Бесконечная двухчасовая лекция о том, сколь много современная магия потеряла после трех мировых войн, закончилась с ударом колокола. Терри подхватил сумку, одним движением сбросил в нее вечное перо, блокнот и книгу Кентина Тилссена по базовой теории полей, которую украдкой листал половину лекции. Быстрым шагом спустился с галерки и прошел в створчатые двери едва ли не перед носом Парлас, раздающей старостам задания. Лопатки зачесались от ее пристального взгляда. Терри не остановился даже когда услышал, как его окликает Радек:
— Эй, аристократ, стой. Пойдем поговорим.
Терри нахлобучил фуражку и поправил на плече ремень сумки. Разговаривать с Радеком не хотелось, тем более когда внезапно вспомнил о классовых различиях. Дурная примета. Зануда привяжется — и не отстанет, пока душу не высосет. Ничем хорошим не кончится.
— Риамен!
Холодный голос Арри пресек скандал.
— Оставь его, Радек.
Терри раздраженно подумал, что Арри опять лезет не в свое дело и дает повод тому же Карьяну говорить, что без добряка-Рантала «беспомощный» Риамен ни на что не годен. С другой стороны, ему было решительно плевать, кто с кем сцепится за его спиной. Он думал только о том, что пропустил завтрак, и не собирался бездарно тратить получасовой перерыв между учебными блоками. Мельком оглянувшись, он увидел смоляные кудри Варии. Она разговаривала с подружками. Терри не стал ее ждать. Гораздо удобнее будет занять очередь в равинтоле — девушка еще «спасибо» скажет за его предусмотрительность.
Спустившись по мраморным ступеням Великой библиотеки, Терри полной грудью вдохнул свежий осенний воздух. Привычно потянулся к нагрудному карману, но спохватился, что очки сломаны. Без затененных стекол в солнечный день под куполом было слишком ярко: радужные пятна света ползли по окнам, будто их тянуло невидимое течение, бликовали и слепили глаза. Терри надвинул козырек форменной фуражки на лоб.
Днем закрытые от внешнего мира улицы Сияющего квартала оживали, наполнялись народом. Особенно летом, когда рабочие по указу Магистерия разбирали крыши. Для безопасности между домами натягивали полосатые бело-синие тенты, из-за чего строительные работы придавали закрытой части города праздничный вид. Терри невольно поглядывал наверх, ожидая, вдруг в зазор между полотнищами ему прямо на голову упадет кирпич. Страх был ничем не обоснован, но реален настолько, что Терри ускорял шаги.
Когда над головой хлопнуло полотнище, он даже присел. Невесть откуда взявшийся порыв ветра — опять где-то дыра образовалась! — едва не стянул фуражку. Терри прижался спиной к стене и так прокрался к двери, сквозь зубы ругаясь на себя за излишне живое воображение. Ветер под куполом всегда появлялся неожиданно и ничего хорошего не сулил. Опять где-то в куполе дыра образовалась. Несмотря на все усилия техников, стабильность защитного поля была «нарисована» только на газетной бумаге. Равно как и все гарантии безопасности.
Оказавшись «под куполом» Терри постепенно понял, что охрана труда в Академии напоминает эти полосатые тенты над головой. Вроде озаботились, но если вдруг что — спецодежда не защитит лицо и руки от взрыва, а нарядные полотнища не спасут череп от упавшего сверху камня.
Успокаивал сердцебиение Риамен уже в равинтоле. Несмотря на то, что в доме велись работы, и со второго этажа выселили двух старших магистров, деливших квартиру, трапезный зал на первом этаже продолжал работать. Обитателям Академии приходилось мириться с тем, что пространства для жизни и работы под куполом вечно не хватало.
В равинтоле было тихо, прохладно и отчетливо пахло рыбой. На голых стенах висели примелькавшиеся агитки. Терри мазнул взглядом, не приглядываясь. Его интересовало содержимое почти пустого буфета. Почему-то последние декады постоянно не хватало муки или еще чего-то. Пекарни простаивали или работать некому? Терри не знал, да и не думал об этом из-за экзаменов, но порадовался, что хоть что-то осталось после завтрака.
