Следующим утром Терри проспал занятия. Никто не пришел и не разбудил его.
Открыв глаза, он долго лежал без движения, прислушиваясь к тишине. Холодное зимнее солнце уже заглянуло в комнату и даже распласталось на дверном косяке, что могло случиться не раньше, чем через четыре часа после рассвета. На стене давно замолкли часы, потому что Терри с вечера не подтянул груз на цепочке.
Время остановилось за час до рассвета.
Терри отнес вещи в прачечную, сходил в пустую холодную душевую на первом этаже, где в ожидании вечернего аншлага высились башни медных тазов. В одиночестве намылил голову, наслаждаясь отсутствием комментариев про раннюю седину в волосах. Взбил пену в жестяной кружке и в полной тишине принялся скоблить подбородок казенной бритвой с высеченной литерой «А» на лакированной ручке. Своей у него не было. Отец не успел подарить — так торопился унести ноги, что совершенно забыл о том, что сын вот-вот станет мужчиной. А купить собственную во время Ярмарки Терри так и не собрался. Останавливала мысль, что у него нет никаких прав на те деньги, которые идут на его обучение и содержание. А теперь, когда он думал об этом, уголки рта неудержимо тянуло вниз.
«Судья верил, что мать невиновна, — повторял про себя Терри, мрачно разглядывая в высоком зеркале свое лицо с ровными полосами мыльной пены. — Значит, дело не в деньгах. Кто-то хотел получить все, что у нас было».
Семья Риамен потеряла все, а прямых наследников, кроме Терри, не было вовсе. Кто получил их особняк и все закладные? Многие обращались к Лассель Риамен за ссудой в частном порядке в обмен на часть ежегодной выручки. Деньги с закладных выходили немалые. Кто их получает теперь, когда и Лассель, и Терри фактически вычеркнуты из жизни Акато-Риору?
Может быть, семья Риканен? Как знать, может быть, их настойчивые приглашения на чай нужны были именно для того, чтобы расставить сети, в которые они надеялись поймать такой крупный улов как наследство семьи Риамен?
Или, быть может, семья Риттау? У почтенной четы Риттау трое взрослых сыновей, включая подонка Антеро, и две дочери, на несколько лет старше Терри. Ни одна благородная семья в городе и, возможно, во всем мире не могла похвалиться таким количеством детей. Но за королем нет привычки раздавать по особняку на каждого ребенка Древней крови, а обеспечить достойную жизнь наследникам нужно. Сотник мог это спланировать?
А может быть, все Древние семьи после того, как устранили королевскую советницу и ее семью, налетели, как стервятники, на наследие Риамен и разорвали все в мелкие клочья?
Терри стиснул в кулаке ручку бритвы и очень медленно поднес ее к шее с той стороны, где бьется маленькая жилка. Но касаться кожи не спешил — рука тряслась, как у пьяного.
«Ничто в этом мире не исчезает бесследно. Если снять барьер — он взорвется. Если отнять место советника — чья-то задница уже назавтра займет пустое кресло. И наш дом, и наши деньги сейчас принадлежат кому-то, кому было выгодно, чтобы умер тот судья, который не верил лживым обвинениям», — размышлял Риамен, стирая с лица пену мокрым полотенцем. По шее, смешиваясь с мылом, ползла капля крови. Все-таки рука подвела его, несмотря на все предосторожности.
— Кто сейчас живет в нашем доме, м-м? — спросил Терри у отражения, складывая лезвие бритвы. — Ты ведь даже не знаешь.
«Кто расследует случаи превышения полномочий? Серые себе на уме, но подсказать могут», — кажется, так сказал тот гвардеец, когда Терри не знал, куда пойти. Ярвин, вроде бы, его звали. Яр-вин. Ну и имечко.
— До чего плохой совет вы дали, Ярвин, — покачал головой Терри. — Я ведь только спустя три года догадался, что именно должны были подсказать Серые.
Даже больше. Больше трех лет прошло с тех пор, как он обращался за помощью и советом к искателям. Но они ничем не помогли. Шеф-искатель Алпин Фарелл дал ему немного денег на ужин и ночлег и назначил встречу у ворот Академии.
Сказал, ему нужно все обдумать.
«Давай не будем хвататься за железо, пока оно куется», — так он выразился. Терри тогда согласился. Что ему оставалось?
