В своей семье она всегда была изгоем. Почему? Не знала до последнего….
Как только ей исполнилось семь лет, её к себе, в деревню, забрала бабушка со стороны матери. Дед на внучку внимания не обращал, смотрел мимо — так, как будто и нет её в избе, а бабушка, устроив Аню в деревенскую школу, то и дело ворчала на её родителей: «Совсем уж девчонку забросили! Уж не могли как-то иначе…» И тут же замолкала, не объясняя, что она имеет в виду под словом «иначе».
Но Ане в деревне понравилось. Можно бегать в школу с подружками и друзьями, потом возвращаться домой, где никто на тебя не прикрикнет только потому, что бросила школьную сумку в сенях и убежала гулять. Правда, работать тоже пришлось — и много, но она не удивлялась и не отнекивалась: деревня же! И подружки так же много работают!.. И даже новости о том, что у мамы родился братик, а потом и сестричка, как-то не слишком её впечатлили. Это было… где-то далеко. Тем более в город девочку не возили ни разу за несколько лет. Вскоре Аня выросла настоящей деревенской жительницей: она не просто помогала деду и бабушке по дому, но работала в огороде, в саду, научилась прясть овечью нить, которую покупала бабушка, по мелочи шить и вязать…
Но пришло время — и родители вновь перевели её в городскую школу. Сначала Аня удивлялась и тосковала по деревенской вольнице. А потом начала понимать: её перевезли в город, чтобы она нянчилась с младшими и хозяйствовала по дому. Все домашние дела легли на её плечи, причём благодарности к ней никто не испытывал. Только покрикивали да ругали за малейшую провинность. Единственным просветом стали школа и книги. Читала много и запоем, едва выдавалась свободная минутка, хотя… Чего уж. Свободного времени было ой как мало…
Когда приезжала бабушка, Аня втихаря умоляла вновь взять её к себе, а та лишь вздыхала. Потом девочка закончила школу и только было заикнулась о поступлении в вуз (оценки хорошие — почему бы не попытаться?), как на неё наорали так, обозвав неблагодарной и обвинив во всех грехах, что она почувствовала себя и впрямь виноватой, а потому смирилась и продолжила ухаживать за младшими братом и сестрой. Те, к слову, глядя на родителей, тоже взяли в привычку командовать ею.
По сути, она превратилась в прислугу, которая ещё и деньги зарабатывает: мать устроила Аню на полставки техничкой в ближайший продуктовый магазин. Правда, ежедневная работа не стала аргументом для «отлынивания» от работы домашней, как это называл отец, всегда очень суровый к старшей дочери.
Как-то незаметно вырос брат, начал учиться в вузе, куда поступил на платной основе. Мать тут же перевела старшую дочь на другую работу: соседка по дому ездила в составе большой бригады на стройки в крупный город, работала вахтой, а теперь с собой ещё и прихватывала Аню. И родители, снова задурив старшей дочери голову и снова заставив прочувствовать себя обязанной всем членам семьи, заставили девушку не приезжать домой на две недели вахтового отпуска, работать беспрерывно: нужны были деньги и для оплаты обучения брата, и для будущего поступления младшей сестры…
Потом она работала, отдавая деньги для капитального ремонта в доме, который она уже не могла назвать своим родным и куда её почти не пускали, требуя работать и работать только для семьи. Пара неудачных знакомств в строительной бригаде подсказала, что лучше не иметь никаких отношений с мужчинами и не надеяться на бегство из семьи хотя бы по такой вроде как уважительной причине — с помощью замужества. Едва только родители замечали, что со старшей дочерью происходит нечто, что для них невыгодно, они немедленно собирали «семейный совет», на котором устраивали скандал с обвинениями в дочерней неблагодарности, давя на совесть. А совесть, как выяснилось, у Ани была весьма ранимой…
Научившись не самым сложным строительным специальностям, Аня вскоре была вынуждена работать и в квартирах брата и сестры: родители им купили квартиры в расчёте на её помощь в ремонте… Однажды она всё-таки решилась сбежать от такой жизни. Взяла документы, собрала сумку — словно для новой поездки на вахту… Сестра пришла не вовремя. Пренебрежительно глянула на сумку и спросила:
— Куда намылилась, сиротка?
