Лучи рассветного солнца золотыми искрами пробегали по полупрозрачной завесе над крышами. Далекие разодранные в клочья облака тянули длинные хвосты с красными подпалинами в сторону моря. Энергетический барьер искажал их очертания, как гигантская выпуклая линза.
После прокаленной пекарни воздух на улице показался ледяным и колким. Даже под куполом ощущалось холодное дыхание осени. На металлических трубах переливались хрустальные капли росы. Арри остановился застегнуть распахнутый китель и утер рукавом пот на лбу. При этом он неосторожно глянул на солнце. И поплатился: слепящий свет залил стекла очков. Арри зашипел и немедленно принялся тереть глаза, ругаясь сквозь зубы. Терри с интересом послушал про «демонову дефракцию», сочувственно покивал, а потом переложил ручку корзинки из правой руки в левую, снял фуражку и нахлобучил другу на голову.
— Поправь козырек, он от бликов защищает, — терпеливо посоветовал он. — Форму надо носить как положено, а не о прическе думать.
Отросшие пряди потешно торчали из-под темно-синего околыша и над ушами. Арри глянул с обидой. Белки глаз у него покраснели и покрылись сеткой прожилок от усталости.
«Еще и растёр вдобавок, вот простофиля!» — с жалостью подумал Терри. Ему и без стекол, обнажающих переплетение энергетических потоков, не хотелось лишний раз поднимать глаза к высокому холодному небу за магическим барьером. Даже думать не хотелось о том, каким ярким и многоцветным было это утро для близорукого Арри.
— Я в Академию поступил, чтобы форму не носить.
Арри со значением постучал согнутым пальцем по околышу над виском. Терри в ответ фыркнул: ему красноречивый намёк на гвардейцев не понравился. Хотя умом он понимал, почему сын судьи ненавидел законников, но одобрить такое отношение не мог. Захотелось уколоть в ответ. Тем более что за первой репликой последовала вторая, короткая, но меткая, какие случается услышать от самых близких:
— А прическе моей ты просто завидуешь.
— Я думал, хоть ты здесь потому, что мечтал всю жизнь корпеть над чертежами и формулами, — хмыкнул Терри и немедленно был наказан за то, что отвлекся на подначку: угодил в выбоину на старой мостовой и здорово подвернул ногу. Настал его черед шипеть и ругаться, при том, что сердце заполошно заколотилось от испуга за судьбу свежеиспеченного ягодного пирога. Терри осторожно прижал корзинку к животу обеими руками и проверил, не съехала ли полосатая тканая салфетка. Другого пирога нет и еще долго не будет: смена в пекарне закончилась этой ночью и следующая начнется лишь через пять дней.
Арри сдвинул фуражку на глаза так, что блестящий козырек тихо стукнул по металлической оправе очков.
— Все дело в том, что я правда всю жизнь об этом мечтал, — неожиданно весело и громко сказал он. Или Терри после тяжелой ночи каждый звук казался чрезмерно звонким, порождающим болезненное эхо в пустой и горячей голове? — Осветить улицы Акато-Риору — не только Верхний город, но и Средний, прогнать тени из подворотен — скажешь, дурная цель? Намного лучше, чем стать цепным псом короля и рвать тех, на кого он укажет.
Терри на ходу прихрамывал и кривился. Боль простреливала ногу от пятки до самого колена. Ему было что возразить, но сил спорить не было. Мысленно он ехидно поддакивал, что жить в вольере, разумеется, намного лучше, чем сидеть на цепи, но вслух ничего не говорил.
Можно подумать, Арри сам не понимает, что так или иначе королю служат все. И те, кто придумывает, как осветить улицы, и те, кто стоит на страже порядка.
А также что те и другие служат королю всю жизнь.
Немного погодя Арри заметил, что друг хромает, и забрал корзину, чтобы сберечь пирог. О форме и тех, кто ее носит, они больше не говорили, Арри почти сразу же нашел, о чем поворчать без риска разбередить старые раны.
— Допустим, ты принесешь пирог отладчику, услышишь «премного благодарен», а что дальше?.. Нет никакого смысла в поиске покровителей, — устало пропыхтел Арри, не дождавшись от Терри ответа на первый вопрос. — Тебе этот пирог еще припомнят. Да тот самый Тармо Перту и припомнит, только повод дай.
