С подносом в руках шагая по коридору к лестнице, Аня вспоминала последний взгляд дайны Эннис, увиденный, прежде чем закрылась дверь в её комнату. Взгляд не злобный, а сосредоточенный. И что-то было такое в этом взгляде, что Аня легко для себя перевела: «Думаешь, задобрила меня уютным будущим с дином Лугусом? Я всё равно отниму у тебя этот дом!»
Так что Аня сейчас только и могла с недоумением размышлять: почему дайна Эннис так желает получить дом умершего брата в своё владение? Может, она просто зациклилась на этой идее, пока лихорадочно искала выход из своей смертельно опасной ситуации? И, может, очутившись в доме дина Лугуса, она забудет о своих довольно странных притязаниях?
Как выяснилось, спустилась Аня вовремя. Дин Лугус, смотревший на всех как-то… победительно, собрался уезжать. Он важно раскланялся перед хозяйкой дома и остальными и, громко топая ботинками, ушёл к карете, поджидавшей его у крыльца.
— Что с ним? — изумлённо спросил брат, когда они стояли на крыльце, созерцая уже опустевшую дорогу к воротам. — Он вот только что был спокойным и общительным. И вдруг — задрал нос! Не понимаю.
— Что-то мне подсказывает, что таким образом он настраивается на важный разговор со своими родителями. — И Аня пересказала Никасу содержание беседы, недавно состоявшейся между нею и дином Лугусом.
— Поговорит — и поговорит, — пожал плечами Никас, всё ещё не понимая. — Важничать-то чего перед этим?
— Мне кажется, разговор с родителями на эту тему он считает чуть ли не личным подвигом, — насмешливо объяснила Аня.
Она взглянула на небо. Чистое, тёмно-синее, уже в белых проколах холодных звёзд, хотя до позднего времени рановато. И, кажется, откуда-то сбоку начинала выплывать луна. Помолчав немного, Аня предложила:
— За Конгали приедут ещё не скоро. Может, нам с часок погулять по берегу озера? Скоро дожди, и тогда к берегу не подойдёшь. Но ведь пока можно побродить по сухому?
— Хорошая идея, — удивлённо сказал Никас.
Они вернулись в гостиную, и через две минуты небольшая толпа ринулась штурмовать вешалки и обувные полки. Было решено выйти к озеру не потайным ходом, а обогнув дом по плиточной дорожке и уже за самим домом перейдя на дорожку каменистую. И скоро утеплившаяся толпа, как-то естественно разбившись на пары, гуськом принялась спускаться к берегу. Предполагалось дойти до летней купальни, побегать рядом с ней (младшие, конечно) или поэтически полюбоваться (хотя при наличии среди гуляющих младших Аня сомневалась в «поэтически») вечерним озером.
Впереди шли под руку Никас с Онорой. Сразу за ними — Греди и Конгали, правда, не под руку и даже не за ручку, но Аня надеялась, что когда-нибудь им самим понравится либо то, либо другое. Затем шли довольный Кеган — в новёхоньком свитере, и счастливая Кристал, которая то и дело посматривала на видневшийся из-под курточки брата воротник того свитера. Аня шагала мелким шагом, чтобы державшаяся за её руку Лисса успевала за ней. Малышка, может, и сама бы справлялась, если бы постоянно и озабоченно не оглядывалась на обеих собак, из которых Нейнси, будучи тёмненькой, часто пропадала в тенях и в кустах, и только белый Коан, не отстающий от неё и следующий за ней по пятам, подсказывал её местонахождение. Закутанный в шерстяной шарф щенок спал, засунутый в рюкзачок, который Лисса вынужденно несла задом наперёд. Что, впрочем, малышку не смущало.
И вот пустынный и холодный песчаный берег оживился и огласился азартными криками и смехом. Едва добрались до летней купальни, как двойняшки, до сих пор солидно беседовавшие, мгновенно превратились в обыкновенных мальчишек и бросились к ледяной воде с угрозой обрызгать завизжавших от игривого ужаса младших дайн. Никас и Онора решили прогуляться до ограды, а Аня присела на скамейку возле купальни. Сидела, держала на коленях рюкзачок с щенком и мечтательно (даже вопли не мешали) смотрела на мостки. Отсюда ей чудилось, что дерево мостков всё ещё хранит летнее тепло, а потом, забывшись, она испуганно переводила ищущий взгляд на озёрную гладь, инстинктивно ожидая, что её вот-вот разрежет ровный след, создаваемый руками сильного пловца…
… Наутро братья встали раньше всех. Впрочем, не раньше Ани. Но как же она порадовалась, что будить их не ей, жалеющей. У Никаса всегда была блестящая бытовая особенность: он просыпался ровно в то время, в которое задумывал встать. И был ли он отдохнувшим, усталым ли — разницы не было… Аня зашла к нему, когда он уже был одет, и предупредила, что сама будет готовить для братьев раствор, благо у неё есть время до завтрака.
