1.
Дарк насилу отбился от Ёлы. Любовница-возлюбленная очень хотела уложить его спать. Не верила совсем словам о том, что он обязательно завалится в кроватку, как только закончит пару дел. В самом прямом смысле “пару”.
Нет, девушку можно понять: последнее время у пана Маллоя “пара дел” имела тенденцию стремиться к бесконечности. Постоянно обнаруживалось то одно, то другое. “Номер два” не видела абсолютно никаких причин считать, что нынешняя “пара дел” означает буквально пару. То есть, ровно два дела. Но они являлись очень важными. Не разобравшись с ними спокойно нырять из объятий Ёлы в объятия Гатеи было попросту нельзя.
Ну, например, как можно отходить ко сну, когда ты даже не знаешь, в каком облачении ты будешь сражаться сегодня вечером против Перловки? В смысле, да, Ёлко санкционировала сброс старой версии противобожественной брони в исторический центр, но она это сделала раньше, чем модель от Гани вообще поступила в арсенал. Да и, в конце концов, узнать состояние доспешка — лишь одна задача из двух. И потому, какой смысл делегировать её, если Даркену и так, и так нужно лично повидать слечну Праведную?
Тут уж даже Ёлко пришлось сдаться. Она была вынуждена согласиться, что в подобных делах действительно полумистическое чутьё молодого человека может оказаться полезней чьего угодно опыта. Особенно если учесть, что “номер один” являлся чуть ли не единственным человеком, с кем Ростинка могла бы говорить сравнительно свободно.
Сравнительно.
Ну, по крайней мере так думал Дарк, пока не открыл дверь в свою мастерскую и не увидел…
— Так! Винишко-тянки! Что вы тут делаете? — первым делом вопросил пан Маллой, узрев подобное непотребство.
Ростинка и Илега. Вот уж кого “номер один” не ожидал обнаружить бухающими вместе. Вроде как история взаимоотношений этих двоих не предполагала дружеских посиделок за бутылкой красного ультрасладкого. Однако же реальность решила, что пришло время удивлять, а потому оглоушила столь внезапным и необычным зрелищем.
На вопрос Даркена ответ дала Илега. Она тотчас же подняла бокал, да так резко, что часть алой жидкости из него выплеснулась на стол, одеяния девушек и валяющиеся то здесь, то там детальки от всевозможных механизмов.
Некоторые из деталек, кстати, были сложены весьма специфическим образом, позволяющим предположить, что эта парочка, помимо всего прочего, нашла время для игры в городки.
— Внышко тянем! А на что это ещё пхоже, панмлой?
Даркен сложил руки на груди и привалился спиной на дверной косяк.
— А чего не спим?
Илега тотчас же состроила возмущённую мордашку.
— А того, панмлой, шта наши с Тинкой отншения не достигли той стадии, когда нам обеим мгло бэ хтеться перспать.
Огневласая фем-версия карфагенянина беспечно пожала плечами.
— Ну-у-у-у… как сказать? Вообще, я не то, чтобы против. Даже несмотря на то, что эта русая курва, заявившись сюда, первым делом начала мне угрожать.
Ганя задумалась.
— Даже благодаря тому, что эта русая курва, заявившись сюда, первым делом начала мне угрожать. Мне нравятся слечны с характером. Люблю их подчинять.
Илега сложила пальцы в кулачок и сунула его под нос Ростинке. Надо сказать, что остренькие костяшки тут обещали удары если не мощные, то точно болезненные и чувствительные.
— Яте падчиню! Ты вообще в курсе, кто за мной стоит? Мой будщий муж в битву богинь прынцесску с её lesisкой втащил! Моя elsis — ваабще Лешая! А моя lesis может убивать людей, просто громко крикнув слово “курва”.
Ростинка ничуть не смутилась. Она просто взяла и чмокнула кулачок Илеги. Та в свою очередь тут же отдёрнула руку и начала трясти кистью, точно бы хотела избавиться от тени касания губ карфагенянки.
Дарк закатил глаза.
— Под “спать” я подразумевал объятия Гатеи, а не эти ваши ножнички или как вы там это делать собирались?
— Никак! — возмутилась Илега.
— Ножнички? Звучит прикольно, — выдала Ростинка широкую лыбу. — Но вообще, я могу себе мужские гениталии нарастить. Любой формы и размеров, дорогуша.
Молодой человек прикрыл лицо рукой.
Подумать только… эти двое. И обе пьяны. При этом вытрезвлять Илегу силой — неуважение к Гало. А вытрезвлять Фемганьку — гадить в тапку собственной же идее вытянуть из рыжули немного ценной информации, которую та под алкоголем будет прятать явно хуже, чем по трезвой лавочке.
Ладно, как будто бы Дарку впервой с пьяными женщинами общаться?
Он подошёл к камеристке Брони и мягко, ласково погладил ту по волосам.
— Умничка ты наша. Что мне сказать твоему Пуфе, если он спросит меня, отчего ты не выспалась перед свадьбой?
Упоминание “Пуфи” тотчас же сделало Илегу мягкой и кроткой. Она спрятала головку в плечики и надулась.
— Не мгла я спать… и чичас не могу… Броня…
Даркен уверенно прижал моську девушки к своему животу, позволяя той выплакать внезапно потребовавшие выхода слёзы.
— Всё с Броней в поря-я-я-ядке, — протянул молодой человек. — Она крепче всех нас. Даже её имя звучит, как стальная пластина! Вот ты сейчас тут винишко пьянствуешь, а твоя госпожа уже дрыхнет.
— Д… дрыхнет?
Илега всегда быстро “переключалась”. Вот и сейчас: слёзки высохли, а широко раскрытые чуть раскосые васильковые глаза смотрят на Даркена снизу вверх с надеждой.