— Я и хочу, чтобы он запомнил меня. И тебя. И то, что мы испекли ему пирог, — терпеливо пояснил Терри, досадуя, что другу нужно объяснять очевидные вещи и что боль в ноге никак не проходит.
Арри потянулся пятерней к челке и сдвинул фуражку далеко на затылок. Теперь она держалась и не падала только благодаря какой-то запретной магии, не иначе.
— Брось, Риамен. Этот путь не для тебя. Ты способен на большее, чем втихую таскать отладчикам пироги или вино. Расскажи про «белый огонь», и вместе мы заставим старших магистров разинуть рты.
— Чтобы они разинули рты, у меня только одна попытка, — мрачно ответил Терри, внимательно глядя под ноги — начался подъем в горку, и ковылять по каменной мостовой стало ощутимо сложнее. — А не как в прошлый раз. Облажаюсь в расчетах, сошлюсь на Талсиена — да хоть на принца Алишера! — они сперва обсмеют меня, а потом заберут все и сделают по-своему. Вспомни наше с тобой молчаливое письмо. Или умный браслет.
— Молчаливое письмо для Варии?
— Да, письмо. Да, для Варии, — скрипнул зубами Терри. Имя девушки всколыхнуло темную муть, которой до самого горла скопилось после последнего разговора с ней. — Король показал мне Распознающую печать. Это мое письмо. Наше. Они даже не придумали, как его защитить, а уже пытаются нажиться на нем. Они собирались продать наше с тобой письмо Империи, можешь в это поверить? Ты как, готов быть человеком, чье изобретение попало в руки врагам?
Судя по вытянувшемуся лицу, Арри не поверил, что Империя настолько нуждается в бумаге для любовной переписки. Все-таки они работали над письмом как раз в тот период, когда Терри был без памяти влюблен в Варию и искал способ признаться ей в своих чувствах, но так, чтобы об этом никто не узнал. В конечном итоге он перемудрил настолько, что Вария так и не увидела рабочий прототип «молчаливого письма», которое должно было стать самым романтичным признанием, какое только мог выдумать Терри.
А вместо этого письмо оказалось в руках Парлас и Арчера. А Вария…
Некстати вспомнились длинные вечера, которые он потратил на письмо. Потратил впустую. Терри сглотнул поднявшуюся к горлу вязкую горечь и сжал кулаки.
— Так вот что за осколок попал в твой сапог, Риамен! Странно, что я сразу не догадался, ведь видел уже однажды, как ты носился, как укушенный, после той истории с браслетом. Теперь я, наконец, понял, почему ты постоянно заводил разговор о печати и сам же его обрывал.
— Не смейся надо мной, Рантала, я говорю серьезно. Я наелся этим воровством и несправедливостью до тошноты. Больше ничего им не отдам. У меня будет своя лаборатория. И я перетащу гору по камешку ради этого отладчика, лишь бы он согласился помогать и молчать при этом.
Арри понял по-своему. И по-своему правильно. Озабоченная морщинка между бровей разгладилась.
— Значит, без отладчика не обойтись? Твой «белый огонь», ну… это оружие, да?
— Представь себе ручную молнию, — понизил голос Терри и для наглядности взмахнул рукой, чтобы пробудить воображение друга. — Управляемый разряд небесного огня, который не сжигает, но отнимает дыхание, как у Талсиена. Я даже уверен, что знаю, как сделать безопасное кнутовище. Это будет оружие как в песнях Первой эпохи: такое, что сумеет остановить любого противника и не нужно подходить к нему на расстояние удара жезлом.
Арри просиял, будто ему пообещали целый ящик вина в подарок, и от всей души хлопнул друга по плечу.
— Вот это другое дело! Вот эта штука сделает тебе имя!
Терри мгновенно забыл о боли в ноге и приосанился.
— Думаешь?
— Спрашиваешь! И забудь ты уже про письмо и браслет. Ну не забрали бы их, ты бы до сих пор шлифовал пластинки для печати. Я уж молчу про твой браслет с аметистами, который вообще не таким задумывался и вряд ли работал бы, как связные. А так у тебя голова свободна для идей и есть шанс сделать настоящий научный прорыв. Если ты продолжишь в том же духе, твое имя появится в учебниках.
