1.
Предсвадебная суета Даркена почти не коснулась.
Почти.
В конце концов, он ведь мужчина. Что ему? Напялил заранее заготовленный костюм и жди. Его и правда непосредственно сама свадьба беспокоила куда как меньше, чем ожидаемый визит Перловки на это мероприятие.
Другое дело — женщины. Матушка. Ёла. Сеструня. Даже пани Ковальская, и та не удержалась и попросила на время герра Кёстера принять бразды правления слугами. Это, конечно, было не совсем по профилю “тёмного дворецкого”, но экономку в доме уважали все, а потому, когда она захотела уделить внимание доведению своего и без того будоражащего кровь величественного образа до идеала, шляхта отнеслась к этому начинанию с пониманием.
Из-за всего этого Даркену казалось, что пропасть между мужским и женским сообществом сегодня куда как глубже, чем даже вчера. В конце концов, на мальчишнике им хотя бы уделяли внимание слечны с пониженной социальной ответственностью, а сегодня… а сегодня же женщинам было настолько не до мужей-сыновей-женихов, что те ощущали себя чуть ли не призраками.
Время текло медленно. Ужасно медленно. “Номеру один” казалось, будто бы Хронос насмехался над ним и специально, когда молодой человек не смотрел, замедлял ход секундной стрелки. Словно бы специально хотел измотать главного героя, дабы тот к моменту финальной битвы тома уже стал подобен выжатому лимону.
Но ведь Даркену было буквально нечем заняться. Он ещё вчера сделал всё, что считал необходимым. А что не сделал, уже всяко не успеет. И что теперь?
Молодой человек видел лишь один ответ на этот вопрос.
И этот ответ показался окружению “номера один” достаточно нелепым, чтобы позабавить того.
Было ласковое солнце. Лишь редкие облачка порой бросали тень на купающуюся в лучах светила траву. Луга, окружающие усадьбу Маллоев выглядели обманчиво умиротворённо. Даже неестественно. Словно бы на деле Даркен смотрел на мир через шлем виртуальной реальности. Не должно существовать столь ярких красок. Миру, предвкушающему появление Перловки, полагается быть тёмным, мрачным, серо-коричневым. Однако же он не внемлял логике.
Как и группа молодых некромагов, что при полном параде вышла сюда поиграть в мяч.
— Я чувствую себя нелепо! — наконец не выдержал Лукан.
Спортивный снаряд сейчас находился у него. Но нувориш не спешил его бросать. Перекидывал из руки в руку, да переминался с ноги на ногу.
— Дарк, ну это ни в какие ворота. Мы же не играем. Двигаемся, как беременные улитки, чтобы не испачкать, не помять и не повредить шмотки да не получить за это нагоняй от своих слечен и матерей.
И он прав. Не то, чтобы некромаги не могли быстро заштопать и очистить одеяния, но женщины сейчас были на взводе. И сложно сказать, из-за самой свадьбы или же из-за того, в какую бурю событий предстояло вместить этот “самый счастливый день объединения двух семейств”.
Ответил Лукану Вик. Он не выглядел ничуть скованным необходимостью поберечь праздничные одеяния. Наверное потому, что они не то, чтобы сильно отличались от того, что некромаг печального образа носил в повседневной жизни.
— Полно вам, пан Кучера. Неужели вы не понимаете, к чему всё это? Давно пора бы уже всё выучить. Ваш культурный уровень угнетает нашего сюзерена.
В следующую секунду Виктору пришлось ловить мяч, который Лукан запустил со всей дури, явно намереваясь сбить оппонента с ног. Ну, сбить не удалось, однако вынудить ворона выпустить трость — вполне. А это уже само по себе можно считать победой.
Улыбнувшись своему небольшому, но показательному успеху, нувориш вновь обратился к Даркену.
— Ну и к чему эта отсылка?
— К шедевральному фильму. В Форгерии его не существует. А жаль. Это самое настоящее пиршество. Смотреть его — всё равно, что потреблять сыр с плесенью, откусывая куски прямо от головки.
— На такое способен только Гало, — усмехнулся Лукан, после чего был вынужден ловить ответочку от Виктора. — Ух!
Дарк повторил усмешку нувориша, после чего обратился к “номеру три”:
— Кстати, как там Лега? Выспалась хоть?
Тот небрежно закинул несколько орешков в сахарной глазури себе в пасть.
— Вроде того. Пришлось, правда, магией её бодрить. Она к своему здоровью относится попросту безответственно…
“Номер один” рассмеялся.
— А то ты во время событий трёхмесячной давности, когда она с сотней вооружённых мужланов в соло дралась, не заметил.
Даркен пришлось отвлечься, чтобы принять мяч. В следующую секунду снаряд устремился уже к громиле.
Тот небрежно поймал его одной рукой.
— Ну, ничего. Я нашёл способ с этим бороться?
— Какой?
Гало посмотрел на сюзерена с выразительным разочарованным неодобрением, а затем вместо ответа запустил мяч тому прямо в грудак.
Даркен перехватил снаряд. Тот громко и довольно болезненно хлопнул по коже ладоней.
— Да ладно?!
— Я отнёсся к твоему совету серьёзно. Разве это удивительно?
— Если честно, я стебался тогда, предлагая тебе влиять на Илегу через Марию.
— Но ведь работает же. Насколько это может работать с такой своевольной слечной.
— Завтра она будет уже своевольная пани Ллорко, — широко улыбнулся Дарк, после чего метнул мяч обратно в Гало, помогая себе при этом магией.
Громила инстинктивно понял, что происходит нечто не то, отбросил упаковку орешков и поймал снаряд двумя руками. Пошатнулся, но устоял. После начал по очереди трясти кистями, да бросать печальные взгляды на рассыпавшуюся вкусняшку.
— Ну вот зачем ты так?
— Соизмеряй силушку… — Дарк поднял взгляд на небо и увидел там парящую витру.
Морозница в принципе всегда была красивой птицей, но сегодня, когда ей в волосы вплели длинные шёлковые ленты да живые цветы, а лапы украсили драгоценностями… возможно у кого-то из гостей появится новый фетиш, о котором он ранее и не догадывался.
