На следующий день ни с кем не встречался, цесаревича не смогли удержать взаперти и выпустили бегать по паркам вокруг дворца, его звонкий голосок постоянно раздается в округе.
Належался ребенок в кровати, ничего не скажешь. Вообще — неплохой паренек, любознательный и даже немного почтительный к тем, кто его лечит. Никакой вредности и зазнайства я в нем пока не вижу.
Сходил в офицерскую столовую, позавтракал, потом и пообедал с большим удовольствием. Кормят очень вкусно и наваристо, все тарелки очищаю до конца. Офицеры из охраны так не делают, поэтому смотрят на меня с удивлением. Ну, они на службе, им переедать нельзя, а я на отдыхе, совмещенном с лечением.
Посещаю по очереди Кавалерскую мыльню и Турецкую баню, очень даже доволен имеющимися во дворце возможностями попариться от души. В императорские купальни пока не зовут, да я и сам не хочу соблюдать все эти придворные условности.
Пока от нечего делать сканирую взгляды на своей персоне от окружающей меня плотно обслуги, редких камер-юнкеров и прочих благородных из охраны.
Интересует моя персона всех местных работников и служивых серьезно, конечно, но, чем я здесь занимаюсь — пока мало кто знает. Да в общем-то никто и не должен это знать. Видят мою скромную одежду, но, почтительное отношение ко мне от офицеров охраны, поэтому сами ведут себя правильно. Не хамят и не нарываются.
День прошел тихо и спокойно, подруга вечером не появилась. Похоже, не ее смена сегодня. С самодержцами тоже больше не встречался. Вчера сказал после сеанса, что нужно цесаревичу пару дней дать на усвоение организмом самого лечения.
Царская чета, наверняка, еще сама переживает потрясающую информацию, тем более, что я оставил императору те два листа с раскладом по февральской революции. Вчера Николай Второй обязательно показал ее императрице и теперь они оба переживают в семейном кругу такое знание из будущего.
Очень нерадостное знание на самом деле, наверняка, очень злятся, что теперь от моих слов так просто не отмахнуться больше. Это они еще про то, что с ними дальше случится не знают, приберегу такую информацию на следующие встречи.
Теперь, конечно, император не уедет на фронт и не оставит семью в Царском селе. Поэтому шансов что-то изменить в своем будущем и будущем страны у него стало гораздо больше. Отбиться от февральской революции, наверно, получится.
Но, вот на сколько именно отбиться — на месяц, два или на полгода?
Не факт, что запасные батальоны из Петербурга не разложат готовую к этому остальную армию.
Правда, с таким теперь знанием эти самые батальоны могут начать формировать где-нибудь в глубинке Псковской области, а не в Петербурге. На голых полях особо никуда не убежишь и не побунтуешь, агитаторы так просто не доберутся до солдат, требуется только выставить несколько пулеметных команд по периметру с приказом стрелять и дело с концом.
И с перебоями в поставках хлеба можно справиться, и верными частями столицу заполнить, и на слова рвущих на груди тельняшки лживых спасителей отечества — депутатов можно внимания особого не обращать.
Выведенные в Петербург с фронта части очень даже обрадуются возможности не погибать в окопах, а погонять бунтарей со смутьянами. Чтобы остаться на постоянку в столице — никого не пожалеют.
То есть, с виду не обращать, а с моими данными всех распределить по воспитательным лагерям, как изменников родины и иностранных агентов. Информация о том, кто кем куплен и в какой масонской ложе состоит у меня самая полная имеется. Придется ввести суровое военное положение и под его прикрытием беспощадно отсеять зерна от плевел.
Да, имея такой документальный конспект — революцию в феврале можно подавить. Однако, надолго ситуацию это не изменит, всеобщее бурление и ожидание революции так и останется вокруг. Прорвет не там и не тогда, все равно это случится совсем неожиданно и в другом месте. Ведь стена самодержавия совсем гнилая, пни и она развалится, как сказал классик победившего ленинизма.
Только, победоносной войной и в этом случае все равно не пахнет, не готова Российская империя и ее армия к современной войне. Недовольство в народе именно самодержавием будет слишком сильно. Вряд ли власть устоит еще до начала ноября восемнадцатого года, когда рухнула Германская империя.
Во всяком случае нужен не такой царь для этого.
