1.
Даркен возвестил о своём возвращении способом ярким, громким и даже, в каком-то смысле, красивым.
При помощи нескольких цепных молний.
Очевидно ведь, что электрощупы проще всего преобразить именно что в молнии.
Кстати, к форгерийским понятиям красоты постепенно привыкаешь. Для них нормальна этакая макабристичность. В мире, где смерть является синонимом силы, логично, что она станет важным атрибутом красоты. Ибо красота слагается из успеха. Потому мужчины должны быть сильны, а женщины — хрупки и воздушны. Потому что успешный мужчина может защитить свою женщину, а успешная женщина находит себе успешного мужчину.
Но разве может существовать кто-то более успешный, чем некромаги?
Ты с этим живёшь. Ты это наблюдаешь год за годом. Начиная с детских книжек, заканчивая постерами к новым фильмам. Оно везде. Каждая третья реклама об этом.
О смерти.
Постепенно ты не можешь себе представить, как может быть иначе: без этого налёта готики, без атмосферы вечного хэллоуина.
Потому, когда в какой-то момент люди оказываются связаны яркой искристой плетью меж собой, воздух насыщается озоном и запахами жаренного мяса, а те, кто только что были живыми, присоединяются к хору агонизирующих смертников, а затем падают обугленными тушками, ты проникаешься красотой момента.
Некогда Даркен испытывал нечто подобное только в играх. Но там настроение задавала музыка. Жёсткий агрессивный бит гнал тебя вперёд. В Форгерии этого бита не было. Вместо него ты наполнялся по очереди тишиной, звуками природы и индустриальным нойзом. Так горючее наполняет камеру сжатия и ожидает там той искры, которая приведёт весь механизм в движение.
И как тот механизм, ты не захочешь останавливаться.
Ты вспомнишь, зачем эволюция наделила твой вид клыками. Ты начнёшь алкать крови. Пусть не её вкуса и даже не её запаха, а самого факта высвобождения этой жидкости из тел врагов.
Да, цепная молния не всех убила. Кое-кто из самоучек сумел откупиться от силы громоверца участком обгоревшей кожи или даже конечностью. Иные мутанты не пали без признаков жизни, а лишь застыли, нервно дёргая то головой, то клешнёй.
Но тем не менее, едва лишь явившись на поле сражения, где пал Гало, Даркен собрал обильную жатву. Не менее дюжины свеженьких трупов.
Это, вне всякого сомнения, заставит шелупонь опасаться вмешиваться в схватку главных звёзд сего мероприятия. То, с какой лёгкостью и скоростью пан Маллой их одолел, при этом, казалось бы, поскупившись даже на короткий взгляд в их сторону, не могло не внушать.
Все они обязаны усвоить важную истину:
Даркен крут!
И этот крутой Даркен пронёсся вихрем у них над головами, грохоча обувкой по контейнерам, а затем опустился на одно колено рядом со стоящим уровнем ниже закованным в живую плоть Ганнибалом и, выставив перед собой правую руку, выдал в одну точку атаку разом в пяти плоскостях.
Электричество.
Попытка поселить спазмирующее проклятье.
Контур гниения.
Банальный кинетический удар.
Продолжительное физическое воздействие в виде самонаводящегося бура, так любимого многими играющимися с поводками корсиканцами.
И, на первый взгляд, хоть сколь-нибудь заметный эффект оказало только применение грубой силы. И то, лишь потому, что мясной гигант не устоял и, нелепо взмахнув огромными верхними конечностями, начал заваливаться назад.
Однако Даркен не расслаблялся. Он не видел во всех подробностях боя Гало и этой махины, но догадывался, что големо-доспех не так прост, как кажется. В конце концов, “номер три” не только могуч и плохо пробиваем, но и очень быстр.
Очень.
Неуклюжий противник, полагающийся только на грубую силу, не справился бы с лучшим дуэлянтом третьего курса УСиМ. Разве что Вику не удалось сдержать самоучек с тараканобогомолами и Гало пришлось распылять внимание.
Так что Даркен решил не совершать глупостей и не лезть к потерявшему равновесие противнику в надежде быстро его прикончить, а целенаправленно добить тех, кто мог бы ткнуть его в спину. Благо, против пяти щупов разом мало кто из свиты Ганнибала оказался способен держаться дольше одной четверти секунды: сын рода Маллой легко обходил их защиту, лишая и малейшей возможности в дальнейшем стать проблемой.
В конце концов, глупо надеяться противостоять богине, если испытываешь трудности с тем, чтобы отправить “отдохнуть” сборище самоучек.
Молодой человек едва-едва успел прикончить последнего из тех вражин, что ему попались на глаза, как кажущийся неповоротливым голем вновь оказался на ногах.
Ожидаемо, у него оказался туз в рукаве. Точнее, на спине, ближе к месту, где обычно у существ находится голова. Гибкие мясные отростки, не особо заметные на фоне тела того же цвета, из-за особенностей расположения вызывающие больше всего ассоциаций с дредами, оказались ничем иным, как модификацией старой наработки: тех самых щупалец, с которыми Даркену только что пришлось иметь дело в бою с Ростинкой. Именно ими Ганнибал вцепился в землю и “отжался” от неё, если можно так выразиться насчёт исполненного им действия.
Длинные, тонкие. Каждое диаметром не больше полутора сантиметров.
И их было много. Очень много. Дюжина.
Видать, огромные размеры големо-доспеха карфагенянину потребовались именно для того, чтобы перенести мыслительные центры из самих щупалец внутрь тела, что позволило сделать отростки более гибкими и тонкими, а также увеличить их количество, не теряя в координации каждого из них.
Дюжина… нет, столько тентаклей “перегрузить” не получится.
— Пьеро?! — тотчас же выкрикнул Дарк.
— и чего ты от меня хочешь глупый мясной мешок
— Откуда сказал?! — на лету — да, молодому человеку тотчас же пришлось отскакивать назад — заозирался некромаг.
