- А.
Вряд ли я мог вообразить, что буду показывать отцу квартиру без Катерины и детей.
- Вот здесь спала Милли, а здесь спал Альфи.
- Да, понятно. А кто это на пуховике?
- На одеяле? Барби, - недоуменно ответил я. Я жил в доме, где Барби поклонялись более ревностно, чем в Ватикане - деве Марии. И мне стало не по себе, что в мире есть люди, которые никогда не слышали о деве Барби. - А вон там Кен.
- Кен - это муж Барби?
- Ну, мне кажется, они не женаты. Кен просто ее приятель. Или, может, жених, кто их знает.
Повисло неловкое молчание.
- Вообще-то они уже лет тридцать встречаются, так что если Кен еще не поднял этот вопрос, Барби пора бы и забеспокоиться.
И я выдавил нервный смешок, но отец, похоже, не уловил шутки. Может, сейчас не самое подходящее время для шуток на тему брака и супружеской верности. Мы немного постояли, отец силился изобразить к детской повышенный интерес.
- С тех пор, как Катерина от меня ушла, я здесь ничего не трогал, проговорил я жалобно. Слишком жалобно.
Отец задумался.
- Ушла? По-моему, ты говорил, что она забрала машину.
Никто лучше престарелого родителя не умеет обратить внимание на самую несущественную деталь.
- Ладно, не ушла, а уехала.
- А ты где был?
- Грузил барахло из своей квартиры, чтобы перевезти его сюда.
Еще одна задумчивая пауза. Что-то его тревожило - но вовсе не крушение сыновьего брака.
- Так как же она взяла машину?
- Что?
- Как она взяла машину, если ты грузил в нее вещи?
Я изнуренно вздохнул, давая понять, что этот вопрос не имеет отношения к делу.
- Я нанял фургон.
- Понятно. - Пару секунд отец обмозговывал этот факт. - Выходит, ты знал, что ей понадобится машина, чтобы отвезти детей и вещи к своей матери?
- Нет, разумеется, ничего такого я не знал, иначе попытался бы ее остановить.
- Тогда почему ты вывозил вещи из квартиры не на своей машине? "Астра" довольно вместительный автомобиль, к тому же - пикап.
- Послушай, какая разница? Барахла было много; на машине пришлось бы сделать два захода.
Отец молчал, и мы перешли в соседнюю комнату - в нашу спальню. Я слегка смутился, осознав, насколько женское там убранство: одеяла в цветочек, туалетный столик накрыт салфеткой - теперь, когда я спал здесь один, все это выглядело неуместным.
- А это дорого - нанять фургон?
- Что?
- Фургон для перевозки вещей стоит дорого?
- Почем я знаю? Миллион. Папа, при чем тут фургон?
- А ты, случаем, не взял его в длительный прокат? Может, ты на нем теперь ездишь, раз Катерина забрала машину?
- Нет, не брал я в прокат этот долбаный фургон!
Хотя жаль, что не брал, не то задавил бы папашу.
Мое раздражение усиливалось тем, что я не мог не винить отца за уход жены. Верный себе, папа недавно оставил свою подружку ради другой подружки - помоложе. Джоселин жутко расстроилась: должно быть, нелегко оказаться брошенной в пятьдесят девять лет, да еще лишь потому, что тебе не пятьдесят четыре. В приступе ярости она переправила Катерине мое пространную исповедь - дабы показать, сколь ненадежны мужчины из рода Адамсов.
Возможно, именно поэтому папа избегал разговоров о случившемся. По телефону я спросил, прочел ли он мое письмо.
- Ну да, конечно, - весело ответил он.
- Ну и что ты думаешь?
Отец не мешкал ни секунды:
- Твой почерк заметно улучшился, ты не находишь?
Но теперь мне требовались подробности: как именно Джоселин обнаружила письмо, обыскала ли она его карманы, залезла в ящик его стола или как-то еще? Я уже собирался устроить папе допрос, но он сказал:
- Жаль, что ты не пригласил меня несколькими неделями раньше. Было бы приятно встретиться с Катериной и детьми.
Да, жаль, подумал я. Тебе, видите ли, жаль, что от меня ушла жена с детьми. Какая досада. Бедный папа, бедный ты, бедный.
- Да, жаль, что Джоселин прочла письмо, адресованное тебе, иначе Катерина с детьми до сих пор были бы здесь.
- Ха. А ведь точно! - воскликнул отец, словно я выиграл очко на школьном диспуте.
- Она что, обшарила твои карманы?
- Что ты имеешь в виду?
- Джоселин. Как она добралась до моего письма? - Последовала пауза. До папы начало доходить: похоже, он поступил так, как поступать вовсе не следовало.