Юный пан Маллой выставил в сторону руку, словно насест. Дополнительно колдовать для того, чтобы укрепить ткань, не требовалось: в конце концов, “номер один” изначально рассчитывал, что за его предплечье время от времени будет цепляться когтями Букль, а потому озаботился.
— Эй, красавица! Что ты смотришь свысока? Почти нас!
Витра описала пологую дугу, после чего вышла из неё в короткое пике на руку Даркена. Ей нравилось, что тот не особо-то дёргался после того, как птица таким образом наваливалась на живой насест всем весом с разгону.
— Я с посланием от твоей сестры.
— Вещай, — горделиво поднял подбородок “номер один”.
Морозница набрала воздуху в грудь, зажмурилась, а затем выдала, что было мощи:
— Где ты шляешься, братик-дурак, мне одиноко!
— О, Семеро, — прикрыл лицо ладонью Дарк.
Его партнёры по игре в мяч все рассмеялись. Даже Виктор, и тот позволил себе короткое “хохо”.
— Такова селяви.
— Твоя свобода закончилась вчера!
— Это кара за мою почти целую пачку орешков.
Даркен беззлобно показал товарищам неприличный жест.
— Друзья ещё называются. Злые вы. Уйду я от вас.
— Скатертью по хребтине!
— Каблук!
“Номер один” улыбнулся им.
— Нет. Просто заботливый старший брат. Девочки таких любят.
От этих типично пацанских насмешек на душе стало тепло. Почти даже удалось забыть о том, что за беда ожидает впереди.
Даркен двинул к дому. Взор его вновь был обращён к небу. Он был не уверен, кажется ли это ему или вправду облаков стало чуть больше, а сами они обрели тяжесть, какой всего полчаса назад не наблюдалось.
Иронично. Небеса были главным ориентиром в вопросе предсказания дальнейших действий Перловки. И пусть они могли менее чем за минуту полностью сменить своё настроение, какую-никакую связь, всё же, давали. В конце концов, Тёмная Лешая не отличалась особой стабильностью, необходимой для идеального контроля эмоций.
И именно поэтому ласковое солнце казалось столь фальшивым, наверное. Ведь это не ему, не Даркену оно светит своими лучами. Оно отмечало будущее, что зрит для себя Перловка.
А её безоблачное грядущее для всех жителей Праги — хтонова бездна.
— А я — её страж…
— Что? — не поняла Морозница.
Даркен мотнул головой.
— Я это вслух сказал?
— Возможно, — хитро прищурилась девоглавая птица.
“Номер один” хищно усмехнулся.
— Ах ты, ехидная дрянь…
— Ну я же витра. Витра обязана быть ехидной дрянью. За это меня и любят.
— Аргумент.
— Так о чём ты говорил?
— О том, что я идиот, который много на себя берёт.
— За это тебя и любят, Даркен Маллой. За то, что ты много на себя берёшь. Но, кажется, до этого момента ты вытягивал.
— До этого момента я всего лишь подставлял плечо Броне, моя дорогая ехидная дрянь. И даже в этом состоянии я показал себя плохо.
— Разве?
— Она постоянно оступалась и падала. Её личность буквально разбита на осколки…
— Но падала она тогда, когда это уже не критично. Выполняла задачу, а потом — мордой в асфальт.
— Больше ей падать нельзя, — мотнул головой Даркен. — А это значит, что я должен выйти в полный рост и всё сделать сам. Так, чтобы ей даже не пришлось подыматься…
— Или просыпаться?
Молодой человек не сдержался от улыбки.
— Или просыпаться. Она, кстати, так и не открыла глаза?
— Нет. В храме очень надеялись на то, что она очнётся, но… Илега и твоя будущая тёща сейчас вынуждены облачать в свадебное платье безжизненное тело.
— Так даже лучше, — кивнул Дарк. — Не люблю, когда тёплая и дышит.
Шутки шутками, а на деле, молодой человек надеялся, что Броня и правда не очнётся. Опыт предыдущего раза показывал, что богиня вполне способна решительно оттолкнуть от себя ласковую Гатею и вернуться в этот мир, дабы спасти смертных от гибели. Именно это ведь и произошло тогда. Именно потому Лешая не успела завершить перестройку.
Значит, если Даркен окажется достаточно эффективен, его невеста будет спать спокойно. Она откроет свои синие очи уже полноценной, а не собранной на коленке пани Маллой.
— Всё шуткуешь? — улыбнулась птица. — Это выдаёт твои волнение и неуверенность.
— История говорит, что больней всего ошибаются как раз те, кто во всём уверен.
— Ты убеждаешь меня или себя?
— Я констатирую факт.
Последние слова были сказаны таким твёрдым голосом, что Морозница будто бы ударилась о них лбом. Ударилась и замолчала, не решаясь более спорить с юным паном Маллоем.
Так в молчании они и добрались до беседки, где его ожидала сестра.
Гиа выглядела чрезмерно печальной. Её голубые глаза не выражали надежды. Они смотрели вперёд и чуть вниз, но видели, кажется, что-то извне этого мира. Что бы не предстало пред её взором, отражалось оно ледяной коркой на радужке.
— Отлично выглядишь в этом платье, сестрёнка! — поприветствовал её с порога Дарк, спуская витру на перила. — Ты что, решила затмить собой обеих невест?
И правда, одеяние у Гиацинт Маллой было шикарным. Пышное длинное платье из множества слоёв. Каждый следующий — короче предыдущего, а самый длинный был частично прозрачным, открывающим вид на изящные туфельки с ма-а-а-а-ахоньким каблуком. Плечи открыты. Но никакого декольте, и даже спину полностью окутывала ткань. Идеальное сочетание, подчёркивавая разом и невинность юности и тот факт, что сей цветочек уже начал цвести.
Девушка улыбнулась. Одними лишь губами. Затем слегка вздрогнула, сбрасывая с себя оковы неуверенности и страха.
— Затмишь Броню. Как же? Мы с матушкой знали, что на свадьбе будут очень и очень важные дамы. Наряд твоей невесте подбирали такой, чтобы выдерживал соревнование с ними.
Даркен понимающе кивнул. Он постоял так пару секунд, а затем уселся рядом.