— Ну, конечно же! У неё же тоже сегодня свадьба. Перебесилась немножко и отсыпается. Тебе бы, кстати, тоже не повредило: представь, завтра подойдёшь к алтарю, а на тебе лица нет. Думаешь Пуфя не расстроится?
— Стмулятрв приму, — лениво ответила девушка. — А потом меня всё равно во врымя рытуала убвать будут. Оживят и всё будет зшбись.
— Да не будет, — фыркнул Дарк. — Тебе что, мама не рассказывала?
— Ты что, глупый? — буркнула Илега. — Онажпростолюдынка. У нас удар идёт деревянным кинжалом. Без настоящего умерщвления.
— А, да, точно, — хлопнул себя по лбу молодой человек. — Просто на всех свадьбах, где я бывал, убивали по-настоящему. Даже на свадьбах простолюдинов. Но там деньги всегда имелись на нормальный ритуал.
Он мотнул головой.
— В общем, я тебе так скажу: сразу после оживления ощущения те ещё. Душа же от тела отслаивается. Кстати, при недосыпе — тоже. Поэтому, это, давай спать иди.
— А… Пуфя приехал? — с надеждой в глазах посмотрела девушка на некромага.
— Так ведь по традиции… — Даркен заглянул в эти блестящие мутные пьяные глаза, а затем тяжело вздохнул. — Да, ладно. Когда тебя эти традиции останавливали? Приехал он.
Илега тотчас же заколотила “номера один” кулачками по груди, требуя её отпустить. Не то, чтобы тот прямо держал-держал её, но рук убрать вовремя не успел.
Девушка мотнула головой, выпрямилась — при этом качнувшись настолько опасно, что Дарк даже подорвался перехватить её в случае, если она упадёт, — да почапала гордо в сторону выхода, то и дело наступая босой ножкой на разбросанный по мастерской мусор и матерясь на неаккуратность пана Маллоя, который, кстати, конкретно к этому бардаку был непричастен. Уже покинув помещение, она тотчас же перехватила ближайшую горничную и выдала ей указявку:
— Традиции требыют, штоб жених не видел нвесту в день свадьбы и нчь перед ней… ним… пофиг! Пусть Пуфе завяжут глза!
И даже дверь за собой не закрыла. Впрочем, это было ожидаемо.
Дарк не обломился сам затворить створку, а затем, не убирая пальцев с дверной ручки, обернулся через плечо в сторону Ростинки.
— Тебя тоже поутешать? Погладить по головке? Поприжимать к моему клёвому кубастому прессу?
Фемганя ответила не сразу. Она крутила в руке осушенную на три четверти бутылку, за взирала на неё так, будто бы пыталась отыскать в блестящей алой алкогольной жидкости истину.
— А можно?
Ответ был… довольно интересным.
И внушающим надежду, если учитывать обстоятельства.
Даркен не стал отказывать маленькой очкастой карфагенянке в её просьбе. Подошёл к ней, мягко прошёлся пальцами по волосам, а затем ткнул девичью моську себе в живот и принялся поглаживать Ростинку по голове обеими руками.
Так они провели с минуту времени, не говоря ни слова. Лишь после молодой человек заговорил. Тихим, даже ласковым голосом. Таким, какой не разрушил бы атмосферу.
— А чего ты не спишь? Ты же ведь всё сделала, верно?
— Всё, — ответила Ростинка. — И даже больше. Когда эта остроносая припёрлась, мы ещё пару улучшений сделали. И ещё пару…
— А потом улучшения закончились?
— Гу… мы уже отправили в арсенал. Можешь вызывать. Тебе сбросят.
— Я так понимаю, финальная версия нормальных чертежей и специификаций не имеет?
— Разберёшься. Там всё интуитивно понятно.
— Ты молодчинка.
Даркен решил выдержать паузу секунд в десять. Всё это время он продолжал гладить Ростинку по волосам. Она легко начинала волноваться. Молодой человек это чувствовал.
Но “номеру один” всё ещё требовалось задать свои вопросы.
— Так чего не спишь?
— Не хочу.
— Не хочешь или не хочется.
— Хочется. Но не хочу.
— А почему?
— Кошмары… такие живые… такие реальные… как будто бы я физически оказываюсь там… и одинаковые… но хуже всего, что они приходят даже наяву, стоит мне остаться в одиночестве. Словно бы сон сам затягивает меня.
— Твоя душа проклята, Ростинка.
— Уж догадалась, — усмехнулась она. — Чай не вчера меня родили. И не в первый раз.
— И вот что? Было не очевидно, что этим всё закончится?
— А кто сказал, что всё закончилось?
Дарк развёл руками, сделал пару шагов от девушки и многозначительно посмотрел на её бледное лицо.
— А у тебя есть варианты как с этим бороться?
— Да, имеется парочка…
— И я так понимаю, что ты мне о них не расскажешь, потому что опасаешься, что тебе эти варианты порежут.
Девушка невесело усмехнулась.
— А что? Нет причин для недоверия?
Дарк пожал плечами.
— У Ганнибала или у Ростинки?
Та изогнула бровь.
“Номер один” же многозначительно улыбнулся.
— Ты ведь в курсе, как работают души, верно?
— Ну, да, приходилось читать.
— Тогда тебе должно быть известно, что души имеют свойство “расслаиваться”, если от одной души запитано две копии, которые начинают вести себя слишком по-разному. А всё потому, что поступающие данные по разным ключам начинают слишком различаться. И когда накапливается критическая масса… — Даркен сцепил вместе кулаки, а затем с усилием разорвал этот “замок”. — Вот у нас уже две независимые души!
Девушка поморщилась.