Нашарив взглядом трикоптер, пан Маллой тотчас же выстрелил в него одним из электрощупов и поспешил притянуть себя к дрону, уходя от атаки стол массированной, что пытаться блокировать её или парировать являлось идеей невероятно тупой.
И как только Гало столько времени продержался против этого чудовища?
2.
Пальцы Брони ослабли, и оторванная рука Перловки выскользнула на пол. Едва только шлёпнувшись о горизонтальную поверхность, конечность тотчас же засеменила к своей хозяйке.
Лешая обессиленно уронила голову на груди и из такого положения, сквозь упавшие на лицо пряди, тихонько наблюдала за движением этого автономного предплечья.
Ей-Форде, чего оно так медленно? Там же пять перстов. Такая штука способна носиться с большими скоростями, и лишняя нагрузка, при магическом-то усилении, не является сколь-нибудь серьёзной проблемой.
Та версия Перловки, что вырвала Броне сердце, наклонилась сзади к уху, и тихонько прошептала:
— Скрытая атака.
Голос был томным. Ласковым. Даже манящим. Имелось в этом некое издевательство.
Уж лучше бы накричала, право слово.
Но это можно было перетерпеть. Не столь важно. А вот попытка вытащить руку из продырявленного насквозь тела Лешей — это недопустимо.
Перловка не сразу поняла, что именно произошло. Поначалу ей казалось, что она просто случайно зацепилась за рёбра. Рывок. Ещё один. Рывок изо всех физических сил.
Ничего.
Безуспешно.
И в этот момент Невкусная Кашка поняла:
— Ловушка!
Броня надеялась сделать это более изящно, но играть приходилось с теми картами, что имелись на руках.
Крылья буквально захлопнулись, образовывая за спиной богини нечто, что напоминало разом огромный вещевой мешок и пульсирующую опухоль. А чтобы избежать урона от очередной попытки вырвать захваченное рёбрами предплечье, Лешая попросту перекусила то.
Свежеотсечённая конечность тотчас же помчалась прочь, к той версии Перловки, что удерживала Илегу. И, кстати, в её случае со скоростью не наблюдалось никаких проблем. Уж не внедрённый ли Броней “виряк” так повлиял на манёвренность предыдущей конечности?
Благо, Невкусная Кашка оказалась больше занята тем, что происходило за спиной Лешей, и не задумалась о том, почему начавшие своё движение в разное время предплечья добрались до цели практически одновременно. Доппельгангер просто разорвала своей пленнице горло, отбросила в сторону, а затем опустилась на корточки и схватила обе автономные конечности, после чего выпрямилась, пущеной стрелой устремляясь в сторону всё ещё сидящей на окошке Лешей.
Богинь вынесло на улицу. Уже в полёте Перловка сначала попыталась подлезть к наспинному мешку Брони через дыру в груди, но ожидаемо лишилась кистей. Впрочем, подобные мелочи не заставили Невкусную Кашу растеряться: она тотчас же восполнила потерю и за счёт тех ручек, что сами недавно к ней прибежали. Причём восполнила именно быстро, а не изящно: те просто вцепились локтевой и лучевой костью, как челюстями, в культи хозяйки.
Лешая, понятное дело, тоже не прозябала без дела, однако её скорости не доставало, чтобы противопоставить противнице что-то сверх озвученного ранее. Та успела и конечности сменить, и даже перелезть на спину слечне Глашек, а Светлая в свою очередь только-только обратила левую руку в подобие боевой клешни. И это при условии, что кисть оказалась отброшена ещё в квартире, позволяя сразу разделять кости руки.
Хотя, стоило отдать Броне должное: при отсутствии внешних признаков борьбы, она могла похвастаться тем, что схваченная аватара Перловки не просто не покинула “своего” мешка, но ещё и активно в нём “переваривалась”. И процесс этот шёл не только и не столько благодаря обилию агрессивных веществ, выделяемых телом богини, но и за счёт постоянных атак различными магическими контурами, мешающими пленнице адаптироваться.
Хуже всего то, что на выходе у слечны Глашек образовывалось очень много лишней энергии. И поглотить её было нельзя: из-за того, что она несла в себе не просто короткие, обрывистые, рассеянные в дендроплоти воспоминания, а концентрированные куски личности Перловки, это было чревато внеочередной перестройкой личности, которая, если не проконтролировать её во сне, могла привести к рождению нового чудовища.
Благо, эта зона сейчас находилась под антимагическим покровом Княжны, а потому, можно было изливать излишки сплошным потоком чистейшей силы, и та не просто не скрутится в примитивнейшую и наиболее разрушительную форму, вроде жидкого пламени или самоподдерживающегося цепного проклятья, а очень даже “погаснет”, слившись с естественным фоном.
Так или иначе, Перлуша сумела забраться на пульсирующий в такт ударам изнутри “горб” Брони, где вцепилась острыми крючковатыми когтями в “кожу” меж “костей” остова. Та не выдержала давления и с характерным звуком порвалась.
Не имело уже смысла цепляться за тактику, которая перестала работать. Сколько удалось выжрать, таким количеством и следовало удовлетвориться. Так или иначе, покамест Броня вела по количеству урона, нанесённого врагу. И пусть в текущих обстоятельствах эта величина была подобна количеству очков, набранных по правилам бокса во время драки в подворотне, душу оно грело.
К сожалению, чтобы не лишиться окончательно остатков преимущества, Броне пришлось самой разлепить пищеварительную камеру обратно в крылья, в результате чего обе Перловки смогли объединиться.
В самом прямом из возможных смыслов слова.
К тому моменту, как Лешая обернулась в их сторону, противницы ещё не успели достичь земли, но уже срослись в нечто, даже близко не напоминающее человека. Торсы взаимно проникли друг в друга под углом, близким к прямому. Ноги одной из них начали перекручиваться и вытягиваться, образуя конечность, похожую на длинное мясистое щупальце. А уж с учётом, что одна из них двоих Тёмных оказалась полностью лишена кожного покрова в силу того, что её недавно переваривали, и теперь из её ничем не прикрытого мяса торчали куски деревянного остова, зрелище выходило крайне специфичное.
