Стейнар разбудил Терри когда в маленьком окошке едва разлились синие предутренние сумерки. Без церемоний толкнул ногой, заставив перекатиться с одного бока на другой. Благо, ниже пола падать было уже некуда. Терри накрыл воспаленные глаза рукой и подумал, что надо было все-таки дождаться, пока северянин уснет, чтобы зарезать его во сне. Как многие хорошие идеи, эта пришла запоздало. В любом случае, Терри понятия не имел, когда Стейнар заснул и спал ли он вообще. Он и про себя-то не был уверен, что спал дольше пары минут.
Аннели уже умылась и теперь переплетала косу. Пальцы ее двигались быстро и сноровисто, а лицо было безмятежным, будто она собиралась пойти на занятия, а вовсе не решала в последний момент, какую судьбу выбрать: уйти на шхуне в неизвестность вместе со Стейнаром или вернуться в Академию, из которой сбежала.
— Мирного утра, — прохрипел Терри, ни к кому конкретно не обращаясь. Первым делом он потянулся к ране на руке. Пальцы нащупали махристый край повязки. Странно, накануне не нашлось никакой холстины, чтобы разорвать на бинты. Да и не до того было. Терри напрочь забыл о кровоточащем порезе, когда обнаружил, что голос северянина звучит у него в голове. Правда, никаких ответов он не добился. Стейнар ограничился тем, что сказал, будто это продлится не дольше, чем «кровь будет помнить». А попытки разобраться с плетением потоков с помощью очков привели лишь к тому, что Терри и без них понял: дикари в меховых жилетах умудрились собрать из серебра, проволоки и камней нечто вроде пары связных браслетов, которые работают точь-в-точь как описывал Талсиен в «Песнях Второй эпохи».
На первом курсе Терри начал разрабатывать грубое подобие. Как понял, как умел — а понимал и умел он в тот момент мало. Но даже этого было достаточно, чтобы Парлас и Карьян отняли у него разработку и на основе его расчетов сотворили свою подделку, а теперь… Теперь ему в руки каким-то совершенно чудесным образом попал оригинал. Или что-то очень близкое к тому.
— Ты уверен, что мне можно будет вернуться? — тихо спросила Аннели вместо приветствия. Все-таки она волновалась. Синяя атласная лента выскользнула у нее из пальцев, а она даже не заметила. В тусклом свете лампы ее лицо выглядело серым и уставшим.
— Я клянусь тебе, теперь меня точно никто не посмеет тронуть, — хрипло пообещал ей Терри. — А вместе со мной и тебя.
— Это хорошо, — вздохнула Аннели и, спохватившись, наклонилась за лентой.
Стейнар надел поверх теплой пушистой кофты меховой жилет и сейчас затягивал под подбородком завязки потешной вязаной шапки. Выражение лица у него было чрезмерно хмурое для владельца полосатой шапки с «ушами». У него была перевязана ладонь.
— Ты давай не затягивай. Выясни, кто или что угрожает Ульфе, пока я могу тебя слышать. Если что серьезное — помоги ей, договорились?
Терри зачем-то подергал торчащие концы повязки, будто проверяя их на прочность. Рана саднила. Бурая кровь на белой рубашке предвещала совершенно ненужный интерес со стороны Карху или других безопасников.
— Договорились, — мрачно сказал он. С одной стороны, он был рад, что в его распоряжении оказалась настолько ценная волшебная вещь. С другой — да гори оно все пламенем! Опять поручения! Но отказать он не мог. Даже спорить не было нил сил, ни желания.
— И чтец этот ей принадлежит, а не тебе. Не забывай об этом.
— Не забуду.
— Ну бывай тогда. Если надо будет напомнить чтецу вкус моей крови, спроси у Васке, где меня найти.
— Хорошо, — покорно ответил Терри. Кивать он благоразумно избегал. В голове плескался янтарный горький кисель, и очень не хотелось его лишний раз тревожить. Обещанной Доуреллом потери памяти после имперского вина не было, но состояние в любом случае нормальным называть язык бы не повернулся.
Стейнар напоследок кивнул им обоим на прощание, пожелал девушке найти хорошего мужа, и ушел, оставил их одних. Терри проводил взглядом его широкую спину, потом переглянулся с Аннели и растерянно спросил:
— А он заплатил за комнату, как считаешь?
* * *
— Нет, они издеваются, — горестно вздохнул Терри, пытаясь нашарить под перевернутой лодкой свой плащ. Теряя терпение, он опустился на колени и заглянул в темную щель между корпусом и мостовой. Ничего.