Лестницы из конюшни проверили вчера же, когда вытащили их на свет божий после прогулки. Так что, когда Никас с братьями вышли из дома, всё было готово к работе… Больших трещин в стенах не нашли, так что проверяли в основном кладку под окнами, под карнизами.
Аня готовила завтрак и время от времени выбегала посмотреть, как работается Никасу и мальчикам. Старший брат с самого начала отнёсся к работе с настроением бывалого мастера: «Плавали — знаем!» А вот мальчики поначалу горели трудовым энтузиазмом и даже соревновательным азартом, кто больше окон сделает. Но необходимость постоянно держать нетренированные руки напряжённо на весу, небольшой страх, что лестница не такая крепкая, как казалось, — привели-таки к тому, что вскоре Никас продолжил работу один же, в то время как мальчики принялись меняться: то один на лестнице, с мастерком, а другой ту же лестницу держит, то — наоборот. Хорошо ещё чуть ранее Аня отыскала не самые лучшие ведёрки, которые почти не жаль было отдать под раствор, и теперь братья вешали их на торчащие сверху лестничные брусья, а не держали в руках дополнительную тяжесть.
Завтрак начали с опозданием, но трещины под окнами все были найдены и заделаны. За столом двойняшки сидели слегка потрясённые, делясь главным впечатлением от работы: «И мы в прошлом году пережили зиму, когда в доме были та-акие дыры?!»
Аня помалкивала — хотя хотелось посмеяться над их удивлением. Но мысли занимала пачка денег, врученная вчера прислугой из дома Конгали. Куклы опять оправдали возложенные на них надежды. И, если сейчас всё так хорошо с деньгами, стоит ли снова наседать на Никаса, чтобы он нашёл рыночного перекупщика? В конце концов, пошив кукол Тильда в их доме не поставлен, что называется, на поток. Аня и девочки шьют их, лишь когда возникает свободное время. А свободным оно останется недолго — подозревала Аня. Случилось долгожданное: Онора провела ритуал снятия проклятия совершенно с чужих людей. А ведь те молчать не будут. Что значит — Онора будет востребована. С другой стороны, работает девушка — значит, и деньги за её работу пойдут на неё же. Дин Валентайн обещал Ане клиентов из своей конторы, но пока от него явился в августе ещё только один чиновник, довольно молодой. И всё это пока случайные деньги. Аня мысленно пожала плечами: ладно, что бы ни случилось, надо продолжить шить кукол. Слух о них пока расходится быстрей, чем слухи о новом маге, снимающем проклятия. Да ещё и эти деньги, за кукол-то, пойдут в общую копилку. В копилку дома.
Вставая из-за стола, Никас напомнил двойняшкам:
— Не забудьте принять то зелье, что нам продали у аптекаря. Иначе к вечеру вы снова будете жаловаться на боль в руках.
— Да вроде руки не болят, — усомнился Греди.
Пришлось вмешаться Ане.
— Греди, в прошлый раз вы выжимали бельё, а сейчас не только держали тяжёлые мастерки, но и держали их, подняв. И помните? Руки в тот вечер тоже не болели. Так учтите: боль начнётся ближе к вечеру, а то и утром. И эта боль будет ещё сильней, чем после отжимания белья.
Никас с благодарностью взглянул на старшую сестру, а она только улыбнулась.
Потом сбегала к дайне Эннис, чтобы та могла позавтракать. На этот раз разговора вообще не получилось. Но на лице женщины закрепилось хоть и жёлчное, но какое-то отчаянное выражение. Будто дайна Эннис опустила руки, образно говоря. Когда Аня попыталась подбодрить её, женщина просто отвернулась к стене.
Тогда Аня вышла и быстро вернулась, принесла-таки ей, чтобы не скучала, дамские журналы. Хотя были опасения, что со злости дайна Эннис может разорвать их.
И началась подготовка к праздничному обеду.