Броня оттолкнулась не столько крыльями, сколько чистой силой. Решила, что может себе позволить траты с учётом, что выжгла из противницы много больше. Тем более, что стоило перехватить это создание прежде, чем оно рухнет на полицейские машины.
Девушка со всего размаха впечаталась в эту химеру, насадив её на клешню, и понесла прочь, стараясь подняться повыше. Но уже не для того, чтобы перевести бой в верхние слои атмосферы, а то и космос, а затем, чтобы найти в округе местечко, хоть сколь-нибудь огороженное от гражданских. И, желательно, не сильно далеко: чтобы можно было в случае чего быстренько метнуться кабанчиком обратно в квартирку той многострадальной семьи.
К сожалению, этой задумке оказалось не суждено исполниться: то мясистое щупальце отчаянно цеплялось за всё, что только ему подвернётся, от деревьев и фонарных столбов, до собственно асфальта, корректируя движение богинь.
3.
— как я вообще ввязался в этот блудняк
Пьеро плавно скользил над поверхностями контейнеров, позволяя Даркену цеплять куски металла, обращать их в снаряды и метать в преследующего их мощного мясного големо-доспеха.
Молодой некромаг стоял прямо на корпусе дрона, а тот, в свою очередь, чтобы “глупый хрупкий кожаный мешок” не соскользнул во время очередного манёвра, удерживал того за лодыжки манипуляторами.
— Ты в него ввязался, потому что хотел затусить с крутыми челами, вроде меня! — отозвался пан Маллой, скручивая несколько металлических листов в вязанку длинных дротиков при помощи электрохлыстов. — Разве нужны какие-нибудь ещё причины?
— вне всякого сомнения — заявил дрон и резко свернул вправо, зафиксировав со стороны соперника движение, намекающее на попытку прицелиться чем-нибудь дальнобойным. — а ты не хочешь уже перестать рисоваться не пойми перед кем и просто выдать пару качественных проклятий
Даркен скрутил две молнии в спиральные щиты. Очень даже вовремя: волны, которыми те пошли, подсказали, что на одной лишь манёвренности тут далеко не уедешь.
— Я бы и рад, но толку никакого. Ганя имитировал плоть богини, в которой все заклинания попросту растворяются. Считай, что он весь в димагетике: пробить его можно только кинетическим воздействием.
— для димагетика чересчур прочно
— Ну, дык, ёлы-палы.
Некромаг не торопился использовать дротики: одного скорей всего не хватит, чтобы нанести хоть сколь-нибудь серьёзное повреждение единовременно, а от идеи “заковырять до смерти” пришлось отказаться по причине того, что доспех регенерировал до противного быстро.
Дарк наклонился вперёд и чуть присел, передавая Пьеро через его манипуляторы команду двигать на сближение. Дрон послушно полетел навстречу огромной туше, несущейся в их сторону, небрежно откидывая со своего пути тяжеленнейшие контейнеры.
— я всё ещё склоняюсь к орбитальной бомбардировке
— Угу.
Даркену некогда было спорить. Не в этот момент. Даже выделив четыре из пяти щупов для защиты, молодой некромаг не был уверен, что сумеет выйти из короткой стычки одним куском. Но иного варианта не имелось: требовалось всадить во вражеские телеса разом весь боезапас, чтобы заполучить хоть малейшие шансы вскрыть эту броню.
К сожалению толку оказалось чуть: голем выставил перед собой левую руку и расширил её до состояния щита. Мощнейший залп разнёс преграду в клочья, да вот только внутри руки не было ничего, кроме искусственного остова. Истинное тело Ганнибала находилось под прикрытием торсовых мышц и армированных рёбер.
Пьеро тотчас же направился вверх, уходя от встречной атаки, но даже с его скоростью Даркену пришлось приложить все усилия, чтобы ни один из щупов врага не коснулся ни некромага, ни его дрона.
— Крепкий, курва! — прошипел “номер один”, когда его транспорт извернулся в полёте вниз головой, позволяя мясному мешку сконцентрироваться на обороне от целого града проклятий вперемешку со всевозможным обращённым в снаряды мусором.
— и быстрый как понос
Пьеро был прав: карфагенянин не успел ещё сплести порванные мышцы обратно в конечность, а уже прыгнул следом за противниками с совершенно неестественно ощущающейся, как для его габаритов, скоростью.
Пьеро начал крутить в воздухе умопомрачительные фигуры. Если бы Дарк заранее не зачаровал себя на устойчивость к перегрузкам, небось отрубился бы уже, а так он сумел сосредоточиться на противнике и его тонких ловких тентаклях. Но только лишь на них.
Молодой человек потерял понимание того, где находится небо, а где земля. Весь его мир скукожился до монструозного доспеха Ганнибала и попыток просто отбиться от этого вихря атак. Речь не шла даже о том, чтобы хотя бы жалким проклятьем контратаковать. У Даркена и шансов на подобное не имелось. А ведь эту тварину, чтобы пробить, требовалось выдать что-нибудь внушительное. Одиночный контур она даже не почувствует.
— предлагаю в который уже раз бежать подняв над головой руки и с криком аааааа потому что это выглядит много разумней чем то что ты тут исполняешь
— Ваше предложение очень важно для нас, оставайтесь на линии, — злобно прошипел пан Маллой, когда им удалось наконец-то разорвать дистанцию и вернуться в более-менее естественное положение головой кожаного мешка в небеса. — Я не могу отступить.
— физически можешь
— Не беси меня, дурилка железная, — рыкнул Дарк, выдавая движение, по духу близкое к топанью. — Ты отлично понимаешь, о чём я.
Пьеро отлично понял команду и принялся спускаться вниз, где человек мог бы набрать свежий боезапас.
— глупо мне в отличие от тебя есть что терять
— Тебя это не убьёт. Такие, как ты, не тонут. Верь мне.
