1.
События этого утра не выбили Даркена из колеи. В каком-то смысле то была рутина. Да, пожалуй именно так. Рутина.
Молодой человек осознавал, что эта реакция абсолютно неправильна.
Всего пара дней осталась до свадьбы. С точки зрения многих, в том числе и мужчин, уже упомянутого события достаточно, чтобы начать стрессовать. Но то был лишь один коржик этого прекрасного торта из коровьих лепёх, смешанных с бритвенными лезвиями.
Невеста — нелюбимая женщина. И, мало того, ещё и богиня. Для кого-то оба вышеописанных факта не являются проблемой, но у Дарка имелся пунктик относительно каждого из них. Так уж получилось, что он едва-едва смирился с невозможностью жениться на своей избраннице и вынужден вместо этого вступать в брак по политическим причинам. А с тем, что будущая супруга много могущественней того, кому полагается быть главой семьи в привычной молодому человеку патриархальной морали, сын рода Маллой мириться не собирался.
Он собирался если уж не превзойти её, то хотя бы сравняться. Собрать воедино все имеющиеся ресурсы, человеческие, магические и денежные, да сплести из этого нечто, что можно будет противопоставить Перловке. Хотя бы на время. Будь та хоть десять раз богиней, Даркену мужская гордость не позволяла стоять в стороне, покуда его женщина будет проливать кровь в борьбе.
Особливо в борьбе, которую рискует не затащить. Сколь бы Броня не храбрилась, убеждённость Невкусной Кашки относительно слабости рассудка Светлой Лешей не бралась из ниоткуда.
И Даркен в этом вопросе с Перловкой был солидарен.
Тот конструкт, что синеокая занудка слепила на коленке, мало того, что пугал своей чужеродностью любого, кто годами учился бок о бок со слечной Глашек, так ещё и сам страдал от своей чужеродности. Вся успешность, вся приспособленность новой личности — липа. Богинька в этом не сознается, но Даркена не обмануть.
И не он один так считал. Верная камеристка Броньки, Илега Шайс, была с ним целиком и полностью согласна. А под их совместным давлением и Ёлко оказалась вынуждена признать наличие проблемы — она предпочитала это называть “теоретическая возможность проблемы” — и заняться разработкой сценариев для её устранения.
И-и-и-и… Даркен ничего не успевал. Ему недоставало мощи. В его тактиках имелось великое множество слабостей. Новые стили боя оставались не отработанными. Невеста и на шаг не приблизислась к реставрации старой личности, вместо этого предпочитая упереться рогом в своё неизменное “смирись, дорогой, так будет лучше и тебе, и мне”.
И не сказать, что сын рода Маллой не старался. Проклятье, “номер один” уже забыл, когда в последний раз спал без магического вмешательства! Он мог двое, а то и трое суток жить на магических стимуляторах, а затем добрать необходимые часы урывками по десять-пятнадцать минут в дороге или ожидании. Даркена дела разрывали, как не разрывали никогда Сыроежкина.
То встреча с принцем, то с его ставленникам Елецким, то контроль работы вверенного отцом ВУЗа, то репетиция свадьбы, то оперативное реагирование на очередное появление террористов, мутантов и тёмных богов! И если не повезёт, всё это надо успеть только до обеда. И где при таком плотном графике находить время на реализацию собственных проектов?
Неудивительно, что с учётом всего вышесказанного Даркен воспринимал очередное явление Перловки, выставившей ультиматум с жёсткими сроками, не как катастрофу, какой оно вне всякого сомнения являлось, а как очередную раздражающую мелочь.
Быть может подобная реакция и свидетельствовала об эмоциональном выгорании, но “номеру один” ничего не хотелось менять. Его устраивало, что он переживает о грядущем много меньше, чем следовало бы. Меньше потратится времени на бестолковые сопли, больше — на полезную работу мысли и непосредственное исполнение планов.
Собственно, именно этим и занимался Даркен. Работой мысли. Он анализировал всё, что знал о Броне, пытаясь понять, о каких именно “гоблинах” говорила Перловка, и что могло означать в её устах слово “отсылка”. Кое-какие догадки у молодого человека уже имелись, однако они ему не нравились.
Совершенно не нравились.
И вот ровнёхонько в этот самый момент, когда сын рода Маллой уже прикидывал, какие из отсылок могли быть реализованы сумасбродной тёмной богиней, в пространство меж его мыслей ворвался пронзительный высокий девичий писк.
— Я так и знала, что ты тут!
Даркен от неожиданности даже поперхнулся. Но сориентировался быстро. Прежде, чем главный аналитик ковена успела выйти на балкон храма Лешей и закрыть за собой дверь, некромаг расправился не только с тлеющим табаком в трубке, но и с густым пряным дымком. Даже не стал тратить времени на магическую атрибутику: большим пальцем левой руки он погасил огонёк, а боль перенаправил сначала в лёгкий ветерок, сорвавшийся с перстов правой, а затем и в несложное заклинание, призванное устранить едва только появившийся ожог.
— Ёла! Я же курю! — возмутился молодой человек.
Уголки окрашенных фиолетовой поматой губ низкорослой девицы изогнулись в снисходительной усмешке. Гостья оправила чёрные, словно поглощающие само понятие света, волосы, да держала ответ:
— За последние месяцы я побывала в великом множестве прокуренных помещений. А там, между прочим, ещё и табак котируют куда как менее качественный, — её ярко-неоновые очи цвета фуксии сфокусировали взгляд на трубке в руках Даркена. — Кстати, ты же вроде как говорил, что тебе попросту лень не позволит вернуться к этой привычке: она, дескать, теряет свой шарм, когда ты не можешь просто чиркнуть зажигалкой в произвольный момент времени.
— Да, помню… говорил, — кивнул некромаг, постукивая трубкой о края пепельницы. — Но, знаешь, проникся. Во-первых, если бы я избегал курительных комнат, я бы потратил куда больше времени на переговоры, а быть единственным некурящим в такой тусовке — как-то западло.