Терри открыл дверцы, чтобы взять булку с медовыми яблоками. На тарелке сиротливо осталась лежать последняя. Поколебавшись, он взял и ее — для Варии. Он не сомневался, что девушка найдет его здесь и очень расстроится, если увидит, что любимую выпечку уже разобрали.
Дежурный, сметающий со столов крошки, выпрямился.
— Эй, парень, одна булка в одни руки, — недовольно окликнул он.
— Руки у меня две, — вполголоса проворчал Терри. Подчеркнуто аккуратно закрыл дверцы буфета и вместе с булками направился к горящему красным глазом кипятильнику в дальнем углу. Рядом с ним высились башни из составленных друг на друга чайных чашек.
— Что сказал, не слышу? — не поверил своим ушам дежурный и, сунув салфетку под завязки длинного фартука, направился к нему. На ходу он недвусмысленным жестом поправил закатанные до локтя рукава рубашки.
— Вторая не мне, а моей подруге. Она сейчас подойдет.
— Подойдет и возьмет. Лишней еды — с собой, про запас, для друзей или прикормленных крыс — не даем.
Терри смерил оценивающим взглядом парня в фартуке. Он выглядел старше и крупнее. Но едва ли он учился семь лет в Королевской военной школе и знал уловки, которым обучались будущие гвардейцы в ежедневных стычках. В военной школе превыше всего ценилось умение дать отпор так, чтобы показать, что ты сильнее и умнее противника, но при этом не доводить до безобразного мордобоя, за который обоим драчунам придется потом расплачиваться.
Терри положил одну булку на чайное блюдце, а вторая осталась в его левой руке.
— А ты отними, — спокойно предложил он. Даже протянул — «бери, мол».
Вызывающее поведение дежурному не понравилось. Он схватил Терри выше кисти и попробовал дернуть к себе, но не тут-то было. Риамен перенес вес на другую ногу, накрыл ладонью кулак противника и отступил, выворачивая ему предплечье. Дежурный сам не заметил как опустился на колени. Терри заботливо помог ему встать, придержав за локоть.
— Еще раз попробуешь? — поинтересовался он, с удовольствием разглядывая ошеломленное лицо. С гвардейцами Терри не рискнул бы так шутить, потому что боялся, что те переломают руки за подобные фокусы, но утереть нос дежурному за хамство — другое дело.
— Что это было? Что ты сделал? — парень недоверчиво ощупывал запястье, будто искал в нем поломку.
Терри широко улыбнулся.
— Магия контроля. Иди доложи Арчеру, если желаешь. А булка останется у меня, потому что я взял ее не для себя.
— Да подавись, — буркнул дежурный и отошел, косясь. Уже с безопасного расстояния добавил: — А доложить-доложу, не сомневайся. Пусть тебе часы в пекарне нащелкают, раз ты такой горячий любитель булочек. Как, говоришь, тебя зовут?
— Риамен.
— Очень рад.
Терри отвернулся. Взял чашку и подставил ее под носик крана. Повернул красную ручку, с досадой размышляя, как так получается, что он вечно проигрывает, хотя никогда не отступает и не сдается. Терри не мог представить, как поддается безродному хаму в переднике и покорно отдает то, что ему нужно, даже не попытавшись отстоять право подарить своей девушке эту идиотскую булку с яблоками.
Дверь равинтолы отворилась, задев подвешенные трубочки с музыкой ветра. Тихим мягким перезвоном они сообщили о новом госте.
— Так и думал, что найду тебя рядом с кухней, — прокомментировал знакомый голос. Терри, не оборачиваясь, со вздохом снял с вершины кренящейся набок башни вторую чашку и поставил на место своей под носиком крана.