— Большая часть знакомых мне женщин мужчин сегодня не замечают. А ты прямо захотела видеть меня. Нужен совет? Поддержка?
— Да что ты сейчас посоветовать-то можешь? — закатила она глаза. — Поддержка мне нужна
Молодой человек мягко обнял сестрёнку за плечико и подтянул к себе, давая достаточно времени, чтобы девушка могла извернуться и поберечь творение стилистов, сплетённое из её волос. Та же прильнула головой к его груди, не выказывая никакого опасения за причёску. Привычка, оставшаяся с предыдущей жизни “номеру один” ныне, в обществе некромагичек, была не особо нужна.
— Смешно, да, Дарк? Я хотела стать поддержкой для вас, а всё равно сама в ней нуждаюсь. И вроде бы не со мной происходит самое страшное, но почему мне так больно? Слабачка.
— Напротив. Нужно много силы, чтобы разделять с другими их страдания и кошмары. Проще о них просто не думать, — он сделал небольшую паузу. — Ты ведь сейчас в храм поедешь?
— Да. Я и матушка. Им там сейчас нужна помощь. Бесчувственная Броня… это вам не манекен облачить. Даже хуже. Нужно будет придумать, как её доставить к алтарю, сохранив её величие, если она так и не проснётся. Думаем о худшем…
— О лучшем. Ей этот тип сна был нужен давно. Она не добрала. И пусть момент несколько неудобный… лучше так, чем иначе.
— Понимаю, о чём ты, Дарк. Но Перловка…
— Возьму её на себя. Ты мне веришь или нет?
— Да какие тут могут быть сомнения? Если в мире и есть смертный, достойный богини, так только тот, что носит фамилию Маллой. А поскольку дедушка слишком дедушка, а папа уже женат…
— Остаёмся мы с тобой.
Они оба рассмеялись. Причём Даркен развеселился ещё больше, когда Гиа начала его кулачками по груди дубасить.
— Гад ты! Гад! Всё лирическое настроение испортил! Я же так красиво страдала!
— А разве не для этого ты меня позвала? — подмигнул молодой человек, впрочем, не переставая хохотать.
— Для этого! Но ты всё равно гад!
Она ещё несколько раз стукнула Даркена, а затем сменила “гнев” на “милость”.
— Кстати, как там прошла ваша ночёвка с Ганнибалом?
— Ростинкой. Называй её Ростинкой.
— Чтобы потешить твою гомофобию?
— Чтобы душа рыжули побыстрей отслоилась, — совершенно серьёзно ответил молодой человек. — У неё сейчас проблемы с проклятьем.
— Поэтому ты взял её к себе в спальню?
Дарк закатил глаза. Ох уж эти слухи. Разносятся по дому быстрей, чем запах свежих булочек доходит до носа магуя-корсиканца.
— Да-да-да, утешил тем способом, какой недалёкие мужчины полагают лучшим решением всех проблем.
— Спел песенку? — хихикнула Гиацинт.
— Дважды, — поддакнул “номер один”.
— Может и мне споёшь?
Даркен улыбнулся.
2.
По традиции мужчины появляются в месте проведения церемонии пораньше, чем женщины. Нет, никто не запрещал кавалерам сопровождать своих дам и наоборот. Просто… “так исторически сложилось”.
Частично это связано с тем, что жениху полагается ждать у алтаря, а невесте — прибыть к началу церемонии. Жениху надо меньше готовиться — невесте больше. За женихом следуют его знакомые, друзья и те, кто желает стать партнёрами по бизнесу, а за невестой — её подруги, мать, свекровь, знакомицы и те, кто был бы непротив протолкнуть какое-нибудь решение за чашечкой чая с тортиком. Впоследствии практическая подоплёка подзабылась и всё это начало обретать очертания традиции, существующей лишь потому, что так поступали предки.
Зато стало веселей. Пожалуй, даже чересчур весело. Настолько, что Даркену пришлось просить о помощи Джакоппо, чтобы он взял на себя сначала часть просителей, а затем уже всех.
Всё же, как бы ни хотелось “номеру один” забыться, закрыть глаза и открыть их вновь в момент, когда на горизонте появится Перловка, позволить себе такого он не мог.
Тем более что и погода постепенно начинала портиться. Нет, она всё ещё была хорошей. Облака, хоть и увеличились в размерах, всё ещё могли считаться пушистыми, а не тяжёлыми. Да и прохладный ветерок в лесистой местности вряд ли должен чем-то смущать.
Но Даркен чувствовал в нём ту характерную потустороннесть. Едва ощутимая, но то была она.
Не отсутствие тепла, а присутствие чуждой воли.
Взгляд Тёмной Лешей.
А как оно могло не ощущаться, когда церемония изначально была запланирована буквально в самой вотчине божества хаоса?
Да, несомненно, специалисты облагородили его. Вырубили кучу деревьев, расставили статуи охранителей. Возвели постройки разной степени функциональности. Но тем не менее, этого не хватало, чтобы некромаги, истово верующие в Семерых, не ощущали спиной марша боевых мурашек.
Даркен находил это особо забавным. В Семерых веруют, а на свадьбу Лешей явились. Что за двуличие: надеяться на охранителей, буквально предавая самим фактом своего присутствия здесь, весь старший пантеон.
Если кто-то погибнет сегодня, ещё неизвестно, кого надо винить: неблагое божество или оскорблённых гарантов порядка.
А может и обоих.
Принц обнаружил Даркена рядом со статуей Воителя Георгия. Молодому человеку этот охранитель приглянулся потому, что по копью Жоры было сподручней замерять размеры облаков.
— Прячешься ото всех? — вопросил Вацлав.
Даркен огляделся вокруг и выразительно посмотрел на пана Лотарингского. Одного лишь взгляда хватало, чтобы понять, над чем решил посмеяться наследник Маллоев.
Открытая местность. Здесь каждого будет видно издалека. А уж когда рядом почти никого нет…
Принц поморщился.