— Ты оставил здесь что-то? — спросила Аннели удивленно.
— Белый плащ. Украли. Кому в порту мог понадобиться магистерский белый плащ? — в отчаянии спросил у небес Риамен. Небеса промолчали.
— Он непромокаемый, рыбакам подойдет, — равнодушно ответила Аннели. Терри засмотрелся на нее. Девушка накинула на плечи отороченный мехом жилет — наверное, он принадлежал Ульфе, судя по тому, как хорошо сидел на тонкой девичьей талии. Холодный морской воздух кусал ее бледные щеки и расцветал на скулах слабым румянцем. Светлые пряди волос над висками выбились из косы и порывистый ветер играл ими. Она смотрела в сторону моря таким взглядом, будто прощалась с ним навсегда.
Терри устыдился, что переживает из-за плаща, когда девушка переживает из-за своего будущего. Он встал, отряхнул брюки.
— Ну не сотрут же меня в самом деле за этот плащ, верно? — с нервной усмешкой спросил он.
Аннели пожала плечами. Терри подумал, что Арри ни за что не оставил бы этот вопрос без ответа. Уж хотя бы сострил: «Стереть не сотрут, но красный лист впаяют точно. Ой, подожди, это же выходит, третий!»
— Ты сказал, тебя не тронут, — помолчав, напомнила девушка.
Терри прикусил язык. Как он мог забыть, что должен быть сильным и бесстрашным, когда рядом Аннели? Это с Арри можно быть собой, тревожиться и быть неуверенным. С Аннели так нельзя. Только не после того, как он взял на себя ответственность за ее благополучие.
— Да. Извини. Пойдем. У нас мало времени.
— Еще минутку, — Аннели зябко поежилась и обняла себя за плечи. — Мы ведь не опаздываем? Здесь такой воздух свежий.
Терри с беспокойством огляделся.
— Я бы не хотел здесь надолго задерживаться, даже если бы на мне был плащ безопасника. А без него мы рискуем вдвойне. Подойдет сейчас господин из Управления порядка, спросит, не беглые ли мы, что ты ему ответишь?
— Не беглые, — Аннели опустила ресницы. Помолчала. — Да, я все понимаю. Для нас нет места безопаснее, чем Академия. Идем.
И они пошли. На рассвете Белый город был залит тревожным алым светом от маковок остроконечных крыш до резных перил над каналами. Низкие тучи вбирали в себя первые столбы печного дыма — кто-то встал пораньше, чтобы приготовить завтрак и обогреть жилище. Далекое холодное солнце дробили на части черные кованые фонари. Как ни посмотришь на ходу на алый диск — всегда что-то его заслоняет: то флюгер, то фонарный столб, то вывеска аптекаря.
Приходилось подниматься по лестницам. Аннели, забывшись, несколько раз протягивала ладонь без перчаток к перилам и всякий раз с ойканьем одергивала руку: холодно! Терри смотрел на нее и думал, что понимает техника. Аннели порой вела себя так, что хотелось ее защищать. Даже от чугунных перил. Но вот загвоздка: идти по улице Акато-Риору, держась за руки, могли только муж с женой. Он бы, может, и сделал вид, будто так и есть, но не знал, как об этом сказать. Сама собой в памяти возникала вчерашняя расстегнутая пуговица на платье, босые ноги и жаркий румянец на щеках — и вместо того, чтобы предложить девушке опереться на его руку, Терри делал еще шаг в сторону.
Хуже всего, что Аннели была ошеломительно красива. И чем печальнее смотрели ее удивительные, яркие глаза цвета подсвеченной солнцем морской воды, тем труднее было оторвать взгляд от ее лица. Терри ловил себя на том, что постоянно ищет повод остановиться и поцеловать девушку, но становиться в очередь за техником и северянином не желал, и не гадал, что ей сказать, чтобы прояснить этот вопрос раз и навсегда. С горячей, порывистой, откровенной Варией все было намного проще, чем с молчаливой, погруженной в холодный омут невеселых мыслей Аннели.
— Ты позволишь мне приходить к тебе, как раньше? Ты в самом деле умеешь объяснять сложные вещи понятно, а Келва только обвиняет.
Терри остановился перед ней и осторожно заправил мягкий светлый локон за покрасневшее маленькое ухо.
— Знаешь, я так понял, что Келва считает себя твоим спасителем. Ты пробовала сказать ему, чтобы он оставил тебя в покое?