Терри открыл было рот, чтобы возразить, но вдруг понял, что друг прав. Меткий аргумент, словно камень, пущенный из пращи, пробил его раздувшееся раздражение, и теперь из прорехи со свистом выходил пар. И впрямь — до сих пор бы возился с Распознающей печатью, доделывал бы и допиливал видимые лишь ему одному огрехи. И ничего бы не было. Арчер не попытался бы обвести короля вокруг пальца, и Эриен не вызвал бы к себе племянника, не пообещал ему свободу.
Нашелся лишь один аргумент «против».
— Но будь у меня больше времени, я сделал бы браслет и письмо именно такими, какими задумывал. Уж наверняка без ошибок, знаешь ли…
— Мы этого уже не узнаем, — легкомысленно отозвался Арри. — Может да, а может нет. Ты брался за них, когда толком ничего не умел и легко мог облажаться с прототипом. А теперь ты можешь говорить, что в основе лежат твои идеи, но при этом ответственность за ошибки и недоработки будут сваливать на рабочую группу. А к идее нельзя примотаться. Идея-то — чистый кристалл!
Терри опять не нашел, что ответить. Сын судьи умел подбирать слова таким образом, что сыну финансового советника только и оставалось, что удивляться, как со стороны выглядит запутанный клубок, в который превратилась его жизнь. Оказывается, если смотреть чужими глазами, все так просто и ясно, и даже предстает в выгодном свете! Словно речь шла о каком-то нешуточном везении! И только Терри винил себя за каждую неудачу, за каждую потерю проекта по собственной глупости и из-за неумения защищаться перед Парлас.
— Если тебя послушать и вдохновиться, можно вообще ничего никогда не доделывать, — проворчал он. — Чтобы никто «не примотался». Ты поэтому не доделал светляков?
— Ты не понял. Я светляков доделал. И они будут продаваться на осенней Ярмарке. А что у меня в проекте они были лучше, больше и умнее, горожанам знать не обязательно. Да и вообще, в несовершенном есть своё очарование. Быть может, моих светляков будут любить за их изъяны, откуда тебе знать?
Арри первым подошел к дверям второй равинтолы. Поднялся по ступеням на крыльцо и поставил корзину под гнутый жестяной козырек. Терри подзадержался, опасливо косясь на матерчатые тенты, растянутые в проулке. Конечно, рабочие не поднимались наверх так рано, но кто даст гарантию, что какой-то кирпич не свалится на голову именно сейчас? Кто бы ждал от «стертых» ответственной работы, если они вообще ничего не боятся? По мнению Терри, им не стоило доверять ничего тяжелее метлы, и когда-то Магистерий придерживался такой же точки зрения. Но Арчер считал иначе, и при нем серых курток стало намного больше.
Люди, лишенные эмоций, получили тачки, груженные дешевыми кирпичами, и без того высокие дома в Сияющем квартале обросли строительными лесами, а Терри заработал навязчивый страх, что любая прогулка по улице может оказаться последней. Однажды один такой кирпич упал на расстоянии вытянутой руки и разлетелся на мелкое крошево. Вария была рядом — и ничего, только посмеялась. А Терри не смог отмахнуться так же легко.
— Ну отлично, — вздохнул Арри, безуспешно подергав витую кованую ручку запертой двери. — План по доставке пирога обрастает обстоятельствами непреодолимой силы. Дежурные по кухне еще не явились, и неизвестно когда будут. С чего ты вообще взял, что равинтола открывается до рассвета?
Терри виновато отвел глаза и уклонился от ответа. Не говорить же, что так было принято в его поместье, где он гостил по декаде после всех школьных экзаменов. Лассель Риамен сама вставала рано и требовала на завтрак свежую выпечку, тарелку каши и правильно заваренный крепкий чай. Поэтому повару приходилось растапливать плиту с первыми петухами. Глупо было возводить частный случай в обязательное для всех правило.
— Может, заглянем к Аннели? — предложил Арри. — Не зря же я выяснил номер её комнаты.
— Думаешь, она учит наизусть адреса именинников? Все должно быть записано в тетради, — вяло запротестовал Терри. Он бы не признался, но ему понравилась мысль, что вручение пирога для требовательного отладчика — это неплохой повод, чтобы увидеть хорошенькую первокурсницу в ночной рубашке. Он тоже поднялся на крыльцо и, сложив ладони козырьком, уставился в темный пустой зал за окном.