— Не делай вид, будто бы не в этом была твоя цель. Ты выставил между собой и гостями сразу несколько преград. Кто сумеет минуть энергичных Строцци, пытающихся выжать из твоей просьбы помочь весь сок, обязательно столкнётся с этим нелюдимым громилой, что одним лишь взглядом способен заставить слабых волей направит свои стопы прочь.
Дарк хмыкнул.
— А ещё, ему достанет наглости сопроводить тот взгляд словом и даже жестом, если гость будет менее знатным, чем вы, пан Лотарингский.
— То-то я и говорю: прячетесь, — ответил принц, поправляя ослепительно-белое жабо. — А зря. Вам следовало бы собрать вокруг себя воителей…
— Я собрал всех, кого считал нужным, Ваця…
— Разве я не говорил, что мои намерения поучаствовать в великом сражении тверды, как никогда?
— Смотрю я, в следующий том ты попасть не хочешь, — вздохнул “номер один”. — Я уже прямо слышу мелодию, под которую мы все танцуем.
— Магии фей не существует, Даркен.
— Полгода назад многие говорили подобное про богов, полагая себя людьми рациональными, образованными, способными выстоять пред давлением суеверий. Я уже прямо вижу, как это будет: день свадьбы, когда все сюжетные линии сплетутся в одном месте. Те, о которых я знал и те, о которых даже не догадывался…
Он недобро осклабился одними лишь губами. Взгляд Даркена оставался холодным, как серое осеннее небо.
— Принц получает смертельное проклятие. Богиня и молодой представитель рода, потенциально способного стать занозой в седалище, сваливают в Корсику. Причём с подачи того самого принца…
— Это уже паранойя! — рявкнул Вацлав.
Рявкнул резко. Зло. Тон сказал куда как больше слов.
Но Даркен не дёрнулся. Он лишь скосил взгляд на собеседника и обнажил зубы в кривой усмешке.
— Вот ещё одно подтверждение того, что я прав… но на удивление беспомощен пред этой угрозой.
Вацлав вздохнул, а после положил ладонь в успокаивающем жесте на плечо собеседника.
— Послушай, я понимаю, что тобой руководят лишь благие побуждения. Но пытаясь разрешить всё сам, ты лишь загонишь себя. Тебе кажется, что кругом враги…
— Я не был параноиком, пока вы все не сговорились.
— Всё ещё дуешься за инцидент со “Сметаной”?
— Дуюсь? — Даркен склонил голову на бок, сверяя размеры нового облачка с наконечником копья Жоры.
Новая “небесная овечка” щеголяла не только чемпионскими размерами, но и темноватым брюшком, выглядящим подобно грязь на белоснежной шкурке.
– “Дуюсь” — не совсем правильное слово, Ваця. Я тебя не из-за обиды на то, что ты тогда мне не помог, отговариваю от схватки. Впрочем… плевать. Мне потребуется поберечь моральные силы для основного действа. Думай, что хочешь. Делай, что хочешь. Но помни, что если мой клинок пробьёт твою спину, то только лишь оттого, что падение от моей руки ударит лишь по твоим отношению ко мне и гордости, а не душе.
— Ещё и по репутации.
— Я тебя умоляю, — отмахнулся Даркен. — Да никто и не разберёт ничего. Ты разве не видел, как богини сражаются?
— А ты думаешь, что сможешь за ней угнаться?
— Мне не придётся… а вот гостям будет полезно ретироваться. Не удивлюсь, если многие главы государств не уйдут с этой церемонии без печати на душе. Или не многие… — “номер один” склонил голову к другому плечу. — Глобальный хаос или точечные уколы?
— Когда речь идёт о богине хаоса?
— Если хаос будет всегда хаотичен, это сделает его чрезмерно предсказуемым. Когда нечто является отрицанием чего-то и следуя в своём отрицании до конца, становится похоже на то, что пытается отрицать, рождается отрицание отрицания.
— Мы его теряем, — обратился Вацлав к сопровождавшему его Елецкому.
Тот многозначительно кивнул.
— Я считаю, что не будет хуже, если мы послушаем пана Маллоя и уделим внимание обеспечению безопасности гостей. Незачем будет мешаться им двоим под ногами.
— Даже если забыть, что этим уже занимаются компетентные органы… звучит трусливо.
Русский пожал плечами.
— Разумное зачастую звучит трусливо. Риск должен быть оправдан.
— Вот ты и займись, — фыркнул Вацлав. — Хорош я буду, если всю славу отдам Маллоям.
— Оу… — протянул Даркен, осознавая, в чём соль.
— Понял, наконец? — хмыкнул принц. — У меня попросту нет выхода. Я или наказываю вас за ту выходку, либо демонстрирую всему магическому сообществу, что тоже не пальцем делан.
— Курва, — ругнулся “номер один”.
Он опустил взгляд вниз, пару секунд поразмыслил, а затем от души стукнул Жору по постаменту:
— Курва!
И почему шляхта так редко говорил прямо о своих намерениях и причинах поступить тем или иным способом?
Ловушка захлопнулась. Тут все скачут, как марионетки, по воле кукловода. И вроде как ты и видишь эти ниточки. Но поздно. Ведь теперь ты оказался в такой ситуации, когда отклонение от сценария хуже следования.
Но отклониться надо бы.
Хотя бы, чтобы попробовать.
Даркен выпрямился и посмотрел на Вацлава цепким птичьим взором.
— Никто не разберёт деталей боя. Никто не сможет заснять на камеру и проанализировать позже. Все свидетели будут заняты тем, чтобы не попасть под горячую руку. Тебе не обязательно наносить удары или что-то ещё. Достаточно просто участвовать. Никто не сможет тебе и слова сказать.
Вацлав улыбнулся.
“Номеру один” эта улыбка не понравилась.
Он подался вперёд и выставил указательный палец прямо перед лицом принца.
— Не вздумай. Не вздумай, Ваця. Если у меня будет выбор “ударить Перловку или спасти тебя”, я ударю Перловку. Не мешайся под ногами. Будь на подхвате. Ты не готов.
— Той пальцевой ведьме так не показалось… — снисходительно улыбнулся пан Лотарингский, но Дарк не дал ему договорить.
