Интересное наблюдение, отметила про себя девушка. Получается, Рен не может бодрствовать, пока Ева спит в его теле? В принципе, логично, он ведь все еще связан со своим телом. А с другой стороны, все равно странно, что он все еще реагирует на потребности своего тела, такие, как сон. Хотя, судя по его словам, самому Рену спать вообще не хотелось, пока Ева не уснула, а потом его просто затянуло в мир сновидений и отпустило только тогда, когда тело проснулось. Ева еще с минуту поразмышляла обо всем этом, но потом поняла, что ничего не понимает и просто оставила эти мысли в покое. В животе недовольно заворчало и девушка почувствовала, что хочет есть. При одной мысли о еде ее снова накрыла волна тошноты и Ева бессильно упала обратно в кровать. И хоть в теле Рена еда на вкус была восхитительной, а не гнилой, девушка ничего не могла поделать с тем, что ее постоянно преследовала тошнота при мысли о еде или при ее виде. Ева пролежала немного на койке, пока ей не стало легче, а затем сделала глубокий вдох. Вместо того, чтобы лежать и бояться притронуться к еде, нужно, наоборот, наедаться от пуза, пока она находится в теле Рена. Когда она вернется в свое тело, ей снова придется питаться с помощью трубок. Ева твердо решила доесть весь сегодняшний завтрак и села в койке, удобно устроив на ней перебинтованную ногу. Рен уже сидел на другом конце кровати и снова о чем-то задумался, подперев подбородок рукой. Еве стало жутко любопытно, о чем он думает и когда она спросила его об этом, парень выпрямился и как-то неловко отвел взгляд.
— Да я просто придумал кое-что, — ответил он.
— Что?
— Я ведь рассказывал, что люблю изобретать разные техно? Нет? Не важно. В общем, я придумал одно и теперь размышляю над его чертежом.
Так вот в чем дело. Ева разочарованно вздохнула. Она думала, Рен смог составить план того, как им вернуться в свои тела, но он вместо этого придумал какое-то техно-устройство. Девушка провела рукой по волосам, понимая, что в такой ситуации они с Реном сами не додумаются до решения их совместной проблемы. Необходима была помощь извне, как, например, предложил Рен прошерстить некие редкие книги по магии в поместье его семьи. Единственное, в чем они оба сходились, так это в том, что не обошлось без вмешательства магии. Иначе как еще объяснить то, что Ева заняла тело Рена, а сам он привязан к нему с помощью нити?
Дверь в палату распахнулась и в комнату вошла та самая медсестра, которая вчера приносила с собой поднос с едой. Сегодня она тоже несла его в руках. Она поставила поднос на столик, мило улыбнулась пациенту, бегло осмотрела его на предмет самочувствия и покинула палату, оставив Еву наедине с едой, если не считать Рена. Девушка придвинулась на кровати к столику поближе, по всей комнате разошелся аппетитный запах каши, хотя Рен вполголоса проворчал, что снова кашу принесли. Но для Евы этот запах был просто восхитительным. Она аккуратно зачерпнула ложкой еду и отправила ее в рот. Не смотря на привычный прилив тошноты, девушка все же проглотила кашу, почувствовав на языке вкус нормальной еды, а не плесени. Когда она вернется назад в свое тело, единственное, по чему она будет скучать в теле Рена, это его способность нормально чувствовать еду. Ева потихоньку доела весь завтрак, удивив этим сначала Рена, а затем и медсестру, пришедшую забрать поднос с тарелкой. Она снова улыбнулась пациенту и покинула палату, оставив Еву с Реном одних.
— А ты сегодня молодец, — похвалил ее Рен, но когда девушка без сил упала на кровать, понял, что поторопился.
— Мне теперь ужасно плохо, — сообщила она, — Но я решила во что бы то ни стало с этого момента съедать всю еду на тарелке.
Рен ничего не ответил, только ободряюще похлопал ее по спине. Им обоим не пойдет на пользу, если Ева будет отказываться от еды по вине своей привычной тошноты и ожидания того, что вкус будет отвратительно несъедобным. Девушка немного полежала на кровати, а когда ей стало получше, снова села и яростно почесала кожу у бинтов.
