Тенистая тропа уводила шестерых путников все дальше и дальше. День выдался ясный, но не жаркий. Легкий ветерок тихо шелестел листвой. Лес был все тот же — загадочный, полный ярких красок и таящихся опасностей. Чудовищные растения-хищники, гигантские насекомые и прочие мутировавшие твари соседствовали здесь с прекрасными благоухающими цветами и сладкоголосыми птицами. Не все живое попало под пагубное влияние королевы — так остров из последних сил отстаивал свое право на существование.
Эта картина вызывала у идущих противоречивые чувства — великолепие леса восхищало и отталкивало одновременно. Но теперь северяне чувствовали себя спокойнее, ведь с ними был надежный проводник, который легко предугадывал всевозможные угрозы и уверенно вел свою команду к цели.
Внезапно деревья слева от тропы расступились, открывая узкий проход вглубь чащи. Это была дорожка, выложенная колотым белым камнем и частично заросшая травой. По бокам ее огораживали вбитые в землю на равном расстоянии друг от друга круглые деревянные столбики.
— Что это там? — спросила Сашка, с опаской заглядывая под полутемную сень деревьев, которые в виде уютного купола сомкнулись над тропинкой.
— Там находится Дом Древа, друзья, — загадочно произнес Гавран.
Он опустил тяжелую сумку на землю и принялся что-то в ней искать. Северяне озадаченно переглянулись — своим ответом старик только сильнее разжег их любопытство. Однако продолжать рассказ тот явно не собирался.
— А что это за древо? — не выдержал Богдан.
Но ответа не последовало. Наконец акридец, удовлетворенно крякнув, извлек из недр сумки грубый черепаховый гребень. По-прежнему храня молчание, он начал расплетать косу.
— Да уж, самое время, — хмыкнула Лика. — Вот и понимай, как хочешь!
Едва дождавшись окончания процедуры, которая состояла в расчесывании белоснежных прядей и заплетении новой косы с неизменными цветными ленточками, друзья вновь приступили к расспросам.
— Гавран, ну не молчи, — взмолилась Сашка.
Старик склонил голову и ответил с мягкой улыбкой:
— Акридцы издревле поклоняются священному древу. Оно соединяет солнце и землю, служит проводником между людьми и богами.
— А какие у вас боги? — поинтересовался Богдан.
— Что значит какие? — Гавран изумленно поднял брови. — Мать Земля и Отец Солнце — это основа всего. А у вас разве не так?
— Не так, — ответил Ден. — Только это сейчас не важно. Я так понимаю, ты хочешь туда зайти?
Гавран строго посмотрел на него.
— Разумеется. Нельзя проходить мимо и не почтить священное место. И вот что, — он посмотрел на Сашку и Лику, — вам, девицы, тоже надобно привести свои кудри в порядок. Когда идешь к древу нужно выглядеть, как подобает.
Когда подготовительные церемонии были окончены, Гавран сделал пригласительный жест рукой и первым шагнул на дорожку.
Один за другим путники пошли вперед и вскоре оказались у небольшой цветущей лужайки, огороженной по периметру низким дощатым забором. Четыре входа по числу сторон света вели на поляну, и от к каждого убегала в лесную чащу белокаменная мощеная тропа.
Но отнюдь не яркие краски распустившихся в траве бутонов привели в восторг северян, а само древо, стоявшее в центре. Этот был высокий и мощный тис, широко раскинувший три свои пушистые вершины и весь усыпанный ярко-алыми ягодами. Могучие ветви его покрывали длинные мягкие иглы, ствол укутывал слой изумрудного мха, толстые старые корни частью вышли на поверхность земли и теперь грелись под косыми солнечными лучами, напоминая мирно спящих древних рептилий.
В густой раскидистой кроне древа на разные голоса распевали птицы. Ветер разносил повсюду чудесный аромат лесных цветов. Это место казалось островком спокойствия и умиротворения в страшном безвременье Акрида.
Пока северяне осматривались, Гавран пошел к древу. При этом трава, по которой ступал акридец, немедленно принимала прежнее положение, смыкая свои ряды прямо за его сапогами. Став перед святыней на колени, старик застыл в неподвижности.
— Тут все какое-то… живое, — сказала Анжелика, присаживаясь на корточки и проводя рукой по нежным цветочным лепесткам, — и доброе.
— Ага, — подтвердил Костя, — волшебное место.
— Ребята, кажется, наш Гавран молится, — прошептала Сашка, глядя на акридца.
— Похоже на то, — отозвался Богдан. — Не будем его отвлекать.