— Тебе красный или белый? — пряча досаду за равнодушием, поинтересовался Риамен. Вария не стала его разыскивать, зато Арри был тут как тут, да еще с дежурной шуточкой про вечноголодного друга. Осталось понять, какого демона он так вцепился в эту грешную булку, если Вария так и не придет? Дежурный хам, чего доброго, решит, что булка предназначалась вовсе не для девушки…
— Мне бы чего покрепче, — размечтался Арри. Несмотря на то, что очереди в равинтоле не наблюдалось, он по привычке сначала направился к буфету. Открывать стеклянные дверцы не стал, а окинул взглядом полки и разочарованно оглянулся. Пустые тарелки и корзинки явно не вызвали у него воодушевления.
— Черного нет, — Терри поочередно поднял керамические крышечки на заварочных чайничках. — Настой ягод вязника ещё есть, — дрогнувшим голосом подытожил он, брезгливо глядя на разваренные ягоды, плавающие в маслянистой пленке. Ягоды вязника заваривали те, у кого не было денег на чайный лист, благо колючий кустарник рос на каждом шагу. Терри поскорее закрыл крышку и сглотнул горькую слюну. Стремился избежать нищеты, тяжелой работы и плохой еды, называется.
— В десять утра весь хлеб закончиться не может, это уже чересчур, — жалобно сказал Рантала, оборачиваясь к дежурному, который наблюдал за ним скрестив на груди руки.
— Если все будут по две булки хватать, хлеб закончится еще раньше. К обеду еще будет, а пока вот так. Вчера какой-то урод решил ночью смотаться в город. Причем не через кусты полез, как все, а мимо Неспящего понадобилось идти, видать, удаль хотел показать. Не знаю, говорят, вина бакалаврам не хватило. Вы, парни, вроде как раз из той компашки, может, лучше меня знаете?
Арри с извиняющейся улыбкой развел руками.
— Можно подумать, у нас каждый день есть повод повеселиться. Как по мне, оно стоило того, — легкомысленно ответил он.
— Ну вот и пей теперь пустой чай, весельчак. Под шумок из-за тревоги все штрафники из пекарни дернули сперва докладывать смотрителям очень ценные показания о том, что ничего не видели, а потом улизнули по комнатам — досыпать. Я один там кое-как все из печей достал… Ну ничего, я нового помощника себе уже нашел.
Дежурный стащил через голову завязки фартука и повесил на крючок. Рядом висела синяя куртка с эмблемой в виде гаечного ключа поверх шестеренки. В отличие от студенческих, форменные куртки техников щеголяли нашивками специалистов на предплечьях и в целом меньше походили на школярские кители. Как минимум, обходились без ненавистных пуговиц, которые постоянно отрывались и терялись.
«Просто прекрасно, — Терри мрачно уставился на злополучную булку, будто это она повинна в том, что он задирал не студента, а магистра. — Опрокинул техника. Сидеть мне теперь в его пекарне до тех пор, пока диплом не получу».
Техник накинул куртку. Открыл дверь на кухню и попросил кого-то по имени Аннели подменить его на раздаче.
— Ну что, Риамен, до вечера. Привет подруге, — он издевательски поклонился и вышел на улицу. Музыка ветра издала короткий насмешливый перезвон. Терри проводил техника задумчивым взглядом. Арри вопросительно поднял брови, молчаливо спрашивая, что он пропустил.
— Что ж ты не предупредил меня сразу, что здесь нельзя есть досыта? — с трудом сдерживая рвущиеся наружу эмоции, выдавил Терри. — Я бы хорошо подумал, стоит ли оно того…
— Почему не предупредил? Я спросил, нет ли у тебя вариантов получше, — хмыкнул Арри. — С учетом запрета на разглашение внутренней информации посторонним лицам, вполне себе тянет на белый лист с парой-тройкой часов.
Из кухни, вытирая мокрые руки о передник, выглянула симпатичная блондинка.