И на встречу Терри явился скорее от безысходности. Надеялся ли он тогда, что искатель расскажет ему, кому было выгодно обрушить фундамент дома Риамен? Терри не помнил. Кажется, пределом его мечтаний в тот момент было найти какое-то место в жизни подальше от печей и угля. Риттау со своим белым билетом оказался очень кстати.
А Фарелл так и не пришел. Должно быть, к тому времени железо еще не остыло.
Терри сам не заметил, как забыл о том, что искатель обещал помочь.
— А теперь железо достаточно остыло, господин Фарелл? — холодно улыбнулся своему отражению Терри. — Я долго ждал, пока вы все обдумаете, разве нет?
Все это время, все три года, Риамен предпочитал делать вид, что у него вовсе нет никакого прошлого. Нет дома, который он потерял. Нет предков, память которых была опозорена в зале суда.
Но несмотря ни на что, в глубине души он продолжал оставаться тем же мальчишкой, который приходил в отчаяние из-за того, что никто из судейских не задает матери нужных вопросов.
Если подумать, еще тогда он понимал, что она не могла поступить так со своим королем и своим сыном. Не было у Лассель Риамен причин предавать страну и семью. Это противоречие между тем, что он понимал и что отказывался понимать, либо приводило его в ярость, либо с головой погружало в отчаяние. И Терри был готов отречься от памяти, лишь бы не переживать это снова и снова.
С мокрых волос капала ледяная вода, затекала за шиворот. Терри накинул полотенце на плечи. Устало сел на массивную скамейку для мытья ног: всего на одну минуту. А потом натянул полотенце на голову, закрывая лицо, и просидел так… сам не знал, сколько.
* * *
Найти Карху оказалось не так просто, как Терри рассчитывал. Дом-ратуша в лице хмурого смотрителя преградившего дорогу, встретил его недружелюбно.
— Куда? — мужчина был немногословен. Белый цвет плаща невыгодно подчеркивал серость и нездоровый вид изможденного лица. В руках он держал пухлую папку, полную бумаг. Уголки листов кое-где торчали заломленными.
— К господину Карху, — Терри сделал попытку обойти смотрителя стороной, но тот его остановил.
— Зачем?
— Он сказал, что ждет меня.
— Где?
— У себя.
— Врешь, — проницательно пригвоздил магистр.
— А вот и не вру, — ощетинился Терри, размышляя, что все вокруг имеют раздражающую привычку читать по лицу. Он на всякий случай сложил пальцы кольцом и спрятал их за спину, чтобы смотритель не заметил, что бакалавр пытается обдурить его при помощи детского суеверия. — Зачем мне врать?
— Не знаю, зачем. Карху никого не ждет. Потому что ушел.
— Куда? — без особой надежды получить ответ уточнил Терри. Он уже понял, что не сможет переиграть человека, который не настроен играть.
— Карху никогда не докладывает, — равнодушно проговорил смотритель. Он помедлил, а потом неохотно предложил: — Если вернется — скажу, что ты искал его. Зовут как?
— Терри Риамен, бакалавр.
Смотритель удивленно поднял одну бровь.
— Я думал, ты старше. Зачем ты ищешь Карху, Риамен? Не боишься?
— Нет.
— Ну-ну, храбрый Риамен. Проваливай живей, пока тебя никто не увидел здесь.
Терри отступил на шаг, но поворачиваться спиной к магистру не спешил.
— Разве мне запрещено здесь появляться? Почему мне никто не сказал об этом?
Смотритель почесал бровь с той же недовольной гримасой, какая не сходила с его лица с самого начала разговора. Терри только теперь обратил внимание, что его белый плащ весь мятый и в каких-то странных серо-желтых разводах. И одна из пуговиц болтается на последней нитке.
— Твое имя звучит слишком громко. Кто-то наверняка уже услышал, как ты назвал его, дурень. Будешь здесь маячить — поймешь, что я имею в виду.
Терри помедлил, обдумывая слова магистра.
— Я понял. Спасибо.
— И не ищи Карху. Когда ему будет нужно — он сам тебя найдет, — это последнее, что Терри успел услышать от смотрителя, прежде чем дверь захлопнулась.