Увидев, что Ганя ринулся к ним на опережение сквозь торговые ряды, разбрасывая по округе товары, небогатый скарб местных продавцов, да куски контейнеров, Даркен выдал три притопа подряд, и дрон не просто полетел вниз, а рухнул камнем.
— Н-н-на!!! — не то выкрикнул, не то выплюнул это совершенно не значащее слово “номер один”, обращая всё, чего только могли коснуться щупальца, в ряды заточенных пик, стоящих под острым углом к земле.
Удалось.
Не сказать, чтобы броня противника получила серьёзные повреждения или, уж тем более, открыла содержимое для удара, но этого хватило, чтобы заставить тварину остановиться.
Даркен не собирался терять преимущество, а потому принялся обстреливать карфагенянина практически в упор, тратя минимум времени на то, чтобы преобразовать мусор во что-то, чем было бы осмысленно швыряться. С другой стороны… даже если тюк с контрафактными футболками и не нанёс большого вреда, он, как минимум, повлиял на видимость, что уже неплохо.
— и что теперь
По тону Пьеро сложно понять, что именно тот имеет порой в виду, но…
— Это был усталый сарказм? — усмехнулся некромаг.
— если твоему несовершенному биологическому мозгу так проще усвоить то пусть ответом будет да
— Я ещё не придумал!
— почему я не удивлён
— Но когда придумаю, это будет феерично!
— если ты имеешь в виду что-то фееричное кроме провала или идиотизма то смею тебя обрадовать ты заблуждаешься
— Да брось, мы с тобой горы свернём!
— возможно но только в случае если это не гора магически зачарованных специалистом по созданию химер мышц
— И их тоже, — противник уже сумел адаптироваться к постоянному потоку мусора со стороны молодого некромага, да переломать импровизированный забор из пик. — Протри спиртягой оккуляры! Ща будет пафосно и круто!
4.
Броне бесконечно не нравилось то место, куда они в итоге прибыли, но из имеющихся вариантов оно выглядело наилучшим выбором.
Богини непростительно долго уже находились за пределами оцепления, а попытка держаться подальше от жилых домов выливалась в необходимость летать над проезжей частью. Благо, трафик тут оказался меньше, чем в любой другой день, — многих навигатор вёл кружным путём, чтобы не упереться в перекрытые улицы — однако он всё равно был. Словно бы одних только припаркованных тачек, которые то и дело улетали в стороны прохожих или первых этажей, недостаточно.
Перловка показала Лешей преимущества своего нового тела. По крайней мере в вопросе борьбы: большая масса, дополнительная мощная конечность, да ещё обе головы обзавелись гибкими длинными шеями, позволявшими зайти с любой из сторон и, например, блевануть кислотой.
В лучшем случае кислотой.
Выглядело оно, конечно, бесконечно уродливо, с учётом того, что головы у Перлуши всё ещё оставались человеческими, но отказать в эффективности подхода Броня не могла.
Вот для чего Невкусная Каша так хотела прирастить к новой аватаре детали старой: чтобы обменяться накопленным с момента разделения опытом.
Лешая понимала, как это работает. И именно этот механизм планировала использовать, внедряя “вирус”. Однако рассчитывать на последний она не имела возможности: если тот окажется чересчур агрессивен, его раскроют и уничтожат. Иными словами, слечна Глашек полагалась всего на одну активацию заразы, и приберечь её следовало до момента, когда появится вариант использовать его в связке с какой-нибудь другой удачной атакой.
То есть, с тем, шансов для чего пока не наблюдалось.
По итогу Лешая дотолкала противницу до автошколы, на площадке которой проходила практику всего одна машина. Как было уже сказано, Броне бесконечно не нравилось это место: с одной стороны открытая улица, с другой — здание, полное ни в чём не повинными работягами, а с третьей — и вовсе железная дорога с пассажирскими сообщениями. Но из всего, что открывалось взору богини, только данный пятачок хоть как-то походил на арену.
Именно тут слечна Глашек смогла стряхнуть с клешни противницу. Та, впрочем, сама была этому рада: в конце концов, ей явно не нравились те попытки отработать внешнее пищеварение, с которыми пришлось столкнуться, болтаясь на левой руке своей легальной версии.
Уродливая химера сдвоенной Перловки ловко приземлилась разом на четыре основные конечности и злобно, угрожающе зашипела, прикрывая, впрочем, дырищу в теле, оставшуюся от столкновения с основным оружием Лешей. Длинный толстый щуп — успевший, кстати, обзавестись своим аналогом клешни ближе к концу — теперь напоминал скорее хвост, пусть даже и рос откуда-то сбоку. И хвост этот тотчас же пробил капот застывшего рядышком в ужасе авто, да швырнул его прямо в Броню.
Девушка ожидала подобного исхода событий, а потому рванула навстречу, рассекла левой рукой машину и, оказавшись внутри, сгребла разом инструктора и ученика, чтобы их было сподручней вытащить. Следом богине пришлось обратиться спиной к противнице и принять на крылья потоки бьющей, словно бы из двух брандспойтов, кислоты.
Воздух тотчас же наполнился запахами жжённой хвои и разворошенного палкой потухшего костра.
— Бегите… — прошипела спасённым Лешая. — Бегите, будто бы от этого зависят ваша жизнь и ваше посмертие.
Броня отпустила спасённых и двинулась спиной вперёд к Перловке, смещая стремительно дряхлеющие крылья так, чтобы принять на них как можно больше той бурды, что растворяла даже асфальт под ногами.
Ход боя менялся. Менялся тем больше, чем дольше продолжалась битва. И если в самом начале ни Перловка, ни Лешая толком не представляли, чем им друг друга бить, то сейчас они обе пришли примерно к одному и тому же решению.
Если каждой из них было дано пожрать другую, так отчего бы не воспользоваться внешним пищеварением? Понятное дело, что использовали они при этом отнюдь не желудочный сок, а ядрёную алхимическую смесь, что с кусками плоти смывала огромный пласт информации, позволяя той уйти в почву или раствориться в воздухе.
