Лесть — это сильное оружие. Аня слышала о том и раньше. Но сегодня эта мысль подтвердилась практически. Итак…
В начале здешнего ноября в доме — холодрыга. А что будет далее? Откладывать работу — точней, ремонт — больше ну никак!
Никас погрузил лопатку мастерка в густой раствор. Аня, сидевшая рядом на корточках, затаила дыхание и приготовилась: он явно собирался зачерпнуть слишком много. От сосредоточенности сжав губы в напряжённую полоску, Никас и в самом деле прихватил излишний кус пластичной массы и быстро, наверное, боясь уронить всё по дороге, ударил штукатурным инструментом по дыре под подоконником… По предложению Ани, в эту трещину предварительно засунули достаточно крепкие дощечки, которые должны были гарантировать, что засыхающий раствор не поднимет сам подоконник. Правда, Аня эти дощечки объяснила Никасу иначе: зачем запихивать в трещину прорву такого дорогого (угадайте, кто покупал!) раствора? Можно же сэкономить! Идея брату понравилась.
Перенося набранную на мастерок глину, неумелая рука, как и ожидала Аня, дрогнула. И она еле успела поймать на свой мастерок солидный кус драгоценной строительной глины, как здесь обзывали раствор.
Что этот шмат мог шлёпнуться на пол и запачкать его — Аня не боялась: на месте мелкого ремонта лежала невесть где (скорей всего — в подвале) найденная Никасом то ли рогожа, то ли дерюга, дырявая от старости. Обляпай раствором — выбросить не жалко. Жаль самой строительной глины.
Быстро смахнув пойманный шматок глины со своего мастерка в старинную лохань с раствором, Аня вновь приготовилась сторожить следующее движение Никаса. И он «оправдал» её ожидания: ткнул-то мастерком по трещине так неловко, что раствор в основном попал не в цель, а поехал по стене, решительно собираясь сползти по ней, оставляя мрачный серый след… Забывшись, Аня легко перехватила новый промах Никаса, шаркнув по стене краем своего инструмента, а затем резко отправив пойманный раствор в трещину.
— Кажется, я поняла, — деловито сказала она, на закоченевших ногах с трудом вставая с корточек. — Дай теперь мне попробовать. Я тоже хочу, как ты.
— Как я… — проворчал Никас и выпрямился. — Как будто у меня получилось.
— Ты самокритичен, — заявила Аня, меняясь с ним местами. — А для меня то, что ты сделал, — показательный урок, как именно надо заделывать дыры. Так что посмотрим, усвоила ли я его.
Встав на её место, Никас проследил, как она набрала на мастерок треть от того, что набирал он, и принялась конопатить впечатляющую дыру под подоконником.
Выдохнув: давние навыки не забылись! — Аня закончила заделывать трещину и присмотрелась к ней. Оценив, удовлетворённо улыбнулась. Эх, ещё бы выровнять…
— Ну вот! Хорошо, что ты мне всё показал сегодня, в воскресенье! Завтра ты с мальчиками уедешь в город, Кристал будет на уроке с дайной учительницей, а Онора засядет в библиотеке. А у меня будет время, никому не мешая, забить раствором побольше трещин под окнами в гостиной. Никас, спасибо, что показал, как это делается.
Брату приятна её благодарность — невооружённым глазом видно. Но Никас всегда отличался тягой к справедливости, а потому он со смиренным вздохом признал:
— Как бы там ни было, но у тебя получилось… ювелирно.
— Спасибо, Никас! Но учти. С улицы трещины будете закрывать ты и мальчики. Пока ноябрь вроде как сухой, надо сделать всё. До морозов.
Никас с сомнением взглянул на бывшую трещину, которая смотрелась уже не чёрной, а тёмно-серой от влажного раствора, потом пожал плечами.
— Ну… Научусь, наверное.
— Как только все трещины в доме залепим, можно будет вешать шторы, — помечтала Аня. — Представляешь, как у нас будет красиво!
— И представлять не надо! — проворчал Никас, а потом невольно улыбнулся. — Мне Кристал уже все уши прожужжала, какая красота должна здесь получиться.
Тренировку продолжили в других комнатах, упрямо решив, что потратят весь раствор, оставшийся на дне лохани, не давая ему застыть, и лишь потом отступятся от дела и дадут себе продыху. Конопатили щели, всё так же действуя вдвоём. И Аня не сразу, но заметила: уступая ей следующую щель под подоконником, брат внимательно следил за её движениями, затем стараясь повторить их.