Вопросов эта встреча оставила больше, чем дала ответов. Терри огляделся. Больше всего хотелось вернуться, уговорами выманить смотрителя в грязном плаще туда, где можно будет говорить без опаски, и выведать у него, почему стоит держаться подальше от Карху, а что еще важнее: почему люди короля порой ведут себя так агрессивно.
Маррет тоже угрожал. Странно. Ведь Терри тоже работает на короля. У него есть большое и важное задание, наверняка не менее большое и важное, чем у них всех вместе взятых. Разве они не могут помогать друг другу?
Впрочем, оборванный разговор принес не только досаду. Мысль о том, что за ним приглядывают люди короля, который беспокоится за безопасность племянника, внушала спокойную радость. Вот теперь Терри мог быть уверен в том, что он больше не один. Несмотря на то, что люди короля могут быть нервными, как этот незнакомый смотритель, или грубыми, как Парриш, или хитрыми ублюдками, как Риттау — под их присмотром ничего опасного с Терри случиться не может. Исключением из общего правила стал только Маррет — но что вызывало в нем такую ярость, и что моментально лишило сил — Терри сам не понимал и подозревал, что янтарные пилюли играли в этом не последнюю роль.
Судьба Маррета выбивалась из стройной и логичной картины о защите королевского стипендиата, которую тот нарисовал в своем воображении. Мысли о нем царапали и тревожили ничуть не меньше, чем воспоминания о том, как безучастно мать смотрела на сына после суда.
Ну ничего. Риттау обещал рассказать о агенте в серой куртке после того, как получит линзу для Неспящего. А группа Карьяна как раз занимается Неспящими. Взять хотя бы его механическую пташку. Даже если бы Терри предпочел думать, что ничего важного бакалаврам не поручат, он не мог отрицать очевидного. Сам или с помощью очередного талантливого первокурсника, Карьян собрал вторую полноценную автому в истории Акато-Риору.
Терри скрипнул зубами.
«Ты думаешь, что все принадлежит Академии, урод? — с ненавистью подумал он, вспоминая тот вечер, когда они подрались. — Все в Акато-Риору принадлежит королю. И твоя птаха тоже».
Правда, Арри это не понравится.
Арри это уже настолько не понравилось, что он не заглянул к другу перед занятиями, не запустил в комнату истошно стрекочущего светляка. Это можно было бы объяснить тем, что друг сам в кои-то веки проспал и у него не было времени на реанимационные мероприятия, но Терри с трудом мог поверить в такое. Чтобы Рантала опаздывал и о чем-то забыл? Чушь. Арри просто таким образом дал понять, что ему больше нет дела до того, успеет Терри встать и привести себя в порядок к первому занятию или нет.
«Ну и плевать, — Терри пнул попавшийся под ноги камешек. — Надеюсь, он не думает, что я прибегу в слезах просить прощения. Надо будет — поймет, почему я так поступил».
Почему-то злые мысли не помогали почувствовать себя лучше. Наоборот, чем больше Терри думал о том, что прекрасно справится без Арри, тем хуже себя чувствовал.
«У меня не было другого выхода, — Терри остановился посреди дороги и посмотрел в сторону Великой Библиотеки, где наверняка сейчас находился друг. Должно быть, сидел на своем любимом месте неподалеку от окна и записывал, что говорит ментор. — Прав был Карьян, здесь нет ничего моего… Один я сделать „белый огонь“ не мог, вдвоем мы уперлись в тупик, а когда о нем узнали трое — он перестал быть нашей тайной».
Красочные витражи на башнях Библиотеки накрыла тень огромной серой тучи, наползающей на город со стороны горного кряжа. Под брюхом у нее вспыхивали извивающиеся молнии. Но гром под куполом звучал приглушенно. Терри будто и не посреди улицы стоял, а наблюдал за грозой из теплой комнаты. Ветер прорвал где-то брешь, и флюгер на крыше со скрипом повернулся хвостом к востоку.
Зимние грозы в Акато-Риору до сих пор считают самым убедительным доказательством того, что ветра могут злиться на людей. Неизвестно, откуда они притаскивают снежные кучевые облака и с какой силой сминают, чтобы заставить их разродиться молнией, но иногда это происходит.
— Ну, блеск, — громко сказал Терри, задрав голову к небу. — Это потому что я хотел найти Карху? Теперь он не выпустит меня в город, ты доволен наконец?