— Это теория. Да, она себя хорошо показывает в практических расчётах. Ну, как корпускулярно-волновая теория света. Однако во втором случае все отлично знают, что она кривая и работает только на определённом приближении. Так почему в первом ты решил, что всё функционирует именно так? — Ростинка многозначительно постучала себя пальцами по вискам в такт словам. — Нет буквально ни одной возможности проверить эту теорию. Мы не умеем работать с душами. Это было доступно завсегда только богам.
Молодой человек опустил голову, усмехнулся и иронично покачал бестолковкой.
— Ты так говоришь, будто бы твои выкладки опираются на какое-то более весомое исследование? Это на какое? Ты предлагаешь ориентироваться на энграммы личности? Ну, положим… а глобальное различие какое? Положим, была заражена энграмма. Чья? Ганнибаловская. Ты меняешь структуру. В новой структуре зараза не живёт. Практическое решение не меняется…
Даркен замолчал и сверкнул многозначительно взглядом исподлобья.
— Или Слунце тебе наплела иное?
Ганька некоторое время смотрела на молодого человека, а затем тяжело вздохнула и уронила голову на грудь.
— Э-э-э-эх… а то ты можешь лучше неё в этом деле разбираться?
— При наличии интернета я становлюсь всеведущ, — фыркнул “номер один”. — Я последние месяцы плотно изучал этот вопрос. Знала бы ты, с каким количеством спецов в этой области я успел списаться… у-у-у-у… даже начинать считать лень, если честно. Ну и кое-какую картинку я успел составить.
— О, да… диванный спец против практикующего менталиста… кто же победит в этой схватке титанов?!
Молодой человек уверенно подошёл к девушке, схватил её под мышки, словно котейку, поднял, а затем уселся на её стульчик, а саму Ростинку разместил у себя на коленях.
Малышка забавно дулась. Она пыталась сидеть с максимально прямой спиной, сторонясь Даркена, насколько это было возможно.
“Номер один” улыбнулся.
— Ты знаешь, почему сейчас кошмары отступают, а когда ты наедине сама с собой — возвращаются? У этого есть научное объяснение.
— Да ну?! — несмотря на ядовитую шпильку, девушка, тем не менее, навострила ушки. — Как будто бы у кого-то имелась возможность изучить явление.
— Чёрные и белые дыры тоже, знаешь ли, не особо-то пронаблюдаешь на нашем технологическом уровне, но это не мешает нам знать о них неправдоподобно много. Так вот, речь идёт о твоей фурсоне… в смысле, персоне. Да, персоне, конечно же.
Ганя усмехнулась.
— Хочешь сказать, что я, подстраиваясь под собеседника, становлюсь чуточку менее собой?
— Это вообще некорректный взгляд на психологию. Я хочу сказать, что ты существуешь в бесконечном множестве вариаций. Персона не что-то наносное. Это важная часть тебя. Ты и есть персона плюс то, что принято называть “ядро личности”. Так мы суммируем эго и две вариации бессознательного, — Даркен как бы между делом обхватил Ростинку за талию и подтянул к себе. Девушка послушно прильнула к его груди, трогательно глядя на молодого человека снизу вверх. — На деле границы эти все довольно искусственные. В частности, твои личное и коллективное бессознательное с точки зрения тебя самой не особо-то отличимы. Личность твоя — это подвижная живая структура из которой наиболее всего твоему контролю поддаются персоны и эго.
Он сделал паузу, чтобы убедиться в том, понятна ли его лекция карфагенскому легал-лоли полководцу. У последнего вопросов не имелось. Так что Даркен продолжил вещать.
— Что заразила Лешая? Твоё бессознательное. Область, поддающуюся контролю меньше всего. Однако, всё же, поддающуюся. Бессознательное имеет тенденцию меняться через рефлексию эго. А эго получает пищу для рефлексии из внешних источников. Преимущественно через общение с другими, практически невозможное без персон, — он почувствовал, как девушка переместилась чуточку ближе. — Но в твоём случае внешнее находится внутри. И соприкосновение происходит, уж прости, за неимением лучшего сравнения, когда твоя личность перестаёт активно “вытягиваться” во вне и махать персоной. То есть, в состоянии относительного покоя.
Ростинка не выдержала и прыснула Даркену прямо в грудь. Её тельце пару секунд дрожало от беззвучного смеха.
— Почему у меня сразу перед глазами встаёт картина какого-то лысого художника, который повязал на причинное место флаг и теперь им размахивает?
— Потому что ты пьяна?
— Возможно… ну так к чему ты клонишь? К тому, что методы, которые будет использовать принцесса не уникальны?
— Почему же? Вполне себе уникальны. В том смысле, что она, конечно, будет перекраивать бессознательное и делать это быстро, но вот только по итогу нужда отдаться в её власть приведёт к тому, что она перекроит это бессознательное под себя.
— Это ожидаемо. Но вот только ей будет глупо надеяться, что после повышения до бога я…
В эту секунду девушка получила по губам. Не больно, но обидно. Для неё это было чем-то сродни шока. Не успела она озвучить вопрос, как Даркен пояснил причины такого поступка:
— Не говори “я” о своей мужской версии. Атака шла на его бессознательное. Тебе своё бессознательное надо перекраивать. А для этого лучше быть Ростинкой, чем Ганей.
Та усмехнулась.
— И как ты себе это представляешь?
— Ну, примерно как я ритуально похоронил Юрия Обломова, свою допопаданческую личность, и полностью принял себя, как Даркена Маллоя. Буквально сегодня ночью я смог убедиться, что этот трюк сработал. Я уже бессознательно склоняюсь к решениям, которые ранее никогда бы не принял. У Юрца хата была с краю. По крайней мере, когда кипиш становился похож на голодовку.
— Э-э-эхе… ну можно попробовать, думаю, — усмехнулась она. — А сколько перестройка займёт?