— Я тут рыбу запекаю с солью, пальчики оближете. Еще есть перетертый в кашу зеленый хернет и луковый суп. Что подать?
— Терпеть не могу хернет и лук, — поморщился Арри. — Мне рыбу.
— Я тоже терпеть не могу, — страдальчески скривился Терри. — Но давайте ваш суп и эту хер… кашу.
Друг глянул на него с понимающей улыбочкой, но ничего не сказал.
Вария тоже стремилась накормить Терри «как мужчину», в красках расписывала горскую кухню. Риамен объяснял ей про другую кровь, про Первых детей Создателя, от которых ему «в наследство» досталась специфическая реакция на красное и белое мясо. Тогда же выяснилось, что девушка не понимает, почему у него в волосах столько серебряных волос. Она призналась, что связывала появление ранней седины с каким-то ужасным эпизодом в жизни, вроде нападения огромного горного кота исбри. Терри так и не сумел ей объяснить, что бывают «Древние, но не совсем». Вария не верила и рисовала схемки с разноцветными кружочками, чтобы доказать, что смешанной крови не бывает. Слушать ее рассуждения было очень больно, но Терри прятал истинные чувства за смехом. Может быть, их отношения еще в тот момент безнадежно треснули?
Арри же был риорцем, и ему не требовалось ничего объяснять.
Он сел за стол и взял чашку с чаем. Заметил, что булок с яблоками на самом деле две, просиял и протянул руку к тарелке. Терри, не меняясь в лице, сдвинул ее на край стола, чтобы друг не дотянулся.
— Что-то мне подсказывает, что «новые ботинки» тебе жмут, — философски заметил Арри, оставив попытки завладеть выпечкой. — Ты будто другим человеком стал.
— Вторая булка для Варии. Мне за нее часов нащелкают, слушай, — с виноватым видом объяснил Терри. — И так тошно, ты еще…
— А первая, значит, тебе одному, — ровным голосом проговорил Арри. — Все понятно.
Догадка треснула Терри по затылку как пыльная подушка. Он без колебаний переломил булку пополам.
— Прости, не подумал.
Арри невесело улыбнулся.
— А всем остальным поделишься? Что это было на лекции Парлас? В чем ты ее обвинял? С ума сошел?
Терри наклонился и понизил голос, словно опасался, что его могут услышать в пустой равинтоле, где, кроме них, была разве что Аннели, которая звякала посудой на кухне.
— Ты видел печать на Распознающем письме? Я имею в виду близко? Через очки?
— Конечно, о чем речь. Парлас же ходит целыми днями по коридорам и всем под нос сует свою печать, чтобы посмотрели через очки, вот я и глянул…
Терри так на него посмотрел, что Арри не выдержал и расхохотался.
— Видел бы ты свое лицо! Поверил что ли?
Терри даже не улыбнулся. Разве что одна сторона рта дёрнулась, но скорее от раздражения.
— Значит, не видел?
— В лучшем случае группа Карьяна имела честь лицезреть, но вряд ли. Я заметил, как он ел тебя глазами, пока ты про Талсиена рассказывал. Он наработки в направлении магии контроля нюхом чует.
— Это точно, — пробормотал Терри, без восторга глядя на Аннели, выплывающую из кухни с эмалированным подносом в руках.
Она поставила тарелки на стол, пожелала бакалаврам «самого расчудесного аппетита и замечательного пищеварения» и ушла за стойку раздачи. Села на табуретку и открыла толстый справочник с потрепанным корешком.
— Сейчас Карьян разведает, что к чему, и переманит тебя под свое крыло. Возьмешь меня с собой или нет? — Арри испытующе глянул из-под челки, которая опять упала на глаза.
— А тебе интересно с Неспящими возиться? — невнимательно переспросил Терри, рассеянно рисуя ложкой спирали в неаппетитной зеленой каше. Взгляд притягивала светлая макушка, склонившаяся над учебником. Аннели убрала мешающую прядку за ухо и, будто почувствовав его взгляд, подняла глаза и улыбнулась.