Когда лохань с раствором опустела, Аня с трудом сдерживала рвущуюся с губ радостную улыбку: теперь она не боялась за наружные работы! Несмотря на обычную беспечность и даже пофигизм, Никас приноровился-таки работать достаточно аккуратно!
Впрочем, вставая из очередного полусогнутого положения перед окном (не без помощи брата), она утомлённо усмехнулась, взглянув на прямоугольный циферблат напольных часов: ноющая спина у обоих за два-то часа тренировок — это неудивительно!
— Что-то у нас дома тихо, — прислушавшись, устало удивился Никас.
Аня глянула на брата и до боли прикусила губу — обидится, услышав её смех: так вот почему он постоянно посматривал на входную дверь! Он так устал, что ждал хотя бы чьего-то появления, хотя бы какого-нибудь шума, лишь бы бросить мастерок и удрать с работы! Беспричинно уходить от сестры, старавшейся утеплить дом, не позволяла совесть.
Она стояла рядом, утомлённо, как и он, опустив руки.
— Кристал готовится к завтрашнему уроку. Онора на кухне — досматривает поставленный на плиту ужин, а мальчики — в прачечной, осваивают стиральный агрегат.
— А Лисса?
— Пока ты ездил с мальчиками к мастеру за отремонтированным стиральным агрегатом (хоть убей, но назвать эту жутко тяжёлую махину стиральной машиной Аня не могла!), приехали Партхланы. Обцеловали Лиссу, облили слезами, что давно не виделись, осыпали подарками и забрали её домой. Объяснили, что соскучились по доченьке. Не знаю, надолго ли их опять-таки хватит, но думаю, что уже завтра они вернут её нам.
— А… Понятно. — Брат всё ещё стоял, кажется не в силах сделать даже шаг. Показалось — из-за побледневшего от усталости лица волосы стали ещё темней. Вяло повёл плечами. — Ну ладно. Мы утеплили комнаты мальчиков и Кристал. Завтра, после обеда, сделаем ремонт в комнатах Лиссы и Оноры. Агни, неужели ты не боишься той работы, которая тебя завтра ждёт? Ведь ты ещё будешь затыкать трещины в гостиной!
— Только в первой половине дня, — заметила Аня. — Во второй я буду отдыхать, дошивая кукольные наряды. А ты будешь показывать мальчикам, как залеплять дыры. И вроде как Кристал тоже интересовалась нашей работой. Так что те две комнаты… Честно — я надеюсь, что мы до морозов успеем закончить с ремонтом во всех жилых комнатах, включая те, в которых живут наши старушки. Плюс гостиная. А вот для отопительных печей, кажется, придётся вызвать-таки мастера — помнится, я тебе говорила.
Никас еле заметно покачал головой, улыбаясь.
— Ты настроена решительно.
— Тебя это удивляет? В последние ночи я сплю под тремя одеялами, как в норе. Но не высыпаюсь, потому что, пока нет Таегана, Лисса в начале ночи бежит ко мне, в мою норку, а я боюсь во сне её придавить. Для меня лично выгодно отремонтировать побыстрей всё, что необходимо… Всё. Хватит болтать. Пора снимать эти страшные фартуки и счищать с них глину, а то назавтра эти фартуки, боюсь, превратятся в доски. Когда глина засохнет.
Никас согласился, что сестра права. Но поднять руки, чтобы развязать тесёмки длинного фартука на затылке, ему было сложно — с непривычки устал больше, чем он думал. Так что Аня помогла ему стащить перемазанный, а потому постепенно затвердевающий фартук, а затем кусала губы — лишь бы не расхохотаться: с видом мученика брат осторожно согнул колени и перекосился на сторону, чтобы не потревожить спину и только за край поднять опустевшую лохань для раствора.
Они спустились в гостиную так, словно пришли из долгого похода: ныли руки и ноги, поясницы. Аня ещё с сочувствием подумала, каково завтра будет Никасу. Ведь после неожиданной физической работы боль в мышцах наваливается в большей степени на следующий день. С другой стороны, тот же Никас уже завтра будет спать в тёплой комнате, не кутаясь в несколько одеял, как они все. Хм. Может, когда братья с утра уедут, всё-таки в первую очередь заняться его комнатой?