Тем более, войну продолжать союзники заставят неминуемо, поражения тоже неизбежны, так что явно раньше рванет накопленная критическая масса.
Тут тебе и Распутин — супер-мишень для критики самодержавия, и царица немка, как раз в условиях войны с Германией сама крайне уязвимая, и общая репутация Николая Кровавого, правда, это вроде уже больше большевистская выдумка после революции.
Нет, рухнет самодержавие неминуемо, и сверху оно никому не нравится, и снизу котел народного недовольства разогревается. Рванет так, что мало никому в любом случае не покажется.
Только, я могу что-то рассказывать и еще лечить семью императора, а если они встанут в ступор — поделать ничего не смогу. Не насильно же руки императору заламывать, чтобы он договора священные рушил и лживых союзников хитро предавал?
Это я хорошо понимаю и поэтому особо не переживаю.
Делай — что можешь! И будь — что будет!
Тем более, и сам на сто процентов не уверен, что это очень хорошая идея — так очень значительно менять прошлое!
На третий день меня все же вызвали к государю, похоже, что отнесся он серьезно к прочитанному документу.
Поэтому отменил много дел и решил это свободное время провести со мной. Хотя, очень уж много он не работает, судя по его опубликованным дневникам.
— Очень благодарю вас, Сергей, за сына! Наследник счастлив, сам собирает аэропланы, как вы показали и изучает, как они летают. Теперь наша семья перед вами в неоплатном долгу! Хочет теперь летчиком быть.
— Благодарю взаимно, государь! Летчиком — это опасное очень дело, с несовершенной техникой пока. А, ваше Императорское Величество, осмелюсь поинтересоваться, вчера цесаревич не падал на землю? Как-то не ушибался сильно?
— Кажется, что нет, императрица мне определенно ничего не говорила. А почему вы спрашиваете?
— Потому что сам точно не скажу, как воздействует артефакт при таком диагнозе, как у наследника. Понятно, что не навредит, что-то в организме сможет укрепить, хотя бы те же стенки сосудов. В наше время людей с гемофилией всего около шестидесяти человек имеется на всем земном шаре. Я с ней не сталкивался, конечно, никогда. И сам я не профессиональный врач, а просто человек, владеющий внутренней энергией. Поэтому и интересуюсь здоровьем наследника.
Хочу донести до сознания императора, что медицинскими терминами этого времени вообще не владею. И под доктора не прикидываюсь ни разу. Вот есть чудесный артефакт производства моего развитого общества и есть лично я, умеющий тратить свою крайне редко встречающуюся силу.
Николая Второй задумался, подозвал камер-юнкера и отдал ему поучение проверить, как там состояние наследника.
— Сам еще с утра не видел сына. Большое заседание по поводу снабжения армии намечается, — объяснил он.
Ага, это тоже такое дело, в которое мне необходимо вмешаться. И лучше это было сделать еще в начале века, но, что имеем на сегодняшний день, то и имеем.
— Снабжение армии и флота — это очень важно, государь. Только, знаете ли пословицу — что генералы всегда готовятся к прошлой войне?
— Нет, интересная пословица. И что это значит? — заинтересовался император
— То, государь, что эта война будет совсем не такая, как раньше. Этот вопрос я хорошо изучал и могу вам вкратце рассказать. Чтобы вы сам понимали, что пригодится в военном заказе, а что — уже не очень.
— Вы же не военный, как я понимаю? — поинтересовался Николай Второй.
— В армии служил, но, не на офицерских должностях. Однако, государь, прочитать итоги войны и выводы умных людей после ее окончания в силах любой обычный человек. А я не только читал, но и конспектировал достаточно много.
— Если вкратце — можете огласить свои мысли?
— Если вкратце, то, звучать это будет так. Все штабы и генералы рассчитывают на победоносное и непрерывное наступление. И наши, и немецкие, и французские, и австро-венгерские, и болгарские с турецкими, только одни сербы собираются сидеть в обороне из-за явного превосходящих сил противника. Даже итальянцы собираются успешно наступать на Австро-Венгрию.
— Да, мне озвучивали план о четырех месяцах наступления, после которых Германия запросит мир, — вспоминает император.