Закончив молитву, старик встал на ноги и почтительно поклонился древу.
— А теперь мы покормим небесных птах, — сказал он с улыбкой и достал из сумки заранее припасенный кулечек с зерном.
В каждом из четырех углов поляны на специальных подставках были укреплены белые глиняные чаши, украшенные лепниной и цветной росписью. Гавран высыпал в них зерно, поделив его примерно поровну.
Тут же из ветвей выпорхнуло несколько птиц с серебристым сине-зеленым оперением. Издавая радостные трели, они расселись по краям кормушек. Однако полакомиться зерном пернатые не спешили. Все, как одна, они склонили головы и выжидательно замерли.
— Нам пора уходить, дети, — сказал старик, закидывая сумку за спину. — Для священной трапезы птахам нужен покой.
— Я не понимаю, зачем кормить в лесу лесных птиц? — заметил Костя, — здесь же для них полно еды.
— Это такой обычай — приносить дары древу и его маленьким подмастерьям, — пояснил Гавран.
— Вот вы молитесь этому древу, и что? Почему боги не защищают ваш остров от всего этого ужаса? — спросила Лика, когда они покинули поляну и снова вышли на тропу.
— Защищают! — твердо ответил Гавран. — Иначе было бы еще хуже.
Спустя некоторое время лесная тропа сузилась, а заросли, обступавшие ее стали гуще и выше. Появились новые разновидности мутировавших растений и членистоногих. К счастью, эти существа никакой опасности не представляли, а могли лишь служить примером влияния королевы на природу острова. Гигантские ярко-синие мухи лениво летали взад-вперед, искоса поглядывая на людей выпуклыми шоколадными глазами. Задумчивые муравьи размером с крупную мышь спешили по своим делам, вовсе не обращая внимания на идущих. Мелкие летающие ящерки с красными головами и толстыми чешуйчатыми крыльями появлялись из листвы целыми стаями. Самые смелые из них садились людям на плечи или на головы, и даже пытались укусить. Но путники одним лишь взмахом руки быстро избавлялись от докучливых летунов.
Гавран шел впереди, умело обрубая острым мечом тянущиеся из кустов зеленые щупальца. Это было простой задачей, ведь по-настоящему опасные хищники отряду пока не попадались. Следом шел Богдан, мрачно-подавленный, молчаливый. Он повторял движения старика, с какой-то особенной злостью давя ногами хищные липучие цветки. В душе у него был тот же мрак, что читался на лице. Парень, со свойственной ему категоричностью, обвинял в трагическом исчезновении Марка исключительно себя.
Оглянувшись на бредущую следом Анжелику, Богдан встретился с ее взглядом, полным печали, заботы и чего-то еще… Он ободряюще улыбнулся ей, и глаза девушки снова засияли, а длинные тонкие пальцы кокетливо поправили светлую прядь, упавшую на лицо. И у парня сразу потеплело на душе, как будто солнце выглянуло из-за туч посреди серого ненастного дня. Выглянуло и тут же спряталось — ведь дождь еще не кончился.
Ему вспомнился один случай из детства, когда им с Марком и Костиком было по шесть-семь лет. Тогда двое мальчишек постарше хотели отобрать у Кости самокат. Тот вцепился в руль и ревел на весь двор, а малолетние хулиганы тащили самокат за раму и злобно хохотали. Марк, сидевший за уроками, увидел это в окно и тут же выскочил на улицу. Следом за ним, услышав крики, выбежал и Богдан.
Завязалась драка, в результате которой нападавшие получили по здоровенному синяку, а защитники отделались лишь царапинами и ссадинами. Хулиганы с ревом разбежались по домам, а друзья, гордые и счастливые, поклялись, что будут всегда защищать друг друга, что бы ни случилось. Позже выяснилось, что во время потасовки Марку порвали цепочку с крестом. Обыскав весь двор, дети ее так и не нашли. За это Марк был наказан — его лишили карманных денег и долго не отпускали на улицу без взрослых. Но когда друзья снова встретились, он сказал, весело улыбаясь: «Да это ничего, ребята! Это все ерунда!»
«Он с самого детства такой, — думал Богдан теперь. — Ничего не боится и никогда не унывает. «Да ладно, ребята, не берите в голову. Ерунда это все!» Где же ты теперь, друг?»
Резкий крик прервал поток его воспоминаний.
— А-а-а! Черт! Как больно!
Это была Сашка. Они с Костиком замыкали шествие, и Богдан с акридцем, ушедшие немного вперед, не сразу поняли, что случилось. Девушку укусила змея, и теперь она каталась по земле, поджав колени к груди и завывая от боли. Костя стоял рядом, держа обеими руками меч, на котором трепыхалась серебристо-белая лентовидная рептилия длиной около одного метра.