— Думаешь, ответит? — веселый девичий голос застал его врасплох. Терри вздрогнул и огляделся.
— А ты правда можешь выйти в город сегодня или шутишь?
Из дверей мастерской Энеаса выглядывала русоволосая девушка в полосатой рабочей накидке, подвязанной на талии широким домотканым поясом. Сначала Терри показалось, что она задорно щурится, а потом он понял, что такие глаза у нее от рождения.
— Думал, что могу, — ответил Терри, разводя руками. — Теперь не знаю. Там натуральный конец света.
Девушка взялась рукой за колонну, с легкостью забралась на перила крыльца и посмотрела наверх.
— А, это! Распогодится. А ты часто так? — озабоченно нахмурив брови, спросила она.
— Что «так»?
— Разговариваешь сам с собой у всех на виду. Это странно.
— Иногда, знаете ли, приятно поговорить с умным человеком, — неловко пошутил Терри.
— Ладно. Меня Ульфа зовут, и я как раз хотела поговорить, — она оглядела Терри с ног до головы, скептически подняв правую бровь, — с кем-то, кто может выйти из-под купола сегодня. То есть с кем-то вроде тебя, если ты не бредишь. Ты ведь не сумасшедший?
— Не сумасшедший, — растерялся Риамен.
— И тебя отпускает в город сам Карху?
— Обещал, что отпустит, если попрошу, — аккуратно выбирая слова, ответил Терри.
— Значит, тебя привела мудрая Эзури. Ты — ответ, который она дает мне.
Терри подкупила убийственная серьезность в голосе девушки и слабая улыбка, которую она при этом прятала в уголках губ. Не поймешь — над кем смеется девушка. Над собой ли, поминающей всуе имя Хранительницы Севера. Или ее веселит удивленный вид Терри? А может быть ей кажется забавным выбор Эзури… Чтобы выяснить это, Терри послушно ступил на лестницу и стал подниматься в мастерскую, куда его поманила зайти Ульфа.
— Ты работаешь у мастера Энеаса, Ульфа? — спросил он, закрыв за собой дверь.
Девушка прошла через приемную и прислонилась к письменному столу, на котором лежал толстый журнал заказов и целая связка разнообразных перьев с деревянными ручками. Сложила на груди руки. При этом движении случайно поймал и отразил свет подвесной лампы серебряный кулон в форме растущего полумесяца. Только теперь, в свете живого огня Терри хорошенько рассмотрел ее лицо.
Глаза у девушки были невероятные, северные. Будто две голубых льдинки, светлые и чистые. На переносице — россыпь едва заметных веснушек. На взгляд Терри, Ульфа не могла похвалиться ни лицом, ни фигурой, тем более если сравнить ее хотя бы с Аннели, не говоря уж о принцессе Эсстель. Ее лицо мог бы нарисовать ленивый художник — все черты лица были крупными, яркими, даже узкие глаза казались большими на скуластом лице, но странное дело — все вместе производили приятное впечатление. Даже широкие, почти мужские брови ее не портили. Наверное, потому что были до того эмоциональными, что от них трудно было оторвать взгляд.
— Иногда. Оказалось, что здесь почти никого невозможно научить шить прямые строчки, вот мастер Энеас и просит меня помогать, когда время есть.
— А оно у тебя есть? — вздохнул Терри.
Ульфа посмотрела на него хитро и звонко засмеялась.
— Отличная шутка, господин умный человек!
Но на прямой вопрос все-таки не ответила. Интересно, почему.
— Меня Терри зовут. А ты родом с северных островов, Ульфа?
— Бросается в глаза? — усмехнулась Ульфа, накрывая ладонью полумесяц со сложной филигранной вязью. — Да, я родилась на острове Фир. Там сейчас снега вот столько, — она чиркнула ребром ладони по груди. — Ты небось и представить не можешь, когда столько снега.
— Мать рассказывала мне, — вежливо ответил Терри. — Когда ей было пятнадцать или шестнадцать, дед взял ее с собой в дипломатическую миссию. Они прожили там около трех лет, пока не уладили все вопросы. Снег ее впечатлил. А еще она говорила, что северяне не боятся холода и могут спать в снежных пещерах, укрываясь лишь волчьими шкурами.