— Что… — Горло перехватило. Так её ещё никто в семье не называл.
— А что? — уже презрительно спросила та. — Тебе ещё не сказали, что ты детдомовка? Что тебя взяли, потому что у родителей не получалось с детьми, а ещё потому, что есть примета: берёшь детдомовского ребёнка — и получаешь своего? Ну? Так ты скажешь, куда вещички собрала?
Она, потрясённая, ничего не соображающая, вышла на улицу, в дождь.
И дождь был сильным. И она, ошеломлённая, шла, вспоминая свою жизнь в деревне и у «родителей» и, наконец, понимая, почему так жила. И пошла она не по пешеходной дорожке, а по дороге перед домом… А из-за угла вывернула машина…
Нет, не уснула она в своей постели…
… И вот оно.
— Мой дом, — тихо проговорила Аня, пробуя на вкус странные для неё слова. И услышала обрывок из того, о чём увлечённо рассказывала Кристал.
— … На целых девять лет, Агни!
— Прости, Кристал, я задумалась. Что ты сказала про девять лет?
— Твой муж, дин Хармон, заплатил налоги за этот дом на десять лет вперёд, — повторила девочка. — То есть оставил у стряпчего деньги в рост — строго на оплату налога. Прошёл год, как мы можем жить здесь, не платя за него. Ну а потом… Одна надежда, что мы успеем вырасти и найти другой дом. Хотя Никас и шутит, что мы все к тому времени обзаведёмся своими семьями, но мне очень жаль, если это поместье придётся покинуть. И жаль, что Никас получает гроши на своей работе, а то бы мы жили здесь всегда.
И она мечтательно обернулась к дому, который и в самом деле выглядел потрясающе, облитый светлыми солнечными лучами.
Аня тоже залюбовалась зданием. Двухэтажное, просторное, с несколькими пристроями, которые она углядела, но пока ещё не поняла, зачем они нужны… Девять лет осталось? «Ни фига, — вдруг мрачно, совсем не привычно для себя подумала она. — Этот дом мой — и останется моим! Настоящим моим домом! И попробует только хоть кто-то встать у меня на дороге и отнять его!»
И криво ухмыльнулась своим фантазиям и боевому настроению: «Хм, развоевалась! А ничего, что ты только что свалилась в этот мир? Ничего, что ты даже не знаешь, кто ты здесь — во всех смыслах? Да и дома… кем ты была? Безгласной прислугой — не более! Почему ты не возмущалась — там?! Неужели же ты здесь станешь иной? А… А почему бы и нет? Меня здесь знать не знают! Можно начать жизнь… с белого, чистого листа! Да ещё… хозяйкой громадного дома!»
Дух захватило от последних мысленных слов. Хозяйка дома — и какого дома… Ничего себе… И тут же чуть не рассмеялась: ведь только что сидела ссутулившись, а после произнесённых мысленно слов даже не заметила, как выпрямила спину! Словно и впрямь хозяйка!
Она хотела было спросить у Кристал, а где же работает Никас, но спохватилась и промолчала. Глянув на сидевшую на каменистой тропинке Лиссу, беспечно мурлыкавшую какую-то песенку, перебирая при этом собранные цветы, Аня усмехнулась: вот кто поможет ей узнать обо всех обитателях дома!
И произошло это очень скоро. Помявшись немного, Кристал отпросилась у неё, сказав, что в доме ждут дела. Только с сомнением, уже вставая, спросила:
— Ты справишься без меня? Не упадёшь? Не сбежишь? — и тут же кивнула себе: — Ты не выглядишь больной, как вчера. Наверное, тебя можно оставить без присмотра?