— Я не успел, — бормотал он, переводя взгляд, полный ужаса со змеи на Сашку и обратно. — Когда увидел ее, уже поздно было…
Гавран, не говоря ни слова, быстро достал из своей сумки пузырек с мутной темно-зеленой жидкостью.
— Вот что нам теперь делать? — запричитала Лика, бестолково суетясь около подруги. — Она умрет, Гавран? Скажи, только честно!
Сашка грубо выругалась, махнув на нее рукой, и застонала еще громче. Старик сурово глянул на Анжелику, отчего та сразу же умолкла, и аккуратно завернул темно-красный подол Сашкиного платья. Молочно-белая нога девушки в районе лодыжки приобрела багровый оттенок и стремительно опухала.
— Потерпи немного, милая, я дам тебе зелие, — сказал он. — Оно хорошо помогает от укусов белых аспидов.
С этими словами он влил Сашке в рот полфлакона целебного снадобья, а вторую половину равномерно распределил на месте укуса.
— Это очень опасно? — в тревоге спросил Богдан. — Что будет, если не принять это зелье?
— Что на судьбе положено, то и будет, — отрезал Гавран. — Я не гадалка, чтобы будущее предсказывать. Знаю одно — аспиды, особенно взрослые, очень ядовиты, но если под рукой есть зелие — бояться нечего.
— Больно… Ну почему так больно? — продолжала стонать девушка.
Гавран сел на землю, приподнял Сашку за плечи и прижал ее к своей груди. Слегка покачиваясь вместе с ней, он заговорил мягким убаюкивающим голосом.
— Потерпи миленькая. Скоро боль уйдет. Ты успокоишься и заснешь, а проснешься уже совсем здоровой. И мы снова пойдем на север. Знаешь, меня тоже кусали проклятые аспиды, и не раз. Погоди немного, сейчас я тебе расскажу одну историю…
Акридец повернулся к растерянным друзьям.
— А вы, ребята, сделайте пока для Сандры мягкое ложе из трав, ей надо как следует отдохнуть. Да остерегайтесь аспидов, может статься, вслед за этим придут и другие.
Парни нашли небольшое открытое место вблизи тропы, очистили его от валежника и, не обнаружив ничего подозрительного, сложили для пострадавшей постель из банановых листьев.
А Гавран все говорил и говорил, тихо, спокойно, монотонно. Наконец Сашка закрыла глаза и уснула, уткнувшись носом в грубую ткань его рубахи.
Друзья перенесли спящую девушку на самодельную перину и накрыли плащом. Костик уселся в ногах. Остальные устроились рядом на поваленном дереве, давая отдых уставшим ногам. Анжелика прилегла возле подруги и вскоре тоже задремала, завернувшись в плащ.
— В этих краях раньше не было белых аспидов, — мрачно сказал Гавран, глядя на издохшую змею. — Они всегда гнездились севернее, ближе к Василисковым горам. Если так пойдет и дальше, скоро и до Вертограда доберутся. Но сейчас не об этом, — старик тяжело вздохнул. — В предгорьях водятся василиски, я вам говорил о них. Они слепы как кроты, но имеют хороший нюх, особенно на человека. Через свой длинный язык улавливают любые запахи, даже самые слабые. В прежние времена василиски поменьше были и никогда людей не трогали. А теперь стали нам врагами. Одно хорошо — они не очень-то жалуют королеву Лоло и ее стражей. Я сам видел, как василиски хватали сирфов и пожирали их целиком. Если эти аспиды голодны, то выбирать не будут. И королева им не указ.
— А их нельзя сбить со следа или отпугнуть каким-то запахом, раз они такие чувствительные? — задумчиво спросил Богдан.
Гавран кивнул:
— Это можно, сынок. Надобно только заранее натереть тело и одежду соком особого растения. Хмарь-трава называется. От ее духа аспиды перестают соображать и слабеют. Правда, лишь на время. У человека тоже может закружиться голова и помутиться разум — уж больно едкий запах. Но это не страшно, да и случается не со всеми.
— Да уж, — вздохнул Костик, отмахиваясь от пузатой мутировавшей мухи, которая норовила сесть ему на голову. — Чем дальше, тем страшнее.
Старик неожиданно обернулся к Дену:
— Я все думаю о твоем сне, сынок. Может, все-таки расскажешь?
— Давай Ден, — подхватил Костик. — Что там за триллер был?