— Представляете, я тоже про именно такие наивные планы по четыре месяца войны читал в своих источниках. Однако, мы не сможем далеко пройти в Восточной Пруссии, а потом линия фронта неудержимо покатится назад, несмотря на все хвастовство ваших генералов. Немцы упрутся во Франции, итальянцы с австро-венграми будут толкаться почти на одном месте. Только австрияки со второй попытки в 1915 году, уже вместе с немцами оккупируют Сербию, там еще обиженная прежде Болгария ударит сербам в спину. В 1914 году сербы отобьются. И на турецком фронте наши войска хорошо продвинутся к Карсу и Эрзеруму. И на этом все, кроме того, что немцы будут нас теснить постоянно. Окажется, что воюют они все же получше русских солдат, поэтому генералы ваши — просто болтуны безнадежные. Дешевые хвастунишки, ничего не понимающие в будущей войне, — беспощадно заканчиваю я свой рассказ.
— Так что, государь, если вы хотите что-то узнать про грядущую войну — просто обращайтесь ко мне, — объявляю я напоследок.
— И что — никаких надежд на победу? — строго спрашивает меня Николай Второй.
— Никаких. Снаряды закончатся в конце 1914 года, промышленность не справится с заказом. Оказывается, новая война уже будет без героических атак сомкнутыми строями или густыми колоннами. Поэтому новую закупку лошадей для кавалерии тоже можете отменять. Понадобится много тягловой скотины для обозов и орудий. Вообще — война пойдет без быстрого продвижения вперед и стремительного захвата территорий. Как планируют победоносные генералы всех штабов. Развитие пулеметов и пушек доведет войска до того, что все будут сидеть в окопах, закапываясь все глубже в землю и только тяжелая артиллерия будет издалека разносить врага. А раз снарядов у нас не будет, тогда разносить будут наших солдат и офицеров на передовой.
— То есть, нужно перенаправить средства именно на производство такой техники и боеприпасов? — понимает царь.
— Да, Ваше Императорское Величество, именно на них. И еще отказаться от закладки всяких линкоров и крейсеров. Построить их уже не успеют точно, а денег они жрут безмерно, это как несколько пехотных корпусов снабдить по полной. Вообще пока придется отказываться от кораблей и строить береговые батареи, такие как «Красная горка» и «Серая лошадь». На море мы будем значительно уступать немцам, которые начнут даже временами громить самих англичан в морских сражениях. Так что, лучше пулеметы и снаряды тяжелого калибра, чем крейсера и линкоры, Ваше императорское Величество. Тем более, более сильный германский флот запрет наш в Финском заливе неизбежно.
— Да, тогда нужно очень много менять в планировании операций, — задумчиво говорит озадаченный моей уверенностью и напором Николая Второй.
— Да не очень много, государь. Это, если все сделать по уму и вообще не воевать. Ну, не воевать пару первых лет, подождать, как враги вцепятся друг в друга покрепче.
— У нас подписаны договора с той же Францией, мы по уши в долгах перед ними и англичанами. Скажу вам откровенно, — решается поговорить со мной император наедине.
— Так это же отлично, государь! — радостно говорю я ему, как человек из продвинутого. циничного общества.
Хорошо, что он этот разговор завел, прощупаю немного его позицию насчет льготной отдачи процентов по кредитам.
— Почему отлично? — не понимает он.
— Отлично, что не нам они должны, а именно мы — им, тут много разных вариантов имеется. Очень жесткие, просто жесткие, нейтральные или дружелюбные. Тут уже все от нас зависит, именно от вашего решения!
— Это на что вы намекаете? — строго поджал губы император.
— Только на то, что Российская империя — страна независимая и может при надобности сама решать, кому отдавать долги, а кому погодить из-за военного положения.
— Нет, не отдавать долги нельзя, — убежденно говорит государь.
Ну, приличный он очень человек старых благородных понятий. Поэтому и обманут его в той истории хитрые французы подстроенным покушением на эрцгергога Фердинанда, да подтолкнут к объявлению мобилизации советники негодные.
Наверняка, французы с англичанами столько времени Россию обхаживали, да денег давали в долг давали, потому что сами до конца и не верили, что можно за какие-то деньги целую свободную страну в войну затянуть без какого-либо приличного, существенного интереса с ее стороны.
Слабоваты наши дипломаты против англичан несомненно.
Нам бы лучше от Польши избавиться, чем Восточную Пруссию захватывать. И это можно будет сделать без особых проблем именно в восемнадцатом-двадцатом годах. Вообще без войны любой. Если император поступит именно так, как я ему буду советовать, тогда война явно затянется на пару лишних лет. И российское зерно весьма вырастет в цене, с долгами легко рассчитаемся и еще всех в них загоним.