— Хотела бы я, чтобы бинты уже поскорее сняли. Иногда нога чешется прямо невыносимо.
— Кстати, насчет этого, — произнес Рен и Ева повернулась к нему, — Не про бинты и ногу, а про то, как ты разговариваешь.
— А что не так?
— Посуди сама — странно, если парень говорит о себе в женском роде.
— О, — отозвалась Ева и кивнула, — Ладно, я постараюсь использовать более нейтральные фразы, когда мы не одни.
— Да просто говори о себе в мужском роде, — посоветовал Рен, но девушка отмела его предложение.
— Боюсь, я не смогу так быстро перестроиться и иногда все же буду использовать привычные мне окончания. Лучше пока остановлюсь на нейтральных фразах.
Рен только пожал плечами, но больше настаивать не стал. Если Еве так удобнее будет избегать неловких окончаний в речи, пока она в его теле, то пусть делает, как хочет. К тому же она права — в нейтральных фразах легче обойти нежеланные окончания. Он подошел к окну и посмотрел на парящую в небе Академию. Огромное здание на куске земли, в котором виднелась часть движителя, зависло над столицей. Еще немного и он вернется туда после своего внезапного падения с лестницы. По крайней мере, Рен так думал еще позавчера. Теперь же, особенно после проверки кристаллом, он не был в этом так уверен. Оставалось смиренно ждать вердикта Директора и кто знает, что объявит Рену добренький, на первый взгляд, дяденька. Парень вздохнул и отвернулся от окна. Ева лежала на кровати и смотрела в белый потолок. Рен присел рядом с ней, как раз у перебинтованной ноги. Он хотел что-то сказать, но дверь в палату распахнулась и вошел седой доктор, по обыкновению держащий папку в руках. Он прикрыл за собой дверь и подошел к койке, где Ева уже поднялась и сейчас сидела на ней, ожидая, что скажет доктор. Тот деловито сунул нос в папку, пошуршал листами бумаги, пару раз бросил на пациента любопытный взгляд, затем откашлялся и закрыл папку.
— Лечение продвигается хорошо, — заявил он, — Полагаю, через две недели можно будет полностью снять бинты.
— Две недели?! — воскликнул рядом с Евой Рен, но девушка только слегка поморщилась. Доктор принял это на свой счет и вздохнул.
— Понимаю, вам уже хотелось бы поскорее избавиться от повязок, — произнес он, — Но поверьте, лечебные бинты не просто так наложены на вашу ногу. Они заживляют поврежденные участки на ноге и помогают им окрепнуть. Две недели — лучший срок для этого, особенно после того, как вам вправили ваш перелом.
«Лечебные бинты? — удивилась Ева, — Я думала, на мне просто фиксирующие повязки». Но доктору она ответила, что все понимает и не возражает. Тот кивнул и принялся к осмотру своего пациента. Он долго крутился у ноги Евы, прощупывая ее через бинты каким-то странным прибором, похожим на тонкую длинную трубку с заостренным концом и с полупрозрачной серединой, где имелась какая-то емкость, в которой наполовину плескалась неизвестная Еве жидкость. По крайней мере, девушка думала, что это была жидкость, хотя это вещество вело себя не совсем как жидкость. Оно то прилипало к стенкам емкости, то снова плескалось в ней, а иногда и вовсе зависало наверху, игнорируя законы физики. Как потом пояснил Рен, это было техно-устройство для медицинских целей, чтобы было проще осматривать пациентов на предмет повреждений или отследить улучшения. Но сейчас Ева об этом не знала и была немного сбита с толку тем, как доктор тыкает в ногу ее нового тела каким-то странным прибором. Седой доктор постоянно останавливался и делал записи в папку с бумагами, затем снова принимался орудовать тонкой трубочкой с емкостью. Длилось это довольно долго и Ева уж было решила, что они тут застряли на весь день, как вдруг доктор убрал трубку во внутренний карман халата, постоял еще минуту, что-то записывая, а затем объявил пациенту, что результаты очень даже неплохие и покинул палату, закрыв за собой дверь. Ева с облегчением вздохнула и удобно улеглась обратно в койку, насколько позволила ей перебинтованная нога.
