— Исправим, Озен Очирович! Нужен кабель. Можно бы купить у директора кирпичного завода...
— Не связывайтесь с ним. Он копеечный мужик. О миллионах с ним можно говорить, он псймет, а если о сотне рублей — бесполезно, не даст.
Шайдарон вытер пот с лица, посмотрел в свои записи, где пометил накануне, кого вызвать и что узнать.
— «Гидроспецфундаментстрой»! У вас много «хвостов» накопилось. Слышите?
— Кое-что накопилось.
— Сдавайте вовремя документацию. На острове были?
— Не успел...
— Ну, как же так? Осенний паводок может затопить остров, а у нас там вся система, питающая водой комбинат. Восемь водозаборных колодцев... Немедленно укрепляйте берег. Засыпайте камень...
— Да мы засыпаем!
— Что вы там засыпаете?— рассердился Шайдарон. — У вас же подводные откосы не разработаны как следует. Это обернется громадным перерасходом камня. Денежки на ветер... Беда с вами.
— Первый участок? Первый?..
— Да!
— Применяйте вовсю силикатный кирпич, хотя он и дороже. Зато качество... Гравий завозите. Тоннель пора засыпать. Понятно?
— Да.
— Третий участок, когда сдадите траншею?
Робкий и замедленный ответ:
— Сна выкопана... давно.
— Да разве это траншея? Это брак!
— Ее вовремя не приняли, она и осыпается.
— Вы чего меня убеждаете? Вы сначала себя убедите,— закипятился Шайдарон. — Делайте по проекту.
— Его же изменят.
— А вы все же по проекту!
— Да изменят же!
— Я научу вас когда-нибудь работать только по проекту?
— Ясно.
— Сделаете по проекту — мы вас поймем, не сделаете — мы вас не поймем. Четвертый участок, у вас есть ко мне претензии?
— Трубы нужны. На складе нет.
— Возьмите на теплосетях.
— Да увезли их оттуда, они ржавые.
— Поищите обрезки на площадке. Да, вспомнил! Там же временно водопровод вели, метров на триста... Потом завалили. Откопайте — хорошая труба. И вот еще что. Кто-то из ваших, не предупредив связистов, выкопал траншею вдоль подстанции и обрезал телефонную линию. Почему никого не предупреждаете? Смотрите, доберусь я до вас! Линию восстановите немедленно.
— «Сибэлектромонтаж»? Еще с вами надо поговорить. Хурал из- за Еас в отделе обкома будет.. С подстанцией тянете. Вы меня слышите? Отвечайте!
— Отдел главка не дает рабочих.
— А вы бы пошли повыше отдела.
— Это не в моей компетенции. До отдела я дошел, а дальше не могу.
— Почему?
— Есть заместитель у нашего начальника. Он занимается набором рабочей силы.
— Нам подстанция нужна. Понимаете? Нам совершенно неинтересно знать, кто и чем у вас занимается. Выдайте подстанцию! А не то мы будем на вас отсыпаться.
— Это вы умеете...
— Что умеете? Давайте совместно подготовим бумагу в обком. Не ждать же. когда мухи белые полетят! Хорошо?
— Хорошо.
— У меня все. До свиданья!
Линия умолкла, провода как бы усохли и потерялись в главах. Но стройка клокотала и дребезжала, содрогалась и вспыхивала огнями... За окном на высокой скорости с шумом пролетел кран. lb- оборвал бы провода». Здание вздрагивало всеми стенами, потолками и стеклами. «Забивают сваи на площадке центральных ремонтных мастерских». И сразу заливчато и тревожно зазвонил телефон.
После обеда Григорий позвонил Догдомэ и сказал, что, если она не возражает, то он готов встретиться с ней.
— Где?— спросила она, ничего почти не соображая. Вдруг от волнения и слабости закружилась голова.
— Ну, где... — Она еле расслышала эти слова. — Я подойду к общежитию, а вы выходите. Не возражаете? В семь часов.
И только когда в трубке раздались гудки, она сообразила, что надо было спросить Трубина, почему это она должна являться в столь неурочный час для встречи с ним. И то, что она его не спросила, угнетало ее. и Чимита ненавидела себя за то, что растерялась, услышав его голос. Но то, что он позвал ее на встречу в такое необычное время — все это что-то означало. Этот неурочный вызов сразу настроил Чимиту на то, что между ними что-то будет нынче — не только по части всяких трестовских дел... Это «что-то» и радовало, и беспокоило ее.
Перед тем, как выйти на улицу, она увидела на подоконнике конверт с хабаровским штемпелем. Само письмо куда-то потерялось и она не помнила, куда его сунула, не помнила и того, о чем говорилось в письме. И ей вдруг стало жалко пустого конверта. И она в мыслях упрекнула себя, что забыла про письмо. Но то, что она сама писала в Хабаровск, это запомнилось: «Наконец-то я, кажется, могу иногда отвести душу. Он очень похож на тебя: умный, мрачноватый и тоже светловолосый. Больше того, вы даже в разговоре повторяете один другого».
На улице, увидев Григория, она опять вспомнила о хабаровском письме и о том, что писала туда о Григории.
— Вы очень похожи на моего хабаровского знакомого,— сказала ему Чимита и сразу же у нее мелькнула мысль, что надо бы начинать разговор не с этого, а с того, с чего он сам начал еще утром в коридоре.