начнет ведь сразу стрелять.
Убить — очень просто, а захватить выйдет шумно и бестолково. Если не заняться этим делом мне самому.
Они все равно нанесут удар, поэтому нет особого смысла искать другое место и время.
Боевикам проще всего атаковать меня около дома, утром или вечером. Скорее всего, именно вечером, когда они издалека заметят подъезжающую машину, а мы их видеть не будем. Мы окажется уставшими после длинного рабочего дня, скорее бы в квартиру и спать, тут не до внимательного осмотра окрестностей. А утром всегда двое офицеров ждут меня около машины настороже, один проверяет подъезд и звонит в дверь. В дороге или у здания комитета у них шансов точно меньше, там и машина может прикрыть от бомбы или пуль. Офицеры мои тоже стрелять умеют, половину боевиков оставят лежать на мостовой, тем более, нас четверо со мной, как раз помещаемся в машине. Спереди водитель и один офицер, я сижу сзади со вторым в закрытом кузове. Он и выходит на улицу, чтобы открыть мне дверь автомобиля и в парадную передо мной заходит, провожая до двери квартиры.
Нет, это случится во время высадки вечером или еще может начаться с утра, но, на это шансов гораздо меньше.
В парадной меня ждать не будут, тут дворник как швейцар, постоянно настороже, любит отрывать дверь перед господином полковником, чтобы раз в месяц получить пару целковых на водку. Он сразу чужих заметит около дома и меня предупредит, как уже проинструктирован серьезно.
Поэтому я теперь выхожу с утра, сразу же ставлю купол и жду какое-то время, осматривая вокруг парадной окрестности. Ну, еще с пятнадцать минут обозреваю территорию перед парадной из окна на всякий случай, нет ли какого излишнего внимания. Вечером приезжаю пораньше, когда еще есть свет, и перед выходом из машины с левой стороны снова выставляю купол так, чтобы полностью закрыть себя и машину.
Делаю так несколько раз, позавчера и вчера как раз снова почувствовал внимание к моей персоне из-за угла, кто-то там стоит за деревьями и смотрит старательно на мою выгрузку из автомобиля.
Я уже готов к началу нападения, оба раза оставляю офицера сидеть в машине, с моей стороны он будет только мешать мне защищаться.
И вот сегодня, уже пятнадцатого марта по местному календарю я почувствовал нетерпеливое ожидание и с моей стороны, и со стороны охранника. Как только машина припарковалась перед парадной.
— Значит, это случится сейчас.
— Так, достали и приготовили оружие! — звучит первая команда.
Офицеры выполнили приказ молча.
— Вы, оба справа, охраняете свою сторону! Стрелять без предупреждения! Водитель, как только я выйду, сразу врубай заднюю и езжай назад! Понял приказ?
— Понял, господин полковник! Но… — тут он захотел поспорить со мной.
— Никаких но!!! — рявкнул я и, открыв дверь, одним движением выскользнул наружу.
Времени уже нет на лишние разговоры, главное не остаться в машине, когда все начнется.
Тут же хлопнул дверцей, после этого раздался дребезжащий звук включения задней передачи и машина качнулась назад.
Как раз из-за угла выскочили один за другим два боевика, размахиваясь на ходу в мою сторону. До них метров пятнадцать, они подскочили метров на пять вперед и махнули руками.
— Значит, все-таки бомбы, — успел подумать я, как раздались выстрелы справа.
Похоже, офицеры оказались готовы и сразу же открыли огонь по боевикам со своей стороны, те начали стрелять в ответ. Я успел раскинуть свой защитный купол вокруг машины, но, она уже отъехала на пару метров, поэтому ее задняя часть оказалась без защиты.
В этом момент атакующие с моей стороны бросили почти одновременно круглые черные шары мне под ноги.
— Решили покалечить меня взрывами и потом добить из пистолетов, — успела мелькнуть мысль, как я мягким толчком купола отбросил бомбы обратно под ноги боевикам.
Не совсем, конечно, под ноги, метра три не долетели до невольно попятившихся мужиков.
Лица у них исказились от ужаса, выхваченные пистолеты не стали стрелять, они попробовали разбежаться в стороны от упавших перед ними по центру черных шаров. Которые тут же со страшным грохотом взорвались, качнув довольно умеренно мой купол.
После этого и я открыл огонь, метя боевикам по ногам. По ним особо не видно, чтобы они получили какие-то серьезные ранения от взрывов, зато, одному я попал в бедра три раза, а второму два.
Один выпустил, упав с лету на брусчатку, пистолет из руки, второй попробовал перевернуться с живота на спину, чтобы начать стрелять. С ним я не стал миндальничать, выпустил ему пару пуль в голову из второго револьвера и стрелок затих, откинувшись на землю газона. Так же прикрытый куполом я подскочил метров на десять ко второму раненому и откинул ногой валяющийся от него в паре метров пистолет.
Сунул ему в рот горячий ствол своего револьвера с криком:
— Лежать!
И уставился на машину, из которой уже выскочили мои охранники и бросились куда-то, больше не стреляя.
Хотя, тут же из-за угла раздался одиночный выстрел, кто-то гулко упал и из машины выбрался водитель.
— Господин полковник, вы не ранены? — крикнул он и подбежал ко мне.
— Придержи этого! Обыщи его, нет ли второй бомбы или оружия и вяжи руки! — бросил я ему и метнулся к машине, обежал ее, сразу увидев тело одного нападавшего с этой стороны.
Он валяется, вытянув руки вперед и из простреленной головы на серые камни мостовой течет кровь.
— Этот готов! — крикнул мне вернувшийся из-за угла охранник, крутя пистолетом в разные стороны.
— Там еще один, только, он ранил Петра!
Я выглянул за угол дома, около валяющегося боевика стоит второй охранник, зажимая плечо рукой.
— Давай его в машину и пусть едут в госпиталь, — скомандовал я первому охраннику, — Мы с тобой останемся здесь!
Ну вот, вроде больше никого нет из противников на ногах. Я пережил второе покушение на свою персону.
Однако, наверняка, оно не последнее.