— Беги-беги! — улыбнулась девочке Аня, поспешно соображая, как разговорить Лиссу. — Если что — Лисса позовёт тебя на помощь.
— Позову! — обрадовалась малышка. — Иди, Кристал! Я позову!
Когда за девочкой в глубине террасы закрылась не такая высокая дверь, как парадная в холле, Лисса шустро подбежала к Ане и требовательно спросила:
— А ты больше вообще ходить не будешь сегодня? Или умеешь, но не можешь?
— Ты знаешь, — задумчиво сказала Аня, — наверное, мне надо шагать побольше, чтобы окрепнуть. Так что давай гулять и болтать обо всём. Согласна?
И они медленно начали спускаться к водоёму, который Аню так и притягивал ослепительными солнечными бликами по мелким голубым волнам. Сначала Аня боялась, что непоседливой малышке надоест только брести рядом со взрослой женщиной, но Лисса быстро нашла выход из положения: то и дело выкручивая ручонку из ладони Ани, она стремительно бежала либо вперёд, либо вокруг женщины, а набегавшись, возвращалась и снова важно бралась за руку Ани.
Итак, что рассказала Лисса, которую Аня слушала очень внимательно и старалась запомнить абсолютно всё, даже по мелочи.
В доме, кроме семьи из братьев и сестёр, находятся ещё две женщины — повариха и служанка. Им не платят — чему Аня поразилась и поначалу даже хотела перепроверить информацию, которую выпалила малышка. Однако дальнейший рассказ Лиссы прояснил ситуацию: обе женщины — древние старушки без своих домов и семей, а потому, после того как из дома после смерти хозяина ушли обычные слуги, эти две умолили «ту» Агни оставить их в доме и платить не деньгами, а едой и кровом. Уборка у них, как и готовка, получается только самая примитивная. Но, если учесть, что саму Агни, Кристал и, естественно, братьев, как господ, почти не подпускали ранее, до смерти её мужа, к кухне, то живущим в доме приходилось мириться и с такой стряпнёй…
А стряпня… Кажется, Никас не умел вести домашние денежные дела: когда он получал деньги за свою, пока неизвестную Ане работу, все обитатели дома объедались по полной, а потом жили чуть ли не впроголодь, на воде с лепёшками, до его следующей выплаты… Огород при доме был, хоть и небольшой. Садовника не было. Кристал не успевала справляться с посаженным, а братья не вмешивались в женскую работу. Хотя… Прислушавшись к болтовне малышки, Аня подумала: «А просила ли Кристал братьев о помощи? А если и они работают где-то физически, а потому девочка и не желала привлекать их к огородным заботам?»
Солнце начинало не просто греть, но ощутимо припекать. И Аня со слабой улыбкой подумала, носят ли здешние женщины шляпки…
— А в подвале живёт страшная ведьма! — угрожающим или запугивающим голосом поведала Лисса, подпрыгивая на одной ножке.
— Как это? — не поняла Аня. — Что за ведьма? Почему страшная? Почему в подвале?
— Потому что её только Никас не боится, — сообщила малышка. — А я подсмотрела, как он носит ей еду… У-у, какая страшная! Она рычит и бросается на всех!
— А зачем к ней Никас ходит? — удивилась Аня.
— Ну, кормить-то её надо, — философски сказала Лисса, и Ане почудились в её голосе интонации кого-то из взрослых, которые, наверное, при ней обсуждали странное положение дел. — Помрёт же без еды.
Совершенно обескураженная последней информацией, Аня проследила, как малышка с радостным визгом пролетает мимо странного сооружения, очень похожего на пляжные раздевалки (та самая купальная беседка?), подбегает к самой воде и, как ни странно, осторожно встаёт на доски, плотно пригнанные друг к другу и чуть вздымавшиеся над водой. Мостки? Лисса деловито окунула в воду собранные цветы, встряхнула и обернулась к женщине:
— Хочешь водичку потрогать? Тёплая!
