Полуденное солнце припекало, и я перешел в тень, чтобы уберечь от ожогов свой нежный лоб. Будет трудно объяснить, как я умудрился загореть, безвылазно сидя за клавишами. Внезапно из моей сумки донесся писк мобильника. Я ожидал услышать презрительные стоны всех этих проколотых поборников единения с природой, но молодежь дружно потянулась к карманам и сумкам.
- Привет. Это я, - сказала Катерина.
Ее голос был холоден, принимая во внимания нашу ссору, но, во всяком случае, она первая пошла на контакт.
- Ты у себя в студии?
Я решил, что на этот вопрос можно ответить, не прибегая к излишнему вранью.
- Нет.
- А где?
Я почувствовал, что она клонит к тому, чтобы я приехал домой к купанию детей. Я огляделся и решил, что будет не очень хорошо говорить Катерине, что я лежу на травке в Клапамском парке. Неподалеку бегал маленький мальчик в футболке с надписью "Манчестер Юнайтед".
- Я... в Манчестере.
Кое-кто из соседей выказал удивление, поэтому я улыбнулся и страдальчески изобразил, что мой собеседник не способен осознать этот очевидный и простой факт.
- В Манчестере? Правда? И где же?
- Э-э... Юнайтед.
- Что?
- Я хотел сказать - на Пикадилли.
Я неудачно выбрал город. В Манчестере Катерина училась.
- Почему ты сказал "юнайтед"?
- Извини, просто Манчестер у меня ассоциируется с "Юнайтед". В отличие от "Манчестер Сити", которые, разумеется, носят небесно-голубую форму.
- О чем ты говоришь?
- Извини. Меня просят поторопиться, потому что монтажная обходится им в пятьсот фунтов в час.
- Значит, дети перед сном тебя не увидят?
- Боюсь, что нет. Это просто ужас. Меня нужно внести изменения прямо на месте. Вот и говори после этого о сроках.
- Понятно. - Голос Катерины звучал разочарованно. - Мы сейчас едем смотреть новый дом Сьюзен и Пирса. Ладно, завтра поговорим.
- Только не болтай с Пирсом об "астре", а то не уедешь никогда.
Ссора наша еще давала о себе знать, так что Катерина не рассмеялась, поэтому я сдержанно попросил ее поцеловать за меня детей, и мы попрощались. Никто из нас не извинился за те ужасные слова, что мы выкрикивали накануне, но лед был сломлен, и завтра наше общение будет более теплым. Мы не станем два дня хлопать дверями перед носом друг друга и не испортим друг другу выходные. Я открыл кургузую бутылку пива и следующий час праздно размышлял, на что похожи облака. И каждый раз приходил к выводу, что облака всегда имеют форму облаков.
Снова тренькнул мобильник - на этот раз звонил Хьюго Гаррисон. Сдавая работу, я записал композицию три раза подряд: Хьюго слушает музыку несколько раз, так что я избавлял его от нужды перематывать кассету.
- Привет, Майкл, это Хьюго. Я прослушал твои композиции.
- Композиции? - переспросил я, слегка смущенный множественным числом.
- Ну да, мне нравится начало первой, энергия второй, а вот самая лучшая концовка - у последнего варианта.
Что я мог сказать? Они совершенно одинаковые, дубина стоеросовая?
- Ну что ж... очень интересно, - заикаясь произнес я.
- Ты не мог сделать еще одну версию, объединив все лучшее, что есть в каждой из трех?
- Ну, я мог бы попытаться. Одну минуту, я только запишу, - сказал я, случайные свидетели, наверное, удивились, почему этот парень ничего не записывает, хотя собирался. - Начало первой, энергия второй и концовка третьей. Хорошо, сделаю все, что смогу, но на это может потребоваться день-другой.
- Годится. Пока, Майкл, мне надо бежать.
Я мысленно пометил себе, что надо не забыть послать ему кассету с еще одной копией все той же записи, от которой, как я по опыту знал, Хьюго придет в полный восторг.
Время шло, и люди все подтягивались на барбекю, в том числе - Кейт с Моникой. Кейт принесла с собой акустическую гитару. Любовно пристроив ее на подстилке, она стала разносить бесчисленные тарелки с бутербродами. Рядом со мной лежал парень, который представился Дирком. Я сразу ощутил к нему иррациональную неприязнь - лишь на том основании, что окурок он держал большим пальцем и мизинцем, точно воображал себя Джеймсом Дином или Марлоном Брандо. Я понимал, что существуют и более серьезные преступления против человечества, но на тот момент манера держать бычок большим пальцем и мизинцем показалась мне худшим из грехов. Как бы то ни было, вскоре мое мнение о парне подтвердилось.
Дирк запихнул бутерброд в рот и, даже не поблагодарив Кейт, схватил ее гитару и принялся бренчать. Его наглость явно не понравилась Кейт, но она смолчала. Дирк слегка подстроил гитару и презрительно скривился.
- Сколько ты за нее заплатила?
- Всего пятьдесят фунтов, - с гордостью ответила Кейт.
- Пятьдесят монет? Да я за нее разве что двадцатку отвалю.
Время от времени приходится сталкиваться с такими неприятными типами. Наверное, они посещают вечерние курсы "Как быть грубым".
- Вообще-то я не собираюсь ее продавать, - сказала Кейт. Слишком вежливо сказала.
- Ну и зря. Теперь цена упала до пятнадцати. Ты упустила свой шанс. И Дирк запихнул сигарету под струны рядом с колками. - Пятьдесят монет! За такое дерьмо, - бормотал он про себя, продолжая бренчать.
Кейт недоуменно посмотрела на меня, и мне захотелось вырвать у этого малого гитару и разбить ее об его тупую башку. Но я не стал так делать, потому что не люблю прибегать к насилию. Кроме того, моя выходка наверняка испортила бы пикник, и, помимо всего прочего, гитара разлетелась бы на кусочки, потому что парень прав: гитара - полное дерьмо.
Я попытался не замечать Дирка, но вскоре он оказался в центре внимания - несколько девушек затеяли пение под его весьма вольную интерпретацию "Чудесной стены". Девушки скорее напоминали детей фон Трапп, чем Лайама Галлахера<Фон Трапп - семейный хор выходцев из Австрии, эмигрировавших в 1938 году в США, история которого легла в основу голливудского фильма "Звуки музыки". Лайам Галлахер - солист рок-группы "Оазис", пик популярности которой пришелся на середину 90-х годов>, но и позер Дирк был им под стать - он отчаянно фальшивил. Больше я не мог сдерживаться.
- Вообще-то мне кажется, что здесь больше подходит ми-минорный септаккорд, - осторожно подсказал я.
Тут Дирк соизволил посмотреть на меня. Он еще раз картинно затянулся сигаретой и поморщился, прикрыв один глаз, словно его благородный табак смешали с крепчайшей ямайской дрянью.
- Не думаю, приятель, - ответил он.
- Да, там Em7, G, Dsus4, A7sus4.
Дирк дотумкал, что я понимаю, о чем говорю, но не отступать же перед лицом восхищенных женщин. В стаде появился новый олень-самец, который претендует на его место. Дирк сделал паузу и заиграл другую песню наверняка разучивал ее много лет.