— Никас, Никас! — выскочила из учебной комнатки Кристал. И остановилась, огорчённая: — Вы уже закончили! А может, ещё? И я с вами буду учиться запихивать глину в дыры! Ну, давайте, а?!
Аня с невольным смешком покосилась на старшего брата: у него не осталось сил даже закатить глаза, чтобы выразить протест против возможного нового этапа работы! Только занюнился, с ужасом и надеждой глядя на неё, на Аню. Поэтому она улыбнулась Кристал вместо него и кивнула:
— Иди-иди к себе, Никас. Кристал, если хочешь, мы можем после ужина потренироваться на комнате Никаса. Я покажу тебе, как…
— Не надо! — в самой настоящей панике воскликнул тот. — На сегодняшний день я просто не перенесу этот холодный запах глины!
И удрал побыстрей — умываться и переодеваться.
Аня же рационально решила: всё, комнату Никаса завтра утепляем первой!
— Что это с ним? — удивилась Кристал, принимая из рук Ани рабочие фартуки, в то время как старшая сестра прихватила забытую всеми лохань из-под раствора.
— Идём в кладовую! — скомандовала Аня сестрёнке и объяснила: — Никас с непривычки очень сильно устал. Ничего. Отдохнёт, поест — придёт в себя. Но сегодня больше работать не будем. Очень уж тяжело в первый раз.
В кладовой Кристал принялась отдирать от рабочих фартуков размазанные по ним следы строительной глины, так что Аня быстро очистила лохань краем той самой дерюги и оба мастерка, с удовлетворением подумав, что завтра останется только смешать по магазинной (ой, лавочной!) инструкции раствор — и вперёд, на работу. Оставлять на будущее грязные рабочие инструменты она никогда не любила.
— А почему ты не устала? — задумчиво спросила Кристал.
— Работала меньше, — легко нашлась с ответом Аня. — И не забудь, что я обычно по дому много бегаю, а у Никаса работа сидячая, так что мне чуть-чуть, но легче. А ещё это я только сейчас так выгляжу — меньше уставшей. На деле я тоже устала, но я помню, что на мне ещё готовка к ужину, пусть за ней и следит Онора. А потому стараюсь не расслабляться. Кстати, как там наши мальчики? Закончили проверять стиральный агрегат?
— А посмотрим вместе? — предложила Кристал. — Фартук я уже очистила. Тебе помочь? С этими лопаточками?
— Нет, спасибо. Я тоже всё сделала. Оставим эти вещи здесь.
И они быстро вышли из кладовой, чтобы направиться к бельевой — узнавать, не нужна ли помощь братьям со стиркой, а то до ужина времени осталось совсем чуток. Хотя, честно говоря, Аня побаивалась, что братья с энтузиазмом взялись за стирку только на первые разы. Если они сейчас устанут, если им надоест, они наверняка в следующий раз под любым предлогом откажутся стирать далее.
Дойти до двери в бельевую не успели — та распахнулась, и из неё, хохоча до слёз, вывалились оба мальчика. Кристал оторопела, а потом бросилась к ним с воплем:
— Вы что?! Что у вас случилось?! А я?! А мне?! Я тоже хочу!! Что у вас?!
Но от мальчиков сумели добиться лишь нечленораздельных попыток объяснения. Первым успокоился Греди. Вытирая мокрые от смешливых слёз глаза, он выговорил:
— Как она плясала!
И оба опять разразились громовым смехом!
— Кто?! — обозлилась Кристал, а потом, не дождавшись ответа, махнула рукой на тяжело вздыхающих после неудержимого хохота братьев и вбежала в бельевую.
А Аня про себя хмыкнула: «Хм. Не знаю, что за смешинка им в рот попала, но, кажется, они и в следующий раз не откажутся от стирки! Что ж, у меня есть постоянные помощники в этом деле?.. Ура?»
Из бельевой высунулась Кристал и разочарованно спросила:
— Так и не поняла, что тут у вас такое! Почему вы эту машину запустили без меня?!
— Найди ещё какое-нибудь бельё, — посоветовал Кеган, вытирая мокрый лоб и ероша вспотевшие до черноты русые волосы. — Сунем в машину — увидишь, почему мы…
И снова расхохотался, а глядя на него — и Греди затрясся.
В конце концов, Аня еле поймала рванувшую за тряпками (всё равно — какими, лишь бы были!) на второй этаж девочку и всё же разговорила братьев. Они и рассказали, что агрегат, едва они его запустили, задрожал, а потом постепенно начал передвигаться по неровному каменному полу бельевой — и чем дальше, тем быстрей, что выглядело весьма комично. И много ли для подростков нужно, чтобы увидеть в этом странном передвижении забаву?