На этот раз Аня не просто готовила «изысканный» стол, но и пыталась придумать то, что заменит клавесин — так она про себя обозвала времяпрепровождение на время маленького праздника. Ведь клавесин — это танцы. То, что любят девочки, которых сегодня будет много. И любят наверняка мальчики, только скрывают свою любовь под пренебрежительно-мужественным: «Фи, танцы!» Но денег на оркестрик, даже такой небольшой, который, оплаченный дином Вилеем, был на свадьбе Таегана и Ани, нет. И оркестрик семье пока не под силу. Значит, танцы надо заменить. Играми, например. А ещё она задумалась над тем, что в их доме мало поют. А ведь и ей неплохо бы выучить пару весёлых детских песенок, и тогда танцевать можно будет под пение… а капелла! Под пение нескольких человек. Жаль, что раньше она об этом не подумала. Выучила бы — и сейчас дети были бы счастливы. Но ничего. Всё впереди. Будут и песенки, и танцы под них.
Игры. Что придумать? Ну, «ручеёк». Правда, пар маловато. Аня посчитала: с девочками дайны Мадэйлеин получилось четыре разновозрастные пары и одна девочка остаётся в запасе, как водящая, начинающая игру. Что ж, для начала неплохо. А потом пусть и гости предложат свои игры.
Успокоившись, что на детском празднике не будет скучно, Аня с удвоенной силой взялась за праздничный обед. Поскольку семья сидела в основном в гостиной, ничего удивительного, что на запах прибежали младшие.
— Агни, твои печеньки так вкусно пахнут! — подлизывалась Лисса, преданно глядя её в глаза.
— Агни-и… — тянула Кристал. — Ну, хоть по одной печеньке, а!
— Нет, эти печеньки только для праздничного стола! — решительно пресекала Аня все попытки улестить её.
— Но ведь раньше ты давали по штучке, — напомнила Кристал, умильно заглядывая в глаза. — Ты дай нам те, которые чуть-чуть обломились с краёв, и мы больше приставать не будем. Ну, Агни!
Аня склонилась сбоку от стола и открыла дверцу.
— Вот остаток стареньких, которые пекли в прошлый раз. Они чуток чёрствые, но такие же. Несите в гостиную.
— Но почему?! — возмутилась Кристал, принимая закрытую вазу с печеньем. — Ты даже не захотела, чтобы я помогла тебе их печь!
— Потому что эти печеньки особенные, — спокойно ответила хозяйка дома. — Поэтому я не хотела, чтобы ты пекла вместе со мной.
— Особенные? — удивился Кеган, зашедший на тот же аромат ванили. — А в чём их особенность?
— Они с секретом, — улыбнулась Аня и скомандовала: — Выйдите из кухни! Вы мешаете мне готовить!
Заинтригованные младшие выбежали с вазой из кухни, а через минуту в дверь сунула свой нос Онора. По молчанию и насмешливому поглядыванию на неё Ани она сообразила, что её никто выгонять не собирается, и вошла. Потоптавшись на месте, спросила:
— Агни, чем я могу тебе помочь?
— Советом, — без промедления ответила она. — Как ты думаешь, где накрыть стол и провести праздник: в гостиной или в столовой зале? Ведь и столовая зала, и гостиная у нас одного размера. По-твоему, где будет младшим удобней и уютней?
— В столовой зале, — сказала Онора и подошла ближе взглянуть на руки Ани, после чего сняла чистое полотенце и принялась вынимать с полок посуду и протирать её.
— Почему?
— Кристал уже всем нахвасталась шторами в гостиной! — засмеялась девушка. — Но никто пока не видел штор в столовой зале!
— Обоснованно! — рассмеялась и Аня. — Так и сделаем.
— Агни, а что за секретики у тебя с печеньями? Я никому не скажу! — понизив голос, пообещала Онора.
— Да ничего особенного, — фыркнула Аня. — Я придумала спрятать в печеньях всякие поздравления и пожелания. Хотя… не я, конечно. Читала о таком в каком-то журнале.
Онора аж рот открыла, наверное представляя себе такую странную печеньку. Медленно начала:
— То есть… Я беру печеньку, ломаю её, а там записка? Агни! Это чудесно! А давай ещё что-нибудь придумаем!
— Я тут кое-что и в самом деле вспомнила из журналов, так что…
Когда позвали Кристал накрывать на стол, она прибежала, увидела первый же поднос и ахнула: смешные и яркие фигурки, слепленные из различных продуктов, выглядели настолько аппетитно, что… стол был накрыт с огромной скоростью. Напитки из травно-фруктово-ягодных наполнителей тоже получили всеобщий «одобрям-с».