— Западло, да? — снова усмехнулась ехидная заноза. — А вторая причина?
— Иногда просто охота побыть одному, — некромаг убрал трубку в карман тёмно-красного халата. — А тяга к табаку, вроде как, считается за повод.
— Которым могут воспользоваться другие курящие, чтобы доставать тебя, как это делаешь ты, желая продавить свои инициативы? — хохотнула Ёлко.
— Именно! — вторил ей Даркен. — Скажи, ты ко мне по делу или просто хочешь порадовать высокопоставленного любовника?
— По делу, но… глядя в твои лукавые серые глаза, подумываю совместить, — многозначительно проворковала аналитик и поиграла бровями. — Тем более, что дело много времени не займёт, а ты, очевидно, устал.
Маленькая девичья кисть скользнула по плечу сына рода Маллой.
— Кроме того… это отличный повод для тебя, чтобы на время сбежать от неприятных встреч.
Даркен аккуратно положил ладони некромагичке на талию, но всего спустя пару секунд шаловливые ручонки как-то сами собой оказались на пояснице партнёрши, самую-самую чуточку ниже, чем было бы допустимо с точки зрения общества.
— Тогда давай закончим поскорей с делами, любовь моя, — поиграл бровями “номер один”. — Ты добыла сведения, о которых я просил?
Девушка ласково, но весьма беспечно, несколько собственнически, поигрывала с одной из светло-золотых прядей молодого человека.
— Не просто добыла, но ещё и отфильтровала, расфасовала по категориям, снабдила понятным коммюнике со ссылками на разделы с подробной информацией, и сделала это разом в трёх вариациях: для тебя и для твоего потенциального партнёра по опасному ремеслу.
— Это было две вариации, — склонил голову на бок Дарк. — Куда ушла третья?
— Моей высокопоставленной любовнице.
— Броне? — нахмурился некромаг. — Она запрашивала? Или это твоя личная инициатива?
— Да и да. И она запрашивала, и это моя личная инициатива. В подобной ситуации молчание может восприниматься куда как более подозрительно, чем частичный слив.
Молодой человек вздохнул и, прикрыв глаза, упёрся лбом в лоб Ёлко.
— Я могу понять, зачем эти сведения моему партнёру по опасному ремеслу… но Лешая? — Даркен несколько секунд размышлял. — Я бы сказал, что она хочет таким образом стабилизироваться, но ведь ей должно быть известно, что античные знания безгранично устарели.
— А она и не знаний искала, — ответила аналитик.
Серые очи некромага резко распахнулись. Дворянин неспешно отстранился от партнёрши и одарил её внимательным взглядом.
Озвучивать вопрос вслух не пришлось.
— Макгаффин.
Даркен медленно выдохнул.
— И ведь она даже ничего мне не сказала.
— Думаю, ответ “ты и не спрашивал” в данной ситуации котируется, занятый ты наш.
Некромаг нехотя кивнул.
— Пожалуй что. Исправлю сегодня эту недоработку, — он вновь открыл глаза и заглянул в лицо партнёрши. — Ты подготовила носитель для нашего общего друга?
Ёлко многозначительно изогнула бровь, а затем демонстративно подняла ручку, за согнутый “крючком” большой палец которой цеплялась яркая златая с красным цепочка, удерживавшая сверкающую глянцево-чёрными боками флешку.
Дарк мотнул головой.
— Мои руки заняты чем-то более приятным. Не уверен, чем именно, но я намерен исследовать этот вопрос со всей возможной тщательностью. Положи на кофейный столик близь дивана.
— Но на балконе нет дивана, — рассмеялась аналитик.
— Он есть в одной из комнат, чрез которые ты прошла по пути сюда, — молодой человек начал отступать ко входу на балкон, увлекая за собой девушку. — Кстати, все замки будут на твоей совести.
Веселье не покидало девушку. Она послушно справилась с дверной ручкой да толкнула створку.
— Я чувствую, что ты теряешь рабочий настрой, поэтому я должна тебе сообщить кое-что важное.
— Кое-что важнее тебя? — уточнил Даркен, ведя девушку к следующей двери.
— В каком-то смысле это касается меня, — хихикнула Ёлко. — Мы сегодня с твоей невестой вечером собираемся на свидание. Сразу после того, как она накроет лёжку русских.
— Время? — вопросил молодой человек одновременно с щелчком замка, возвещающего о том, что уединению любовников никто не сможет помешать.
— Мы с ней встречаемся в девять. Её операция берёт начало в семь.
— Вечера? — Даркен уже без стеснения скользнул пальчиками под одежду партнёрши.
— Естественно, вечера! — фыркнула аналитик.
— Тогда у нас много времени…
2.
К сожалению, на самом деле у них не было никаких “много времени”. Но Даркен посчитал допустимым об этом ненадолго забыть. Спешить в объятиях любимой женщины — последнее дело. Особенно, если ты женишься на другой.
Собственно, этой другой и следовало уделить внимание.
Благо, найти её в храме не представляло какого бы то ни было труда. Если уж не первая послушница, так третья точно знала, где находилась богиня. И в данный конкретный момент таковым местом являлась тронная зала.
Даркен инстинктивно проверил время. Часы приёма просителей уже подходили к концу. Самый момент для того, чтобы вклиниться и дать о себе знать. А то мало ли? Вдруг у богини найдётся, чем занять себя после? Не только у сына рода Маллой сейчас график обладал пугающей плотностью: у многих политических сил имелись свои планы на живую богиню хаоса. А ведь той ещё нужно было успевать и в своих проектах поучаствовать. Да и подготовка к свадьбе от женщины требовала куда как больше, чем от мужчины.