Ульфа мечтательно улыбнулась.
— Да, за снежные пещеры я всегда любила зиму больше, чем лето. А тебя дед на острова не брал?
— Он умер вскоре после моего рождения. Не вынес позора, — мрачнея на глазах, сказал Терри и отошел в сторону, вполглаза присматриваясь к полке с готовыми вещами. Нет ли там бирки с его именем? Один китель выглядел так, что вполне мог быть сшит по его меркам.
— А сам мастер Энеас сейчас здесь? — как бы невзначай спросил он.
— Вышел пообедать, скоро вернется, — Ульфа поймала взгляд Терри, обращенный к стеллажу с одеждой и хитро улыбнулась. Легко, почти танцуя, прошлась мимо него и сняла с полки синий форменный китель. Расправила, приложила к груди: — А ведь мы уже знакомы, Терри Риамен. Заочно. У тебя широкие плечи.
Она протянула ему китель. Терри принял его и озадаченно поблагодарил мастерицу за работу и за неожиданный комплимент.
— Можешь не примерять, — бросила она невнимательно, открывая пухлый журнал учета и быстро листая страницы. — Только знаешь, с твоей заявкой что-то не сходится. Подойди ближе, поможешь разобраться.
Она поманила, но Терри остался на месте. Нетрудно было догадаться, что смутило девушку в журнале, да вот только сам он не горел желанием объяснять, почему так вышло.
— Так о чем ты хотела со мной поговорить, Ульфа Фирская? — чинно, будто обращаясь к северной принцессе, спросил Риамен.
— Да вот об этом и хотела. Думаешь, у нас тут ателье на бульваре имени принцессы Эрении?
— Нет, я так не думаю.
Терри рассчитывал, что спокойный и ровный тон заставит девушку сбавить обороты, но она явно копила негодование все время, пока кроила и шила китель из колючего шерстяного сукна. И теперь не собиралась останавливаться, пока все не выскажет.
— Ты не можешь требовать к себе особого отношения, только потому что ты королевской крови, — вежливая улыбка не очень-то вязалась со смыслом произнесенных слов. Терри нападения не ожидал, тем более такого: виртуозно предъявлять претензии, не снимая дружелюбную маску с лица, умели только его высокородные родственники, да и то не все.
— Послушай, при чем тут… не важно. Я договорился с мастером.
— Все равно, не думай, что можешь требовать с нас по кителю и рубашке за каждое чаепитие в лавке Парриша, — улыбка пропала с лица Ульфы. — Ты думаешь, что лучше нас только потому, что тебя Карху выпускает в город, а нас нет?
— Ты все это поняла, когда услышала, как я говорю сам с собой? — хмыкнул Терри.
— Нет, тогда я еще думала, что ты умный человек, — Ульфа опустилась на стул и положила подбородок на скрещенные пальцы. — А потом ты представился.
— Иллюзия померкла? — усмехнулся Терри. — Почему вас не выпускают в город, Ульфа?
Девушка в задумчивости потянула полумесяц туда-сюда по цепочке. Испытующе посмотрела на Терри.
— Мы считаемся иностранными наблюдателями в Академии. Мастер Энеас и я. И еще господин Ашери, конечно, но он, в отличие от нас, знал, на что шел… Мастер Энеас живет в Академии примерно столько же лет, сколько существует барьер, но этот статус получил только тогда, когда Арчер стал Верховным магистром. И все. С тех пор, он ни разу не выходил из ворот.
— А ты, Ульфа? Сколько лет тебя держат взаперти?
— Весной будет полных два года… Послушай, Риамен, давай договоримся так. Я не буду привлекать внимания смотрителей к тому, что ты получил два новых кителя вместо одного. А ты взамен окажешь мне такую же услугу, как мастеру.
Ульфа мило улыбнулась и принялась накручивать каштановый локон на тонкий палец. Терри поднял брови. Сама по себе попытка шантажировать на ровном месте его не удивила и даже не задела — чему удивляться, если в Академии половина разговоров так или иначе заканчиваются чем-то подобным? Ему показалось странным, что девушка так нервничает, словно речь идет о чем-то настолько важном и срочном, что нет времени выбирать, кому это поручить.
— Ты хочешь… чтобы я нашел в городе твоего друга?