— Может и не учит наизусть, — зевнул Арри. — Все равно, пора идти назад, Риамен. Нет ни малейшего смысла здесь дежурить.
— Может, окно разобьем? — неожиданно даже для самого себя предложил Терри. Но когда первое изумление схлынуло, ему показалось, что это очень даже недурная идея.
Арри посмотрел на него примерно так, как накануне смотрела Вария: с сочувствием, густо замешанным на тревоге.
— Нет, Риамен, окно мы разбивать не будем. Ты что, спятил?
— Так быстрее. Проще.
— Так проще и быстрее получить серую куртку, — раздраженно прошипел Арри. Он оглянулся, будто опасался, что кто-то их услышит, но спящий переулок был совершенно безлюден, и только темные окна дома напротив слепо таращились на двух бакалавров, ни с того, ни с сего вздумавших нарушить правила. — Пошли уже, пока нас не застукали на улице с твоим дурацким пирогом. Еще подумают, что мы тащим его из города, и новых часов навешают за самоволку.
Проштрафившимся бакалаврам пришлось воспользоваться пожарным выходом. Они обогнули крыльцо и прошли мимо потемневшей от времени медной таблички на углу, которая сообщала, что «сей доходный дом построил сам господин Эйнар Хаген с милостивого позволения городского совета в 934 году после явления Создателя». Терри в уме свел даты и понял, что это произошло всего за два года до того момента, когда король Анмар Дальновидный учредил Академию магии в Акато-Риору. Тогда солидный кусок земли в Среднем городе просто изъяли из частной собственности и отдали сперва на баланс города, а потом уже Академии.
Господин Эйнар Хаген, должно быть, и не подозревал, что в его новеньких меблированных комнатах станут жить студенты — кто в одиночных узких комнатушках на третьем этаже, а кто в просторных двух и трехкомнатных квартирах на первом, но зато целой ватагой. Вряд ли он мог защитить свой дом — с таким-то непримечательным родовым именем, которое, кстати, так и кануло в неизвестность.
Смотритель в белом плаще клевал носом в дежурке на старом неудобном диванчике с выцветшей обивкой. Когда над дверью звякнули медные трубочки, он неохотно разлепил покрасневшие глаза и с ненавистью уставился на двух бакалавров. Потянулся за лакированной самопиской и сердито встряхнул кистью, чтобы застоявшиеся чернила не пачкали бумагу.
— Имена, — простуженным голосом проскрипел смотритель. — Причина опоздания.
— Рантала. Риамен. Работа в пекарне.
— Опять Келва набирает себе работников среди студентов? — в тусклых глазах зажглась искра интереса.
— Бакалавров, — задрал нос Арри.
— Ну-ну. Будете получать часы, до магистров никогда не дорастёте.
Терри криво улыбнулся. Он подумал, что начал уже привыкать к угрозам и требуется что-то более забористое, чтобы его впечатлить. Смотритель вписал их имена в журнал, рядом указал время возвращения, не прибавил больше ни слова, просто качнул головой: мол, проходите.
* * *
Аннели жила на третьем этаже, в западном крыле. Она открыла дверь далеко не сразу, как Арри постучал, но с другой стороны — и это показалось Терри странным — она не спросила, кто припёрся в такую рань. Бакалавры какое-то время прислушивались к тишине, пытаясь понять, удалось ли вежливым стуком разбудить девушку, а потом дружно переглянулись, когда в замочной скважине стал проворачиваться ключ. И еще раз переглянулись, когда Аннели молчаливо, одним только взмахом ладони, пригласила их в свою комнату.
И заперла за ними дверь.
В «одиночках» на третьем этаже редко устраивали посиделки, потому что в этих комнатах становилось тесно уже вдвоем. Парням пришлось встать плечом к плечу рядом с раковиной на квадратном тканом коврике, потому что буквально в шаге от них уже стоял узкий платяной шкаф, за ним — письменный стол, а почти всю стену напротив занимала кровать. Если бы Аннели села на стул или постель, места было бы чуть больше. Но она стояла рядом с изголовьем, запахнувшись в халат и зябко обнимая себя за плечи. Шторы она, видимо, отдернула еще до того, как открыть дверь, и теперь солнце окутывало ее тонкую фигурку как теплая шаль. Вокруг растрепанной со сна головы золотились на свету легкие локоны.