И на этом странном и необычном обеде, во время чтения внезапно найденных записок под бесконечное аханье и оханье, под смех и хохот не только детей, но и взрослых (пара дайна Мадэйлеин и её муж тоже не удержались от участия в некоторых весёлых и азартных детских играх), под лай собак (умудрились включить в игры даже их!) и счастливый визг Лиссы, Аню и торкнуло.
Сначала мысль бегло промелькнула. Это когда Аня вспомнила, что отнесла дайне Эннис обед и что дайна была мрачна, но спокойна… Потом встревоженная Аня попыталась поймать эту неожиданную идею и уточнить её. А поймав и обдумав её, отыскала глазами старшего брата. Тот азартно хлопал в ладоши, пока Онора играла в кругу детей в неизвестную для Ани игру. Аня обошла редких взрослых гостей, решивших отдохнуть от слишком оживлённых игр, а заодно поболеть за своих. Приблизившись к брату, Аня осторожно подёргала его за рукав сюртука, а когда он оглянулся, спросила так, чтобы слышал только он:
— Никас, прости, что отвлекаю. Но меня мучает один вопрос, на который только ты можешь дать ответ, как человек, который лучше меня разбирается в магии.
— И что это за вопрос? — хохоча и с трудом отворачиваясь от игры, спросил брат.
— Если оставить в здании магический предмет, предназначенный для другого мага, будет ли этот предмет притягивать этого другого мага?
— Будет! — уверенно ответил Никас и снова захлопал в ладоши, восхищённо глядя на смеющуюся Онору.
Гости разъехались ближе к вечеру.
Кристал и Онора помогали Ане мыть посуду, таская её из столовой залы, и с восторгом вспоминали игры, в которых хорошо так побегали, и Анины печеньки с высказываниями. Один раз, вспомнив мечты Кристал о гостях, Аня не удержалась и шутливо спросила:
— Ну что, Кристал, а ведь с Партхланами интересней было?
— Ты что! — возмутилась девочка. Потом, видимо, дошло, что старшая сестра шутит, и она хмыкнула: — Если бы я знала, что может получаться такой праздник!.. Даже дайна Мадэйлеин призналась, что никогда так не веселилась! Агни, а когда мы ещё такой праздник устроим?
— Забыла? Когда закончим с ремонтом дома.
— А что? Разве что-то ещё осталось? — удивилась девочка. — Мы вроде всё отремонтировали? Теперь в доме будет тепло. Мы уже сейчас в обычной одежде по нему ходим, а ведь в прошлом году такого не было!
— Нет, кое-что по мелочи всё-таки осталось. И надо бы всё сделать именно в эту неделю. Ведь дин Вилей обещал нам небольшой бал.
— Агни! — ахнула Кристал. — Я и забыла про бал! Это… в конце следующей недели?!
Она выскочила из кухни и побежала, кажется, к Лиссе сообщать про бал.
— Мне кажется, о ремонте она забыла! — рассмеялась Онора.
— Мне тоже так кажется, — согласилась Аня.
— Агни, а что ты хотела ещё отремонтировать? Я тоже не понимаю, как и Онора.
— Например, наш любимый потайной коридор с выходом в сад и к озеру, — ответила хозяйка дома. — Там очень хлипкая дверь. Если встанешь рядом с ней, то почувствуешь, как из-за неё сильно тянет холодом. А представь, что будет зимой? Все усилия утеплить дом пойдут прахом. Онора, у тебя осталось несколько тарелок? Справишься без меня? Тогда я пошла к дайне Эннис с ужином для неё.
И, прихватив поднос, вышла из кухни, унося благодарное бормотание девушки: «Да вымою хоть все тарелки и не только, лишь бы к ней не заходить».
Проходя мимо мастерской, Аня заметила, как Кристал размахивает руками перед сидящей рядом, на диване, Лиссой. Наверное, рассказывает о будущем бале. Только вряд ли малышка слышит её, зевая во весь рот: устала от слишком ярких впечатлений? Старший брат с двойняшками сидел за столиком с журналами и газетами и что-то с ними обсуждал. Заметил поднос в руках сестры и чуть заметно скривился, сообразив, куда его несут. Аня усмешку удержала. Надо же было дайне Эннис всем насолить до такой степени!.. Мда, это уметь надо — настроить всех против себя…
Стукнула в дверь её комнаты и вошла, приветливо улыбаясь.