Кристал выслушала их с горящими глазами и выдохнула:
— Хочу!
Что скрывалось за этим страстно выдохнутым словом — спрашивать никому не надо было, и так понятно. Пришлось так скептически, чтобы Кристал услышала этот скептицизм, спросить у неё:
— Так чем же ты хотела бы заняться? Спрятать нас от морозов, затыкая дыры глиной? Или полюбоваться на скачущую по каморке машину с бельём?
От последних слов братья взвыли от смеха. А Кристал уже спокойно взглянула на них, сумела даже улыбнуться. И заявила:
— Вы всё равно завтра уйдёте на весь день! Так что и с глиной поиграю, и с машиной! Вот!
— Э! Э! — немедленно посерьёзнел Кеган. — С глиной мы тоже хотим поиграть! Вы без нас тут всё подряд не залепляйте!
Тут уж и Аня не сумела удержаться от смеха.
— Да вы сами слышите, что вы говорите? — смеясь, спросила она. — Вы же знаете, что мы с Никасом сейчас несколько часов сидели, чтобы залепить трещины в стенах только трёх комнат! Так что не беспокойтесь. Даже с вашей помощью мы будем чинить дыры — ладно, если только одну неделю!
Братья шумно одобрили эту неделю и даже снисходительно взглянули на Кристал, которая сверху вниз на них хмыкнула.
Потом подростки втроём вошли в бельевую, чтобы там же развесить выстиранные вещи на натянутых вдоль стен верёвках, а Аня, вздохнув, проследовала на кухню — узнать, как там Онора справляется с ужином. Шла и тихонько радовалась: «Ишь, нашли развлечение! Мне-то на руку. Пусть поиграют. Для них это игра, а не работа — и пусть такой останется. Зато им интересно, и я не так загружена буду…»
Только открыла дверь в кухню, как замерла на пороге, вслушиваясь: ну и ну, старая Бридин поучает Онору, как без пробы узнавать, готово ли мясо!.. Аня бесшумно закрыла дверь и на цыпочках удалилась, вспоминая, что, вообще-то, Кристал собиралась идти вместе с ней на кухню. Хорошо, что не пошла. Старые служанки, кажется, наконец, привыкли к положению Оноры — не бедной сиротинки, но кого-то близкого к семье. Или члена самой семьи.
Хозяйство в этом доме работало как налаженные раз и навсегда часы — бодро и систематично. В доме так дружно все помогали друг другу, что Аня порой боялась, как бы однажды нечто плохое не нарушило эту странную гармонию в семье.
Оставалось, правда, одно тёмное пятно, но о нём Аня сейчас не хотела думать. Потому как остальные тёмные пятна, помельче, преследовали семью каждый день, но были, вообще-то, поправимы.
Медленно подошла к двери в мастерскую и, открыв её и так и оставив, добралась до кресла с незаконченной куклой. Если Аня кому-то понадобится, открытая дверь будет сигналом, где её искать. Села в кресло, взяла со столика рядом свободные иглы и начала вдевать нити в них, чтобы потом не прерывать работу.
Темновато уже. Но за неспешным шитьём так хорошо думается…
От мысли о том, что немного страшновато от того семейного счастья, которое словно обрушилось на неё, она перешла к размышлениям об ином. Да, счастье. Пусть не хватает денег. Пусть дом надо ремонтировать, готовя его к зимним холодам. Пусть у младших членов семьи пока нет полноценной одежды и обуви к этой зиме. Пусть она сама скучает во временной разлуке с Таеганом, который уехал в очередную командировку на границы здешнего государства…
Все мысли о счастье и боязни его разлетелись в пух и прах при одном только имени Таегана! Воспоминания о его приездах она всегда перебирала с жадностью мелочного коллекционера, разыскивая в них такие эпизоды, что самой порой становилось смешно: как он смотрел на неё, как смотрел на других членов её семейства; что сказал — и как она это поняла, и как поняли другие.