Ульфа кивнула. Помедлив, расстегнула замок на цепочке и тяжелый полумесяц упал в подставленную ладонь. Она сжала пальцы.
— Его зовут Стейнар, и он северянин. Ну ты понимаешь, — она указала на свое лицо и беспомощно улыбнулась. — Ты его сразу узнаешь. Но даже если обознаешься, все равно спроси у любого из наших, и он подскажет, где искать. Другого такого во всем Акато-Риору нет.
Терри посмотрел на выглядывающий из сжатого кулака кончик полумесяца.
— Ты влюблена в него?
Девичьи щеки вспыхнули. Она вскинула подбородок.
— Не выдумывай! Стейнар мой… он мне как старший брат! И потом, хороша бы я была, сидя в этой вонючей Академии, когда меня ждет жених за барьером!
— Значит, нет?
— Нет, — поторопилась отрезать Ульфа. — И даже если да, это не твое дело. Ты должен отдать ему это, — она протянула Терри полумесяц. — И скажи что-нибудь в таком духе, что я умерла. Потому что все другие аргументы он не принимает. Скажи, что перед смертью я просила его вернуться домой как можно скорее и забыть дорогу в Акато-Риору.
Терри подумал и кивнул. Взял в руки неожиданно теплый и тяжелый полумесяц и сказал:
— Ясно.
Хотя на самом деле ясно было одно: северянке скучно сидеть взаперти, и ей хочется привнести в свою монотонную жизнь немного романтики в духе песен Талсиена. За счет личного времени Терри.
Надо ли говорить, что ему не понравилось ее поручение?
Ульфа прерывисто вздохнула, поправила волосы и требовательно подставила открытую ладонь.
— А теперь дай бумаги, которые ты получил от Парриша.
— Он просил передать их лично мастеру, — уклончиво ответил Терри. — Ты сперва про своего друга расскажи. Как я его найду?
— Ступай на городской рынок, найди там любого из наших и спроси, — пожала плечами Ульфа, не отрывая взгляда от своей подвески в руках Терри. — Или ты думал, что я отправлю тебя в опасное путешествие, о, юный князь?
— От юной княжны слышу, — фыркнул Терри и отправил полумесяц в карман. Он не собирался задавать бестактный вопрос, но все-таки не удержался: — А куда же делся твой прежний поверенный, что тебе пришлось искать нового?
— Он слишком многого хотел за свои невеликие услуги, — сверкнула глазами-льдинками северянка. — Я всего лишь прошу тебя отдать человеку мою вещь и сказать, как сильно ты сожалеешь о моей смерти.
— От чего? — быстро спросил Терри, начиная раздражаться из-за скверного характера девчонки. Она явно плохо подготовилась, и об этом стоило прямо сказать. Может, передумает раздавать приказы направо и налево, как принцесса какая-нибудь. — Здесь, в Академии, самая лучшая лечебница на всем Восточном побережье. Здесь не лечат острый живот еловыми шишками. Так отчего ты умерла?
Ульфа с растерянным видом положила узкую ладонь на живот. Из-под широкого рукава выглянули браслеты, сплетенные из разноцветных деревянных бусин и крашеного стекла.
— Мне все равно, что ты придумаешь. Суть не в этом.
— Суть в том, что твой человек получит повод обратиться к нашему королю и требовать правосудия, — перебил Терри. — Будет следствие. Дознаватель станет выяснять обстоятельства твоей смерти. А ты жива. И он спросит: «Как же так вышло, госпожа наблюдательница?» А ты что ответишь?
— Что за разговоры о смерти в присутствии Священного огня? — раздался от порога сердитый голос. — Чтобы я больше этого не слышал, Ульфа. Накликаешь.
Терри и Ульфа одновременно обернулись. Мастер Энеас остановился у двери, достал из кармана носовой платок и вытер блестящую лысину.
— Мастер Риамен подсказывает, что мне бы в самом деле лучше умереть, — звенящим голосом воскликнула Ульфа, поспешно вскочив с чужого стула. — Чтобы господин дознаватель не заподозрил подвоха.
— Я слышал, что сказал мастер Риамен, Ульфа, — строго возразил портной. — Он неправ, но не потому что хочет твоей смерти. А потому что не понимает, что происходит. Это в первую очередь твоя вина, пророчица.