Выступим как та же Америка, станем гораздо влиятельнее и авторитетнее в мире, если так жестко проучим своих скрытых и явных врагов, да еще и отлично на них заработаем.
Ничего не скажешь, ловки англичане эти с подходцами ихними, настоящий враг России на все времена!
И еще за них, или их союзника воевать? Да пошли они лесом! Под барабанный бой!
Только того в мире уважают, кто смог внезапно вывернуться из-под кучи обязательств и долгов, чтобы неуклонно объявить свою новую позицию.
Кому должны — когда-нибудь отдадим. Если сильно выступать не станут и вообще переживут немецкое наступление.
А без Восточного фронта Франция не выстоит в одиночку никак, даже вместе с англосаксами.
Так я и сказал императору, в это время ему доложили, что цесаревич немного успел ободрать колени, но, не критично.
После этого наш разговор закончился, я прогулялся по парку, проверил, насколько глубоки ранки цесаревича и обнаружил, что они не кровят больше совсем.
Ну, моих рук это дело или так у него и должно быть при небольших повреждения кожного покрова — точно не скажу.
Вроде при небольших порезах серьезных проблем у него не наблюдалось и раньше, только внутренние травмы отравляли жизнь и приносили неисчислимые мучения.
Буду наблюдать, а пока свернул ему еще один самолетик-штурмовик и отправился на обед.
Потом два дня встреч с Николаем Вторым или императрицей у меня не было, гуляю себе по парку, радуюсь жизни и провожу жаркие ночи с хитроглазой прислугой. Поспать в господской кровати с молодым еще здорово прокачанным господином за хорошую деньгу — это у нее получается на отлично с большим удовольствием и без всяких угрызений совести.
Мне в моем неопределенном положении ухлестывать за фрейлинами императорского двора ни к чему, разводить тут блуд и разврат на чужой территории. А прислуга она к такому делу и так предназначена, в этом все господа уверены.
На третий день меня позвали к императрице проводить второй сеанс лечения.
— Доброе утро, Александра Федоровна, — отбил я поклон снова стоящей у окна с недовольным видом императрице.
Тут же все ее дочери собрались около кровати наследника. Решено им показать процедуру или это они сами напросились? Ведь им тоже по идее нужно пройти через мое лечение, чтобы рожать здоровых сыновей и девочек без прабабушкиного гена.
У самой императрицы, кстати, часто недовольный вид бывает, из-за чего это проявляется на ее лице — тоже не знаю. Вот и сейчас хмурится, едва кивнув на мое приветствие.
— Какие-то проблемы у Алексея или кого-то из семьи? Раз вы хмуритесь? Александра Федоровна? — я нахально подхожу к ней поближе, чтобы переговорить наедине.
Доктору-спасителю все можно, пусть и в определенных пределах.
Может, император поделился с ней моими предложениями и теперь она боится, что я ее семью в непонятные движения заманиваю? Но, оказалось, что дело не во мне, а в ком-то из прислуги императрицы.
— Да, доброе утро, Сергей. У Алексея все хорошо, мне уже кажется, что ваше лечение подействовало. Вчера он упал на колено, но, ничего опухать у него не начало. Належался мальчик, теперь бегает и прыгает изо всех своих сил. А переживаю я из-за прислуги, — слушаю я ее слишком размеренный говор.
Понятно, что русский язык ей не родной, как императрица не старалась его выучить, говорит она слишком правильно и это видно хорошо.
Цесаревич тоже здоровается со мной, радостно дрыгая ногами на кровати, видно, что у мальчика все прекрасно и ничего не болит больше. А небольшие ранки только украшают цесаревича в своих глазах, как настоящие ордена.
Раньше из-за каждой был скандал и заточение в комнате, а теперь можно просто не обращать на них внимания.
И это прекрасно с его точки зрения.
Я достаю артефакт, цесаревич замирает и лежит смирно, сестры все до единой окружают его и с любопытством рассматривают само лечение.
— Хорошо, теперь для накопления лечебного эффекта будем повторять через день. Цесаревич, вы свободны! Теперь проводить время в кровати больше не обязательно!
Очень радую мальчика, облегчая его постельный режим. Все так лечиться захотят, когда совсем не больно и очень быстро.