— Но ведь вчера было холодно!
— Ты что?! Вчера шёл дождь — вот и холодно было. А так — вода давно согрелась!
«Между прочим, плаванье — неплохой способ вернуть это тело в здоровое состояние, — решила Аня, присаживаясь рядом с малышкой и прикасаясь и в самом деле к тёплой воде. — Окрепну быстро. Вот только… Как быть с убеждением моей семьи (она улыбнулась), что я плавать не умею? Ладно, подумаю ещё, что можно придумать…»
Вставала с корточек тяжело. Даже очень хотелось сначала свалиться на колени, а потом и вовсе сесть на край мостков, опустив ноги в воду, чтобы отдышаться, а потом вперевалочку подняться. Нет, та Агни либо и в самом деле сильно болела, либо всегда была хрупкой и болезненной. И Аня снова подумала, глядя на чистую гладь озера: «Плавать бы здесь каждый день — за неделю бы в норму пришла!» Она вспомнила, как в деревне приезжие городские ребятишки учили деревенских плавать, представила, как будет взмахивать руками и стремительно плыть по чистейшей, прозрачнейшей воде… И вздохнула от счастья.
Лисса проследила за её подъёмом и сочувственно сказала:
— Зато ты дошла до озера!
Надо считать так, что Агни до озера дойти не могла?
С трудом вернулась к скамье на заднем дворе и свалилась на неё. Лисса, продолжая щебетать о чём-то своём, всё так же носилась вокруг да около. Аня, подставив лицо припекающему солнцу, задремала. Правда, сон был очень чуткий, и неосторожный выкрик Лиссы, бегающей рядом, заставил её открыть глаза.
— Кристал, Кристал!
Старшая девочка оказалась в пяти-шести шагах от скамьи. Выглядела она ужасно усталой, а пока шла к Ане, та успела заметить, что руки у неё припылённо грязные. Судя по тому, что из фартучного кармана торчал пучок трав, она работала на огороде?
Кристал плюхнулась рядом с Аней и вздохнула.
— Устала? — посочувствовала Аня.
— Грядки слишком большие, — не стала скрывать девочка. — Я всё делала, как раньше садовник делал и повариха, но они же взрослые! А сама не справляюсь. Хорошо, что повариха ушла недавно: хоть какие-то мне грядки сделала, а то бы я вообще не знала, с чего начинать. Но… их слишком много.
— Покажешь? — заинтересовалась Аня.
— Ты же никогда раньше не хотела даже смотреть на огород! — удивилась Кристал.
— Когда-то же надо начинать, — усмехнулась Аня. — А вдруг я после болезни изменилась? И что-то мне теперь нравится?
— Пойдём! Пойдём! — обрадовалась Лисса. — Там ягодки есть!
Кристал вытерла рукавом пот с лица и некоторое время сидела, не двигаясь, словно тоже заворожённая небесной гладью озера, а потом пожала плечами.
— Пойдём.
Прихватила подол слишком длинного и свободного платья и встала, подавая руку Ане.
— А почему ты в платье? — вырвалось у Ани. — В огороде работать легче, если надеть штаны. Или мне так только кажется?
— Ты и это забыла, — уже привычно и понимающе улыбнулась Кристал. — Агни, я выросла. И могу надевать только твои старые платья. Штаны на меня надо купить или сшить. А мы не умеем, и… Ладно, пойдём.
Она не договорила и потянула «старшую сестру» к углу террасы. А Аня подумала: «Как бы найти здесь… гардеробную? Остались ли здесь вообще вещи, чтобы попробовать из них перешить для девочек хоть что-то? А мальчики? Никас? Впрочем, они, наверное, если работают, то вынужденно тратят деньги на приличную одежду?»