— Ты не готов. Я отрабатывал эти тактики месяцами. Я советовался с лучшими умами Форгерии. Мне написали сложный компилятор, учитывающий сто сорок семь видов магических помех и бесконечное количество сред их распространения. Я знал, что меня ждёт. Я тренировался с Броней. А что ты? Один раз в помехах активничал…
— Ты забываешься! — отрубил Вацлав, резким жестом отбрасывая руку Даркена в сторону. — Я — Лотарингский, Маллой. И моё обмундирование, мои катализаторы и тактики прорабатывали лучше королевские аналитики. Не надо меня недооценивать.
Даркен вздохнул.
— Я всё сказал, Ваця. Я всё сказал. Дальше, как знаешь. Ты уже взрослый мальчик. Сам решишь, будешь ли участвовать в этом бою и в каком качестве, и как об этом объявить публике.
В следующем томе принца можно было не ждать.
3.
Облака становились всё тяжелее и тяжелее.
Они уже достаточно разрослись, чтобы кусать друг друга за шкурку совершенно не стесняясь ни своих пристрастий, ни грязно-чёрных брюшек, через которые солнечный свет пробивался с большим-большим трудом. Так они ещё и бежали шустрее, чем ранее, намекая на то, что это тут, внизу леденящее безветрие, а там, в небесах, потоки воздуха живее всех живых.
Вот уж… Лешая. Холодный ветер — твоё дыхание. Безветрие — взгляд.
Куда ни плюнь, всюду знак твоего могущества.
Зато хоть связь ловила. Сравнительно стабильно. Папа лишь иногда “квакал”.
Даркен сидел на постаменте, у ног Жоры, да смотрел на выплывающие из-за верхушек деревьев молодые недотучки.
— Жаль, что тебя тут нет, отец, — грустно сказал “номер один”.
— Мне тоже. Напутственные сл…ва родитель, всё же, должен говорить лично.
Молодой человек не удержался от улыбки. Он слышал в речах отца завуалированную похвалу.
Очень хорошо завуалированную.
Надо быть мужчиной семейства Маллой, чтобы разглядеть её.
— Ну, хоть так… — вздохнул “номер один”.
— Мне по…азалось, что ты вообще не ждал моего звонка.
— Я ждал. Но не звонка. Да.
— Я знаю. Но…ледуя к цели, не становись слеп к дороге и кустам на обочине.
Даркен не удержался и рассмеялся. Тихо. Без особого задора.
— Уж постараюсь.
— Умей вовремя остановиться, отступить и приглядеться…
— Научусь.
— Не перебивай, когда тебе ст…ршие умные вещи говорят.
— Да ни в жизнь, — тут в веселье “номера” вернулась искренность.
— Не показывай м…е язык, даже если думаешь, что я тебя не вижу.
— Да как ты узнал?
— Я был рядом с тобой с младенчества. Я наблюда… за тобой, даже когда ты думал, что это не так…
— Теперь это звучит жутко, — нахмурился Дарк.
Родитель тяжело вздохнул.
— Я тебе сейчас с рук спускаю то, как ты паясничаешь, только пот…му, что в курсе, какую ношу ты на себя взвалил. И понимаю, что тебя не успокоит, но: ты не единственный, кто готовится к этой битве.
— Они ж все чмыри, отец.
— Казалось бы, попаданец, а гонор — семейный. Маллойский.
Даркен обернулся через плечо. Он видел, как прибывали гости. Всё больше и больше красивых платьев средь костюмов. Но все они где-то там. Никого более громила не подпустил к сюзерену. “Номер три” не уходил с поста. Всё стоял на страже покоя господина, хотя, казалось бы: это ведь и его, Гало, праздник тоже. Сегодня была двойная свадьба. Бронядарк. Илегало. Но верного подручного это не смущало.
Раз пан Маллой воспринимает это событие, как военную операцию, а не как праздник, значит и пан Ллорко туда же.
— Загадка мироздания, — согласился с родителем “номер один”. — Но ты можешь сказать, что я не прав? Без экивоков? Без попыток принизить моё эго ради блага? Просто сказать правду?
Серые очи Даркена взирали на многочисленных гостей, так беспечно общавшихся в преддверии бури, так спокойно, без каких-то особых эмоций, поглощающих угощения. Будто бы те не были людьми. Так смотрят на фигуры, занявшие своё место на доске. На полигональных болванчиков на карте в пошаговой стратегии.
— Скажи, отец, ты и правда считаешь, что они справятся лучше?
— Сегодня? Я думаю они все выступят примерно как ты. Со с…оим ковеном. При поддержке моих сил.
Дарк ядовито усмехнулся.
— А я уверен, что ты не посчитал штуку, которую я сегодня с утра организовал.
— Ты про слеч…у Праведную?
— Но Лешая дери… как?!
— Я же говорил…
— Разговор шёл за закрытыми дверями в моей спальне! — возмутился Даркен. — Ты что, поставил скрытые камеры и снимаешь хоум-видео?
— Нет. Просто до с…х и не убрали радионяню.
— Так и знал!
На самом деле, скорей всего то, что “номер один” считал своим ноу хау в сфере борьбы с Перловкой оказалось чем-то, для родителя очевидным. Ну или по крайней мере, если он не задумывался об этом раньше, то узнав о том, что из спальни сына выходит рыжая версия карфагенянина-богоборца, на счёт “раз” сложил две двойки.
— Потому что ты ведёш… себя, как младенец.
— Шутка заходит слишком далеко, — хмыкнул Дарк. — Как у вас там?
— Плохо. От…тупаем.
— Планово маршируем в тыл или сверкаем пятками.
Ответ пришёл не сразу.
— Пл…хо.
“Номеру один” тоже потребовалось время. Он не хотел знать правду о том, что собирался спросить. Но понимал, что без этого никак.
— Выжженная земля?
— Если мы можем что-то унести оттуда, мы унесём?
— Прах?
— Да.
— Оставь.
Секунда тишины.
— Чт…?
— У вас там было совещание, на котором вы все дружно решили быть ублюдками? — уточнил Даркен. — Я не хочу, чтобы имя моей семьи было связано с этим.
— Это война.
— Да. И твоё участие в этом — трата репутационного ресурса, который я собираюсь использовать. Будь последователен. Ты забыл, кого сам мне выбрал в невесты?