— Что за вопли снизу были слышны? — недовольно спросила та.
— У нас сегодня был небольшой детский праздник, — объяснила Аня, удивляясь в душе: как это она услышала вопли — те же раздавались в столовой зале! Или она расслышала шум детских голосов, когда гости одевались и уходили?
— Праздник у них, — проворчала дайна Эннис, выпрастывая руки из-под одеяла и берясь за ложку. — Опять вы мне кашу принесли!..
— В ней есть мясо и кусочки овощей, — сообщила Аня. — Вам это полезно — в вашем-то состоянии. И не беспокойтесь, мы стараемся сделать всё, чтобы вы быстро восстановились. Поэтому ешьте, пожалуйста, то, что полезно. Вы ведь уже сейчас начинаете изменяться в хорошую сторону.
— Кто это сказал? — пробурчала дайна Эннис.
— Дин Лугус, — не замедлила с ответом Аня. — Когда мы впервые провели над вами сеанс, используя магию образов, дин Лугус был в таком восторге! Он даже решил, что мы уже провели ритуал снятия проклятия, так хорошо вы стали выглядеть с его точки зрения!
Немного помолчав, дайна Эннис в некотором недоумении только и сумела, что ответить односложным:
— Да?
Пока она ела, Аня сделала вид, что переставляет приборы на подносе, чтобы ей было удобно есть или брать то, что нужно. И, наконец, спросила, добавив в вопрос чуть наивные интонации:
— Дайна Эннис, а почему вы так сильно хотите, чтобы этот дом стал вашим?
Она специально не сказала грубоватое, но более точное: «Вы хотите отобрать этот дом?» А поскольку от неожиданности дайна замешкалась с ответом, добавила:
— Вы хотите сразу продать его потом?
— Моя племянница сказала об этом? — хмуро уточнила дайна Эннис. — Сразу в любом случае не удалось бы его продать. Мне всегда нравился этот дом. Каждый раз, когда я бывала у брата, мне казалось, он выбрал этот дом, потому что он нравится и мне.
— Вот как… — задумчиво проговорила Аня.
Внезапно дайна Эннис оскалилась и проговорила сквозь зубы:
— И не думайте, что я отступлюсь от своего решения, даже если вы меня избавите от семейного проклятия!
— Я и не думаю, — спокойно заверила Аня, вставая и собирая посуду. Краем глаза она отметила ещё в начале визита, что журналы явно заинтересовали дайну Эннис, а потому не стала забирать их. И вышла, унося на себе сердитый, но и недоумённый взгляд.
А когда в доме все заснули, она встала с кровати и, снова накинув любимый халат-накидку, добавила к нему украшение с сапфиром.
Теперь у неё была определённая цель. И она собиралась искать то, что необходимо, до упора. Ругаться с дайной Эннис — одно. Но если она, как наркоман, стремится остаться в этом доме, потому что её здесь всё-таки что-то держит, — это другое. А как наркоман… Аня уже знала, что иной раз магия для слабых магов может быть такой притягивающей, что человек превращается именно что в наркомана, который и нуждается, и чуть не умирает без магической силы. А если учесть, что дайна Эннис не просто больна, но страшно обессилена… Что будет, если убрать из дома то, что её тянет?
Вот это и решила Аня узнать.
Правда, появилась проблема: как узнать, что именно определённая вещь притягивает эту женщину в дом её умершего брата? Небольшая подсказка была с собой: пока дайна Эннис ужинала, не желая смотреть на хозяйку дома, Аня стащила с её столика с различными предметами ухода, вроде расчёски и подобного, одну из вещиц, кажется, подаренную ей когда-то дином Лугусом, как он говорил, для её роскошных кос. Что-то вроде «краба» для волос, только с драгоценными камнями. Аня надеялась, что дайна Эннис не посмотрит нечаянно на столик и не увидит уворованного ею. А «краб» этот она собиралась использовать чуть ли не в качестве магического компаса.
Ритуал придумала сама. И потому чувствовала некоторую неуверенность, сумеет ли реализовать личную магическую идею.
Очутившись в мансарде, Аня первым делом дошла до потайного кабинета дина Хармона, логически предполагая, что именно здесь можно найти тот магический артефакт, что заставляет дайну Эннис требовать этот дом себе в собственность. Уже привычно, встав на пороге, коснулась сапфира в кулоне, и кабинет проявился перед ней во всей своей красе.