Завидев грядки, которые так измучили Кристал, Аня постаралась не выказать своего удивления: бабушка обычно сажала сто-олько овощей, чтобы хватило не только для домашних в деревне, но и на городскую семью. А здесь… Корявые и плохо ухоженные, грядки выглядели жалким подобием махонького огородика.
Постояв перед ними, заросшими сорняком, из которых высовывались стрелки лука, кружевные листья моркови, Аня вздохнула: всё это прополоть нетрудно, а потом надо бы ещё и поливать, если лето здесь, как обещали, довольно жаркое. Приглядевшись, заметила листья петрушки и даже… она ступила шаг вперёд, чтобы убедиться, что и в самом деле видит чахлые помидорные кустики.
— Вот такой у нас огород, Агни, — вздохнула Кристал и прикрикнула: — Лисса, не трогай! Ягодки ещё незрелые!
Пока девочка выговаривала подбежавшей Лиссе, Аня пришла к выводу: чтобы начать работать в полную силу, ей нужно не только выздороветь, но и убедить всех, что она начинает жизнь с белого листа. А как это сделать — убедить? Просто!
— Кристал, а в доме есть библиотека?
— Есть, только до неё не добраться, — не оборачиваясь, сказала девочка, которая поймала озорную малышку за руку и с трудом удерживала её на месте. — Кабинет дин Хармон магически закрыл.
— Почему? — удивилась Аня, хватая Лиссу за другую руку, чтобы та не сбежала.
— Ты рассказывала, что он боялся за тебя. Ты же магически слабая. Могла что-то не так сотворить с заклинаниями и попасть… ну, в неприятное положение. А потому сделал такое заклинание, которое открывало тебе библиотеку, но не сразу.
Аня открыла рот — и закрыла. «Я… то есть Агни… маг? Ну и что, что слабый… Ух, как интересно!.. А я? Я в её теле — маг? Кого б спросить…»
А Кристал неожиданно добавила:
— Зато дин Хармон постоянно покупал тебе дамские журналы, где есть разделы домоводства и разведения цветов. Ты забыла о своём кусочке сада, в котором выращивала любимые розы?
— Смутно помню, — медленно сказала Аня, сообразив две вещи: именно эти дамские журналы помогут ей справиться с хозяйством — а именно обосновать её умение вести его, а ещё — дин Хармон, кажется, любил свою жену. Любопытно, есть ли в доме его портреты? Ведь в эти времена, наверное, вместо фотографий часто использовались картины? Ладно, не всё сразу.
— Он тебе и дамские романы покупал! — весело сказала Кристал. — Много!
— Ты читала? — изумилась Аня.
— Одну или две книги! — хихикнула девочка. — Они такие смешные!
— А где эти книги и журналы?
— Как где? У тебя в комнате.
Аня с недоумением вспомнила пустую комнату, в которой пришла в себя. Что-то не похоже это помещение на комнату женщины, которую баловал муж.
— Ой! — спохватилась Кристал и заглянула ей в лицо. — Тебе же надо всё рассказывать, пока сама не вспомнишь! Твоя комната не та, где ты проснулась сегодня!
— Не поняла, — призналась Аня.
— В ту комнату — ну, где ты лежала, тебя велела переселить дайна Мор, здешняя целительница. Ты же не только сбегала, но и… — Девочка пожала плечами. — О стены билась и всё ломала и рвала.
— Вот как… — задумчиво произнесла она и взмолилась: — Кристал, пожалуйста! Давай присядем на скамью и посидим немного! Я устала!
— Кристал! — закричала Лисса. — У Агни ножки устали!
— Вы посидите здесь немного, а я сбегаю на кухню и предупрежу, что сегодня мы будем обедать в столовой зале.
И Кристал убежала, а Аня почувствовала, как отяжелела голова: столько всего надо запомнить! Но дамские журналы!.. Побыстрей бы до них добраться!