— Думаю, в твоём случае получится уложиться быстрее. Ростинка и Ганя принадлежат к архетипам куда как более различным, чем Юрец и Дарк. Последние оба являлись “повесами” и “бедокурами”. Потому и не так быстро накапливались изменения: сколь часто появлялись события, требовавшие реакции присущей только Дарку, но не присущей Юрцу?
Молодой человек мягко провёл ладонью по волосам карфагенянки.
— А что у вас? Ваши первичные модули сильно различаются. И я сейчас говорю даже не столько о поле, сколько обо всём остальном. Твоё мужское тело — мощное, как пельмень. С говяжьим мясом. Архетип крутыша и нагибатора. Альфач и все дела. А ты — милая рыжая Гаечка. Он одинок. Его последователи ему не ровня. Просто расходный материал. А ты же… — он сделал паузу, но лишь в речи, но не в поглаживанию девушки по голове. — …дочь и сестра. Ты оступилась, но они тебя примут обратно.
Ростинка не выдержала и вновь рассмеялась.
— Предлагаешь исцелить проклятье силой любви?
— Слушай, я сегодня избавил богиню от одержимости при помощи песни. А хочешь я спою?
Ответа пришлось ждать секунды две. Наконец, девушка, всё ещё старательно прячущая мордашку в груди Даркена, тихо произнесла:
— Спой.
Молодой человек огляделся. Он подумывал на компе активировать музыкальную программку и развернуть голографические клавиши, но тут почувствовал, как его за футболку тянет маленькая ручка. Словно бы он уже встал с места и оставил Ростинку одну.
Даркен улыбнулся, склонился к ушку карфагенянки… нет, к ушку богемийской Гаечки, и тихонько запел. Благо, там, на земле, Филигон тоже не особо бравурно исполнял данную композицию.
Забыты на полке,
Пылятся без толку
Старинные книги мои.
Давно уж, наверно,
Хрустальная сфера
Без дела в чулане стоит.
Я словно отшельник,
Один совершенно,
В толпе, как в космической мгле,—
Я просто волшебник,
Последний волшебник
На этой земле.
Умею я просто
Хватать с неба звёзды
И диких зверей укрощать,
Смирять ураганы
И злых хулиганов
В хороших людей превращать.
Хоть шарик воздушный,
Хоть верную дружбу
Я сделаю из ничего.
Но людям не нужно,
Нисколько не нужно
Моё волшебство.
Успокаивающий мотив песни благотворно действовал на Ростинку. Дарк специально нянчился с ней сейчас, как с маленькой хрупенькой девочкой. Ведь это вынуждало экскарфагенянина действовать в рамках архетипа, сильно отличного от привычного ему архетипа карфагенского нагибатора-полководца. Нагибаторы-полководцы не сидят на коленках у крутых главных героев. Нагибаторы-полководцы не показывают слабость и не принимают утешений. Они брутально бухают и сурово пырят вдаль.
Иной архетип. Иная персона. И при этом обращение к коллективному бессознательному, в котором зашиты поведенческие реакции маленьких очкастых хрупеньких рыжуль. Это позволит быстрее перекроить эго и, как следствие, личное бессознательное.
Это лишит проклятие души привычной ему среды. Кошмары уйдут. А на подкорке у Ростинки сохранится максима: “я жива лишь потому, что не действую, как Ганя-Говнюк, а придерживаюсь линии поведения Няши-Ростяши.”
Глобально она не растеряет своей крутизны, но окажется куда как более привязана к Дарк…
А вот к последующему развитию событий молодой человек оказался не готов. Никак не ожидал он, что когда песня подойдёт к концу и он наклонится, чтобы поцеловать аккуратно рыжую макушку малышки, Ростинка вдруг извернётся и подастся навстречу.
И вот, в какой-то момент Даркен обнаружил себя целующимся с этой маленькой рыжей гадиной. В смысле, она как раз целовалась, а вот “номер один” просто молча фаломорфировал, пытаясь осознать, в какой момент они вообще к этому пришли.
Почему-то ему казалось, что его собеседница осознаёт себя, как мужчина, а потому таких порывов испытывать не может.
Это… Ганнибал в прошлой жизни был любителем мускулистых мальчиков или на него так детство и юность в женском теле повлияли?
Наконец молодой человек аккуратно отстранился, поспешно приложив палец к губам Ростинки.
— Тс-с-с… я люблю другую.
Это были самые адекватные слова, какие Даркен только мог выдавить из себя в подобной ситуации. У него самого в голове сейчас вертелись афоризмы про отвергнутых женщин, а также шутка в стиле “если он миленький, то какая разница”. Кстати, вообще не имеющая отношения к ситуации, учитывая, что Ростинка даже трапом не была.
Ну… в меметичном значении этого слова, конечно же.
Но “номер один” всё ещё ощущал себя в ловушке.
Совсем без спросу ручка огневласой легла туда, где ей находиться не положено:
— Знаешь, мы сейчас находимся в ситуации, когда твои уста говорят “нет”, а вот тело шепчет… — она задумалась. — Нет, оно кричит “да”.
— Знаешь, если бы я всегда слушал, что там говорит моё тело, я бы по утрам не зарядочку делал, а валялся бы тюленем на кровати.
— Аргумент. Но мне тоже есть, что возразить: не ты ли обзаводишься разом женой и любовницей, а, принципиальный ты наш?
— Это другое.
— Ну да, ну да, — хихикнула та. — Одно для тела, другое — для дела.
— Не “для тела”, а “для души”.
— А что если я скажу, что это обеспечит мою лояльность?
— Я тебе отвечу, что ты пьяна.
— Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
С этими словами Ростинка зажмурилась и высунула язык. Далеко. Он же у неё модифицированный. Этот самый язык скользнул чуть ниже уха Даркена, за спину. Тот успел уклониться. Скорей инстикнтивно, чем сознательно.
Сумев избежать языкового захвата, молодой человек прижал два пальца к шее огневласой самоучки.