— Да, — сказала Аннели, и это прозвучало так, что Терри сразу понял — нет.
— Он будет продолжать до тех пор, пока считает, что в ответе за тебя.
— Он использует меня, как сочтет нужным, — Аннели спрятала лицо в ладонях. — Мне просто нужна твоя помощь, Терри, — сквозь ладони голос ее звучал глухо, как из-под земли. — Ты обещаешь?
Терри обнял ее, а она доверчиво прижалась к нему, как будто давно этого ждала. Холодный мех жилета защекотал ему шею. Ледяные пальцы легли ему на щеки. На бледном лице девушки только губы казались теплыми. Она была так близко, что ее дыхание перемешивалось с его. Терри наклонился и поцеловал Аннели. Ему показалось, что более красноречивого обещания он в этот момент дать не в силах, даже если приведет сто тысяч аргументов.
— Ты очень красивая, — сказал Терри, с нежностью проведя пальцем по ее подбородку. Непослушный локон вновь выскользнул из-за уха и улегся поверх щеки. Терри тепло улыбнулся: — Я бы сделал все, что угодно, чтобы ты была в безопасности и улыбалась.
— Все, что угодно, но только не сбежать прямо сейчас вместе со мной? — грустно улыбнулась Аннели. Она чуть отстранилась и пытливо заглянула ему в лицо.
Терри крепко зажмурился и коснулся лбом ее лба.
— Нет, Аннели, только не бежать. Нельзя бежать. И не только потому, что я не могу. За мной пошлют таких людей, что у нас не будет ни единого шанса, ты понимаешь?
— Я понимаю, правда, — вздохнула Аннели, слабо улыбаясь, и Терри сразу понял, что на самом деле она не верит ему. — Если ты так говоришь..
— Скоро все наладится, — перебил Терри. — Потерпи немного, и я даю слово: больше не будет никаких стираний, никаких преследований, никаких запретов на разглашение. Академия перестанет быть тюрьмой, и ты сможешь жить как захочешь.
Аннели сильнее надавила ладонями Терри на грудь, чтобы выскользнуть из его объятий.
— Ты говоришь точь-в-точь как Келва. Неужели он позволил тебе прийти на свои собрания? — в ее голове прорезалась тревога.
— Нет, но он сказал, что если у меня будет что-то стоящее…
— У тебя уже есть что-то стоящее! — Аннели толкнула его еще сильнее. Сил у нее было не так много, чтобы заставить его покачнуться, но, кажется, она хотела именно этого. — Келва хочет твой кнут!
— Это ты ему рассказала? — опасно спокойным голосом спросил Терри.
Аннели отступила от него и запустила пальцы в волосы, почти так же, как всегда делал Арри, когда волновался.
— Все так запуталось, — пожаловалась она. — Ты не можешь злиться на меня, что я все неправильно поняла. Только не после того, как сам пришел ко мне с пирогом для Тармо Перту!
— Тармо нужен мне, чтобы подсказать, как сделать кнут безопасным. Поэтому я испек ему пирог, — сухо ответил Терри. — Вовсе не потому что я такой уж добрый.
— Келва боится Тармо больше, чем Карху и Арчера. Вот я и подумала, что вы с Арри… Ну, из его команды. Думала, что перейду к вам, тогда Келва побоится меня трогать. А он не побоялся, — убитым голосом закончила Аннели. Помолчав, она добавила еще тише: — А когда ты стал спрашивать про собрания, то я поняла, что совсем ничего не понимаю.
— Что еще за команды? Что я еще не знаю?
— Я не знаю, как объяснить, — развела руками Аннели. Терри поморщился: ее голос звучал неприятно высоко.
— Знаешь, просто не хочешь, — перевел он.
— Даже если ты хочешь этим своим «белым огнем» убить Арчера, ты должен сперва выбрать того, кто скажет как и когда. Их может быть даже больше, чем трое. Я правда не знаю и знать не хочу, сколько.
— Трое?
— Келва, Перту и Парлас, — отчеканила, как на экзамене, Аннели.
— Странно, что не Карху, — пробормотал Терри.
— Может быть и он тоже. Ты правда не знал? Теперь ты понимаешь, почему намного проще сбежать на север, чем выживать в корзине, полной ядовитых змей? Ты все еще веришь, что у тебя получится?
Терри помолчал.
— Три года меня не вмешивали в это все, — произнес он, глядя себе под ноги. — Три года я делил отпущенное время между библиотекой и лазаретом. Значит, можно продолжать жить так, как я жил.