Терри зачерпнул кашу и отправил в рот с таким видом, словно в жизни ничего вкуснее не ел.
— Мне интересен контроль, как и тебе, — пожал плечами Арри, ловко отделяя ножом и вилкой рыбий хребет. Терри передернуло от этого зрелища. — Помнишь, мы собирались сотрясти это болото до основания прорывными технологиями? Если для этого нужно сперва довести до ума Неспящих, я в деле.
— А я нет. У Карьяна свое дело, а у меня свое, — отрезал Терри. Он подумал, что Карьян действительно слишком быстро предложил сотрудничать после вчерашнего. Терри знал, что он гнилой насквозь, но не подозревал, что в этом человеке вовсе нет гордости, одно честолюбие.
— У него есть собственная лаборатория, — напомнил Арри. — Не хило для того, кто вчера получил первую степень.
— У меня тоже будет.
— О да, я уже посмотрел, как ты умеешь договариваться с Парлас. Ты думаешь, ключи от лаборатории тебе король из Белого дворца на веревочке спустит? Только Парлас решает этот вопрос, ну, может, еще сам Верховный.
— Ну вот и посмотрим, что скажет Верховный, — прищурился Терри. — Очень может быть, что некая веревочка из дворца действительно может повлиять на решение некоторых вопросов…
* * *
Каким бы бесконечным не казался день, он закончился. Терри так и не вызвали на дисциплинарную беседу. По какой-то причине смотрители не интересовались, почему его не было на территории Сияющего квартала во время вчерашней проверки. Так что тяжелые «Толкования» с письмом от короля он носил с собой напрасно.
«У тебя есть три дня на то, чтобы доставить ответ или объяснить, почему его не последует», — слова короля можно было трактовать двояко, но Терри очень не хотел проверять, что с ним сделают после признания, что письмо так и осталось лежать между страниц.
Поднимаясь на свой этаж, он раздумывал, может ли бакалавр попросить Верховного магистра о личной встрече и под каким предлогом это лучше сделать. И как составить письменный запрос, чтобы не вызывать ненужных подозрений.
«А может, все устроится само собой», — мрачно подумал Терри, увидев два красных листа, приклеенных один над другим к двери его комнаты. Извещения о штрафных санкциях развешивали смотрители пока студенты были на занятиях. Когда Терри учился на первом курсе, их подсовывали в щель под дверью, но пару лет назад Магистерий решил, что о дисциплинарных взысканиях должен знать не только нарушитель, но и его товарищи.
Вария, которая шла рядом, встревоженно заглянула в лицо Терри.
— Сразу два красных?
Терри не ответил. Он ускорил шаг, стремясь быстрее дойти до своей комнаты и сорвать листы. Но не успел. Тордеррик, видимо, поджидал его в холле и ему понадобилось всего два шага, чтобы преградить Терри дорогу. За правым плечом горца маячил хмурый Радек.
Терри остановился, оглянулся, чтобы убедиться, что Вария замерла поодаль. Тордеррик размял массивные плечи на которых синий студенческий китель сидел как гвардейский мундир. Его тёмный взгляд обещал расправу.
— Из-за тебя, Риамен, всему курсу навесили синие, — он мотнул головой. Терри посмотрел дальше и понял, что он прав: почти на каждой двери висели бумажки. Но у всех синие, извещающие о внесенном в личное дело проступке средней тяжести. И только на его двери красные.
«Два красных листа подряд! Какого?..» — вспыхнула и тревожно замигала в голове кнопка «опасность».
Первый удар прилетел вообще не с той стороны, с какой ждал Терри.
«Проклятье, он левша!» — заслоняя голову, Римен отшатнулся. Нос будто свернули на сторону и за переносицей, неохотно разгораясь, запульсировала тупая ноющая боль. Из-за силы удара он отступил на пару шагов, и это расстояние позволило ему увидеть, как Тордеррик разворачивает корпус для того, чтобы добить сверху.