Терри изумленно воззрился сперва на мастер Энеаса, потом перевел удивленный взгляд на Ульфу, а затем на всякий случай заглянул в пошивочную и, убедившись, что там никого нет, аккуратно закрыл дверь.
— Я думал, что могут подслушать, — с извиняющейся полуулыбкой пояснил он. — Здесь все подслушивают.
— Оставь предосторожности, князь, — отмахнулась Ульфа. — В мастерской все знают, что я умею читать камни, — после недолгого молчания она возразила сама себе с тяжелым вздохом: — Хотя какой в этом смысл? В Акато-Риору от моего дара нет проку. Тут каждый второй умеет обманывать камни… Почему ты отказался помочь мне?
— А я должен был согласиться? — вежливо уточнил Риамен.
— Так сказали камни, — кивнула Ульфа.
— Так может пусть они и сходят, если не видят изъянов в твоем плане? — ехидно поинтересовался Терри. — Не такое уж великое дело: солгать о смерти иностранного наблюдателя в Академии. Какие могут быть проблемы вообще?
— Ульфа, ты видишь, он не верит тебе, — оборвал поток острот мастер Энеас. Прихрамывая на правую ногу, он прошел мимо них и с заметным облегчением опустился на свой стул. — Брось камни еще раз и прочитай, что они скажут.
Девушка пожала плечами.
— Как прикажете, мастер.
С этими словами она распустила широкий полосатый пояс, сняла и положила в карман браслеты с запястья. Пальцами расчесала волосы и откинула за спину. Глянула на Терри так, будто не ждала от него понимания.
— Я спрошу, что будет с Академией, а ты смотри и увидишь. А потом, если захочешь, я задам камням твой вопрос. Но только один и не обещаю, что они ответят верно. Они не любят, когда их обманывают. Могут предсказать мучительную смерть или увечья, например, от падения с высоты, — по пухлым губам северянки скользнула мимолетная улыбка. Очевидно, что ей чем-то приглянулась эта идея. Глядя на нее, Терри заранее утвердился в мысли, что задавать свой вопрос не захочет.
«Я ведь и сам знаю, что будет с Академией. Барьер рано или поздно обязательно падет, и ты будешь свободна, северная принцесса Ульфа, — думал Терри, наблюдая за подготовкой к гаданию. Ульфа взяла длинную палку с крюком на конце, с ее помощью сняла подвесной фонарь и поставила на пол. Отошла, потянулась на цыпочках и достала второй. Затем третий. — Мы все получим свободу. Если останемся живы».
Ульфа расставила фонари на равном расстоянии друг от друга. Отступила на шаг и критически прищурилась. Чем-то получившийся треугольник ее не устроил и она передвинула все лампы на локоть ближе к окну. А потом, небрежно собрав подол платья, уселась прямо на пол под окном. От этого движения в солнечном луче над ее макушкой заплясали невесомые пылинки. Ульфа весла себя так уверенно и непринужденно, что Терри неожиданно для себя поверил, что сейчас на его глазах произойдет что-то волшебное, что нельзя будет объяснить теорией потоков. Его захватило нетерпеливое ожидание чуда. И светлые, невозможные глаза Ульфы обещали то же. Она встряхнула красный льняной мешочек, спрятала в ладонях и, поднеся к лицу, прошептала что-то. А потом распустила черный шелковый шнурок-завязку.
— Это то, что минуло, — тихо сказала Ульфа и, вытащив наугад из мешочка, положила перед собой три камня. Они все были разными. Плоский кругляш отшлифованного мрамора, неровный обломок горного хрусталя и красный шарик. Ульфа испытующе посмотрела на Терри снизу вверх. — Ты видишь?
Терри сел рядом с гадалкой на корточки. Ему захотелось коснуться красного кристалла, чтобы проверить, толкнется ли в ладонь колючая сырая энергия. Или это какой-то другой камень, просто похожий?
— Это то, что есть, — с этими словами Ульфа стала выкладывать второй ряд камней. На этот раз ей понадобилась пять. Внимание Терри приковал полосатый черно-белый блестящий агат. Выпуклый бок будто обнажал слои. Риамен долго не мог оторвать от него взгляд и моргнул-то только тогда, когда Ульфа опять спросила: «Видишь?»
— Какой красивый, — не удержался от похвалы Терри.