С каждой минутой сражение становилось всё более и более разрушительно. Радовало только, что Невкусная Каша позже додумалась до столь очевидного приёма, а потому, по дороге сюда использовала формулу куда как менее эффективную, порой даже не способную разъесть не тронутый коррозией автомобильный корпус. Впрочем, ныне ещё стоило задаться вопросом, чья кислота более едкая.
Броня решила, что будет лучше, пока смертные не свалят куда подальше, отвлечь противницу разговором:
— Тебе не кажется, Перлуш, что наши отношения стали чересчур токсичными?
Та не повелась. Напротив, она резко рванула на Лешую, активно шевеля руками и неестественно выгнутыми ногами, да ударила колющим ударом хвоста в центр торса Брони. В место, что едва-едва поросло сеткой корешков.
Девушка уж было дёрнулась, чтобы уйти от атаки, но посмотрела грустным взглядом в сторону беглецов и передумала: те всё ещё не успели уйти из зоны поражения кислотой, несмотря на то, что делали всё необходимое, чтобы сбежать.
Сбежать вместе, пусть даже в ущерб своим шансам на спасение.
Ровнёхонько в этот момент молодой и крепкий ученик неловко взмахнул руками, остановился, да вернулся назад, чтобы помочь подняться инструктору, запнувшемуся о бордюр.
Броня не могла позволить им обоим попасть под потоки дряни, способно плавить даже плоть богов, а потому приняла удар.
Её снова пронзило насквозь. Но если в прошлый раз повреждение было исключительно механическим, то ныне атака угрожала ещё и магической, информационной целостности Лешей.
— Это решение оказалось математически ошибочным, — говорила одна голова Перловки, пока другая вцепилась зубами в шею слечне Глашек. — Ты могла бы пожертвовать ими, зато спасла многих других.
— В других я не уверена, а вот эти — точно достойны жить. Как минимум один из них, — голоса Брони звучали спокойно.
Ничто, за исключением, пожалуй, того факта, что тело богини оставалось недвижимо и ныне бессильно висело в “руках” противницы, не выдавало, сколь тяжело ей даётся битва за сохранение наиболее ценной информации в условиях, когда каждую секунду что-то сгорает практически в пустоту.
Конечно, у слечны Глашек имелся какой-никакой опыт в данном вопросе. Достался от предыдущей личности, вынужденной бороться с одержимостью. А чем, в принципе, одержимость отличается от забвения? Разницу увидит только сторонний наблюдатель, но какое для защищаемого сознания имеет значение, что ему придёт на смену: сознание иное или же пустота?
Перловку красивые слова Лешей ничуть не впечатлили.
— Чу! Я слышу колёс стук! — оживилась та и бодро потащила в сторону железной дороги. — Сейчас организуем отличный Броне-поезд. И-ти. Будет шикарная отсылка к “Неуязвимому”. Догадываешься, какая?
— Сгораю от нетерпения, — фыркнула слечна Глашек. — А ничего своего ты придумать не можешь?
— Открой глаза! — шикнула одна голова Невкусной Кашки, покуда вторая начала активней истекать кислотной слюной. — Моё нынешнее тело…
— Отстой! — закатила второй глаз Броня. — Просто какой-то собранный из костылей велосипед на квадратный колёсах.
— И тем не менее он тебя победил, — не сдавалась Перловка.
— Слушай, может ты меня сожрёшь уже: это милосердней, чем смерть от кринжа.
— И-ти! Тебе бы этого хотелось, верно? Чтобы я убила только тебя и не тронула никого более. Но, нет. Я тебя не убью. Не сейчас, по крайней мере. Я не успею тебя переварить до свадьбы. Зато я могу треснуть твою защиту. Размягчить твою душу, как брошенный в бульон сухарик. Сделать её более легкоусвояемой.
Чудовище спрыгнуло на рельсы и выставило перед собой безвольно болтающееся тело Брони, лицом прямиком в сторону приближающегося, истошно гудящего пассажирского поезда.
5.
Даркен двинул ногой, передавая Пьеро команду на сближение. Тот послушно двинул прямиком к Ганнибалу, не прекращая, впрочем, причитать.
Ожидаемо в сторону молодого человека полетело множество щупалец. Часть из них отразили электроплети, а оставшиеся молодой человек самым наглым образом намотал на левое предплечье.
Было больно. Очень больно.
Что, в целом, хорошо, когда ты практикуешь корсиканку.
Даркену было откровенно плевать, сколь много и каких именно проклятий на него сейчас пытался наслать карфагенянин. Всё это молодой человек преобразовывал в яркий, казалось бы способный закрыть собой само Солнце, энергоклинок. Этим самым клинком “номер один” отсёк разом три враженских тентакли. В один удар.
Три отсёк. Четыре — намотал.
А остальные?
А остальные на себя взял Гало.
Даркен достаточно долго отвлекал на себя внимание, чтобы Вик смог “отпетлять” меж контейнеров, сбросить или уничтожить хвост, а затем вернуться к месту гибели громилы и наскоряк присобачить тому оторванные части тела на место.
Да, в эту игру с вовремя подоспевшим подкреплением можно было играть вдвоём.
— Ха-ха-ха-ха! А-ха-ха-ха-ха! А-ха-ха-ха-ха!
Смех Дарка звучал безумно. Но как иначе можно смеяться, когда ты буквально погружаешь в плоть врага буквально самый мощный резак из возможных.
Буквально. буквальней некуда.
Мощнее этого был бы только плазменный удар с использованием высоконасыщенного праха, но то именно удар, а не полноценный клинок, существующий в пространстве сколь-нибудь заметно долгое время. Да и энергии эта штука в секунду потребляла не то, чтобы несколько меньше, чем плазменный удар, а эффект выходил аналогичный, за счёт того, что не требовалось тратить сил на создание контура, а лишь на поддержание и насыщение: а всё благодаря возможности “выпивать” доспех противника.