Молчание.
Молодой человек вздохнул.
— Я понимаю. Мы все сейчас находимся под большим давлением. И ты тоже.
— Если мы не используем…ти ресурсы, их ис…ользуют против нас. Выбор…е богатый.
— Но ты же можешь сделать это хотя бы так, чтобы руки сохранили пусть даже видимость чистоты?
Говоря это, Даркен ощущал, что умирает внутри.
— Хорошо. Я выполню т…ою просьбу. Я в это… принимать участия не буду. В таких…елах плести паутину…жи совершенно не выгодно. Но на…и позиции в глазах короля п…шатнутся.
— Это печально.
А что ещё мог сказать “номер один”? Напомнить родителю о том, что тот и без того давно готовился к падению монархии? Упомянуть лишний раз, что он сомневается в принцессе? Выдать ещё какие-нибудь сведения, которым не место в телефонном разговоре?
Отец понимающе хмыкнул.
— Надеюсь, хо…ь часть зёрен умных мысле…, что я пытался до тебя дон…сти, упали на плодоро…ную почву?
Даркен выразительно возмутился.
— Да как вы смеете сомневаться? Я оскорблён! Разве я не дал достаточно оснований, чтобы каждому стало понятно: вся благодатная почва в моей голове поросла уже сорняками!
Отец тяжко вздохнул.
— Надеюс…, ты сегодня делом… не словом докажешь, ч. о я могу тобой го…диться.
Даркен усмехнулся.
— Глашеки пусть и вырастили богиню, а вот Маллои справились с тем, чтобы взрастить смертного, способного с ней потягаться.
Дарк не стал прощаться. Он прервал звонок, а затем и сам спрыгнул с постамента. Точно бы сбросил незримую негу безысходности. Успокаивающую. Ласково шепчущую на ухо, что всё бесполезно. А раз не видно разницы, зачем напрягаться больше?
Но Даркен собирался напрячься. Он собирался выжать из себя всё. До последних крох. Ведь каждая секунда, пока он сражается, это… секунда.
Проклятье, разве нужно что-то ещё пояснять? Сколько смертных вообще способны биться на равных с божеством? Ганя? Кто ещё? Да никого больше! Да и он, в общем-то, скрещивал клинки с Броней, ограничивающей себя.
Это символ. Перлуша любила символы. Сама ли? Или с подачи принцессы, заранее пытающейся обеспечить ахиллесову пяту непобедимой богине? Какая разница, если это буквально единственный способ одолеть её? Ни одно оружие всерьёз не повредит Тёмной Лешей. Ни одно заклинание.
По сути, эту курву можно было лишь убедить перестать существовать.
И даже если в этой схватке Даркен будет, по сути, плясать под дудку Слунце… пусть будет так. Это та цена, которую он готов заплатить. Наступит на горло своей гордости. Стерпит. Но не забудет никогда. И не успокоится, пока эта дрянь сама не отправится следом за доппельгангером Брони.
“Номер один” прошёл мимо Гало. Тот без лишних слов присоединился к начальнику. Ничего не спросил. Не уточнил. Вот это железные нервы.
Даркен чуть склонил голову к громиле.
— Думаю, она специально отсчитывает часы и минуты. Атака произойдёт ровнёхонько когда я замахнусь кинжалом.
— То есть, сценарий, который ты изначально рассматривал, — спокойно кивнул Гало.
— И который мне всегда казался самым худшим, — поморщился Даркен. — Единственный плюс в нём — предсказуемость. Но всё остальное…
— Знаю-знаю. На бумаге рассмотрено. Отдельные действия отрепетированы.
— Мы никогда не отрабатывали в комплексе…
— Если бы отработали, она бы не пришла…
— Не зачитывай мне мой текст, — отмахнулся “номер один”. — Я это и сам знаю. Я же это и говорил.
— Плюс, “Сметану” и “Ковач” мы вообще брали с наскока. А там тоже были… неучтённые факторы.
— То — мутаторы, ныне — боссятский, — вздохнул Даркен. — И вообще, не успокаивай меня. Мне важно быть на взводе.
— Плохая теха, — спокойно ответил Гало.
— Все с неё начинают.
— Это не делает её лучше.
— За неимением горничных, тяжко придётся дворникам, — отмахнулся “номер один”.
Даркен вернулся к гостям. Добровольно занырнул в хоровод фальшивых улыбок и лести, но стоило лишь одному из дворян заговорить с ним, как молодой пан Маллой тотчас же прервал его.
Грубо.
В одно слово.
— Плевать.
— Что? — не понял тот.
Внешность просителя явно отсылала к испано-португальской моде. Высокий. Изящный. С тонкими усиками и клинообразной бородой.
Это было всё, что Даркен мог сказать об этом типе. Что он косит под испанца или является им.
— Я сказал “плевать”, — повторил “номер один”, глядя собеседнику прямо в глаза. — Абсолютно. У меня сегодня есть дела поважней, чем обмениваться фальшивыми любезностями. Если кто-то что-то не успел обсудить вчера на мальчишнике, то я вас поздравляю. Сегодня мне не интересны все ваши предложения. И если вы не можете понять, “почему”, значит, скорее всего, ваши предложения будут неинтересны и в другой день.
Благородная публика оторопела от такого напора. Большая часть, конечно, так или иначе наслышана о норове Маллоя-младшего. Мужчины, как минимум, на вчерашнем мальчишнике успели побывать. Но, в конце концов, одно дело — слышать, а другое дело — видеть воочию.
Но была тут одна тонкость. Под хамство попал какой-то не особо важный дворянчик, а не высшая знать. Уже сам факт этого намекал, что просителю скорей всего нечего предложить сыну ректора УСиМ, самому настоящему наследному маркграфу. В конце концов, что позволено Цезарю, то недопустимо для осла.
А потому, стоило ли удивляться, что иные из свидетелей слегка усмехались, не особо, впрочем, пряча хищный оскал феодализма.
Сам же Даркен тем временем прошёл слегка вглубь “благородного общества”, а там самым наглым образом забрался на спинку скамейки, не стесняясь наступить на седушку.