Терри утратил чувство времени и целую вечность разглядывал подсвеченные солнцем аккуратные розовые уши, над которыми топорщились невесомые до полупрозрачности кудрявые волосы. А потом Арри вдруг сказал:
— Хёй.
И в первый момент Терри даже не не понял, на каком это языке прозвучало, но дело было сделано: застывшее в теплом свете прекрасное мгновение рассыпалось на осколки, а время толкнулось и ускорилось настолько, что он опять перестал успевать участвовать в происходящем.
— Хёй, — равнодушно отозвалась девушка и кивнула на корзину в руках Арри. — Это что?
— Пирог с ягодами ажри, — Арри протянул ей корзинку. Терри не понял, зачем. Должно быть, хотел, чтобы она удостоверилась. Аннели без колебаний взялась за плетеную ручку и заглянула под салфетку.
— Неплохо вышло, — сдержанно похвалила она, взглянув через плечо Арри на Терри. И больше ничего не добавила, не спросила. Поставила корзину на письменный стол и снова обняла себя за плечи, словно мёрзла. Терри показалось, что уши её стали краснее, и по щекам разлился румянец. Впрочем, она стояла против солнца. Терри легко убедил себя, что ему померещилось. — Вы зачем пришли?
— Да вот, испекли пирог тому магистру, ну… Терри говорит, ты знаешь.
— Тармо Перту, — пояснил Терри.
Аннели неопределенно пожала плечами.
— Кто же не знает магистра Перту, — с трудноуловимой интонацией отозвалась она. Не то насмешливо, не то с уважением.
— А мы вот не знаем, — покачал головой Арри, и фуражка все-таки слетела с его головы и ударилась козырьком о пол. От тихого стука Аннели болезненно вздрогнула, порывисто наклонилась за фуражкой и сунула ее в руки бакалавра.
— Можно потише? Или уходите сейчас же, — попросила она, неожиданно переходя на обрывистый шепот.
— Ты только расскажи про…
Аннели не дала ему договорить, перебила, торопясь и сбиваясь:
— Перту принимал у нас семинар по технике безопасности, когда Сэтер упал со стремянки и сломал ногу. Мне еще повезло, что он так быстро отступился от своего пирога. На семинаре он вцеплялся в каждого, как репей.
— Серьезно? Сэтер упал со стремянки? — заржал Арри и толкнул Терри локтем в бок, приглашая повеселиться над незавидной участью инспектора по охране труда. Но, кроме него, желающих посмеяться не нашлось. Аннели страдальчески кривила губы и вопросительно поднимала брови.
— Чего ты боишься? — напрямую спросил Терри, не трудясь говорить тише. Он буквально сдвинул друга в сторону, чтобы подойти к Аннели. А она попятилась и уперлась поясницей в кромку письменного стола.
— Шума, — Аннели выставила ладони перед собой, будто защищаясь. — Будьте тише, ради Хранителей.
Терри неловко переступил, и под его сапогом пронзительно затрещала половица. Аннели обреченно зажмурилась.
— Ну вот, — выдохнула она.
— Тебе часы в равинтоле за шум выписывают? — догадался Терри. — По соседству живет нервный куратор или староста курса?
«Вроде Радека и Карьяна», — он переглянулся с Арри. Тот кивнул и ухмыльнулся. Война с куратором и старостой тянулась с самого появления Терри в Академии, и в нее так или иначе были вовлечены все, кто жил на третьем этаже восточного крыла. Целая секция с интересом прислушивалась к тому, как Радек после отбоя колотит в дверь триста шестой комнаты и требует прекратить шуметь и погасить свет.
Аннели бледно улыбнулась.
— Вроде того.
Терри сунул руку в карман, где лежал наградной лист. Но не сразу нащупал тонкий лист бумаги. Сперва пальцы скользнули по шершавому конверту с твердым острым уголком. Этого конверта здесь не было и быть не могло — Терри не имел привычки забывать что-то в карманах. Тем более письма. Тем более, что письма он получал только от одного адресата. С той лишь разницей, что прежде те письма он обнаруживал под дверью собственной комнаты.