— Давай попробуем, — кивнула Аннели. — Наверное, если меня перестанут тянуть на борьбу, допрашивать и испытывать, я пойму, как можно жить в Академии и не сходить с ума.
Терри ничего не сказал. Просто взял ее за руку и повел за собой вверх по улице. Арка Среднего города была уже недалеко.
* * *
За аркой Аннели направилась в сторону Народной площади, но Терри удержал.
— Ты сказал, возвращаемся в Академию, — напомнила девушка. — Или нет?
— Не сразу. Я обещал мастеру Энеасу зайти к его старому другу и забрать там какие-то бумаги. Это недалеко и недолго.
Аннели обошла Терри кругом. Подышала на ладони, чтобы согреть их, и спрятала их под мышки.
— У меня хотя бы жилет есть, чтобы звезду на воротнике спрятать. А по тебе сразу видно, что магистр, да еще и без плаща. Давай ты просто извинишься перед мастером за то, что не вышло.
— А у меня есть белый билет, — растянул онемевшие от холода губы Терри. Вроде как уверенно улыбнулся. По крайней мере, попытался. — Вместо плаща. Это правда совсем рядом. Я слово дал.
— Хорошо, — вздохнула Аннели.
Над их головами пронеслась и еще трижды началась сначала короткая песня медной трубы. Аннели встрепенулась и указала Терри на сторожевую башню над запертыми коваными воротами.
— Смотри, это трубач господина Талли! Сейчас откроют.
Терри посмотрел. Как он и ожидал, ничего занимательного не увидел. Из сторожки вышел человек в синей кепке и с парализатором на бедре. Отомкнув замок, он начал разводить в стороны половинки массивных кованых ворот. За ними открывался вид на множество двух и трехэтажных серых построек, в которых сотни людей ежедневно зарабатывали деньги. Не столько себе, сколько господину Талли.
— Да, это не очень похоже на то, как у нас открывают главные ворота. И музыка попроще и праздника никакого нет, — негромко засмеялась Аннели, поглядев на недовольное лицо Терри. — Но здесь их открывают каждое утро и каждый вечер, а у нас — раз в сезон. Келва хочет, чтобы у нас было как у Талли. А ты?
— Что я?
— Ты сказал, что скоро все изменится, значит, что-то уже придумал. Как, по-твоему, все должно быть?
Терри пожал плечами. Он не обязан был думать о том, как все будет. На то, чтобы планировать, в Акато-Риору есть монарх. Вот пусть у него и голова болит, чтобы сделать все мудрее, чем сейчас.
Но Аннели ждала, что он скажет. И Терри не придумал ничего лучше, чем ответить вопросом на вопрос.
— А ты бы как хотела?
— Я? — смутилась девушка. — Я не знаю. Надо спрашивать у тех, кто может создать что-то значительное. Ты намного лучше меня знаешь, на что способна магия и нужно ли ее прятать от обычных людей. Или людей защищать от нее.
— Как ее спрячешь, если магия так или иначе есть в каждом доме? — развел руками Терри. — Нет никакого смысла. Я, может, тоже не знаю, как правильно, но точно знаю, что сейчас абсолютно все неправильно. Мы должны сперва отменить старые порядки, а потом разберемся, как жить иначе.
Он взглянул на Аннели с укоризной. Как она могла сомневаться в том, что Академию нужно изменить. Сама же только что жаловалась на то, что и жить в ней невозможно и уйти никуда нельзя.
— Наверное, на меня разговор со Стейнаром так повлиял, — извиняющимся тоном объяснила она. — Он чужак, и понять не может, почему у нас, куда ни посмотри, власть принадлежит одному человеку. У них с древних времен любой вопрос решали на общем собрании. Вот и я подумала…
— А королевский совет и магистериум он предпочел не замечать? — сквозь зубы процедил Терри. Ему сразу же вспомнилось, с каким выражением Стейнар рассказывал о том, как совет острова продал провидицу-Ульфу в Академию. Северянин, казалось, был способен оправдать любую подлость своих правителей одними лишь южными деньгами или южными же порядками.
— Совет? А разве советники могут что-то сделать против короля? И что-то я не вижу, чтобы Арчера волновало мнение остальных магистров, — непривычно резко спросила Аннели.