Даркен вошёл в тронную залу, как к себе домой. Без ложной скромности и попыток остаться незамеченным, дабы не мешать общению с очередным просителем. Им была женщина с худощавым ребёнком на руках. Она стояла на коленях в двух метрах от трона, на котором беспечно закинув ноги на подлокотник, развалилась богиня и слушала лепет о нищенской зарплате мужа, которой не хватает ни на что.
Вряд ли эта история сильно отличалась от той, каковую собирались поведать люди в длинной очереди к трону, берущей начало далеко за пределами данного просторного помещения, сочетающего в себе разом шик и приземлённую функциональность, характерную для интерьеров промышленных зданий. Да, бесконечный ремонт уже переехал отсюда на улицу, где возводились новые пристройки, так что соседство пышных клумб с хищными растениями, огромных плакатов, на которых уживались религиозные темы с мотивирующими лозунгами, да строгой утилитарности являлось намеренный штришком к образу Лешей.
Таким же штришком, как и чрезмерная открытость процесса общения с просителями. Люди могли видеть, как именно выносилось решение по предшественникам, от них никто не скрывал мотивы, которыми руководствовалась богиня. Даже напротив: Бронька попросту обожала лекции.
Явление Даркена разом отметило множество пар глаз. И синие очи невесты были среди этого множества.
Поймав взгляд девушки, молодой человек ничтоже сумлеваясь подал голос.
— Мне нужно с тобой поговорить. Выкроишь время?
Броня кивнула, а затем слезла с трона и кивком пригласила верную русовласую горничную занять её место.
— Стране нужен прах? — поинтересовалась Илега, принимая приглашение.
— Стране нужен прах, — подтвердила некромагичка. — Не разбазаривай ресурсы зазря: потратишь слишком много, и вся та помощь, какую мы окажем страждущим, потеряет смысл, когда их жизни захрустят по русским сапогом.
Просительница нервно икнула, и вновь залепетала:
— Стране нужен прах? Вы о чём?
Броня не дала ответа. Она целенаправленно шла к Даркену, покуда у неё за спиной шла беседа. Беседа из тех, какие некромаг предпочёл бы никогда не слышать.
— Вы ведь сами сказали, что не можете содержать престарелых родственников, — поясняла позицию храма горничная. — Мы можем предоставить выплаты за передачу их тел государству и гарантировать вам, что их не переработают до потери посмертия.
— Но они же умрут!
— Да, — легко согласилась Илега. — Но ведь они и так, и так умрут, верно?
Даркен поморщился и перевёл взгляд на богиню. Та как раз уже оказалась рядом и, в качестве приветственного жеста, мягко обняла молодого человека за шею.
— Тема, о которой я хочу поговорить, не для их ушей, — некромаг кивнул в сторону очереди.
С той стороны уже перешли на повышенные тона.
— Но вы же можете помочь без этого!
— Да, — хлёстко и громко ответила ей горничная. — Но ограниченное количество раз. Ваш случай не самый тяжёлый. Выйдите и подумайте. Не задерживайте очередь. До окончания часов приёма осталось совсем немного.
На случай, если просительница не внемлет просьбе ставленницы Лешей, сразу двое молодчиков их храмовой охраны вышли вперёд, без слов изъявляя желание помочь женщине найти выход.
Благо, продолжения сцены Даркен уже не увидел: они с Броней вышли в коридор. Дверная створка с тихим хлопаньем отсекла некромагов не только от зрелища, но даже от звуков: те оказались чересчур приглушены и невнятны.
— Спрашивай, дорогой, — с улыбкой пригласила молодого человека к разговору Лешая.
Даркен хмыкнул.
— Нужно местечко ещё более уединённое? Как насчёт твоей комнаты для технических неадеквашек? Той, которую освободила Мария, я имею в виду.
— Более уединённое? — ехидно прищурилась богиня. — Как скажешь. Но там нам будет не очень удобно.
— Я переживу, — ответил некромаг, после чего взял девушку за руку и двинул в сторону указанного места. — Кстати, об этом я тоже хотел бы поговорить с тобой. Жаль, ты не настроена.
Броня тотчас же скисла.
— Мы разве мало обсуждали данную тему?
— Я не удовлетворён результатом этих обсуждений. Ты — тоже. Хотя, отчего-то, делаешь вид, будто бы всё совсем не так. У дыма утверждений Перловки насчёт твоей стабильности имеется огонь.
Богиня остановилась и резким движением вырвала руку из пальцев молодого человека.
— Да знаю я про этот огонь! — рявкнула она. — И причина проста до банальности: вы все попросту отказываетесь принять меня! Ноете о старой зануде Броне. И наплевать вам на то, каково мне! Чём ты-то, дурень, не доволен?!
Даркен спрятал руки в карманы, понурил голову, а затем повернулся всем телом в сторону девушки и посмотрел на неё исподлобья.
— Я соглашался на свадьбу не с тобой. А с ней. Со старой занудой Броней.
— Но она не любила тебя! — эмоционально взмахнула руками богиня. — Её беспокоили твои чувства лишь потому, что это могло повлиять на её положение в обществе! Она была циничной тварью и сама от этого страдала.
Персты девушки в изящном жесте коснулись её груди, а слова стали тише. В них ощущалась горечь.
— Я же готова полюбить тебя. Мне ты действительно нравишься. Я знаю, что вместе мы можем быть счастливы. Я могу быть счастлива. А следом — и ты. Сколь упорным в собственной глупости слепцом надо быть, чтобы отказываться от подобного?
Некромаг отвёл взгляд в сторону.
— В этом твоя проблема. Ты ныне не полноценная личность, а заточенный под определённые задачи симулякр.
Броня скрестила руки на груди и демонстративно отвернулась.
— Опять травля? Ну ты и сволочь, право слово.
— Какой есть… я этого никогда не скрывал.
Молодому человеку стало больно за эту девушку. За эту куклу, какая была создана достичь определённых целей, но так и застряла, столкнувшись непреодолимой преградой. На мгновение в его голове промелькнула крамольная мысль, что он и правда дурак. Достаточно же лишь сделать шаг навстречу, и всем станет хорошо. Рядом с ним окажется удобная могущественная женщина, искренне его любящая. И она будет счастлива.