Сила Ганнибала сейчас обращалась против него самого. Чересчур мощное оружие стало батарейкой для подпитки вражеских заклинаний. Любовно сплетённый контур интеллекта щупалец распадался на малейшие биты информации, что тотчас же сгорали в том, что жарче огня.
— Аха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха! Ха! Ха!
Даркен ликовал. Бой, совсем недавно выглядящий совершенно безнадёжно, вдруг обратился величайшим триумфом. Воздух наполнился приятно-мерзким ароматом победы: с душком подгоревшей говядины.
Глаза молодого некромага слезились, но он не мог себе позволить отвернуться. Он не хотел отворачиваться. Словно завороженный он смотрел, как лопается плоть, расходясь в стороны, повреждались мышцы, удерживающие её в “закрытом” состоянии. Зрелище того, как резак входит в тело “пилота” этой живой брони отпечатывалось в памяти “номера один” повреждённой свечным пламенем плёнкой.
Вот она! Победа!
И тут правую руку обожгло болью.
Правую. Не левую.
Дающую, а не забирающую.
— Ай, эка досада! — ругнулся Дарк, отчаянно махая вялой кистью, будто бы мог стряхнуть это ощущение.
Лишь спустя где-то секунду до молодого человека дошло, что именно случилось.
Он просто сломал кольцо. Оно банально не выдержало такого мощного тока силы и перегорело. Случилось то, о чём столько времени ворчала Броня: технологичная “яплеть” оказалась недостаточно надёжной. Дескать, оно нужно для выпендрёжа, а не для боя.
Но… кому какое дело, если бой уже выигран?
— Моя крутость ослепительна, — усмехнулся Дарк, а затем вцепился зубами в кольцо и попытался стащить его с пальца.
Получалось не просто не очень, а вообще никак.
“Яплеть” банально пригорела к мясу.
И тут “номер один” услышал сразу несколько выкриков и того, что было им эквивалентно по смыслу, но не по звучанию:
— Доспех автономен! — то звучал глас Вика.
— Не рашшлабляйщя, бошш, — в одну секунду с ним напомнил о себе Гало, которому, видать, после тяп-ляп-оживления оказалось тяжело говорить громко.
— отцепляйся улетаем кожаный мешок ибо ничего не кончено
И правда, хоть пилот и умер, что, по идее, означало безоговорочную победу пана Маллоя, безмозглая мясная броня и не думала послушно поднимать ручки вверх. Она подалась назад и чуть в сторону, мотнула верхней половиной тела, притягивая к себе Даркена за предлечье, а затем от души вмазала ему, целясь в середину торса.
А ведь “номер один” был уверен, что выжрал из плоти противника вообще всю магию. Но, видать, древний полководец оказался хитрее современного студента, и сделал интеллект щупалец полностью автономным, относительно остальных контуров, из-за чего, хоть тентакли уже болтались бессильными верёвками, сам доспех всё ещё оставался функциональным.
Дарк успел подставить под удар наскоро сплетённый кинетический щит, однако тот мигом “лопнул”, отбрасывая молодого человека прочь. Но, поскольку на его левую руку всё ещё оставались намотаны щупальца, это привело к тому, что “номер один” сначала заработал не менее одного вывиха и с растяжением, а затем ещё и траектория полёта некромага изменилась на дуговую, что в итоге закончилось столкновением с землёй.
Пьеро, видать, рассчитал, что если он будет и дальше цепляться за ноги человека, последнему это не пойдёт на пользу, а потому перестал удерживать того манипуляторами за лодыжки, благодаря чему пану Маллою удалось исполнить нечто, хоть немного смягчающее удар. Правда, этого оказалось мало, чтобы вернуть себе какое-никакое тактическое преимущество.
Да что там? По сути, Даркен был вынужден волочиться за мясным големом. В самом прямом смысле этого выражения. Это Гало каким-то образом умудрялся, будучи, по сути, в аналогичном положении, с пачкой щупалец, намотанных на руку, не просто сохранять вертикальную ориентацию, но ещё и стать вражеской туше той ещё занозой в булках, мешающей спокойно идти, куда хочется, а вот “номеру один” для этого не хватало ни массы, ни навыка.
Так что, пан Маллой сконцентрировался на первоочередной задаче: на том, чтобы отцепить тентакли от своего предплечья. Та ещё задачка, на самом деле, когда твой магический катализатор перегорел, в результате чего приходится проводить всю магию через пальцы. А уж если не забывать, что тебя при этом волочат по куче металлолома и прочего мусора, ощетинившегося углами и выступами разной степени остроты, да ещё и за вывихнутую руку, то можно осознать весь спектр “непередаваемых очучений”.
В итоге все тяготы боя на себя взяли едва-едва восставший Гало, да Вик. Пьеро кружился, конечно, рядышком, но толку от его пушек в такой ситуации не было никакого.
Зато вот Букль посчитал, что без его помощи никах. Въерошенный птиц, оперение которого было хорошенько так покрыто следами кровавой победы над двуглавым противником, поспешил вцепиться в и без того искалеченное предплечье хозяина да попытаться когтями и клювом избавить того от пут вражеской плоти.
— Ай-ай-ай-ай, Пятачо-о-о-ок! — выкрикнул от боли Дарк, когда его со всего размаха вмазало плечом в угол набитой чем-то жёстким картонной коробки. — Ты не попадаешь в шарик!
В следующую секунду молодого человека оторвало от земли и мотнуло куда-то вправо, вмазав спиной в металлическую стенку контейнера.
Хорошо хоть так. Гофрированный лист, конечно, ощущался твёрдым, но по факту он несколько вмялся от удара. Будь на его месте какой-нибудь фонарный столб, вмялся бы уже Дарк.
Нет, так продолжаться дальше не может! Пожалуй что Букль прав!
Вернувшись из недолгого полёта на грешную, ошетинивнубюся жёстким мусором землю, “номер один” вцепился в свой левый локоть, вдавил большой и указательный палец в сустав, а затем попросту отделил предплечье от плеча.