Терри ускорил шаг. Он уже видел вывеску лавки простых волшебных вещей, которую описал мастер Энеас. Над дверью поскрипывал щит с вырезанным на нем знаком Академии: расходящиеся над литерой «а» острые лучи. Терри никогда не видел, чтобы этот знак использовали настолько утилитарно. Он невольно засомневался, что Академия об этом знает и одобряет. Но зато с точки зрения простого обывателя, не знакомого с нравами старших магистров, этот знак мог говорить о том, что товары здесь продаются самые что ни на есть оригинальные, прямиком из Академии.
— У меня такое чувство странное, будто я сейчас войду, а там Арчер, — прошептала Аннели, теснее прижавшись к плечу Терри.
— И Стейнар, — подхватил Терри. Натолкнулся на непонимающий взгляд и сделал «большие глаза». — Что? Думаешь, я меньше удивился, когда увидел вас вместе?
— Мы не были вместе, — ответила Аннели чуть погодя и так тихо, что Терри не сумел услышать, солгала она или нет. Он не стал ничего говорить, мельком взглянул на приветственную табличку на двери («Здесь вам всегда рады»), толкнул дверь и вошел в лавку.
За прилавком никого не было. Не горели лампы. Полки с товарами освещали лишь скупые лучи зимнего рассвета. Терри скользнул равнодушным взглядом по веренице бутылочек. Как он и предполагал, лавка, где продают магию в розницу, больше всего напоминала аптеку с той только разницей, что под стеклом витрин вдобавок красовались вечные перья на любой вкус и кошелек.
— Знаешь, а ведь лавки в Среднем городе обычно открывают гораздо позже, — Аннели встала на носочки, чтобы прошептать это Терри на ухо.
— Там табличка висела, что открыто, — напомнил Риамен, но он и сам уже подозревал неладное. Они до того продрогли, что не задумались, насколько сейчас ранний час.
— Это-то и странно, — выдохнула Аннели. Она отпустила руку Терри и прошлась вокруг витрин, тревожно озираясь.
— Господин Парриш? — запнувшись на сложном для риорского языка шипящем звуке, позвал Риамен. Он поймал настороженный взгляд девушки, и по-своему истолковал его: — Думаешь, если он имперец, то обязательно враг?
— Я ничего такого не думаю. Это ты сказал, — покачала головой Аннели.
— Я всю жизнь прожил в Акато-Риору. Разве это не делает меня таким же риорцем, как вы, молодые люди? — раздался совсем рядом незнакомый голос, по старчески чуть надтреснутый. Терри начал крутить головой при первых звуках, но ему пришлось подойти к прилавку вплотную, чтобы увидеть хозяина лавки. Он сидел на небольшой приставной ступеньке и явно собирался что-то чинить. Рядом на полу стоял ящик с полным набором столярного инструмента, где даже небольшому рубанку нашлось место.
— Господин Парриш? — на всякий случай уточнил Терри.
— Собственной персоной! А вы мои невольные помощники, — с заметным удовольствием прокомментировал лавочник. — Мне понадобятся твои ловкие руки, мой дорогой мальчик, — с этими словами он пошарил в ящике и безо всякий церемоний протянул Терри отвертку. Тот принял ее и с недоумением стал ждать дальнейших указаний.
Лавочник встал и показал Терри, что столешница прилавка в одном углу стала свободно ходить туда-сюда.
— У меня уже давно не настолько крепкая спина, чтобы подбираться к этому винту, — с некоторой даже гордостью за почтенный возраст своей спины сообщил Парриш. — А он время от времени срывается. К вашему сведению, я не из тех людей, кто станет терпеть такую наглость. Тем более, следом за первым могут сорваться и остальные винты.
Терри молча выполнил задачу и вылез из-под стола здорово обескураженный и растрепанный. Проверил прилавок и удостоверился, что столешница больше не скользит. Аннели широко улыбнулась в ответ на его озадаченный взгляд.
— Мы с поручением от мастера Энеаса, — от улыбки голос ее прозвучал звонче и нежнее, чем обычно. — И я вижу, что вы с ним и впрямь должны были сдружиться. Вы очень похожи на него.
Господин Парриш сел на высокий табурет. Поправил пестрый шейный платок и достал из кармана дорогого жилета часы на цепочке. Мельком проверил время и захлопнул крышку.
— То-то я гляжу, что студенты из Академии пожаловали. Подумать только, как вовремя старина Энеас прислал помощников! У меня витрины совсем запылились, милая моя, — он с виноватым видом развел руками. — Вы ведь не откажете в помощи старику? А я пока заварю для вас чай. На улице настоящий кошмар, — он выглянул в окно и удрученно покачал головой, будто совсем не рассчитывал, что наступит Темная декада и принесет с собой заморозки.