— Я думаю, он скоро отпустит меня домой, — поделился с девушкой своими мыслями Рен, — То есть, отпустит нас.
— Было бы неплохо, — отозвалась Ева, лежа на койке, а потом неуверенно добавила, — Наверное.
— Почему «наверное»?
— Я ведь вернусь не к себе домой.
— О, не переживай. Я покажу тебе дом, в котором живет моя семья, — глаза Рена зажглись от предвкушения и он снова сел на край кровати поближе к Еве, — Покажу тебе гостиную, она у нас большая и светлая. А еще столовую и кухню, чтобы можно было ночью пробираться туда и есть в темноте всякие бутерброды. Еще в библиотеку заглянем обязательно. О, я знаю! Я тебе все свои изобретения и чертежи покажу, ты обалдеешь!
Рен продолжал свою пламенную речь про собственные чертежи. По его словам, дома у него была огромная спальня, служившая еще и мастерской, в которой он проводил большинство времени, придумывая новые изобретения и техно-устройства. Рен обмолвился, что как-то раз он даже сумел создать артефакт, который потом показал Августу, но этот предмет не выдержал и первой проверки от мага и с тех пор Рен больше не предпринимал попыток создавать артефакты с фокусирующими кристаллами. Все же, его страстью были именно техно-устройства для не-магов, которых он наделал за свою непродолжительную жизнь довольно много, а чертежей для них создал еще больше.
Рен продолжал взахлеб рассказывать Еве о своих еще не реализованных идеях и девушка снова заметила тонкую паутинку, тянущуюся от груди тела Рена к его душе. Ева осторожно провела рукой и она свободно прошла сквозь паутинку, та даже не покачнулась. Значит, на связывающую нить нельзя воздействовать физическим образом. Отчего-то эта мысль принесла девушке успокоение. Можно было не волноваться, что из-за какой-нибудь глупости, которая могла бы повредить нить, например, смены одежды или физического контакта с людьми, такого, как объятия, Рен внезапно утратит связь со своим телом.
— Интересно, как далеко ты можешь отойти? — внезапно спросила Ева, пока Рен перечислял свои лучшие устройства.
— Что, прости? Ты о чем?
Ева объяснила про нить и то, что ей стало любопытно, как сильно она удерживает душу Рена возле его тела. Парень задумчиво замолчал. Судя по его лицу, ему тоже стало интересно. Он отошел от койки на пару шагов, потом сделал еще два шага назад, а вскоре стоял практически у самой двери. Попыток отдалиться Рен больше не делал и Ева с нетерпением поерзала на месте.
— Отойди дальше, до стены еще пара шагов, — сказала она и даже махнула Рену рукой, словно бы призывая его сделать шаг назад.
— Не могу, — ответил парень, — Я как будто уперся во что-то.
Он обернулся, но увидел только то, о чем говорила Ева — стену в нескольких шагах от себя. Однако у Рена было такое ощущение, будто он уже стоит у стены. Казалось, он даже мог опереться на нее, но почему-то сделать это не пришло ему в голову. Парень вернулся к кровати и присел на самый край.
— Не очень далеко я могу отойти от своего тела, — заключил он, — Всего лишь на несколько шагов.
— И ты спишь тогда же, когда и тело спит, — добавила Ева, — Интересно, как это все работает?
— Не знаю, но мне все это кажется таким странным.