Нравилось перебирать и отдельные моменты. Например, во второй свой приезд Таеган и Никас всё-таки решились отремонтировать ландо, для чего уединились в конюшне, строго-настрого велев мальчикам не подходить к ним, чтобы не мешать, что опять-таки напомнило Ане, как в её мире мужчины заседали в гаражах. Правда, её мужчины всё же не думали уединяться, чтобы напиваться и делиться байками. Они скрупулёзно разобрали ландо на части, после чего неожиданно поняли, что не имеют понятия, как его собрать обратно. Побаиваясь расписаться в собственном бессилии перед Аней, Таеган, пока Никас не пускал младших к конюшне, обежал озеро и умолил дядю помочь в таком важном деле. Для чего дин Вилей и прислал своих работников. Главный из конюшенных работников дина Вилея, только раз глянув опытным глазом на детали, пожал плечами и сказал, что легче купить новое ландо, чем восстанавливать старое. А потом, проходя мимо стойла с лошадью, вздохнув, проговорил чуть не виновато, поскольку сказанное могло обидеть хозяев:
— Ну и лошадь бы прикупить помоложе.
Аня, уже стоявшая в дверях конюшни и слышавшая его слова, переглянулась со своими расстроенными мужчинами, и только прикусила губу: вот они — мелкие тёмные пятна, а именно — снова проблема с деньгами! Только она думала, что деньги появились в семье в достаточной мере, как вновь возникали расходы!
Ландо сложили-таки из тех же частей, на которые его разобрали. Почти. Разве что прикупив новые — не очень много, а только самые необходимые, чтобы не так уж сильно ломать бюджет многолюдной семьи. Аня улыбнулась. Всё это — благодаря дину Вилею, который не поверил своим работникам, что нельзя обойтись экономно. Жмотом он не был, но и не любил пускать деньги на ветер, тем более зная положение семьи, в которой очутился племянник. Плотники дина Вилея совершили чудо — и из материалов из его конюшни перевоссоздали старенькое ландо так, что теперь можно было надеяться: оно прокатается ещё долгое время, пока не наберётся сумма на новое транспортное средство. А лошадь… Просто стали выезжать пораньше, если надо было на работу и на занятия, лишь бы не гнать её — и таким образом протянуть время до покупки более молодой.
Аня тихонько прыснула, снова переживая мгновения ошарашенности, когда узнала, что ландо разобрано, но неизвестно, как его собрать заново!.. А утром Никасу на работу, а мальчикам — учиться! А Таегану — ехать на вокзал, откуда поезд увезёт его в следующую командировку!
… Додумать не успела: в гостиной послышались быстрые шаги, которые превратились в бег, закончившийся возле двери в мастерскую. В помещение влетела запыхавшаяся Кристал и свалилась в соседнее кресло.
— Ух, устала! Мокрое постельное бельё такое тяжёлое! — покачала она головой.
— Не надо было тебе его поднимать, — забеспокоилась Аня, вспоминая, что все комплекты не просто двуспальные, а чуть больше. — Пусть бы мальчики доделали всё, что начали. А ты…
— Ой, Агни! — перебила её девочка, плюхаясь в соседнее кресло. — Им и так досталось! Они сначала вешали, а потом… там, снизу, бельё снова стало очень тяжёлым, и они стали его выжимать! Ух, как это ужасно! Я попробовала — у меня все ладошки до сих пор горят! — И тут же скомандовала: — Ты шей, а я в остальные иголки нитки вдену!
Поглядывая на взбудораженную девочку, Аня прятала улыбку.
Спустя минуты в мастерскую вошли мальчики. На этот раз они не смеялись, а словно подражая Кристал, без сил свалились на кушетку рядом с сёстрами. Посидев немного, поглядывая на них, бессильно опустивших руки, Аня спросила:
— Устали?
Братья переглянулись и вздохнули. Греди осипшим голосом выговорил:
— Я раньше думал, что это легко… Ну, вообще-то, легко, конечно, пока не вытащить и не выжимать, а потом ещё и вешать…
Со смешком и сопереживая, Аня выслушала жалобный рассказ Греди, пока до неё не дошла нехитрая истина.
— Сто-оп! — решительно сказала она, подняв руку, и удивлённый (вообще-то, у старшей сестры нет привычки перебивать младших) Греди послушно умолк. — Вы жалуетесь на то, что всем вам трудно было выжимать бельё, а потом вешать не до конца выжатым. Но почему вы это делаете руками? Разве нам вместе с этим агрегатом не привезли из ремонта ту громоздкую деталь, которую надо привинчивать к основному корпусу агрегата, чтобы потом пропускать через неё бельё?
Мальчишки уставились на неё, а потом, переглянувшись, сорвались с места и выбежали из комнаты.