Но именно на слове “искренне” пластинку, скользя по которой игла граммофона извлекала из бороздок прекрасную мелодию, заело. Нет в этом деле никакой искренности. Это фальшь. Весь этот брак будет пропитан фальшью.
В той, старой Броне, что относилась к браку, как к работе, было больше искренности и душевного тепла. Они друг другу не лгали. А потому, пожалуй, и смогли друг друга принять.
Именно та Броня Глашек и являлась его невестой. И пусть с ней Даркена не связывала романтическая любовь, он не сможет уважать себя, если не сделает всё необходимое, чтобы вернуть ушедшую.
Даже если это причинит боль этой невиновной кукле.
Хотя, конечно же, в идеальном мире и этой боли получилось бы избежать. По крайней мере, немного сладкой лжи не помешало бы. Лешая права: нечего её сейчас дестабилизировать почём зря.
“Номер один” сделал шаг в сторону невесты и аккуратно обнял её за плечи, да положил ей подбородок на плечо.
— Прости меня, малыш. Наверное, я сам не знаю, чего именно хочу. Кроме покоя, конечно же. Но покой нам только снится.
Девушка мгновенно оттаяла и обхватила персты молодого человека своими изящными тоненькими пальчиками.
— Прибереги свой гнев для врагов. Покори его, подчини и используй. Как ты это сделал сегодня во время нашей стычки с Перловкой.
— Бенэ, сенсей, — ответил некромаг и тихонько подул на волосы девушки. — Помнишь, когда мы впервые шагнули через Рубикон?
— М-м-м? — не поняла богиня.
— Я про наш визит в башню Фурмана.
— А-а-а-а, ты об этом? Ты тогда принял правильное решение.
— Благодаря тебе. Твоё пение подарило мне душевного покоя.
— Хочешь, чтобы я тебе спела?
— Что-нибудь из прошлой жизни.
— М-м-м… хорошо. А что?
Даркен не собирался сдаваться так легко.
— На твой выбор. Я доверяю твоему вкусу.
— Хорошо. Вот одна. Кажется, мы её пели во время долгих походов. Вроде того, какой нам предстоит до комнатки для технических неадеквашек.
Богиня вынырнула из объятий молодого человека, затем перехватила его за локоток да бодро застучала каблучками в сторону истинной цели их пути, по дороге напевая приятным голосом:
Hljóðs bið ek allar helgar kindir,
meiri ok minni mögu Heimdallar;
viltu at ek, Valföðr, vel fyr telja
forn spjöll fíra, þau er fremst um man.
3.
Даркен не помнил, чтобы эта конструкция когда-либо здесь находилась. Он ожидал, скорей, пустой прямоугольной залы, в какой девушка могла бы вдоволь побеситься. Погрызть бронелисты там, смять стены ударами лба. Но никак не… это…
Несколько установок на рельсах. Два вертикальных экрана, в первом из которых некто проделал две небольших дырочки. Неподалёку находилась стойка с несколькими экранами на замену. В одном из них вместо дырочек молодой человек увидел две протяжные вертикальные щели. Чуть дальше он обнаружил сложную схему из зеркал и электроники.
Присутствие на этом фоне парочки диванов, холодильника и столика, на котором расположилась тарелка с треугольными кукурузными чипсами, уже не казалось чем-то из ряда вон.
— Это же… — поднял палец некромаг.
— Ага! — довольно улыбнулась Броня. — Эксперимент с двумя щелями. Мы с твоим дедом его слегка усложнили. А потом ещё немного усложнили. Сейчас подумываем собрать схему для отправки сообщений в прошлое.
— Машина времени? — не поверил Даркен.
Девушка нарочито беспечно пожала плечами.
— Антарктидяне умеют развлекаться. В конце концов, надо же как-то разнообразить мероприятие после того, как тебе удалось пробить дыру между параллельными измерениями.
— Погоди! — зажмурив глаза, мотнул головой некромаг. — Ты хочешь сказать, что тебе удалось открыть портал из Форгерии?
— И “из”, и “в”, — кивнула богиня, а затем, заведя руки за спину, ехидно прищурилась и подалась поближе к жениху. — А ты что, понятия не имеешь, как это делать?
Почему-то Даркену стало скучно. Но он нашёл в себе силы выдавить очевидное:
— Н-н-н-не-е-е-ет.
— Хорошо, давай начнём с самого начала! Немного форгерийского лора с девочкой Бронечкой!
Девушка отпрыгнула назад, а затем вырастила из основания ладони длинный зелёный хлыст, подхватила им диванчик и подтащила его к Даркену так, чтобы седушка подсекла молодому человеку ноги под коленками. И вот только когда некромаг упал на мягкие подушки, занудка начала.
— Итак, смотри. Слева у нас установка, пуляющаяся фотончиками. Справа: экран с парой щелей, за которым располагается ещё один, уже без них… дай я упрощу систему.
Только лишь Лешая потянулась щупальцами к сменным деталям, “номер один” её остановил.
— Не надо. Я в курсе классического двущелевого опыта. Мы стреляем фотончиками через экран с щелями, чья ширина соответствует длине определённой цветовой волны. При прохождении через пару щелей, свет начинает интерферировать, выдавая не картину с двумя толстыми градиентными линиями, а с целой кучей линий поуже, что подтверждает волновую природу света, ведь волны взаимно гасят друг друга — развёл руками Даркен. — Но если “пронаблюдать” процесс прохождения света через щели, чтобы понять куда летит каждый предполагаемый фотончик, мы видим те самые две классических толстых градиентных линии.
— Именно! — умело щёлкнула пальцами Броня. — Иными словами, просто глядя на процесс, мы изменяем результат.