Благое дело, о котором малышка Лисса не подозревала, но была тому соучастницей! Придя на обед, Аня назвала старых служанок Сайл и Бридин по именам — и те аж всплакнули от радости при виде выздоравливающей хозяйки, но главное — обрадовалась Кристал:
— Ты вспомнила! Вспомнила их!
Как хорошо, что малышка была далековато от них: по настоянию старшей девочки, она мыла руки. Пока обе служанки проливали слёзы умиления, Аня проинспектировала поданное блюдо и обнаружила всё тот же суп, который ей давали на завтрак. «Пока мясо есть — варят? — промелькнула догадка. — Но почему без зелени? Получилось бы больше и вкусней! Ладно, и с этим подождём!»
После обеда девочки отвели Аню в «её» комнату, и она замерла уже на пороге, открыв рот — всматриваясь в светлое, полное солнца помещение, где весь интерьер состоял из светлой мебели. Глаза скосились на высокий узкий шкаф, за стёклами которого виднелись, кажется, корешки книг и журналов. Но тело Агни оказалось всё ещё слабым, несмотря на эйфорию Ани, так что, когда Кристал подвела её к кровати с нежнейшей постелью, Аня чуть не рухнула головой на подушки.
… Два дня она делала утреннюю зарядку, плотно изучала дамские журналы, выяснив, что умеет читать — не вполне бегло, едва ли не по слогам, но пока приемлемо. И обходила дом, запоминая, где что находится. Оказалось, что жилые комнаты — все на втором этаже. А на первом — не считая кухни и столовой, располагалась та самая магически закрытая библиотека, а также кабинет её умершего мужа (осознание пришло не сразу: «Здесь я вдова?»), ну и плюс ко всему гостиная, в которой дамы обычно принимали гостей. По утрам, рано-рано, когда весь дом спал, она втихаря бегала (если её ковыляние можно так обозвать) на огород и приводила в порядок грядки: первым делом проредила морковь, которая росла густо — на радость неопытной Кристал, которая потом даже испугалась, увидев обработанную грядку; затем прополола, сколько сумела, остальное… Выпрямившись и схватившись за поясницу, Аня осмотрела огородик и кивнула себе: теперь надо бы научить девочек поливать грядки. А то, кажется, Кристал решила, что возня с ними ограничивается только прополкой.
За эти два дня Аня чего только не узнала! Никас, оказывается, работал помощником писаря при суде. А мальчики утром учились в школе, а вечерами прислуживали какому-то богатому магу, в его лаборатории создавая нехитрые — универсальные, как выразился Никас — зелья.
Вечером второго дня она, разговаривая с Никасом об огороде, нечаянно — точней увлёкшись и не заметив того, спустилась по какой-то лестнице в подвальное помещение.
— Подожди, — внезапно строго сказал парень, и она, словно очнувшись, увидела в его руках миску с чем-то съестным. — Тебе лучше не входить. Рано ещё.
— Я подожду, — пообещала Аня, ничего не понимая.
Он прошёл ещё немного и отодвинул щеколду засова на одной из немногих здесь дверей. Оглянувшись на Аню и будто удостоверившись, что она держит обещание, он шагнул в невидимое отсюда помещение. Буквально с первым его шагом из этого помещения раздался такой свирепый рык, что по телу Ани побежали ледяные мурашки.
И, лишь когда они вернулись на первый этаж, она вспомнила, что ей сказала Лисса.
Малышка сказала, что в подвале сидит «страшная ведьма». Но… Как спросить у Никаса, кто это? И за что её посадили туда? И разве такое возможно в этом мире, чтобы держать в… в чуть ли не плену женщину? Промолчала, отодвинув проблему до того времени, как освоится здесь.