Денис, немного поколебавшись, все же уступил просьбе товарищей.
Пока он говорил, лицо Гаврана хмурилось. А под конец, когда речь зашла о Марке, старик и вовсе ушел в лес, заявив, что ему «надобно набрать трав для зелия».
— Что это с ним? — спросил Костик, удивленно подняв брови. — Убежал, даже не дослушал…
Друзья переглянулись. Страшный сон о Марке не добавил оптимизма, но и принимать его на веру никто не собирался. Куда больше всех встревожил поспешный уход старика. Повисло тревожное молчание.
Ден улегся на траву и стал смотреть на предвечернее серое небо, проглядывающее сквозь густые кроны. «В этом сне явно что-то есть, — думал он. — И Гавран это понял. Хотя, всякое бывает, может у человека живот закрутило, вот он и подскочил».
Когда почти стемнело, проснулась Сашка. Снадобье сделало свою работу на «отлично» — прошло несколько часов, и от ядовитого укуса осталось лишь крошечное пятнышко. Боль и слабость исчезли без следа. Девушка удивленно огляделась по сторонам. Рядом потягивалась Анжелика; Богдан и Костя сидели у ярко пылающего костра и с серьезными лицами что-то обсуждали; Денис лежал на траве, безучастно глядя вверх.
— Ну наконец-то, Сашка! Ты как? — подхватился Костик, ни на минуту не выпускавший подругу из поля зрения.
— Сейчас даже лучше, чем до укуса, — засмеялась девушка. — И все благодаря зелью. А где у нас Гавран, кстати?
— Ушел за травами, — улыбнулся Богдан, — сказал, что ненадолго.
— Хочешь чего-нибудь? — спросил Костик. — Воды или поесть?
— О да! — Сашка тряхнула головой и принялась приводить в порядок рыжую косу. — Я хочу все и сразу!
Анжелика тем временем украдкой наблюдала за Богданом.
«Жаль, что он так редко улыбается, — думала она, глядя на его задумчивое и совсем еще юное лицо, обрамленное взлохмаченными светлыми прядями. — Ну ничего, я смогу это исправить».
В это время из темных зарослей вышел Гавран.
— Как ты, Сандра? — обеспокоенно спросил он, подходя к Сашке и кладя руку ей на лоб.
— Просто отлично! Спасибо тебе, Гавран.
— Я же говорил, что зелие поможет, — улыбнулся старик.
Он поставил на землю свой заплечный мешок и вытащил оттуда четыре ананаса и продолговатый пупырчатый плод хлебного дерева.
— Посмотрите-ка, дети, что я принес.
— Ананасы! — воскликнул Костя. — Нам ни разу не попадались. А это что за фрукт?
— Это хлебный плод, — ответил старик. — Почистим его и сварим. Вкусная штука получится. Я вам потом покажу хлебное дерево. А ананасы тут повсюду, только растут они по одному, придется хорошенько поискать. И вот что, друзья, — добавил он, — сегодня нам придется заночевать прямо в лесу, следующая хижина слишком далеко. Но это не беда — впереди есть река, возле нее и устроимся.
Никто так и не решился спросить Гаврана о причинах его поспешного ухода в лес, а сам он на эту тему не говорил, и это незначительное событие на некоторое время было забыто.
Друзья собрали вещи и снова отправились в путь. Совсем скоро тропа ушла влево, лес расступился, и перед ними возникла умиротворяющая картина реки, покрытой серебряной лунной рябью. Здесь, на берегу плавного потока, и было решено разбить лагерь.
— Это — Велия, — с гордостью сказал Гавран, — наша главная кормилица. Она течет через весь Акрид с севера на юг, а здесь делает поворот. Но нам не придется переправляться на другой берег — эта излучина невелика, обойдем ее слева. И помните, — добавил он назидательно, — хоть в долине и спокойнее, чем в лесу, мы не должны терять друг друга из виду.
Расположились на ночлег. Гарван вызвался дежурить у костра первым. Насекомые не беспокоили отдыхающих путников — виной всему был костер, в который акридец то и дело подбрасывал сухую траву с тонким едва уловимым ароматом.
Денис долго не мог уснуть. Он слушал, как потрескивают ветки в костре; как кряхтит, усаживаясь поудобнее Гавран; как тихо плещется река. Парень снова и снова пытался осмыслить свой недавний сон. «А если это пророчество? Здесь, на острове, всякое возможно. Может, через меня эта ведьма пытается связаться с кем-то другим, или вообще со всеми?» Наконец усталость взяла свое — веки опустились, навалилась тревожная дремота.