Будь у Терри больше времени на то, чтобы обдумать, как увернуться, он неизбежно опоздал бы. Но Тордеррик шел в новую атаку, и Терри просто шагнул навстречу, инстинктивно убирая голову из-под массивного кулака. Горец уже не мог остановить размашистое движение, а Риамен оказался за его плечом.
Если бы злая боль не разъедала глаза подобно кислоте, Терри здесь и остановился бы, но ему хотелось вернуть её сторицей. Поэтому он крутанулся на каблуке, захватил руку Тордеррика, присел и вывернул ее в суставе так, что тот взвыл. Самым сложным оказалось не уклониться от удара и не поймать противника в ловушку, а разжать пальцы и выпустить, когда хотелось держать и давить.
Но Терри заставил себя. Увидел взгляд Варии и отступил. Выдохнул. Утёрся рукавом, мельком убедился, что крови на ткани нет. Значит, не разбили и перелома нет. Тордеррик поднялся на ноги, красный и взмокший, как будто его окунули в кипяток.
— Надеюсь, тебя сотрут, — пропыхтел горец, не делая новых попыток подойти и ударить. — Псих.
Терри огляделся. Вокруг них собралось человек семь. Все молчали, никто не вмешивался, не делал попыток их разнять или что-то сказать. Даже Вария. Терри кольнуло разочарование, причем он сам не мог понять, отчего. Он первый бы прорычал ей, чтобы не лезла под руку, но она просто стояла и смотрела, как будто ей все равно.
— Я защищался, — сказал Терри и обвел зрителей растерянным взглядом, снова остро ощущая себя проигравшим. Он вышел победителем из очередной схватки, не дал себя избить, почему же так паршиво?
Терри сгреб и сорвал красные листы, сунул их под мышку, чтобы не мешали рыться в карманах в поисках ключа. Нашел, сунул в замочную скважину не той стороной. Пальцы дрожали от того, что он внутренне еще не закончил бой, еще подсознательно ждал нового удара и думал, как на него ответит. Наконец замок щелкнул и впустил Терри в комнату. Захлопнув дверь, Риамен прижался к ней затылком и опустился на пол.
Паршивый день не желал заканчиваться.
Скомканные листы извещали о том, что Терри и так знал.
«Самовольно покинул территорию» — пятьдесят часов. С первого по пятый день декады дежурство в Великой библиотеке. Уборка, сортировка, поиск книг по запросу. С девяти часов вечера, не меньше трех часов в день.
«Нападение на магистра, отягощенное вызывающим поведением» — пятьдесят часов. С пятого по десятый день декады дежурство во второй пекарне. Уборка, замешивание теста, формовка и контроль за выпеканием, полный цикл. С девяти часов вечера, не меньше трех часов в день.
Терри медленно разорвал оба листа на тонкие полоски.
Звук рвущейся бумаги не просто успокаивал, а даже в какой-то мере дарил чистое незамутненное удовольствие. Пока рвется бумага, можно было ни о чем не думать. Это был его собственный способ остановить время и выйти на изнанку реальности, проветрить мысли, успокоиться и забыть обо всем.
Когда часы на башне одним ударом оповестили, что прошло полчаса после восьми, Терри встал, умылся, заглянул в покрасневшие глаза отражения, и вышел из комнаты, тщательно закрыв за собой дверь, чтобы никто в коридоре не уловил слабый запах жженой бумаги. Разжигать огонь в комнатах студентам было категорически запрещено, но Терри не мог противиться искушению попробовать одну идею, на которую его навела лекция госпожи Парлас.
Дерьмовая была идея, это и дураку было понятно. Но он все равно вооружился нагревателем и серебряной проволокой и пару часов провел за столом, кустарно собирая некое подобие двойной цепи, в которой энергия могла бы перетекать от звена к звену.
Ничего не получилось, разумеется. Терри только обжег подушечки пальцев. Но бумаге хватило. Бумаге вообще много не нужно, чтобы истлеть.