— Ща вытрезвлю. Хочешь?
Та медленно втянула язык обратно в рот, а затем насупилась.
— Мерзкий ты. И глупый.
— Ага. Дебил. Высшей пробы. Ну так что? Готова сблевануть немного?
— Я не для того напивалась, чтобы потом на рвоту переводить, — она вздохнула. — Кроме того, потом голова гудит, как не своя.
— Ну, в каком-то смысле, она и правда не своя, — Даркен решил воспользоваться моментом и перевести разговор в более рабочее русло. Ну и заодно снять Ростинку с колен. — Тебе не приходилось задумываться, что на деле твои стремления изрядно подкорректированы Слунце?
Малышка поправила очки, а затем приложила палец к нижней губе и немного оттянула её вниз. Выходило скорей эротично, чем карикатурно. А мысли об эротичности этой бестии “номеру один” сейчас были ни к чему. Он поспешил перевести взгляд на монитор, на котором отображалась страничка какого-то музыкального сайта.
Ответ Ростинки оказался довольно ожидаемым:
— Не знаю… все мысли выглядят моими. Нигде в логической цепочке нет чужеродного элемента. Вот я хочу стать богом. Вот я пробую свои силы против Лешей. Вот я огребаю. Вот я теряю неслабую часть своей нежно пестуемой армии. Вот я заручаюсь союзниками. Вот я вновь предпринимаю попытку одолеть Глашек. С новыми силами. Предвидя возможные проблемы…
— Стоп! — поднял руку молодой человек. — Ты упустила то самое звено.
— Ась? — не поняла Ростинка.
— Ну, помимо того, что тебе требовалось сейчас заменить “я” на “он”, чтобы дистанцироваться от старого Ганнибала, в твоей речи есть ещё один косяк: с чего ты взяла, что карфагенянин решил вновь разбиться о Лешую сам?
— Потому что именно что “вновь”, — напомнила девочка. Она многозначительно постучала себя пальцем по виску. — Или ты хочешь сказать, что первый раз тоже был не его идеей.
— Первый — его. А второй — навязанным извне дублем. Я не поверю, что мудрый полководец не сделал выводов из первого поражения…
Ростинка выдала своеобразное выражение лица: разом снисходительно улыбнулась и поморщилась.
— Пытаешься дистанцировать меня за счёт уничижения Ганнибала. Мило, но не работает. Он сделал выводы. Во второй раз он был эффективней…
— Но недостаточно! И он не мог не знать, что будет эффективен недостаточно!
— Поэтому он предусмотрел пути для избавления от проклятия Лешей…
— Которые вели его прямо в лапки Слунце! — Дарк резко обернулся, скалясь во все зубы. — Каково, а? Путь отхода, который прямо толкает его целиком и полностью отдаться мозгоправу? И он даже выдумал себе, что избавится от её власти, став богом! Но вот с чего он взял?
— А разве принцесса своей фейской магией сможет контролировать бога?
— Принцесса своей “фейской” магией сегодня ночью заставила Перловку ретироваться. Не удивлюсь, если она уже давно подправляет её решения: скажем, заставляя выбирать методы более эффектные, чем эффективные, или побуждая приурочивать ключевые события её борьбы к конкретным датам.
Ростинка медленно опустила взгляд. До неё доходило.
— Курва! Но… как?
— Чпу-у-уньк! — “номер один” не удержался от того, чтобы стукнуть подушевчкой пальца девочку по носику. — Сам ломал голову. Гало упоминал, что Слунце использовала волосы Перловки, чтобы иметь связь с её душой. Броня же в прошлый раз съела всё твоё тело без остатка, но… возможно хватило того, что ты выдернула у себя из головы расчёской, оставшейся дома.
— Да я не об этом. Решение вновь атаковать чувствуется таким… моим…
— Скорее всего, потому что оно частично и есть твоё. Иное бы не прижилось. Только то, которое ты сама посчитала бы разумным. В этом и есть ограничение. И в этом же главная сила. Внедрение переживает лишь мысль, которую ты сама могла бы подумать. А какие альтернативы рассматривал Ганнибал?
— Бегство в другую страну. В ЕССР. Из того, что мы с ним успели узнать, кому-то, вроде него, там было бы проще влезть в социальный лифт, выпихнув всех конкурентов. Партийная деятельность нам была бы по зубам.
Даркен развёл руками.
— Вот оно и логично. В этом есть смысл. Но Ганнибал стал пешкой в чужой игре. Но Ростинка… как насчёт партийной деятельности в моём ковене?
— А там будет карьерный рост через постель?
— Это к Броне, — поднял руку в останавливающем жесте “номер один”.
— Не хочу, — надула она губки. — И вообще, это твой ковен.
— Мой ковен. Кому посчитаю нужным, тому и делегирую. Не царское это дело: прикажу — повысят.
Ростинка скрестила руки на груди и демонстративно вспучила щёчки, вжимая голову в плечики.
— Хочу быстрого карьерного роста. Хочу-хочу-хочу!
Даркен улыбнулся.
— Я же не сказал, что нет альтернатив.
Девочка оживилась.
— Я слушаю.
— Как насчёт твоего любимого? Ещё одной драки с богиней?
Ростинка осклабилась.
— Превзойти Ганнибала? О, эта дурь по мне…
2.
В покоях Даркена скрипела кровать.
У “номера один” вообще было очень крепкое ложе, поэтому такой выразительный скрип был возможен только если на ней буквально прыгать…
Чем Ёлко и занималась.
Видать ей стало совсем-совсем скучно ожидать высокопоставленного любовника, а потому она, переодевшись в его футболку с волчьей мордой и многозначительной цитаткой про цирк и долю безработных в мире профессиональных львов и тигров, сложила ручки за спиной и банально прыгала на месте, отталкиваясь одними лишь стопами.