Вовремя. Оторванную конечность тотчас же унесло прочь. Зато вот сам Дарк смог остаться на месте и уделить время тому, чтобы остановить кровь.
А вот с обезбаливанием стоило погодить. Корсиканцу не след пренебрегать такими источниками силы.
“Номер один” ещё несколько секунд следил за тем, как Гало и Виктор “танцуют” с бесноватым мясным големом, а затем протянул правую руку с выставленным средним пальцем Буклю.
Птиц оскорбился.
— Оторви его, будь другом, — попросил некромаг.
Сов задумчиво склонил голову на бок, странно посмотрел на хозяина, но затем, видимо, вспомнив, что человек ему достался очень даже долбанутый, вцепился клювом в предложенный средний, упёрся лапой в кулак, да принялся тянуть на себя.
Даркен против воли закрыл глаза, сжал зубы, но, всё же, нашёл в себе силы помочь питомцу, и вслепую уткнул большой палец между двумя фалангами опоясанного сгоревшим катализатором перста. Немножко усилий, немножко потерпеть, и вот, Букль сумел разорвать последние волокна плоти, мешавшие процессу ампутации.
Вот тут молодой человек не отказал себе в возможности не только остановить кровь, но и избавиться от боли.
— Ну всё! Я готов!
Дворянин опёрся плечом на стенку контейнера и поднялся гордо, пафосно.
Он обратил свой взор в сторону противника и…
Неужели всё зря?!
Неужели этот хтонов доспех умеет оживлять своего пилота?
Похоже, что так.
Ганнибал, тот самый, для победы над которым Даркен Маллой приложил столько усилий, вновь был жив, несмотря на огромную дырищу в половину торса.
6.
Поезд истерично гудел, надеясь… наверное на то, что у стоящих на путях богинь проснётся инстинкт самосохранения, и они свалят прочь с дороги.
Вот только, это он зря.
Тут ловить нечего.
С инстинктом самосохранения у этой парочки всё плохо.
Броня выдала нечто, что можно было бы назвать тяжёлым вздохом, если бы её грудь хотя бы немного при этом пошевелилась.
Разум Лешей искал выход из этой ситуации. И, если честно, получалось не очень. Ни одного плана, в котором девушка могла быть уверена на все сто процентов.
Но идей получше у неё всё равно не имелось.
— Ты сейчас убьёшь так много людей, — осклабилась Перловка. — Каково это быть плохой?
И вот в этот момент обе богини услышали звонкий голосок русовласой горничной откуда-то слева и сверху.
— Ну, дамский сверчок, не подведи!
Броня скосила взгляд в сторону этого нелепого выкрика. Вне всяких сомнений, это милое создание с глазами цвета сирени, выглядело очень решительным.
Похоже, что появление этой фигуры на поле боя застало Перловку врасплох. Не подумала Тёмная Лешая о том, что её светлая противница могла отбросить кисть не только для того, чтобы поскорей нарастить клешню, но и затем, чтобы автономный кусок тела, повинуясь программе, нашёл истекающую кровью девчушку и побыстрому залатал ей шею. Настолько по-быстрому, что результат выглядел, будто бы оторванная рука пыталась задушить горничную, а не просто выступала грубым суррогатом, взявшим на себя функции повреждённой плоти.
Девушка прилетела сюда очень быстро. Буквально прилетела: вскочив двумя ногами на дрона-трикоптера, выкрашенного в цвета горничной, да оскалившегося хищной лыбой.
И вот, едва только остроносая русовласка обратилась к своему забавному, едва выглядывающему из рук оружию, как Броня ощутила исчезновение антимагического покрова Княжны. Стоило тому перестать подавлять ауру богинь, как та начала раскидываться по округе, однако прежде, чем она вступила во власть, смелая камеристка потянула на себя спусковой крючок.
Артефактное оружие тотчас же разрядило державу с высоконасыщенным прахом. Мощный поток энергии, сплетённый в жёсткий контур, оказался способен перебить не успевшую набраться силы встречную волну помех. Возможно, ему было бы дано разорвать на кусочки плоть Перловки, но Тёмной Лешей хватило скорости и сообразительности выставить щит адекватной мощности.
Два могучих заклинания встретились и оба пали. Атакующий заряд и преграда “лопнули”, родив ударную волну такой мощи, что Невкусной Каше пришлось всеми четырьмя конечностями вцепиться в рельсы, чтобы устоять, а вот горничная удержалась лишь потому, что в следующую секунду вернулась антимагическая аура и её дрон вновь обрёл способность “мыслить”.
И первым делом он употребил эту способность, чтобы пальнуть из своей рельсовой пушки прямиком в центр масс злого божества.
Всё это достаточно сильно повлияло на хватку Перлуши, чтобы Светлая Лешая могла себе позволить вырвать шею из зубов, качнуться хорошенько, снимая себя с клешни хвоста, да не забыть голосом активировать вирусный контур.
— Кавада адавра!
Понятное дело, что вирусу было не под силу справиться с богиней, но он мог дать секунду-другую, необходимую той версии воплощения Хаоса, чья внешность её напоминала человеческую, чтобы стащить противницу с рельс за несколько мгновений до того, как там промчался поезд, так и не успевший затормозить.
Лешая и Перловка вместе скатились с поросшего травой холма в кучу пластиковых бутылок и пустых жестяных банок, где Светлая поспешила рассечь Тёмную на много-много-много самостоятельных кусков, лишая ту возможности централизованно бороться с вирусом.
— Хорошая! — взмах. — Плохая! — ещё удар. — Главное! — клешня вновь со свистом прошла сквозь воздух и плоть там, где противница хранила собственный запас кислоты. — У кого сверчок!
Некоторые из отсечённых кусков не были поражены вирусом, а потому с ходу демонстрировали умение да готовность отрастить отростки и даже лапки, чтобы умчать прочь. Побег первого из них Лешая прервала, попросту наступив сверху.