* * *
В пекарню Терри пришел раньше остальных штрафников. Вошел в зал, будто разделенный надвое из-за низко висящих над широкими столами ламп и остановился в проходе, разглядывая холодные каменные печи. Впрочем, в помещении все равно было очень тепло, даже жарко. Запах свежего хлеба мгновенно заставил рот наполниться слюной. Вечно голодное брюхо жалобно заурчало, напоминая, что последний раз Терри ел вкусно и досыта лишь в прошлой жизни. Он сглотнул.
— Снимай куртку и рубашку, аристократ, — раздался веселый голос откуда-то сверху. Терри задрал голову и увидел, что за печами прячется железная лестница, которая ведет к решетчатой площадке. Знакомый техник из равинтолы, смотрел на него, облокотясь на перила рядом с раструбами воздуховодов. Он был одет в одну лишь белую майку и синие брюки со стрелками. Вылинявшие матерчатые варежки защищали руки.
— Обязательно. Штаны тоже снимать? — дерзко уточнил Терри, расстегивая пуговицы на кителе.
— Если будет жарко, можешь и штаны снять, — великодушно разрешил старший. Он небрежно сунул гаечный ключ в боковой карман на штанине и начал спускаться, держась за поручень. Железная лестница гремела, отзываясь на каждый шаг. Терри снял китель, повесил его вместе с фуражкой на вбитый в стену кривой гвоздь, а рубашку снимать не стал. Ограничился тем, что закатал рукава до локтей.
Техник осмотрел его с таким видом, будто прикидывал, как половчее засунуть в печь.
— В ратуше не удивились, когда я попросил красный лист на твое имя, Риамен. Кое-кому твое поведение показалось предсказуемым, но лист на пятьдесят часов выписали без вопросов. Странные дела. Что скажешь?
Терри не успел ответить. Прорезанная в высоких воротах дверца за его спиной со скрипом отворилась и через порог переступил высокий парень-риорец, со смоляными кудрями над высоким лбом и яркими синими глазами. Типичный уроженец столицы, будто брат Арри, разве что линия рта резче и на подбородке ямка.
— Мирного вечера, мастер Келва, — поздоровался вновь прибывший и сразу же начал раздеваться.
— И тебе, Рансу. Не думал, что ты сегодня придешь, часы ты все отработал.
Рансу стянул рубашку и вместе с кителем повесил рядом с курткой Терри.
— Только не говорите, что мне нужно думать, где заработать взыскание, если я просто хочу помочь.
— Вчера мне точно требовалась помощь, — проворчал мастер Келва. Он толкнул Терри в плечо так, что тот покачнулся. — Познакомься с этим аристократом, Рансу. Это тот самый бакалавр, который отправился прошлой ночью в самоволку. Я не нашел бы его так легко, если бы он не вздумал с утра подраться со мной из-за хлеба.
Рансу посмотрел на Терри так, будто у него выросли рога на лбу.
— Ты нормальный? — озабоченно уточнил Рансу и для верности отошел на пару шагов, не дожидаясь ответа.
Терри состроил кислую гримасу.
— У меня был плохой день, — буркнул он. Не сумев сдержать обиду, он с пол-оборота взвинтил себя и выпалил, о чем безостановочно думал с того момента, как увидел пришпиленные к двери извещения: — Я был неправ, когда хотел взять две булки, знаю. Но это не тянет на красный лист и пятьдесят часов!
Мастер Келва стянул рабочие варежки и небрежно сунул их под ремень. Потёр правое запястье ладонью и глянул на Терри исподлобья.