— Панове! — развёл руками молодой человек и огляделся, убеждаясь, что он привлёк достаточно внимания. — Я вам гарантирую, что эту свадьбу вы не забудете!
На самом деле, ещё после того, как “номер один” отшил того “испанца”, великое множество пар глаз взирало на него с интересом. Ожидали, что же такого ещё выкинет этот скандалист и повеса.
— У кого аналитики палец из носа вытащили, кто следит за новостями или, хотя бы, погодой, те уже догадались, что тамада на свадьбе ожидается отменный, а конкурсы — просто la magnifique.
Гало хмыкнул.
— Эта шутка уже была.
Дарк пожал плечами.
— Когда меня это останавливало? Тем более, что её не все слышали!
Он вновь обратился к гостям.
— Надеюсь, у вас у всех есть страховка? Потому что администрация не несёт ответственность за потерю конечностей, рассудка, смысла жизни и девственности. Есть шанс, что вы увидите ядрёную хтонь. И всё, что я от вас хочу, всё, о чём я вас прошу… — Дарк сделал небольшую паузу, чтобы окинуть взором как можно больше гостей, заглянуть в глаза каждому. — Нет, всё, что от вас требуется ради вашего же блага: не мешайтесь мне под ногами, когда начнётся самая лютая часть нашей заварушки.
Он многозначительно начал тыкать пальцем в невидимую крышку стола, чеканя каждое своё слово:
— Я. Сегодня. Категорически. Не. Намерен. Вас. Развлекать. Мне плевать, что вы о себе думаете и насколько важными себя считаете. Быть может сейчас вам кажется, что это всё гонор охамевшего мальчишки, но к концу дня вы измените своё отношение. За меня будут говорить мои дела. Будет петь оружие. Голосок у него, конечно, тот ещё, так что у кого-то пойдёт кровь из ушей, но на эту жертву, так уж и быть, я готов пойти.
Молодой человек двинулся по спинке скамьи, без труда балансируя на столь узкой поверхности. Будто бы ему вообще не требовалось задумываться о равновесии.
— Вижу, у некоторых тупое выражение лица, а в глазах читается вопрос “что, Лешая его дери, несёт этот мальчишка?”. А я несу чушь, конечно. Потому что на самом деле это уже не секрет ни для кого из тех, у кого на мозге имеется более нуля извилин. Именно “Лешая дери”. Причём Тёмная, — он хищно осклабился. — Сегодня. Здесь. Состоится бой, который с неслабой долей вероятности станет финальным. И тех, кто не подготовился, размажет по декорациям просто ударной волной от охрененности этой схватки! Вы, кстати, можете попытаться сбежать, но мой навык специалиста по чтению будущего с облаков, намекает, что любого, кто попытается покинуть это торжество, ждёт участь хуже не только смерти, но и пожизненного прослушивания детских концертов, записанных на мобилку с отстойнейшим динамиком.
Он хлопнул в ладоши, потёр их, улыбнулся гостям мерзотнейшей из улыбок, да спрыгнул на землю.
Ушей его коснулось великое множество шепотков. Даже те, кто заранее знал или догадывался о том, что Маллои ожидают появления Тёмной Лешей, испытывали нужду в том, чтобы обсудить официальное подтверждение этой информации. Ну и заодно форму подачи. Дурак ли Даркен или просто умело эксплуатирует данный образ? Действительно ли он уверен в том, что сможет одолеть божество? А насколько громким будет его провал? Сколько он продержится? Секунду или пять? Какое оружие будет петь? Как он вообще посмел подвергать опасности столь важных гостей… часть из которых специально приехала, чтобы потом бравировать тем, что они де видели воочию не только Броню, но и Перловку.
И среди всея этого шума особенно выделялись тихие, едва слышимые хлопки. То была правительница Финляндии. Прекрасная, степенная, спокойная. Она шла напрямую к Даркену, не особо даже беспокоясь о том, кто стоит у неё на пути: её слуги споро устраняли преграду, умудряясь при этом к каждому найти свой подход. Кого с улыбкой просили, а кому просто выразительно кивали в сторону спокойно ступающей Кустаа V Аты.
— Suuri! Hieno! — эти умеренно восторженные возгласы “номер один” услышал лишь после того, как расстояние между ним и княгиней сократилось до нескольких метров. — А мне нравится ваш настрой. Если вы сможете подтвердить свои слова красивой песнею оружия…
Она многозначительно улыбнулась, прищурила небесно-голубые очи и чуть наклонилась вперёд, заставляя Даркена гадать, каким волшебным образом эта пышная грудь вообще удерживается в столь глубоком декольте? Замешана ли магия, двухсторонний скотч или же всему виной тот факт, что корсаж этого чрезмерно пышного платья несколько тесноват и тем самым он сдерживает плоть от излишне свободного передвижения.
Впрочем, пусть отвлекающий фактор и был чрезмерно интересен сам по себе, “номер один” всё-таки отметил, что его собеседница не явилась на праздник невооружённой или вооружённой лишь формально. Она, словно бы на трость, опиралась на красивый длинный скипетр. Украшений на нём имелось достаточно, чтобы подчеркнуть статус владелицы, но не чересчур много, чтобы не быть помехой в сражении.
— Вы сомневаетесь? — ответил Даркен максимально нейтрально, сопроводив сии слова хамской усмешкой.
— Женщина, никогда не сомневающаяся в словах мужчин, быстро обесценивается.
— Никогда не смотрел на мир с этой стороны.
— Понимаю. Я бы хотела поговорить с вами.
— О политике? — прищурился “номер один”. — Думаете, что я для вас сделаю исключение, потому что вы княгиня? Или потому, что вы со мной флиртуете?
— Можно и о политике, если есть такой интерес. Но я не настаиваю. А ещё, советую вам заменить “или” на “и”.
— А что ваш муж? — поднял бровь Даркен.
— Вы не страшитесь биться с богиней, но опасаетесь человека, чьим главным достижением в жизни было рождение в богатой семье?
— Остро, — прицокнул языком молодой человек. — По-заграничному.