Каждый раз, когда тело начинало движение вниз, полы одеяния вздымались слегка, обнажая девичьи бёдра. Не ускорив реакции, сложно было понять, имелось ли на “номере два” бельё или нет, но опыт Дарка подсказывал, что Ёла скорей всего не поддела абсолютно ничего под футболку.
— Ну наконец-то! Я уже подумывала начать тебе названивать и…
Она вдруг прекратила скакать и в момент очередного прыжка уселась в воздухе да в таком положении приземлилась обратно на кровать.
— …Букль, ты посмотри на это!
Сов, удобно устроившийся в лежанке с закрытыми глазами, отворил одно око и многозначительно посмотрел на хозяина…
И на блаженно пригревшуюся у него на ручках Ростинку.
Дарк улыбнулся. Его мимика выражала всю глубину понимания того, насколько глупо прозвучит следующая фраза:
— Ей снятся кошмары. Она сегодня поспит с нами.
Ёла не выдержала и поперхнулась смехом. Букль же и вовсе начал хохотать, довольно неплохо подражая в этот момент Морознице. Разве что у него выходило достаточно безлико и жутко, чтобы среди ночи подобные звуки могли бы вызвать у кого-нибудь остановку сердца.
— Хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо…
Ростинку же не смутили ни реакция актуальной фаворитки Даркена, ни его питомца. Она поелозила слегка макушкой по груди “номера один”, да с довольной расслабленной улыбкой проворковала:
— Спасибо, господин, вы тако-о-ой милаха.
Ёла склонила голову на бок.
— Ладно, Дарк, хорошая шутка. А на самом-то деле в чём причина? Я, конечно, аналитик, благословлённый лично Тотом, но, во-первых, я уже собиралась лечь поспать и перевела мозги в энергосберегающий режим, а во-вторых, с тобой вообще ни в чём нельзя быть уверенной.
Молодой человек подошёл к постели и аккуратно положил на неё Ростинку, после чего тут же двинулся в сторону птица.
— У-у-у-у! Ножки! — капризно выкрикнула девчуля, болтая в воздухе обувкой. — Ножки!
— Сама справишься…
Но Ёлко оказалась помягче. Она поймала Ростинку за щиколотки и мягко стукнула по коленке.
— Я помогу. Боги, да она в хлам!
— Хотю, чтобы Дарк! У него руки ласковые! — не унималась очкастая.
— У меня тоже очень ласковые…
— Ты — не Дарк.
— Я — его первый заместитель по вообще всем делам.
— Насколько по всем?
— Когда его не будет дома, я буду греть постель его жены.
— Это шутка такая?
— А что тебе говорит твоё чувство юмора?
Сам же молодой человек, скинув пьяную барышню на Ёлко, навис над Буклем.
Сов сделал вид, что спит и ничего не замечает.
Даркен несколько секунд молчал, пуча брови, быча шею и очень многозначительно и тяжело дыша.
А затем выдал:
— Кайдзю-Роя! Кайдзю-Роя, Букль! А ты, курва пернатая, вообще в бою не участвовал!
Птиц отреагировал на обвинения со спокойствием индийского йога.
Никак.
— Ты понимаешь, как я глупо выглядел? Меня читатели засмеют! Сначала у этой выскочки Глашек у первой появилась забавная животинка. Затем она это уже кайдзю! Кайдзю, Букль!
Спектр реакций мудрого сова не изменился.
— Молчишь, да? Сказать нечего! Ну, конечно же! Ты же занят был! Жрал тараканов и нежился в девичьих грудях… я могу сказать, что я бы тоже выбрал это всяким мутным движухам, но… кайдзю-Роя! Я хочу себе Кайдзю-Букля!
Птиц открыл один глаз. Убедился, что хозяин всё ещё на месте, никуда не уходит, а затем вновь опустил веки, делая вид, что спит крепким сном и ничего не слышит.
Зато слышала Ростинка:
— Я могу сделать кайзю твою! — весело воскликнула девица. — Я понятия не имею, что это за кайдзя такая, но уверена, что справлюсь!
Дарк тоже был уверен, что она справится. Да, он покамест не обговаривал это с огневласой. Момента не выдалось. Но было бы глупо полагать, что та, чьим главным козырем во времена античных сражений было создание чудовищ, не справится с созданием псевдотела для Букля.
Молодой человек выдержал небольшую паузу, а затем выразительно покачал головой.
— Так долго продолжаться не может. Нет. Ты не будешь вечно есть тараканов и нежиться в девичьих грудях. Не задаром. В следующем томе ты должен появиться огромной кайдзёй! — Дарк развёл руки в стороны, имитируя размах крыльев. — Будешь буревестником! Твоя тень должна быть подобна наступлению ночи! И ты будешь молниями бить… хотя… не… молнии — это уже менстрим какой-то. Огненное дыхание — тож попса.
— Саранча! — подала голос Тинка. — Мошкара! Слепни! Пчёлы! Тараканы!
Даркен задумался.
— А что? Звучит неплохо. И не заезжено, вродь. Мне нравится.
И тут вмешалась Ёлко.
— Наговорился уже? Закончил? Может уделишь уже внимание возлюбленной? А то как-то некрасиво выходит: я ждала, пока ты выполнишь пару дел. А тут ты приходишь. Тащишь левую пьяную девицу. Скидываешь её на меня и уходишь общаться с совой.
— Ну, я же говорил, что у меня есть пара дел. Это — одно из них, — отшутился молодой человек, а после резко посерьезнел. — Послушай, я сам не рад, что всё так складывается. Пытаюсь подстроиться под ситуацию. Но… Броня прокляла душу Ганнибала. А Ростинка пока ещё от него не отслоилась.
Ёлко тяжело вздохнула.
— Так вот о каких кошмарах идёт речь? Пакеты информации из Стенающей Рощи?