Ульфа улыбнулась, не размыкая губ.
— Черный оникс для хладнокровия. Кое-кто убежден, что его цель важна и велика. Пойдет на все ради ее достижения, — она постучала ногтями по теплым доскам пола. — Черный оникс очень опасен, когда ложится в «сущее». Надеюсь, ты это понимаешь?
— А остальные?
Ульфа приложила палец к губам. Вместо того, чтобы толковать «сущее», она со вздохом произнесла:
— А это то, что должно случиться.
Семь камней с тихим постукиванием занимали свои места в третьем ряду. Терри завороженно следил за мягкими плавными движениями кисти пророчицы, пока она аккуратно раскладывала искрящиеся в свете живого огня камни. Отшлифованные и шероховатые. Продолговатые, как галька на морском берегу, и такие, каким явно с умыслом была придана определенная форма.
— На этот раз пирит не в центре, — мастер Энеас вытянул шею, чтобы посмотреть на то будущее, какое сложила на полу его мастерской северянка.
— Но он все равно никуда не делся, — мрачно отозвалась Ульфа. Она смотрела на расклад с таким кислым видом, будто то были не кусочки драгоценной горной породы, а криво пошитое платье, которое она должна была перелицевать.
— На твоем месте я бы уже научился определять на ощупь его грани, — подсказал портной. — Камень-то особый, ни с чем не перепутаешь.
Ульфа покатала туда-сюда хорошо знакомый Терри блестящий камень, будто склеенный из мелких кубиков. Множество граней отражало свет и казалось, что минерал рождает искры даже если его просто прокатить по дереву.
— Все камни по-своему особенные, мастер, не только этот.
— Пирит высекает искры, — задумчиво проговорил Терри. — Будет пожар?
— О да, мудрый князь, — с ядовитым удовлетворением подтвердила Ульфа. — Будет.
Она подобрала с пола отшлифованный до зеркального блеска темно-серый камень и показала его Терри.
— А это кровавик, слышал о нем? — Ульфа дождалась отрицательного ответа и пояснила тоном ментора. — Разновидность железной руды. Видишь, он почти черный, как сама смерть, но если растолочь его в порошок, он станет бурым, как кровь. Возьми этот камень с собой на войну — он даст тебе силы не замечать раны и наделит отвагой.
— Звучит как что-то хорошее, — осторожно сказал Терри.
— Это очень хороший камень. Удивительный. Если бы мы увидели его в «минувшем» я бы сказала, что тебе на голову вот-вот свалится большая удача. Но кровавик и пирит в «грядущем», да еще и рядом — это говорит о том, что нам нужно будет приложить все силы, чтобы выжить. Теперь понимаешь?
Ульфа, нахохлившись, как сердитая лесная птица, натянула на запястье браслет и теперь возилась с завязками на поясе. Луч солнца сместился в сторону и теперь не доставал до ее волос.
— Все гадания зависят от толкования, — Терри встал и отряхнул брюки. Его царапало легкое чувство разочарования. Вроде и знал, что не стоит ожидать чудес от дешевых трюков гадалок, а все же почти… поверил? По крайней мере, готов был поверить. Но очарование волшебства рассыпалось, когда прозвучало слово «смерть». И теперь он с недоумением смотрел на валяющиеся на полу осколки горной породы. Молчаливые, разноцветные и бессмысленные.
— Академия родилась в тот момент, когда один человек решил сохранить энергию. Но время шло, и появился кто-то, кто считает себя носителем особого права. Он ставит перед собой такие цели, которые потребуют оплаты человеческой кровью. А зеленая яшма означает предательство, — Ульфа, словно пытаясь доказать правоту своих слов, сунула Терри в руки холодный полосатый камень. — Ничего хорошего Академию не ждет. Просто никакой надежды.
Терри погладил подушечкой пальца гладкий бок двухцветной яшмы. С одной стороны она была насыщенно-зеленого цвета, и лишь кое-где проступали молочные полосы, а с другой — наоборот, зеленые пятна, как всполохи, нарушали гармонию чистой и светлой поверхности.
— Знаешь, Ульфа… Я почти уверен, что только от тебя зависит, как ты прочитаешь и что поймешь. Попробуй посмотреть с другой точки зрения. Может, не все так плохо, как тебе кажется?