Из-за письма вышла заминка. Аннели опять спросила, зачем они пришли. Терри вынул из кармана бумажку с печатью и показал ей:
— Он просил доставить пирог ему на квартиру?
— Нет.
— Ну и глупо, — Терри едва сдержался, чтобы не смять в кулаке наградной лист по примеру владельца. — Как теперь его найти и всучить пирог?
— Оставьте мне, я отнесу в равинтолу и вручу, — предложила Аннели. — Если он придет.
Терри покачал головой. Этот план ему решительно не подходил. Не для того он искал ягоды в темной холодной кладовке с назойливо стрекотавшим Светляком в руках, чтобы сейчас так просто передать пирог первокурснице.
— Ладно, идём, — потянул за рукав Арри. — Идём, пока нас не застукали тут втроём.
Аннели оживилась и закивала. Сунула им корзину и вытолкала за дверь.
Ни с чем они ушли от неё. Арри шел молча, глядя себе под ноги. Терри достал из кармана хорошо знакомый голубоватый конверт без печати и развернул его, не особенно таясь от друга, но и не напоказ. Мало ли что за конверт. Терри надеялся, что другу достанет ума не заглядывать в чужое письмо.
«Время вышло», — ехидно заметили мелкие острые буквы, наискось подчеркнутые длинным чернильным хвостом. Даже не верилось, что кому-то пришло в голову продумать сложную схему и незаметно подложить конверт в карман ради того, чтобы сказать ему всего лишь эти два слова. Почти бессмысленное послание. Терри и сам прекрасно знал, что срок, отпущенный королем, закончился.
Но ведь он все сделал правильно!
И вроде опасаться было нечего, а в сердце все равно точил червячок тревоги. Слишком хорошо он запомнил тот давний разговор с Риттау. Слишком острым тогда было ощущение близкой неотвратимой гибели, будто к горлу приставили невидимый холодный клинок: если не подчинишься, если ошибешься — прощения не будет.
Уже напротив собственной комнаты Арри остановился и негромко спросил:
— Теперь ты из кожи вон полезешь, чтобы разобраться с её проблемами? А научный проект опять побоку?
— О чем ты?
— Да так. То хлеб нельзя бросить, то Вария несчастная и одинокая, то отладчику не достался пирог с ягодами, а сейчас эта блондиночка в беде. И всем вроде бы наплевать, но только благородный Риамен спешит на помощь, забыв о том, что по-настоящему важно, — криво улыбнулся Арри, отпирая ключом дверь. — Прав я или не прав?
Терри медленно развернулся, будто находясь по шею в темной холодной воде.
— Блондиночка в беде?
— Вряд ли ты сможешь что-то сделать, чтобы не распрощаться с головой, — предупредил Арри, отводя взгляд. — Лучше не лезь ни к ней, ни к Перту — на всякий случай.
— Поясни, будь добр, — с подчеркнутой любезностью попросил Терри.
Арри пожал плечами.
— Она ночь не спала или плохо спала, ждала кого-то. Не спросила, кто пришел, а потом волновалась, как тростник под ветром. Потому что мы пришли.
— Она боится того, кого ждет, — задумчиво проговорил Терри, бездумно складывая письмо надвое и разрывая его. А потом ещё раз. И ещё.
— Студенты часов нащёлкать за шум не могут, — понизив голос, напомнил Арри. Он говорил тяжело и мрачно, избегая смотреть другу в глаза. — Иначе ты бы из пекарни своей с первого курса не вылезал — уж Радек и Карьян об этом позаботились бы. Это, в лучшем случае, кто-то из менторов. Может даже сам подменный мастер по технике безопасности Тармо Перту. Заметил, как она о нем говорила?
— Ты вечно видишь угрозу там, где её нет, — покачал головой Терри. — Но я с ней поговорю… Завтра, — подумав, добавил он без особой уверенности. Что же, все-таки значит это предупреждение: «время вышло»? Чем грозит? Неужто мало было передать письмо Арчеру? Ответа для короля никакого не было, а объяснить, почему… Кому следовало объяснять? В Академии не было почтового ящика, куда можно было бы опустить письмо с отчетом для короля.
— Я бы хотел ошибаться, — вздохнул Арри и толкнул дверь — но обычно я все-таки оказываюсь прав.