Его разбудил сочный раскатистый храп Гаврана. «Все-таки сморило старика, — подумал Ден, вставая, — надо бы его сменить».
— Гавран, ложись, я покараулю, — шепотом сказал он задремавшему акридцу.
Старик поднял голову, в упор посмотрел на Дена и произнес мелодичным женским голосом:
— Вот мы и встретились, милый. Возьми меня за руки, настало время продолжить наше путешествие.
Гавран протянул к нему худые узловатые ладони и ласково улыбнулся. Денис в ужасе отпрянул, запнулся о спавшего рядом Костика и, не удержавшись, повалился навзничь.
— Какой ты неловкий, Дениска! Вставай же, нам пора!
Ден поднял глаза — прямо перед ним колыхался на ветру голубой шелковый подол, обнажая стройные женские ноги. «Это просто сон, я сплю», — убеждал он себя, поднимаясь на ноги и с опаской глядя на прекрасную королеву бабочек.
Красавица вытянула вперед руку, и на тонком изящном запястье ее сверкнули жемчужные браслеты.
— Ну же, поторопись, ясный мой, — нараспев произнесла Лоло.
Ден нервно огляделся — Гавран, еще минуту назад сидевший у костра, исчез. Северяне же спокойно спали. Даже Костик, получивший изрядный тычок от падающего товарища, не шелохнулся.
— Где Гавран? — резко спросил Денис.
Королева рассмеялась юным заливистым смехом.
— Не волнуйся, милый, старый ворчун просто отлучился по нужде. С ним все в порядке.
— Народ! Просыпайтесь! — закричал Ден. — Она здесь! Костя, Богдан! Сашка!
Он присел на корточки и потряс Костика за плечи, но тот продолжал спать, как ни в чем не бывало. Остальные тоже не реагировали на его крики и толчки.
— Почему они не просыпаются?! Что ты с ними сделала? — воскликнул парень в отчаянии, в то время как прекрасная гостья продолжала посмеиваться, стоя в стороне.
— Все хорошо, милый, они просто тебя сейчас не слышат. Так нужно.
В следующую секунду она молниеносным движением схватила его за обе руки, сжав их словно железными обручами, и сладко улыбнулась.
— А теперь смотри, мой дорогой.
Снова заиграла симфоническая музыка, но теперь совсем другая. В этой не было воинственного духа, но была неизмеримая печаль, смешанная с последней надеждой. Она могла бы сопровождать как взлет, так и падение, и вызывала целый спектр эмоций, от волнующей радости до тихой щемящей грусти. Денис почувствовал музыку, как если бы она была физически осязаема. По его телу пробежали электрические разряды, все вокруг, как и в прошлый раз, закружилось, в глазах потемнело. Лес, костер, спящие товарищи — все исчезло.
Большой, нарядно украшенный зал. Вокруг много людей, все одеты празднично, на лицах сияют улыбки, в руке у каждого бокал с шампанским. Взявшись за руки, они с Лоло стоят у стены. Музыка все еще играет, но окружающие, кажется, вовсе не слышат ее. Не замечают они и вновь прибывших — невероятно красивую девушку с пшеничными волосами ниже пояса и темноглазого высокого юношу в старинном крестьянском наряде.
— Где мы? — шепотом спросил Денис, наклоняясь к своей спутнице и против воли вдыхая чудесный запах ее пушистых локонов.
— Сейчас ты все поймешь, ясный мой, — улыбнулась она. — Смотри и слушай. Это твоя жизнь.
Денис чувствовал себя здесь на удивление спокойно. Как будто бушующее море в его душе утихло, и ни малейший ветерок не колебал его дремлющую поверхность. Прикосновение ледяной руки Лоло уже не вызывало отвращения, сердце билось ровно. К нему вдруг пришло ощущение, что сейчас произойдет что-то очень хорошее, и от осознания этого ему стало особенно радостно.
Он, наконец, понял, что они попали на чью-то свадьбу — улыбающаяся женщина с папкой в руках, и два огромных, украшенных белыми цветами, кольца на стене, развеяли последние сомнения.
Вглядевшись в лица окружающих, он вдруг понял, что знает тут многих, если не всех. Мимо, весело щебеча, и едва не падая на высоких каблуках, прошагали две Ликины одноклассницы. Следом прошел дядя Миша, его дальний родственник из деревни, уже изрядно принявший на грудь, а потом…
— Это кто в платье невесты? Лика? — спросил он изумленно.
— Да, это твоя красавица-сестра! — радостно подтвердила Лоло. — И ты только посмотри, до чего же она счастлива!