Так просто отделаться от Кустаа, как от того типа с тонкими усиками было нельзя. И не только потому, что она — королева, разве что зовущаяся княгиней. Куда важней был тот факт, что она правит Княжеством Финским. А оно расположено так удачно на одной из северных границ Российской Империи. Коль эта дама надумает открыть там фронт… это может неслабо помочь войскам Богемии. Да и иные плюшки от неё были бы не лишними.
Но вот чего хотела она для себя? Не воспринимать же всерьёз её флирт. Даркен, конечно, неотразим и всё такое, но не настолько же, чтобы от него головы теряли не только юные некромагички, но и прожжённые интригантки.
Хотя, разумеется, княгиня будет старательно делать вид, что как раз она-то голову и потеряла.
Мужчины любят верить, что женщина им благоволит. Даже если они такие однолюбы, как юный пан Маллой ныне. Это тешит гордость.
— Так чего вы от меня хотели? — решил не ходить вокруг да около молодой человек. — Уж простите мою грубость, но мне сегодня предстоит нежелательная, но необходима встреча.
— А я как раз хотела вам составить приятную компанию. Ну и заодно, слегка репутацию обелить, — она подалась к “номеру один” и тот, как-то сам, без лишних намёков, понял, что ему надо выставить локоть, чтобы женщина могла за него взяться. — В конце концов, если вы, сразу после столь громких речей завязнете надолго в беседе с правительницей государства, теоретически способного оказать Богемии военную помощь…
— …я выставлю себя человеком, который не держит слово?
В следующую секунду Даркена настиг подзатыльник. Ну как “подзатыльник”. Княгиня его скорей просто очень быстро погладила.
— Не паясничайте, молодой человек, — строго ответила Кустаа, продолжая шествовать под руку с “номером один”. — Вы будете выглядеть вспыльчивым, наглым, но деятельным.
— С чего бы такая забота? Поговорка про бесплатный сыр.
— У меня внук вашего возраста, — хитро улыбнулась некромагичка, лишний раз напоминая попаданцу, что дворянки в Форгерии очень и очень долго сохраняют цветущий облик. — Ну или я, впечатлённая вашей бравостью, рассматриваю вас в качестве потенциального фаворита. Вот и гадайте теперь, юный пан Маллой.
— А зачем гадать?
Он резко выскользнул из хватки княгини, а затем сам поймал её за талию, скрывающуюся под жёстким корсажем, и прижал к себе, высокомерно глядя женщине прямо в глаза.
Высокомерно и очень внимательно.
Достаточно внимательно, чтобы понять: если ранее женщина вполне могла и не рассматривать возможность интрижки, то теперь у неё такая мысль точно появилась.
— Пан Малло-о-ой, — протянула она с игривой улыбкой, оправляя не нуждающуюся в этом причёску. — Saisit hävetä. Похоже вы и правда хотите, чтобы мой муж вызвал вас на дуэль?
— Разогреюсь немного, — он аккуратно отпустил княгиню. — Но если честно, мне сейчас не хотелось бы доводить до международных скандалов.
— Всего пяток минут назад во время вашего громкого выступления мне казалось совсем иначе.
— Это ради их же блага.
— Ради их же блага — знать, что Тёмная Лешая придёт, или же знать, что не стоит вас сейчас лишний раз трогать?
— Почему тут “или”, а не “и”? — улыбнулся молодой человек.
— Может, потому что если кто-то не знал о появлении божества, он уже не успеет подготовиться?
— Голь на выдумки хитра. Не надо недооценивать людей, которые вдруг поняли, что очень хотят жить.
— Вы так сильно недооцениваете свою будущую противницу?
— Я так сильно недооцениваю количество её внимания, которое получат наши гости. Если люди догадаются молчать и не выступать, ни одна атака не будет направлена непосредственно на них. Плюс, королевские ВМаС наверняка придумали что-нибудь, чтобы прикрыть весь этот… всё это благородное сборище.
— Королевские ВМаС? Не вы?
— У нас совсем недавно состоялся конфликт с принцем из-за того, что я слишком много на себя беру. А зачем мне лишний раз заставлять Лотарингских нервничать? Ради того, чтобы излишнюю бравость показать? Право слово, в этом нет никакой нужды: вскорости мы с Вацлавом собираемся продемонстрировать всем и каждому, насколько мы на самом деле бравые.
— То есть, он всё-таки будет участвовать?
— Если бы вы не были так увлечены мной, то заметили бы, что сейчас вокруг себя слушателей собрал именно королевский наследник. Мы с ним идеально уравновешиваем друг друга: я — хамло и повеса, и он — серьёзный, строгий, рассудительный.
— Ох уж это притворство, — закатила голубые очи Кустаа. — Без него в высшем свете никуда. А каков вы на самом деле, пан Маллой?
— Романтик, трепетный сердцем. Мечтатель и поэт. Какой же ещё?
— Личина, чтобы клеить девушек?
— Именно её видят мои будущие жена и любовница.
— Как я и говорила.
Молодой человек улыбнулся.
— Вы так говорите, как будто бы “истинные мы” имеем ценность сами по себе. Это красивая идея, но проверку суровой реальностью не выдерживает.
— Как-то непоэтично и жестоко.
— Моя противница не обременена необходимостью подбирать личины. У неё нет нужды быть кем-нибудь, кроме себя самой. Но, что иронично, такая она не нужна даже сама себе.
— Так вот, какая ваша настоящая личина? Циник. Прагматик…
— Но герой, — улыбнулся Дарк. — Пусть пока не в широком смысле слова, ибо отправляясь на подвиги я думаю больше не о всём человечестве, а только о дорогих мне людях, но… я работаю над собой. Думаю, со временем я изменюсь… в лучшую сторону.
— Но нотка романтизма, всё-таки, имеется.
— Вам судить, — подмигнул пан Маллой. — Зачастую со стороны незамыленным взглядом видно больше.
— Кстати… а где ваш Букль? Я наслышана о нём…
— Дома остался. Что я, зверь что ли, беззащитную животинку брать с собой на подобные мероприятия?
Он усмехнулся.
— Ну, по крайней мере, пока она не умею обращаться в кайдзю и жарить всех мухами… единственное, что меня смущает, не отвлечётся ли этот проглот посреди боя на поедание всего этого инсектария?