— Но вот одна беда у эксперимента, — хмыкнул некромаг. — Мы не можем просто взять и пронаблюдать фотончик. Банально в силу его природы. Технически, мы стреляем в него частицей, что и приводит к изменению состояния. Парадокс разрешён. В этом суть любого парадокса: он кажется нерешаемым только при недостаточном понимании сути.
Лешая коварно улыбнулась. Даркен отлично знал, в какие моменты она так делает. И уже заранее почувствовал себя идиотом. Просто на всякий случай.
Богиня изящно указала пальчиком на одну из демонтированных установок.
— Вон там находится механизм, стреляющий нагретыми молекулами фуллерена. Шестьдесят атомов углерода, чью температуру можно считать банально при помощи градусника. И он тоже интерферирует.
— Да ладно?! — “номер один” аж вскочил с дивана. — Фуллеренчик интерферирует?
— Могу показать, — улыбнулась девушка.
— Не надо, — покачал головой Дарк. — Я тебе верю. Будь у нас больше времени, я бы пожелал лично убедиться и когда-нибудь, думаю, убежусь. Но ты не из тех, кто будет лгать о подобных вещах.
Лешая подняла пальчик.
— Кроме того, твоё красивое объяснение не отвечало на вопрос, каким образом проводится эксперимент с двумя щелями и отложенным измерением, когда наблюдение происходит “задним числом”, но для разговора, который мы ведём, это пока не имеет значение. А значение имеет тот факт, что нам не нужен бозончик, чтобы понять, верна ли многомировая интерпретация квантовой физики…
— …потому что мы уже попали в Форгерию, — кивнул Даркен понимающе, а затем вдруг взлохматил волосы, вскочил на ноги и произнёс вопрос скороговоркой. — Не хочешь ли ты мне сказать, что вся местная магия является лишь частным случаем эффекта наблюдателя?
— Если ты хочешь меня спросить, верно ли, что информация имеет массу, используя которую можно воздействовать на материю и получить ожидаемый результат, то мой ответ тебе “да”.
Некромаг подошёл к установке, игнорируя находящуюся рядом с ней прекрасную юную слечну, и наклонился, уперев руки в коленки.
— Иными словами, если подобные измерения верны для фуллерена, мы можем сделать выводы о том, что абсолютно всё мироздание описывается функцией. Вселенные отличаются друг от друга различными значениями переменных, но в точках, где не происходит наблюдение, переменные не определены.
Броня усмехнулась.
— Мир не имеет чёткой формы, пока мы не наблюдаем его тем или иным способом. Таким образом мы научно доказываем примат идеи над материей. Кое-кто, конечно, посчитал бы это доказательством виртуальности нашего мира, одним из многих, но я могу математически пояснить, что компьютер, способный обработать нечто столь сложное, не способен существовать в пространстве, которое действует по принципам, которые он пытается имитировать.
Даркен поднял палец и пригрозил пустоте.
— То есть, материя вне наблюдения находится разом во всех мирах и ни в одном одновременно…
— Не во всех, а только в пространстве мультивёрса, непротиворечивом на ненаблюдаемом участке, — уточнила Броня.
— Это уже не важные с точки зрения описания этого явления детали, — отмахнулся некромаг. — Нас интересует лишь тот факт, что наблюдая материю, мы вынуждаем её определиться, придать переменным конкретное значение. Наша магия — просто частный случай. Контролируемый эффект наблюдателя. Мы банально натягиваем сову ожидаемого на глобус вероятности.
Лешая прикрыла рот ладошкой и весело хихикнула.
— Хорошо, что Букль сейчас зависает с Роей на кухне и не слышит твоей садюшки.
Даркен словно бы не услышал этого замечания.
— Вот он, портал в Форгерию. Мы открываем его каждый раз, творя магию. Мы приглашаем атомы и молекулы из иных миров, формируя из этого эффект заклинания. Теперь формулы обретают ещё больше материального смысла… — он обернулся в сторону девушки. — Как ты думаешь, возможно ли повторить подобное в других мирах? В тех, где законы парафизики не столь благосклонны?
Броня улыбнулась и кивнула.
— Твой дед упоминал, что они уже производили измерения в параллельных реальностях. Как правило информационное поле в них, так сказать, находится дальше, чем в Форгерии, что делает невозможным магию в тех условиях… по крайней мере без дополнительных приблуд.
— И они уже изобрели эти приблуды? — поднял бровь молодой человек.
Девушка пожала плечами.
— Понятия не имею. Антарктидяне очень скрытны. Неудивительно, если даже по их случайно оброненным фразам можно столь многое понять о мультиверсуме. Но я так тебе скажу: знаний Ганнибала хватает, чтобы я могла создать квазибиологическое устройство, которое позволит магичить за пределами Форгерии. Проект пока что даже не бумаге не существует, — уточнила богиня. — Но если бы существовал, я бы назвала его “конденсатор вероятностей”. Потому что по сути он это и делал бы, имитируя в некой точке пространства, близкой к человеческому мозгу, зону, в которой коэффициенты информационной массы соответствовали бы тем, что необходимы и достаточны для привычного нам колдовства.
— Проклятье! — топнул ногой Дарк и выпрямился.
— Что такое? — не поняла Броня.
А он не мог сказать, “что такое”. Не потому, что не понимал, а потому, что это звучало разом и страшно, и бредово. На уровне теории заговоров. Но, Лешая их всех подери, этих антарктидян, если у них не имеется технической возможности открыть портал в иные миры?
Но “номеру один” не хотелось об этом сейчас думать. Хотя бы потому, что если оно окажется правдой, тогда… либо это не имеет практического значения на коротких дистанциях, либо с этим всё равно ничего не поделать. В обоих случаях разумней было не тратить ресурсов на попытки понять, действительно ли дедуля и его биполярная подружка Романова покинули южный континент, чтобы направить грядущий конфликт в русло, выгодное лично им, а решать задачи ближнего прицела.
Молодой человек покачал головой.
— Ничего, Броня… ничего.