— Согласен. Но для начала пятьдесят, а потом — если не хватит — еще добавим, — жестко сказал он. — Ты здесь, чтобы понять одну простую вещь, аристократик. Ни один кусок хлеба не появляется без труда. Для того, чтобы получить этот несчастный кусок хлеба, ты пойдешь и просеешь муку, добавишь воду и дрожжи по рецепту, замесишь тесто. Рансу покажет тебе, как формовать заготовку, как обминать, как заворачивать в ткань перед расстойкой. А потом сам испечешь свой хлеб. И так три декады, с пятого по десятый день. Так ты узнаешь цену хлеба. А если и тогда не поймешь, я схожу и оформлю тебе новый лист.
Сердце бешено билось о ребра в груди Терри. Он чувствовал, как тонет в холодной темноте. Даже свет от ламп словно потускнел и в неосвещенных углах зашевелились тени — он видел их краем глаза.
«Три красных листа подряд — проверка на Специальной комиссии», — напомнил он себе. Заорал бы об этом во весь голос, но решил, что лучше промолчать. Все всё прекрасно понимают, какой смысл сотрясать воздух?
Мастер Келва повернулся к Рансу и кивком головы отдал молчаливое распоряжение. К удивлению Терри, тот его прекрасно понял. Бросил короткое: «Пошли, аристократ», и повел Терри мимо печей и столов в отдельный закуток с противоположной стороны, где были свалены в несколько куч мешки с мукой. В центре комнаты располагался большой короб, весь белый. В воздухе стоял запах муки и пыли. Терри немедленно принялся чихать.
Рансу снял со стены большое сито с деревянной рамкой. Протянул Терри, показал, как круговыми движениями протряхивать муку. А сам подтащил открытый мешок ближе и развязал бечевку.
Руки устали и налились свинцом уже через полчаса. А Рансу знай себе подкидывал ему новые и новые порции черпаком и время от времени спокойно напоминал, что нужно управляться поживее.
— По-моему, это дело для рабочих, — выдавил Терри, утирая белой от муки рукой вспотевший лоб. Он не впервые так делал, хотя Рансу предупреждал, что не стоит пачкать мукой мокрое лицо, потому что ощущение стянутой кожи будет еще невыносимее.
— Обычно просеивают муку рабочие, — не стал спорить Рансу. Он обернулся и посмотрел в сторону цеха, откуда доносились приглушенные голоса. — Но сегодня это твоя задача.
— Я имею в виду все это, — Терри облизнул покрытые шершавой коркой губы сухим языком. Мука была повсюду. Казалось, даже из глаз ее можно было выскребать.
Рансу перевернул пустой мешок и аккуратно, не встряхивая, сложил его в четыре раза.
— Нет, «стертые» не могут печь хлеб, — спокойно ответил он. — Хлеб живой, а они этого понять не в силах. Испортят.
Терри попробовал сплюнуть, но не вышло. Рот был сухой. Рансу закатил глаза и повел его умываться. Рядом с водопроводным краном они встретили взмокшего мастера с покрасневшими от жара печей щеками и пустым ведром в руках. Он сравнил Терри с выпотрошенной треской, которую перед зажаркой хорошенько обваляли в муке, и отправил их обоих к тестомесу.
— Хоть здесь догадались сделать механизм, — Терри выдохнул с облегчением, увидев, что над здоровенной металлической лоханью нависает мощная стальная рука с крюком. — М-магистры…
Он поставил рядом с лоханью тяжелое ведро с водой, ожидая новых распоряжений от опытного Рансу.
— Ну да, руками обминать тесто было бы затруднительно, — по тону Рансу невозможно было понять, издевается он или объясняет.
— Тебе не приходило в голову, что вы здесь просто теряете время? Можно сделать механизмы. Можно закупать хлеб в городе, но не-ет, — Терри постарался влить воду по стеночке, как велел Рансу, но руки дрожали от усталости так, что ему оставалось только изумляться, как он до сих пор не уронил ведро в лохань тестомеса. — Кто лучше полуживых студентов сделает хлеб… которого все равно не хватит до ужина.
— У тебя будет еще пятьдесят часов на то, чтобы подумать об этом, аристократ, — снисходительно отозвался Рансу, и Терри снова не понял, серьезен он или насмехается.