Сосредоточенно прикусив губу, Аня вытянула вперёд «краб» дайны Эннис и чуть расслабила пальцы, позволяя потянуть себя туда, куда «потянется» «краб». Но простояла, наверное, минут пять, а притяжения не ощутила.
Может, виноват порог? Говорят, в магии пороги — это границы. Может, надо перешагнуть его, чтобы откликнулся именно кабинет?
Аня нерешительно сделала шаг в кабинет. Пять минут — и она уже расстроилась, мгновенно перейдя к пессимизму, ощутимому из-за бесплодных поисков… С другой стороны… Она ведь даже не начинала этих поисков по-настоящему. Сообразив это, она встала в центре кабинета и начала очень медленно поворачиваться вокруг собственной оси, цепко прислушиваясь к своим ощущениям. Решила только одно: если с кабинетом не повезёт, надо бы проверить другие помещения — для обычного взгляда, без магии, пустые помещения мансардной анфилады.
«Краб» едва заметно дрогнул в её пальцах, заметно потянув её руку в сторону.
Стеллаж с книгами был забит так, что Ане пришлось встать на колени и вытаскивать по одной книжище, а уж потом остальные — стопками.
Через полчаса она с трудом буквально отодрала от стены за стеллажом некий свёрток, который за давностью времени почти приклеился к ней. Когда она попробовала коснуться этого свёртка «крабом», тот сам чуть не прилип к нему.
Ещё пять минут на обследование того, что хранилось в свёртке, и Аня с трудом встала с пола на ноги, потерев поясницу. Свёрток был не очень тяжёл, так что она взялась за бечёвку, которой заново обвязала его, и вынесла из потайного кабинета дина Хармона.
Осторожно спустилась по узкой лестнице в кабинет, а потом, прикинув температуру на улице, пожала плечами: она же быстро!
И, открыв дверь, вышла на крыльцо дома. Постояла, убеждаясь, что ноябрьский ветер этой ночью и впрямь не очень сильный, и поспешила (бежать не могла: груз пусть не слишком тяжёлый, но точно не для бега) к конюшне. Открыла дверь в стойло со Смородинкой, услышала, как та, пофыркивая, жуёт своё овсяное сено, и прошла мимо её стойла. Ага, вот и лестницы. Где же тут, как говорил Никас, ящики со всякой конской упряжью? Нашла. Посмотрела наверх. Крыша не дырявая. Если и будет дождь, свёрток не промокнет. Но на всякий случай Аня решила укрыть его хоть чем-то, прежде чем ставить груз на самую верхнюю полку, которая пустовала и была широкой, что позволяло надеяться: появившийся на ней предмет не будет заметен издали. До поры до времени.
Найдя какую-то драную клеёнку, Аня помедлила и снова отогнула часть вощёной бумаги, в которой был упакован свёрток. И снова, улыбаясь, прочитала нечто вроде открытки с цветами, подписанной изысканно каллиграфическим почерком: «Моей ненаглядной младшей сестре на день её бракосочетания с дином Лугусом — от любящего её старшего брата».
… Вернувшись в дом, Аня бросилась на кухню. Потрогала чайник, привычно оставленный на всё ещё тёплой плите. Воды в чайнике много, так что надежда на то, что он ещё горячий, облеклась в реальность. Аня поспешно налила из заварника себе в чашку остывшего отвару, долила горячей воды и принялась с наслаждением пить полученный напиток. Губы неудержимо разъезжались от глупого смеха, вызванного картиной, застрявшей в воображении: вот она бегом поднимается к дайне Эннис, подбегает к её кровати и начинает трясти за плечо, а когда та просыпается, Аня её неистово спрашивает: «Ну что, дайна Эннис! Вам всё ещё хочется забрать этот дом у нас?! А что насчёт конюшни? Вам она не нравится? Вы точно не хотите её у нас отобрать?»
И только соображение, что можно-таки подождать до утра — и пусть не с этим прямым вопросом, а с каким-нибудь другим, косвенно затрагивающим дом, обратиться к той женщине, заставляло сидеть на месте и хихикать, давясь этой самой сценкой с разбуженной ею дайной Эннис. Ну и глубоко внутри всё ещё гнездилось сомнение: а что, если она, Аня, не совсем права? И не свёрток, припрятанный в конюшне, заставляет дайну Эннис быть такой злобной? Наконец, Аня успокоилась и кивнула себе: спать! Утро вечера мудреней! Ну, и посмотрим, что будет утром!