Лешая изогнула бровь и хитро улыбнулась.
— Точно? А может ты проникся моей гениальностью?
— Ну, и это тоже, — кивнул Даркен. — Но на самом деле, я осознал кое-что, о чём ты на самом деле не хочешь слушать.
— Уверен? — нахмурилась богиня.
— Более чем.
Молодой человек перевёл на девушку свой внимательный птичий взгляд. Сын рода Маллой уже успел заметить, что людям под взором его серых глаз, не прикрытых тёмными очками, становилось крайне некомфортно. И некромаг сейчас прибегал к этому эффекту сознательно.
— Просто не пой мне больше.
— Что? — растерялась девушка. — Почему?
— Потому что я хотел услышать что-нибудь и своей прошлой жизни. Что-нибудь ностальгическое. Что-нибудь, что помогло бы мне расслабиться. Но ты забыла о том, кем была в прошлой жизни.
— Я помню! — уверенно вздёрнула носик Лешая. — Просто путаюсь иногда.
— Мы с тобой происходим из одного мира, — сухо отрезал Даркен. — И в нём никаких походов у тебя быть не могло.
— Само собой, — улыбнулась девушка. — Мы были родом из куда как более культурных времени и места.
— Пожалуй, как раз так можно описать свободную и независимую Венецию, — в тон собеседнице улыбнулся и сын рода Маллой.
— Именно! — уверенно кивнула Броня и тут же продекламировала:
Lasciatemi cantare
con la chitarra in mano
lasciatemi cantare
sono un italiano
Ну что за бубль гум у неё в голове? Тото Кутуньо? Впрочем, до этого она выдала Вардруну за скандинавский эпос. Очевидно, что Броня понятия не имела о том, какой обрывок информации к чему относится. Она лишь догадывалась по контексту. Если звучит, как что-то, что могли петь викинги в походах, значит оно скорей всего так.
Радовало, правда, что первыми ей на ум приходили композиции веков XX и XXI. значит, всё же, старая личность всё ещё имела сильное влияние. Однако ради её же блага Даркену следовало сделать вид, что он поверил, будто бы Лошатых Кантаре пели ради услады ушей венецианских дожей.
Некромаг покачал головой.
— Я тебя проверял. И ты провалила проверку. Мы с тобой были не оттуда.
Лешая нахмурилась.
— Может, просто скажешь, откуда? Я могла бы подобрать репертуар…
— …и время от времени средь ласкающих слух звуков ностальгических мелодий, выдавать травмирующий психику удар железом по стеклу в виде композиции, которую ты ошибочно приняла за знакомую нам обоим? — Даркен недовольно поджал губы. — Лучше не трать силы на то, с чем не справишься. Давай забудем об этом. Сделаем вид, что я никогда не встречал родственную душу, на пару с которой мне было комфортно предаваться ностальгии. Тем более, что ты всегда хотела сбежать от прошлого. И наконец реализовала свою мечту. Я не имею морального права тебя тянуть назад.
Броня опустила голову. На долю секунду Даркену удалось заглянуть девушке в глаза.
Глубокое синее море потемнело.
— Хорошо… — тоном “ничего хорошего” ответила богиня. — Как скажешь. Я не хочу в очередной раз начинать конфликт, тем более, что вижу, как ты пытаешься наконец принять новую меня. Давай лучше поговорим о том, ради чего ты меня сюда притащил?
— Давай, — согласился некромаг. — Я узнал от Ёлко, что ты выясняла местоположение МакГаффина. Зачем?
— Хочу сбалансировать Ганнибала.
— Ценой отношений с Корсикой?! — возмутился Даркен.
— Это если они узнают, — склонила голову на бок Броня. — Кроме того, это позволит нам склонить чашу весов, отмеряющих отношение Македонии к Богемии, в нашу пользу.
— Ты хочешь заключить союз с фашистами? — не поверил некромаг.
— Ты хочешь воевать с фашистами? — уточнила богиня. — Сейчас? Когда у нас и так хватает проблем? Что тебе важнее, Даркен? Твои принципы или благо людей?
Последний вопрос ощутимо резанул по сердцу. Действительно, “номер один” отчаянно цеплялся за свои принципы. Потому что знал: они правильны. Вот только Форгерия с этим почему-то не соглашалась. Попытка следовать путём света вела к жертвам, а вот те, кто шагнул во тьму, порой оказывались более благими.
Некромаг медленно втянул воздух, пожевал челюстями пустоту, да выдохнул через сжатые зубы.
— Видят Семеро, я не хочу признавать твою правоту, но признаю. Сейчас и правда хоть с Лешей союз заключать, лишь бы сохранить побольше жизней и бессмертных душ.
Броня осклабилась. Жестоко. Зло. Самодовольно.
Как та самая Броня в моменты, когда её маска безэмоциональности спадала.
— Не видят ничего Семеро. Лишь я вижу. Но когда один из них откроет таки глаза, думаю, он узрит то же, что и ты.
— Уф! — Даркен прижал руки к животу, делая вид, будто бы ему смачно вмазали под дых. — Это было больно. Но, пожалуй, ты права. Однако я настаиваю на том, чтобы взять эту операцию под контроль. Я правильно понимаю, что ты намереваешься проложить тропинку в Македонию через Фортуну.
Броня усмехнулась.
— Это было очевидно. У меня не так уж и много выходов на ту страну. Но, да. Слечна Штернберк — моя elsis. И я не думаю, что в её интересах пытаться порвать со мной все связи. Особенно сейчас, когда мой божественный статус не вызывает никаких сомнений, а от борьбы за твоё сердце она отказалась, сбежав к родичам.
— Фортуна, вроде как, бежала от войны, — поднял бровь Даркен. — С чего бы ей самостоятельно ввязываться в неё?
— Понятия не имею, но факт остаётся фактом: Туна сейчас служит в армии.
Некромаг отмахнулся.