… К третьему дню пребывания в этом странном доме и мире Аня разложила дамские журналы по кучкам, гусиным пером, макаемым в чернила (что заставляло её хихикать: клякс-то понаставила!), надписав на каждом из них примерное содержание хозяйственных разделов. Надписи ей не были нужны — в этих журналах маловато было советов по огородным делам. Зато Кристал поразилась, узнав, что в них есть нечто полезное. Девочка журналов не читала — её больше привлекали дамские книги, так что поверила Ане на слово, как вести огород.
Далее Аня нашла нитки и иголки и засела за шитьё, разбросав вокруг себя журналы, открытые на страницах здешних мод. Штаны шить она не умела, но подогнать «своё» платье под размеры Кристал, а для Лиссы сшить новёхонькое платье из груды платьев, найденных в небольшой гардеробной при «её» комнате, — почему бы и нет? Особо порадовал тот факт, что здешние ткани не крошатся — и оверложивать края выкроенных деталей необязательно. Для Кристал платье было готово к вечеру. Девочка так бурно радовалась, что до слёз! Аня тоже радовалась. Но больше радовалась, что Кристал, переодевшись, убежала показать обнову. Вот тогда Аня, охая от боли во всём теле (насиделась в одном положении, орудуя иглой!), встала и, согнувшись настоящей бабой Ягой, долго стояла у стены, постепенно приходя в себя. Счастье, что лето! И долгий солнечный вечер не потребовал зажигать свечи. Вечерами, зажигая их, Аня разочарованно убедилась, что читать при пламени свечи невозможно. Разве что попросить «брата», чтобы он нашёл где-нибудь канделябр на несколько свеч, чтобы поставить его на стол.
… К вечеру пятого дня Аня настолько окрепла, что решилась на ночное приключение.
Как и обещала Кристал, Никас повёл в выходной день всю компанию братьев и сестёр к озеру. В купальной беседке, смеясь от ожидания и счастья, молодёжь переоделась в короткие штанишки и рубашки без рукавов (Лисса вообще осталась в коротком платьице) и побежала к воде. Увы — Ане искупаться не пришлось: она же «не умела»! Довелось только побродить по мелководью, благо что песок был почти как на пляже. Пока все веселились в воде: кто плавал по-собачьи, кто просто стоял по пояс в воде и руками создавал вокруг себя сверкающие водяные брызги, а Никас — на зависть всем своим — несколько раз переплывал с одного берега на другой, Аня покорно изображала из себя не умеющую плавать.
Итак, с пятого на шестой день…
Выждав, когда в доме всё затихнет, она выскользнула из своей комнаты и осторожно пробежала по длинному коридору, который выводил к огромному окну. Быстро повернув защёлки, открыла одну раму и вылезла на крепкие плети плюща. С трудом удерживая улыбку, Аня съехала по этим плетям вниз и, встав на месте, прислушалась. Всё так же тихо. Только в саду и в кустах вокруг дома перекликаются ночные птицы, да где-то за домом гудит и ухает сова. «Настоящий приключенческий фильм!» — тихонько засмеялась она и нетерпеливо поспешила к купальной беседке. Здесь она переоделась — точней, сбросила с себя всё, оставив только короткую сорочку. Выглянув из беседки, осмотрелась. Тихо. Безлюдно. И побежала к мосткам. Посидела на них, бултыхая ногами в воде, а потом вернулась к песчаному берегу и постепенно, затаив дыхание от счастья, вошла в воду, свежую, тёплую, а по ногам при ходьбе по дну — чувствительные тонкие струи. Мягко и быстро — кролем, которому научили в деревне! — рванула вперёд, наслаждаясь ночной свободой и водой.
Памятуя о том, что тело всё ещё слабое, она быстро вернулась к беседке и, отжав волосы, немного посидела, прежде чем снова решиться на плаванье. Осмелела и поплавала с удовольствием ещё. Выходя из воды и чувствуя утомлённые мышцы рук и ног, снова начала отжимать волосы — и вздрогнула от невероятного (здесь же никого!!) голоса за спиной:
— Не знал, что ты умеешь плавать!