Понятное дело, оставить без внимания всё это попросту нельзя, а потому, Светлая подготовилсь к поглощению: кожа на щеках порвалась до самых ушей, челюсть выпала из суставов, а вместо слюны с уголков рта стекала ядрёная кислотная алхимоза. Капельки её срывались к земле, где нещадно выжигали всё, чего коснутся, от жалких клочков чудом выживающей в этих гиблых местах травы, до казалось бы несокрушимых цветастых боков жестяных банок.
Движения Лешей окончательно потеряли хоть какое-то подобие человечности. Она стала похожа на хищное чудовище, вторгшееся в нору лисицы и намеревающееся не упустить ни одного из детёнышей. Её не останавливало ничто. Ни размеры поглощаемой добычи, ни угол, под которым следовало извернуться, чтобы успеть поймать намеревающийся сбежать кусок Перловки. Дополняли этот эффект два ярких белых потока, произрастающих из спины там, где некогда были крылья: это Светлая выжигала в пустоту каждое из воспоминаний Тёмной, чтобы не думать над тем, куда их встроить, и не опасаться, что сделанные доппельгангером выводы исказят мировосприятие, обратив и без того неблагую богиню в нечто, куда как более опасное и мерзкое.
Маленькая русовласая горничная некоторое время кружила над полем боя, затем наконец решилась спуститься и обратиться к победительнице.
— Броня?
Левый глаз Лешей неестественным образом скосился в сторону горничной. Богиня и не думала прерывать трапезы.
— Броня, ты в порядке?
— В полном, — набитый рот не мешал Светлой говорить громко и чётко. — Всё благодаря тебе, солнце.
Горничная облегчённо вздохнула, приложив руку к груди.
— Я рада. Прежде, когда тебя так искажало, это значило, что ты стала одержимой.
— То было прежде, — богиня резко выставила удлинившуюся в полтора раза руку в сторону, накрывая убегающий кус хвоста противницы. — Одержимость в прошлом. Теперь эта сила моя и только моя. Нет нужды беспокоиться. Я абсолютно в своём уме.
— Как меня зовут?
— Что? — не поняла Лешая.
— Как меня зовут?
Мощная челюсть богини раздробила кусок черепа противницы. Длинный вёрткий язык скользнул внутрь и принялся сгребать мозг и семена.
— Ты мне не доверяешь, малыш?
Русовласка попыталась выполнить что-то, напоминающее попытку гневно топнуть ножкой, но манипуляторы дрона помешали. Зато трикоптер опустился чуть ниже.
— Ты одержима!
— Нет, — синее око богини смотрело прямо в васильковые глаза смертной.
— Тогда почему ты не помнишь моё имя?
— Простой берсерк, дорогая, — попыталась успокоить её Светлая. — Бой был тяжёлым. Много моих плоти и воспоминаний ушли в землю. Такое бывает. Я просто не хотела, чтобы ты волновалась.
— Ладно, — вздёрнула собеседница острый носик. — А как зовут тебя?
— Что это за вопрос? — склонила голову на бок Лешая, не прекращая работать челюстями.
— Хороший вопрос. Ты ведь научилась прятать ядро своей личности. Так скажи, как тебя зовут? Если ты — это ты, то у тебя не будет проблем с самоидентификацией.
— Броня.
— Это я обратилась к тебе. А фамилия?
— Печенько.
— Нет! — возмутилась горничная.
— В смысле “нет”? — искренне удивилась богиня. — Моя фамилия — Печенько. Я в этом уверена.
— Твоя фамилия — Глашек! — на глазах русовласки наворачивались слёзы. — Броня Глашек! Будущая Броня Маллой! Зануда, пытающаяся казаться циником, но на самом деле очень отзывчивая и добрая! Ты всегда пыталась казаться хуже, чем есть, но ты так плохо умеешь притворяться, что люди вокруг видят истинную тебя и не задумываясь идут следом, потому что уверены, что ты скорей сожжёшь себя, чем дашь пострадать невинным.
Богиня метнулась мимо плачущей горничной и на ходу перехватила деловито шагающую прочь автономную мышцу соперницы.
— Так разве я не осталась прежней? Разве я не сожгла себя во имя других? Разве не это на самом деле делает меня мной? Что есть имя? Его вы мне можете подсказать. Но станет ли Перловка более мной, если будет звать себя Броней Глашек, но при этом ради развлечения отрывать головы детям на глазах их матерей? — спокойно вопросила Лешая. — Я есть я. Как ты меня не назови, именно это и определяет мою личность, разве нет? И главное мне удалось сохранить. Раны излечатся, повреждённая одежда сменится, а имя вы напомните мне. Так почему ты плачешь, малыш? Разве у тебя имеются причины сомневаться в том, что я сохранила главное?
Острый носик горничной громко шмыгнул, а затем девушка утёрла его пистолетом и обернулась через плечо, натянув на лицо сияющую улыбку, фальшивую и разом искреннюю, ведь она прятала боль за истинной заботой.
— Прости глупую эмоциональную Илегу, Броня. После этой лекции у меня не осталось ни единой крупицы сомнений, что ты — это ты. Как всегда всё так по полочкам разложила… я помогу тебе вспомнить всё. И если ты забыла что-то пикантное… думаю, приятно удивишься вновь, как в первый.
Лешая застыла в неестественном положении, изучая внимательным взглядом пространство вокруг. Ей не хотелось позволить какому-то чересчур живучему кусочку Перловки сбежать и принести основной сети хотя бы жалкий осколок знаний.
— У нас на это будет время в графике? — поинтересовалась богиня.
Илега презрительно фыркнула.
— Знаешь, а вот привычку обламывать романтик всякими скучными обязанностями ты могла бы и потерять где-нибудь! — сказала она. — Найдётся. У тебя сейчас будет свидание с любовницей твоего будущего мужа, а затем до самого утра ты абсолютно свободна, если ты понимаешь, о чём я.
— Понимаю, дорогая, понимаю, — клешня с размаху вонзилась в почву и сомкнулась зубцами на червеобразном куске плоти противницы. — Я хтонически устала. Буду счастлива на время забыть о рутине.