— Это что-то вроде потешных войск. Она будет ходить на прототипе летучего корабля с пафосным названием. Её задачей будет выглядеть красиво и улыбаться на приёмах в каждом городе, в котором эта воздухоплавающая дура остановится. Никто не пустит в бой столь дорогостоящую разработку в случае, если будет иметься хотя бы малейший шанс на то, что данная вундервафля может потерпеть поражение, — молодой человек развёл руками. — Урон репутации страны. Позор фюреру, позор его жене, позор его корове. Ну и ответственным за разработку, внедрение и выдачу приказов достанется. Голов посекут много. Всех в высоконасыщенный прах переработают.
Броня хмыкнула.
— Ты многого не знаешь, Джон Сноу.
— Удиви меня! — усмехнулся некромаг.
— Фортуна согласилась участвовать, — пояснила Лешая. — Она, как и я, ожидает, что из искры, что горит сейчас, полыхнёт пламя мировой войны. Что пожар не остановится ещё долгое-долгое время.
— А она имеет представление о деталях? — уточнил Даркен. — У вас сейчас достаточно ограниченные возможности по коммуникации. Если вы, конечно, не хотите, чтобы разговор отследили.
Броня хмыкнула.
— Ей придётся мне довериться иначе никак.
Некромаг перевёл задумчивый взгляд на систему зеркал, призванную увеличить путь фотончика, основательно запутав направление.
— А ты в курсе о том, как слечна Штернберк о тебе отзывалась? Знаешь ли ты, что она винит тебя в этом конфликте и в возможной мировой. Не удивлюсь, если ту карикатуру, что ходит в сети, нарисовали с её подачи.
— Карикатуру? — не поняла богиня.
— Клюющий руку мёртвого богемийского военного двуглавый орёл, у которого одна голова означена щербатым клювом, а вторая — украшена терниями.
— Остроумно, — благожелательно покивала Лешая. — Надо будет поискать в сети. Но, отвечая на твой вопрос, я скажу, что доверяю интеллекту нашей огневласой красавицы. Именно оттого, что она боится мировой войны, я считаю, что она заинтересована в том, чтобы помочь свершиться предначертанному.
Даркен многозначительно поднял бровь.
Броня продолжила.
— Если этого не избежать, так почему бы не поспособствовать тому, чтобы цели были достигнуты в кратчайшие сроки?
Во рту у “номера один” пересохло.
Вот и не верь теперь судьбу, вот и считай теперь богов лишь прокачанными некромагами, ежели пророчество исполняется, как по нотам, будто бы само мироздание взяло его в качестве плана произведения и мерзенько хихикая принялось корректировать события, что могли бы направить ход истории в иное русло.
4.
Если честно, к совместным съёмкам для канала Даркен готовился без особого интереса. Он просто позволял визажисткам шуровать по его лицу кисточкой, лишь временами морща нос, ежели становилось щекотно.
Однако когда они с Лешей уселись за стол, а оператор махнул рукой, некромаг привычно нацепил на лицо убедительнейшую из своих фальшивых улыбок. И она была таковой ровно до тех пор, пока девушка не заговорила.
— Я вас категорически приветствую, — богиня пыталась придать своему голосу той самой характерной монументальности, какая отличала оригинал, однако по очевидным причинам ей это не удавалось. — Дарк Ришардыч…
“Номер один” пожал руку Брони, а затем беспечно поднял предплечье, ладонью в камеру.
— Всем привет.
— Обо что? — поинтересовалась у приглашённого гостя богиня, поднося костяшки к подбородку.
Сын рода Маллой не следил за тем, что выкладывает на свой канал слечна Глашек. В конце концов, он ожидал, что это будут те же щи, которыми невеста кормила прихожан, но приправа из столь жирной отсылки оказалась неожиданной. Но, что куда важней, отсылалось это действо очевидно к человеку, всерьёз повлиявшему на мировоззрение Броньки. Уж больно много общих мотивов и тем наблюдалось в риторике этих двоих.
Так что, ничего удивительного, что Даркен решил надавить на ностальгию так сильно, чтобы у Лешей свело олдскулы. Чтобы та часть личности, возвращения которой “номер один” так желал, могла лучше нащупать опору.
— Ну, тут такая тема, что без свиней говорить невозможно.
— Охо-хо, — многозначительно подняла брови богиня. — Илега, неси свиней. Народ требует свиней.
Некромаг проследил взглядом за тем, как верная камеристка госпожи Глашек бодро нырнула к стойке с реквизитом, хватает оттуда две розовые резиновые игрушки, изображавшие означенных животных, а затем шустро побегает к столу и выставила по экземпляру перед каждым из претендующих на место в кадре лиц.
Даркен тут же с вежливым выражением интереса на физии осторожно, но настойчиво вдавил палец зверушке в спину. Искусственная свинья занятно выгнулась, да, пропустив воздух через пластиковую затычку в открытом рту, издала весьма характерный громкий протяжный хрюк.
Молодой человек попытался задать ритм хрюканью, чтобы получилось нечто, похожее на смех. И, в целом, при определённом настроении, получалось уловить нечто общее.
Броня же ответила на эти позывные тем, что обхватила свою свинью поперёк тулова, да сжала его по полной. Деформированная животина издала громкий, пронзительный, протяжный, но отчего-то не кажущийся недовольным визг.
Обстановка за столом стала чуть более весёлой и непринуждённой. Но не стоило забывать о главном.
И Лешая не забывала:
— Так чего ради мы нагнали свиней из загона?
— Тема очень актуальная для нашей страны в этот мутный-смутный час, — усмехнулся Даркен. — Мне хотелось бы поговорить о таком явлении, как “политическая педофилия”, и о том, за кого держат людей те, кто использует столь грязные трюки для достижения своих целей.