— Там была штука, которая выжимает бельё? — медленно уточнила Кристал, тараща глаза вслед братьям.
— Да. Надо было всего лишь прикрутить её к агрегату после стирки, а потом только крутить ручку. Крутить, конечно, всё равно с усилием придётся, но в любом случае это гораздо лучше, чем выжимать бельё вручную.
Кристал с негодованием взглянула на свои ладони, а потом — снова на дверь, не закрытую братьями.
— Ну… Ну!.. — кажется, слов, чтобы отругать братьев, она не нашла.
— Ничего! — утешила её Аня. — В первый раз не всегда всё бывает идеально.
Но расстроенную девочку успокоить оказалось трудно по одной причине: она злилась не на братьев!
— Это я виновата! — сделала она неожиданный вывод. — Помнишь, мы тебе рассказывали? Когда ты вышла замуж за дина Хармона, у нас было мало денег. И мы бегали к соседям — они разрешали нам пользоваться такой же машиной. Это я должна была вспомнить про выжималку! Это из-за меня Кеган и Греди так сильно устали! Я должна была им подсказать! Напомнить!
— Воспринимай сегодняшнюю стирку как урок, — предложила Аня. — И не только для себя, но и для братьев. Зато они теперь твёрдо усвоили, что стирать можно не только быстро, но и легко.
А себе взяла на заметку да намотала на ус: после ужина надо бы сходить в бельевую и осмотреть агрегат, вымыт ли стиральный бак после стирки. Заодно посмотреть, как мальчики и Кристал развесили бельё. Если что — ругать их не будет. И замечаний не последует. Мелкие недочёты можно легко устранить самой. Главное, чтобы мальчики основную работу продолжали выполнять. А уж потом и сами разберутся, как стирать с комфортом и (Аня усмехнулась) играючи.
Она встала с кресла и подошла к тому окну, что пряталось в дальнем от свечей углу мастерской, а потому здесь можно выглянуть на улицу… За окном едва виднелись седые от инея деревья сада. Свет фонаря от подъездной дороги к дому чуть-чуть дотягивался до этого участка сада — и появлялось впечатление, что на деревья накинуты прозрачно-жёлтая вуаль. Но Аня всматривалась дальше — туда, куда не добирался ни фонарный свет, ни от домашних окон. И там царила смутная тьма, которая вновь вернула её к чувству тревоги, недавно уже испытанному.
Говорят, человек может чувствовать безотчётную тревогу, связанную с другим человеком, близким или родным.
Машинально ведя пальцем по раме, Аня думала: «Мне бояться плохих известий о Таегане? Но по приезде на место он прислал весточку, что доехал хорошо. Или меня вспоминает Лисса, которая устала от своих родителей и хочет сюда, к нам? Вроде больше не о ком беспокоиться… Вся моя семья дома. Или что-то плохое случится позже? Завтра, например? А может… Лучше не думать о плохом? Тоже говорят — так можно и беду притянуть…»
Но вечером, когда все разбрелись по своим комнатам готовиться ко сну и можно было быть уверенной, что больше никто не выйдет в коридор, Аня накинула на плечи вязаный палантин, обулась в любимые меховые тапочки-калошки и почти бесшумно спустилась в гостиную первого этажа.
Зная все закоулки дома, что называется, наизусть, свечу она не взяла. Тем более от инея в окна мягко светлело, и Аня бродила везде едва освещённой тенью. Сначала проверила, закрыт ли засов входной двери в дом. Затем по узкому коридору добрела до потайной дверцы, выводящей в сад. Тоже надёжно закрыта. Обошла гостиную, чувствуя себя психом-шизофреником, но всё равно проверила все щеколды на окнах. Поколебавшись немного, посетила кухню, где, фыркая на себя, явно одержимую навязчивой идеей, проверила плиту: не оставили ли здесь гореть огонь?
Снова очутившись в гостиной, Аня нерешительно подошла к большому напольному зеркалу, увидела в стекле свою расплывчатую тень. И покрутила пальцем у виска. Потом ещё и указательным пальцем твёрдо постучала себя по лбу, чтобы убедительней было, и прошептала:
— Усадьбу окружает защита, выполненная лучшими магами города! А ты — проверяешь запоры! А ну марш спать!
И, щепотью прихватив слишком длинный подол ночного платья, которое использовала здесь вместо пижамы, помчалась к лестнице на второй этаж.