Алексей сразу же убежал на улицу и уже оттуда раздался его звонкий голосок. Императрица укоризненно посмотрела на меня, однако, ничего не сказала. Доктору явно виднее, какой режим наследнику прописать.
Мне представили всех девочек по очереди и сказали, что после излечения брата я, возможно, буду их лечить тоже.
Хорошие все же дочки у императора, очень приятные девочки с чистыми лицами и достойным воспитанием.
— Так лечиться мы будем не против, — важно ответила мне одна из них и они ушли следом за братом.
Так по поведению на свою мать похожи, как младшие сестры.
Я же пока вступаю в разговор с императрицей и узнаю, что ее очень злят сплетни вокруг царской семьи, которые появляются в газетах.
— Понимаете, Сергей, по напечатанному видно, что информацию поставляет кто-то из наших слуг. Кто-то, кто находится совсем рядом с жизнью семьи. Я бы много отдала, чтобы узнать, кого именно подкупили газетчики, — достаточно доверительно рассказывает мне Александра Федоровна.
На самом деле я бы тоже проверил всех причастных ко дворцу своим умением.
Наверняка, уже и про меня кто-то собирает сведения по заказу тех же газетчиков и их хозяев. Новый человек около объекта постоянной критики, самой императорской семьи, такой объект обязательно вызовет интерес, даже если никто и не знает, что именно я делаю для них.
А вот если узнают про лечение и все остальное — шум и свист про очередного жулика разнесется по всем газетам.
И про глупого императора, у которого жену уже двое проходимцев делят. Я, здорово подозрительный игрок в карты с темным прошлым да грязный сибирский мужик Распутин.
Про его визиты во дворец точно каждый раз пишут, что дескать, принимают его по-прежнему здесь.
«Вчера все та же темная личность посетила Царское село и Александровский дворец по личному приглашению нашей добродетельной императрицы! Что может быть общего у явного хлыста и нашей государыни? Смотрите люди православные, что творится во дворце! Да не говорите потом что не видели!»
И дальше все в таком же отвратительном духе передергивания и откровенной клеветы.
Так что я и сам заинтересован вычислить стукачей, сливающих информацию газетчикам.
Поэтому у меня есть, что предложить императрице:
— Александра Федоровна! Я могу и в этом случае вам помочь. Без особых хлопот и наверняка.
— Но как? — видно, что очень заинтересована.
— У меня есть способность отличать правду от лжи. Вот именно так я угадываю больше или меньше у меня карта, чем у других игроков.
— И что вы хотите сказать? — недоумевает императрица.
— Если при мне спросить всех ваших слуг — кто из них передает информацию газетчикам, тогда я точно пойму, кто именно из них врет. Нужно только правильно продумать вопрос, который будет задаваться и я легко укажу вам на того, кто говорит неправду.
— Неужели вы и это можете? — потрясена императрица.
Не сказать, чтобы я очень уж так хочу поймать придворных болтунов.
Только, я понимаю, что мне придется проверить всех офицеров Генерального штаба, чтобы и там вычислить двойных агентов и просто шпионов. Поэтому репутацию человека, которого нельзя обмануть у той же императорской семьи я могу начать уже сейчас зарабатывать.
Тем более, делать мне пока особо нечего. А прочистить прислугу — это правильное дело, в будущем очень упростит жизнь всем нам.
— Только, Александра Федоровна, необходимо приготовиться к тому, что после разоблачения агенты ваших врагов не просто получат отставку и вернутся домой тратить заработанные сплетнями деньги. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Не очень, Сергей!
— У них же подписаны обязательства хранить тайну дворцовой жизни?
— Да, такое есть, — подтверждает императрица.
— А какие санкции предусмотрены за разглашение?
— Там есть и тюремное заключение, если разглашение привело к тяжелым последствиям для нашей семьи, — нерешительно говорит она.
— Будем справедливо считать, что ваши моральные страдания — это и есть те самые тяжкие последствия. Поэтому желательно, чтобы после разоблачения виновные тут же были взяты под охрану немедленно. И отделены от всех остальных слуг. Потом уже я проведу дополнительные допросы, что точно установить вину каждого.
— Если вы сможете найти тех, кто передает про мою семью сведения прессе — я буду вам безгранично благодарна! — решительно заявляет императрица, а глаза у нее мстительно загораются.