“Номер один” специально подбирал слова таким образом, чтобы оно как можно больше резонировало с риторикой, какая чаще всего звучала на канале вдохновителя Лешей. Тот редкий случай, когда молодой человек печалился из-за того, что недостаточно хорошо знаком с творчеством того товарища, и спустя почти уже двадцать лет пребывания в Форгерии от тех воспоминаний остались лишь жалкие крохи. Однако, надо полагать, то были крохи самые яркие, раз не потускнели по прошествии столь внушительного срока.
— О-хо-хо! — отозвалась Лешая и дважды хрюкнула свиньёй. — Какой громкий термин. И что он означает?
Она знала, что он означает. Не могла не знать, даже если забыла, где о нём услышала. Определённо ей речевые обороты этой тусовочки знакомы много лучше, чем Даркену. Однако вопрос задан не ради того, чтобы Броня могла узнать что-то новое. Молодой человек должен был ответить просто для того, чтобы пояснить значение этих слов аудитории канала. “Тупичка Лешей”.
— Речь идёт об использовании несовершеннолетних в целях манипуляции чувствами народа. Понятно, что эту тему любят вообще все. Взять хотя бы нашу благословенную принцессу, которая регулярно оказывается на одних фото с радостными весёлыми карапузами, сияющими от счастья. Но имеется разница между поцелуем в макушечку и жёстким поревом, — Даркен криво усмехнулся, не столько самой фразе, сколько тому факту, что он, некогда считавший себя либералом, вынужден на всю страну вести такие речи. — Радостные девочки и гордые мальчики, дарящие цветы дочери короля, не подвергаются никакой опасности. Иное дело: дети и подростки, выходящие на пикеты. Я совсем недавно на одном из таких был под прикрытием. И отметил, что почему-то мелочь стоит в первых рядах.
— Так видно лучше, — хохотнула Броня и хрюкнула свиньёй.
— Ага. Да. Лучше видно, как молокососы огребают от спецсредств Группы Немедленного Вмешательства, которая действует в строгом соответствии с инструкцией: если преступное сборище, к какому и относится незаконный пикет, особливо в военное время, не желает рассосаться само, ему надо помочь.
— А что, если дети сами приняли решение принять участие в подобном мероприятии? — продолжала строить из себя наивную невинность аватара Хаоса.
— Ну ясное дело, что они сами приняли это решение. Но не стоит забывать, что они малолетние дебилы. Как минимум в силу возраста у них попросту не может быть достаточно опыта. Исключениями являются лишь попаданцы, но факт прошлой жизни тупо недоказуем. Именно потому по закону они не имеют права политического волеизъявления. Именно потому даже в уголовном кодексе для них имеется куча послаблений. Потому что они тупые, — Даркен медленно и со вкусом вжал палец в спину свинье, и давил зверюгу до тех пор, покуда перст не почувствовал сквозь слои резины поверхности стола. — Они тупо не ведают, что творят. Именно поэтому ответственность за их поступки как в законе, так и в общественном сознании должны нести взрослые. И если вырубить эмоции и включить думалку, то по всему выходит, что если ребёнок явился на пикет, то виноват в этом его родитель или опекун.
— Ну так и надо взять молокососа за ручку и к родителям отвести, чтобы те нагоняй ему вставили, разве нет? — поинтересовалась Броня.
— По-хорошему, да. Но ситуация во всей Богемии такая, что никакого “по хорошему” быть не может. Если кто не в курсе, то там, на рубежах, гибнуть люди. И если Рашка припрётся в наши дома, нас всех, не только и не столько дворян, — как раз у них имеется нехилый шанс выкрутиться — попросту переработают в высоконасыщенный прах. И этих детишек вместе со всеми, причём на глазах родителей, — с совершенно искренней злобой рыкнул Даркен. — Тот факт, что в Праге всё достаточно тихо и спокойно, это заслуга военной аристократии и проливающих кровь бойцов челяди. Я уж не говорю о том, что бойцы ГНВ не просто так являются разгонять эти пикеты в полном обмундировании. Чтобы вы поняли, даже это не особо помогает, и порой на больничную койку поступает какой-нибудь раненый силовик.
— Группа Немедленного Вмешательства действует жёстко из соображений защиты своих жизни и здоровья? — уточнила Броня.
— Да, — не моргнув глазом солгал “номер один”, имевший возможность воочию увидеть на местах совершенно бессмысленные перегибы, которые никакой нуждой в самозащите не оправдать. — В то время, как пикетчики… бунтовщики выставляют детишек перед собой, как щит. А потом в сеть утекают видосы с нарезкой того, как дубинкой прилетает в лицо ребёнку, которого на этом мероприятии попросту не должно быть, и у не желающей вникать в то, как работает мир, челяди, тотчас же бежит по щеке слезинка: “ах, как же так, как они могли ударить ребёночка?”
— Нет смысла докапываться до силовиков, — хмыкнула Броня. — Я как-то была на тренировках бойцов “Стит”. Из рядовых выбивают все сомнения. Они — сделанная из мяса машина. Бездушный механизм. А если в механизме есть душа, то он считается сломанным. Непригодным для выполнения задачи.
— Именно! — щёлкнул пальцами Даркен. — Иными словами, политическая педофилия, это когда малолетних дебилов, которые в силу возраста не могут нести ответственности за свои решения, ставят напротив силовиков, которые в силу профессии не вольны принимать решения, а затем ждут, когда же будет “мясо”.
— А мясо будет в любом случае. Результат немного предсказуем: обе стороны в этой ситуации не имеют субъектности по тем или иным причинам, — кивнула Лешая. — Мне интересно другое: почему наша челядь добровольно отказывается от своей субъектности? Вместо того, чтобы анализировать ситуацию, они просто поддаются на примитивную провокацию. Я бы поняла, будь на дворе век двенадцатый, когда крестьянин туп и необразован в силу объективных причин, но сейчас…
— …но сейчас, моя дорогая, мы видим следствие того, что “граждановедение” в школах не выполняет свою функцию, — грустно усмехнулся Даркен. — И этим надо будет заняться в первую очередь, когда мы преодолеем кризис.