Тинка не преминула вставить ремарку:
— С настоящей неподдельной болью, кстати!
“Номер два” понимающе покивала.
— Алкоголь туманит рассудок. Но это не очень хорошее средство спасения.
Дарк кивнул.
— Я пытаюсь педалировать перестройку личности. Ну и кое-какие суррогаты сгодятся. Вроде использования максимально далёких от привычного самосознания Ганнибала персон. Он полагает себя альфачом, а мы сейчас с ним — как с маленькой девочкой. Проснётся от ужаса, вцепится в кого из нас. Авось полегчает. Может в таком режиме и дотянет до полной перековки.
Ёла невесело не то улыбнулась, не то просто поморщилась и отвела взгляд.
— Вилами по воде писано.
— А как же “это достаточно нелепо, чтобы сработать”?
— Это достаточно разумно, чтобы сработать. Но не уверена, что мы сможем достаточно ослабить влияние…
— Она выдержит, — уверенно ответил Даркен. — Тут удачно сошлись звёзды: кардинально противоположные архетипы, долгая история взаимоотношений с семьёй Праведных, сильная личность. Без последствий вряд ли обойдётся, но выдержит.
Ёла перевела взгляд на возлюбленного и тепло, дружелюбно улыбнулась.
— Раз ты так говоришь… у тебя фейское чутьё на людей.
Молодой человек принялся избавляться от лишней одежды, чтобы заскочить перед сном в душ.
— Рад, что ты меня поддерживаешь. Но сегодня поддержка нужна не только лишь всем…
В следующую секунду “номер один” ощутил прикосновение ручек Ёлко. Аналитик как-то ловко и совершенно беззвучно скользнула с кровати и прямо за спину своему господину. Она стала помогать Даркену избавиться от одеяний. И было это скорее мило, чем эротично. В конце концов, в задачи девушки входило отправить возлюбленного выспаться. Ну, насколько это возможно с учётом ограничений по времени и беспокойной Ростинкой под боком.
Пан Маллой осёкся. Всего на секунду. Но затем продолжил уже медленней, тише и спокойней:
— Точнее поддержка нужна не прямо вот всем, а каждому… в этой комнате… хотя бы…
— Вали уже в ванную, — толкнула его Ёлко. — Я свожу Ростинку после тебя.
— А мы можем вместе… — попыталась подать голос огневласая, но её разом перебили Дарк и его возлюбленная:
— Исключено!
3.
Глаза у Даркена уже слипались, но он стойко переносил этот дискомфорт. Не хотел отправляться в объятия Гатеи, не дождавшись девочек.
И вот, наконец, сначала затихли звуки журчания воды, а после, через некоторое время, из ванной вышли Ёла и Тинка. Последняя, кстати, тоже облачилась в футболку “номера один”, но уже другую. Беленькую. С надписью: “Привет, я КРУТОЙ”. Ей очень шло.
Едва лишь увидев девчат, молодой человек откинул в сторону одеяло и похлопал рядом с собой…
И тут фем-версия Ганнибала не выдержала. Она засмеялась во весь голос. И даже более: её буквально сложило пополам.
— Аха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Вот умора! Бва-ха-ха-ха-ха!
Дарк задумчиво склонил голову на бок.
— Что не так?
Ёла пожала плечами. Она подошла к Буклю, взяла его на руки и прижала к груди, почёсывая пёрышки.
— Думаю, её смущает твоя пижамка-медвежонок.
— А вот и зря, — горделиво вздёрнул нос “номер один”. — Это шикарная штука. Зачарованная ткань. В такой можно уснуть в канаве под дождём и всё равно будет комфортно!
— Думаю, ей просто кажется, что ты выглядишь нелепо.
— Нонсенс! Я выгляжу круто! А ещё — миленько!
Ростинка тем временем нашла в себе силы, чтобы выдавить из себя пару фраз. Ну и заодно протереть выступившие на уголках глаз слёзки.
— Это ты специально, чтобы отбить у меня желание напялил.
Ёла вздохнула.
— Нет. Просто иногда он такой.
— Какой?
— Невыносимый.
“Номер два” вручила птица гостье, после чего взяла последнюю за плечи и повела к кровати.
— И с этим придётся смириться. Без этой черты Дарк не был бы Дарком.
Молодой человек тем временем многозначительно пригрозил Ростинке.
— Смотри, не обижай Букля. Он тебя приспит, конечно. Да и вообще, крепче других сов его породы. Но всё же, он — живое существо.
— Я тоже.
Ростинка забралась под одеялко и прильнула к телу “номера один”, после чего её бровки удивлённо взлетели вверх.
— Ого! Что это за ткань такая? На тебе как будто бы ничего нет! Я чувствую рельеф твоих мышц, словно бы ты с голым торсом лежишь.
— Говорю же — зачарованная, — молодой человек жестом показал Ёлко устроиться так, чтобы по итогу рыжая самоучка оказалась между ними, как если бы была их дочуркой, испугавшейся бабайки из шкафа. — В основе шёлк, как ткань, на которую проще всего писать заклятия, но по итогу её переделали до основания.
— Шикарно! Хочу себе такую же! Это ты сделал?
— Не-е-е-е. В смысле, идея-то была моя. Кое-что из заклинаний — тоже я. Но по итогу оно шло под заказ. В конце концов, мне просто дико лень заниматься рутиной, а профессия швеи, она, как бы, подразумевает эту самую рутину.
Тем временем Ёлко уже заняла местечко рядом с Ростинкой, не постеснявшись прижаться к ней поплотней. Чтобы та даже во сне чувствовала, что не одна. Дарк рывком накрыл их всех одеялом. Впрочем, аналитику всё равно пришлось подтягивать уголок со своей стороны.
— Тогда ты…
Молодой человек прижал палец к губам самоучки.