Аннели без раздумий кивнула, а Терри пожал плечами. Не то чтобы он был в восторге от такого поворота событий, но не видел смысла отказывать в ответ на вежливую просьбу. Учащиеся королевской Военный школы, может, и не приучены к регулярной грязной работе, но три года в Академии избавили наследника дома Риамен от излишней щепетильности в подобных вопросах.
В итоге лавочник гонял их с поручениями до девятого часа. Уже в лавку потянулись первые покупатели, а Терри все еще возил кисточкой по оконной раме, обновляя слой корабельного лака. Правда, Парриш не обманул насчет чая и даже на плотный завтрак не поскупился.
— Аннели, милая, — они познакомились между делом, и лавочник немедленно начал обращаться к ним по-семейному, будто к любимым внукам. — Кажется, Терри без твоей помощи не справится. Давай помоги ему, моя хорошая, и все вместе выпьем чаю, пока не остыл.
— Хорошо, — Аннели выжала тряпку, которой протирала бутылочки, аккуратно сложила ее и вооружилась второй кисточкой.
— Не надо, испачкаешься, — Терри показал пятна на рукавах и потянулся к банке, чтобы обмакнуть кисть в лак. — Это уже не отстирать. И потом, я почти закончил.
— Так ведь ты испачкался именно потому, что я не догадался, что тут без помощи не справиться! — огорчился лавочник. — Прости, мальчик мой, но у меня нет для тебя другой рубашки.
— Ничего, я как-нибудь переживу, — почти искренне улыбнулся Риамен. Разумеется, он не мог не думать о том, что внимательный глаз Карху заметит каждое пятнышко и потребует отчитаться о том, как они появились. Но он не мог всерьез злиться на добродушного лавочника, тем более если тот принял эти мелкие неудобства так близко к сердцу.
За завтраком Парриш следил, чтобы мягкое рассыпчатое печенье оказывалось в руках помощников сразу же, как заканчивалось предыдущее. Объяснил это тем, что чувствует себя премного обязанным и очень виноватым, но «так уж вышло, что вы молодые и ловкие, а я старая развалина с больным сердцем и спиной». Возразить на это было нечего.
Расстались они тепло, по-семейному. Парриш сложил все печенье, которое не поместилось в животы гостей, в бумажный пакет и, не слушая возражений, всучил Аннели — потому что она с самого начала показалась старику более сговорчивой.
— А как же бумаги, господин Парриш? — спохватился Терри на пороге. — Мастер Энеас просил принести ему бумаги от вас.
Аннели не стала задерживаться и вышла на улицу. Лавочник почему-то тяжело вздохнул. Прежде, чем ответить, он вынул из кармана часы и мельком взглянул на циферблат.
— Сегодня ведь канун Долгой Ночи, мой мальчик, — он с сочувствием покачал головой, как будто эти слова все объясняли. — Сегодня не может быть никаких бумаг для Энеаса.
— Но как же… — опешил Терри. Он отлично помнил, что именно говорил ему Энеас. Что это очень важно: успеть забрать бумаги до наступления нового года.
— Не обижайся на нас, стариков. Слабая память и желание устроить все наилучшим образом частенько приводят к подобным ошибкам. Бумаги будут потом, все потом. И помни, тебе всегда тут рады.
Едва успели отзвучать эти слова, как Терри уже оказался на улице, а дверь лавки захлопнулась перед его носом. Приветственная табличка «здесь вам всегда рады» колыхнулась от резкого движения и с тихим стуком вернулась на место. Терри моргнул.
В этот момент Аннели дотронулась до его плеча. В отличие от него, она смотрела не на дверь, а ему за спину.
— Терри, — она протянула последний слог его имени, будто предупреждая о чем-то важном. — Кто эти люди?
Риамен обернулся. На улице, рядом с лавкой стояли две темно-серые лакированные самоходные повозки. Из окна одной на Терри смотрел король Эриен в черном гвардейском мундире. Белые волосы его скрывала форменная фуражка без кокарды, поэтому узнать его мог только тот, кто хорошо знал коронный подозрительный прищур на породистом длинноносом лице. Возле другой, опираясь на вытянутую морду повозки, стоял Риттау в дорогом сером пальто с меховой отделкой. Руки, затянутые в кожаные перчатки, он держал сложенными на груди крест-накрест. Ничего хорошего такая поза не предвещала.
Терри понятия не имел, в чем опять провинился, но на всякий случай выругался про себя.