Рен продолжил вслух размышлять об этом явлении. Какая магия удерживает его нитью возле тела? Как эта магия вообще смогла поселить в его тело Еву? Чем это можно исправить? Другой магией или техно-устройством? Может, Рен сможет изобрести нечто подобное? Парень был уверен, что смог бы сделать что-то похожее, если бы больше знал о том, как получилось провести Еву в его тело. Это точно не из-за его каких-то непроверенных изобретений — последнее время Рен пробыл в больнице без возможности создавать что-то новое или даже хотя бы изобразить некий чертеж, хотя идеи новых устройств неустанно лезли ему в голову все это время. Ева присоединилась к его размышлениям. Они вдвоем были уверены, что виновата магия и теперь решили более глубоко обдумать, какая именно магия могла дать такой непредсказуемый эффект. Это точно была не стихийная, поскольку, как и предполагается по названию, она управляет элементами, такими, как вода, воздух и так далее. Значит, здесь замешана магия второй группы. Рен заглянул в желтые глаза в своем теле и предположил, что все это может быть иллюзией. Быть может, в Еве недавно полностью пробудилась магия и она просто пока не может ее контролировать, в результате чего она навела иллюзию того, будто попала в чужое тело. И на это чужое тело иллюзия тоже распространилась, поэтому Рен видит то же, что и Ева. Как известно, маги-иллюзионисты могли своим даром подчинять себе сразу несколько умов, внушая им одно и то же, а некоторые особенно сильные и могущественные маги даже могли насылать иллюзии на большие группы людей. Ева задумалась. Рен вполне мог оказаться прав и все это ее рук дело. Не специально, конечно, но все же. Хотя все казалось таким реальным. Эта койка, на которой они сидели, больничная пижама на Еве, да и тело Рена ощущалось по-другому, нежели ее собственное. Оно, как минимум, было тяжелее, хотя и худощавое, особенно если учесть, что у себя в больнице Ева почти ничего не ела и потеряла много в весе. Не говоря уже о том, что в теле Рена цвета видятся ей совсем по-другому. Это тоже из-за иллюзий?
— Я думаю, мы найдем что-нибудь в книгах у нас в поместье, — добавил Рен, — Я уверен, по иллюзиям у нас что-то было.
— И все же, мне кажется, это не иллюзии, — засомневалась Ева и провела рукой по простыне, словно бы проверяя реальность.
— Если не иллюзии, тогда что? — спросил Рен, но Ева просто пожала плечами, — По крайней мере, у нас есть точка старта.
В этом он был прав. Они хотя бы могли с чего-то начать. И если все же окажется, что ее пробужденная магия здесь ни при чем, быть может, в процессе поиска ответа они найдут какую-нибудь подсказку, которая укажет им, в каком направлении двигаться дальше. Ева снова посмотрела в окно, за которым на улице деревья все еще выглядели тускло, словно кто-то выкачал с них добрую половину зеленого цвета. Быть может, Рен в детстве получил какую-то травму на глаза, из-за чего теперь он не видит мир во всем его ярком великолепии? Девушка повернулась к своему собеседнику и тот вопросительно вскинул брови.
— Кстати, а что с твоими глазами? — осторожно спросила Ева. Ей не хотелось как-то обидеть Рена, особенно, если травма и правда имела место быть, но парень только недоуменно на нее посмотрел.
— Ты о чем?
— Ну, ты видишь мир приглушенными цветами.
Рен продолжал непонимающе глядеть на нее и Ева принялась объяснять разницу между тем, каким ярким мир видела она в «своей» больнице и каким он стал тусклым, когда она попала в тело Рена. Быть может, у него была какая-то травма на глазах? Парень почесал в затылке, потом ответил, что никаких подобных травм в жизни у него не было и что он всегда видел мир нормально.
— Может, это из-за твоих иллюзий? — предположил он. Ева не была в этом так уверена и снова просто пожала плечами. Однако Рена явно заинтересовала эта тема и он попросил девушку подробнее описать, как отличаются цвета от тех, которые она видела, пока находилась в собственном теле. Ева попыталась получше рассказать об этом, уделив особое внимание красным оттенкам, которые она видела вчера на форме учителей из Академии. По крайней мере, девушка думала, что это был красный, так как не могла с полной уверенностью это сказать. Но Рен подтвердил, что на форме преподавателей и правда имелись красные тона, а у мужчины с Академии и вовсе глаза были красного цвета, поскольку у него был дар целительной магии.
— Хотя, как по мне, красный и розовый почти ничем не отличаются, — добавил Рен, — Почему люди считают, что это два разных цвета, я не понимаю.
— Ты смеешься? — воскликнула Ева, — Они отличаются и сильно! Красный намного глубже и насыщеннее, он яркий и сочный. А розовый более милый и, не знаю, мягкий какой-то, по сравнению с красным.