— Спи.
— Колыбельную!
— Чтобы ты снова полезла целоваться?
— Не полезу!
— Честно?
— Да.
— Почему я должен тебе верить?
— Твой капюшон с ушками меня конкретно вымораживает и не даёт забыть о том, что ты сейчас изображаешь из себя большую мягкую игрушку. Я, быть может, и приняла бы это нормально, дай ты мне привыкнуть сначала к этим самым ушкам и только потом откинь одеяло, но нет же: тебе надо было меня огорошить!
— У тебя просто нет хорошего вкуса, — фыркнул Даркен.
— Тебе это сейчас на руку, идиота кусок. Так будешь петь колыбельную?
Ёлко вздохнула.
— Это всё чересчур напоминает мюзикл.
“Номер один” возмущённо фыркнул.
— А ты-то чего ворчишь? Ты же любишь, когда я пою.
Аналитик улыбнулась. Хвала богемийской косметологии, некромагичкам не требовалось смывать боевой раскрас перед сном, потому они ложились вечером и вставали с утра всегда настолько красивыми, насколько могли себе позволить. Так что, здесь и сейчас не стоило удивляться ярким розовым блестящим губам Ёлы.
— Ага. Да. Люблю. Я вообще люблю тебя, хотя ты меня часто бесишь, бака.
— В последнее время бешу реже.
— Я просто привыкаю. И смиряюсь с тем, что ты вот такой.
— Хорошо… тут все понимают русский?
Ёлко просто отфыркнулась. Букль обиженно нахохлился, а Тинка — закатила глаза.
— А ты ещё сомневаешься?
— Ну, тогда…
У Даркена не было времени художественно переводить эту песню на богемийский, а вот на форгерийский русский — тут можно не задумываться. Ни ритм, ни рифма почти никогда сильно не сбиваются.
А оно и хорошо. Дорога ложка к обеду, а песенка из фильма “Чародеи” — ко сну.
Спать пора,
И не вздумай со мною ты спорить,
И не вздумай глаза открывать до утра.
Всѣмъ живущимъ въ долинахъ, въ горахъ,
Подъ землею и въ море
Спать пора, спать пора…
Ночь рѣшаетъ проблемы любыя:
Простыя и сложныя
Всё что день натворилъ, наломалъ
Исправляетъ подрядъ.
Обо всёмъ остальномъ людямъ знать не положено…
Почему ты не спишь? Спи, тебѣ говорятъ!
Мягкий тихий голос “номера один” убаюкивал. Успокаивал. Обволакивал.
Ростинка, кажется, провалилась в сон прежде, чем Даркен закончил последний куплет. За ней следом в объятия Гатеи отправился и Букль, успевший привыкнуть к тому, что его порой используют, как мягкую игрушку.
Лишь Ёла и сам исполнитель песни не спали. Они наблюдали за тем, как огневласая девица мелко подрагивает. Даже с учётом алкоголя и близости трёх живых существ, проклятие брало своё.
Аналитик решила не оставлять всё на откуп случаю. Она аккуратно зарылась в оперенье Букля и извлекла оттуда пушок. Мало кто знал об этом милом свойстве питомца пана Маллоя, как быстро отрастающий, копящий лишнюю энергию пух, который в случае чего можно использовать замест праха. Но Ёлко была одной из таких посвящённых.
Сейчас это свойство пришлось как никогда кстати. Не требовалось выбираться из кровати и тревожить птица. Не нужно было заигрывать с корсиканской магией, которую Ёлко не очень-то котировала. Зато имелась возможность здесь и сейчас подправить состояние Ростинки.
Даркен не знал, что именно использовала его возлюбленная, но, судя по эффекту, по действию оно было сравнимо с сильными наркотиками. Результат не сказать, чтобы полностью удовлетворял: очевидно, маленькой рыженькой самоучке всё ещё было страшно и физически больно. Однако теперь девочка воспринимала это не столь остро. Это был сон. Горячечный, отвратительный, но способный худо-бедно выполнять свою функцию.
Наверное так выглядят раковые больные поздних стадий, которым не дано получить помощи от некромага. Сам Даркен никогда сам подобного не видел и, пожалуй, был этому несказанно рад. Но он слышал о том, что даже самые мощные, самые тяжёлые сильнодействующие средства перестают помогать. Они лишь глушат муку. Помогают её перенести. Со временем такие люди падают в сон лишь тогда, когда сил оставаться в сознании уже нет.
“Номер один” не хотелось об этом думать. Подобные мысли до добра не доведут. Проблемы бывают двух типов: имеющие решение и не имеющие его. О первых беспокоиться не нужно, надо просто их устранять, а о вторых — бессмысленно.
Он сделал, что мог для Ростинки. Со временем она отслоится от Ганнибала. Её душа изменится. Проклятье лишится силы. А у бывшего карфагенского военачальника уж хватит крепости духа выдержать этот период. Не сломается.
А раковые больные из челяди… и о них позаботятся. Не о всех, конечно. Но за двумя зайцами погонишься — от каждого огребёшь. Курс Брони Глашек… будущей Брони Маллой на широкое распространение дендромагии рано или поздно приведёт к качественному скачку в массовой медицине. Он сделает доступней многие колдовские средства. Нужно будет планомерно способствовать разработке методологии и внедрению.
И тогда многим станет проще.
Эти измышления успокоили Даркена. Сейчас, имея чёткий, конкретный, внятный, а самое главное, удовлетворяющий ответ на вопрос “а сегодня что для завтра сделал я”, молодой человек мог себе позволить и сам погрузиться в объятия Гатеи.
В конце концов, в скором времени он сможет называть богиню мироходцев своей дочкой. Надо налаживать контакт с ребёнком. А не то совсем уж от рук отобьётся.
Эх, молодёжжжжжь…