Подперев кулаком подбородок, Терри сидел на неудобном, слишком широком, но зато устойчивом дубовом кресле с кожаными ремнями на подлокотниках и внимательно смотрел на уважаемых заседателей.
Первым, ближе к двери сидел Карху. На его сочувствие рассчитывать не приходилось. Ведь именно с его подачи собралась Специальная комиссия. Занимая свое место, он достал из кармана белый конверт и, положив на стол, накрыл ладонью.
«Из личного дела какой-то компромат достал», — понял Терри и неуютно заерзал. Переменив позу, он еще раз порадовался, что его не пристегнули, хотя могли и, кажется, собирались. Но Арчер посмотрел так, что дежурный смотритель, тот самый, небритый и недовольный, отступил без возражений. Терри был благодарен: он и без того смотрел на это кресло как убийца на виселицу.
Рядом с безопасником восседала Парлас. Именно восседала, с прямой спиной, как королева. Пока все рассаживались, она в лучшем случае один раз посмотрела на Терри, и теплоты в ее взгляде не было нисколько. Она наверняка будет выступать против помилования — ведь король унизил ее вчера, когда объявил, что отныне курировать постройку нейтрализатора в храме будет Риамен.
По правую руку от куратора по научной работе откровенно скучал Алек Римари. Лекарь откинулся на спинку раскладного черного стула и вытянул ноги под столом так, что подошвы торчали наружу. Происходящее где-то в области потолка ничего интересовало его больше, чем скучное заседание с разбором всех прегрешений королевского племянника. Терри понятия не имел, чего от него ожидать, но наделся, что Римари после всех прений все же проголосует в его пользу, как родич и лекарь.
Четвертым человеком за длинным столом для совещаний был сам Верховный магистр Арчер. Единственный из четверых, кого Терри мог понять и на чье слово мог рассчитывать. Он не позволит стереть королевского племянника, потому что побоится гнева короля. Если бы не боялся — давно бы уже стер. На взгляд Терри, в прошлом хватало поводов.
В зале заседаний было нестерпимо душно. На арочных окнах висели тяжелые темно-зеленые портьеры. Между ними стояли большие кабинетные часы, похожие на те, которые делал мастер Канерва. Этот зал вообще мало напоминал тот, в котором решали судьбу Лассель Риамен, а куда больше походил на обычную комнату для переговоров, даже про стеклянный графин с водой на столе не забыли. Одну стену полностью занимали стеллажи архива, а вдоль другой стояли простые легкие стулья для слушателей. Желающих наблюдать за процессом оказалось немного, меньше десяти человек. Из них Терри знал только Тармо Перту и того сонливого смотрителя из библиотеки, имя которого совсем вылетело из головы. Техник из отдела отладки сердито хмурился, а смотритель, который, вероятно должен был записывать ход процесса, откровенно зевал. Один из ближайших к дверям стул занимал Арри, рядом с ним сидела Аннели. Оба смотрели на Терри так, будто не верят в него.
Будто прощаются.
Терри подмигнул и жестом показал, чтобы не вешали нос. Он незаметно кивнул на Верховного магистра и выразительно покачал головой. Мол, Арчер не допустит. Он такой же заложник обстоятельств, как сам Терри. Арчеру ведь тоже раз за разом предлагают выбор без выбора. Он не в силах избавиться от агентов короля в Академии, как бы ему не хотелось провести акцию показательного устрашения. Что Арчер вообще может сделать, если из пяти человек на этом заседании, как минимум, трое выполняют прямые приказы Эриена.
Арри слабо улыбнулся и кивнул. Аннели не пошевелилась. Она сидела, как на иголках, мяла подол платья и смотрела на Терри так, будто он уже призрак.
Уже после начала разбора предложенных на рассмотрение комиссии дел, когда Карху первым взял слово и обрисовал в общих чертах, как Риамен заработал первый красный лист, дверь отворилась и вошел Келва. Следом за ним — мужчина в черном головном платке, завязанном хвостами назад, как заведено у степняков О-Диура.
У Терри екнуло сердце. Он не хотел бы видеть техника в этом зале сегодня. Тем более, в тот самый момент, когда Карху рассказывал комиссии о том, как началась война за сладкую булку. Келва не стал садиться на один из стульев, а молча подпер плечом стену, сложив руки на груди. Наблюдатель от Империи сперва почтительно поклонился уважаемым людям за длинным столом переговоров, а потом опустился на стул и вальяжно закинул ногу на ногу, словно он тут и был самым главным. Карху замолчал, пока они входили и занимали свои места, поэтому наблюдатель милостиво махнул рукой: мол, продолжайте.
— Таким образом, — с нажимом проговорил Карху с того слова, на котором его прервали. — Таким образом, Риамен продемонстрировал, что не только подвержен вспышкам агрессии, но еще и не может их контролировать. Об этом же сообщает Келва в своей докладной записке, оригинал которой содержится в этой папке. Мы можете ознакомиться, при желании.
— До чего нелепый подвод для драки, — поджала тонкие губы Парлас, глядя прямо на техника. Келва в ответ на этот убийственный взгляд с улыбкой приподнял кепку.
— Чем абсурднее повод, тем ярче симптоматика, — лениво откликнулся лекарь, на секунду отвлекаясь от лицезрения лепнины на высоком потолке.
— Вам есть что сказать по этому случаю, Риамен? — обратился Карху к Терри, когда иссякли комментарии членов Специальной комиссии.
Терри встал. Кафедры, за которую он мог бы встать, чтобы начать защищаться, здесь не было, и поэтому он чувствовал себя глупо. Вроде не положено отвечать на обвинения сидя, а вроде и стоять рядом с этим жутким креслом с кожаными ремнями неуютно.
— Для начала, я бы хотел сказать, что сожалею, — торопясь, сказал он. Будто опасаясь, что ему не позволят договорить. — Я никогда не думал, что окажусь на этом месте. На этом стуле, — он вздохнул. — Все, что привело меня сюда — череда ошибок, которые я не повторю.
Карху посмотрел на Терри тяжелым взглядом исподлобья. Настолько тяжелым, что у Терри перехватило дыхание. Он еще раз посмотрел на Верховного магистра, который даже не смотрел в сторону обвиняемого. А потом опять на Карху.
«А что, если Верховный решает не все вопросы? Одержимость — это же вопрос безопасности в первую очередь?» — холодея, подумал он.
— Ближе к сути, Риамен. Будьте уверены, что на этом кресле человек может оказаться только один раз, — сурово предупредил Карху, а Римари поднял ладонь, чтобы ему позволили высказаться.
— Вы почувствовали гнев, когда Келва запретил вам взять булку?
«Гнев, мастер Римари? — сощурился Терри. — Ни за что на свете»
Терри сдвинул пятки вместе и расправил плечи. Теперь он понял правила этой игры, и собирался играть так, чтобы выиграть.
— Нет, господин Римари.
— В таком случае почему вы напали на него с кулаками? — задал вопрос Карху, прежде чем Римари успел открыть рот.
Терри посмотрел на техника. Келва продолжал молча улыбаться, наблюдая за прениями.
— Я не нападал. На него, — раздельно, почти по-карьяновски ответил Терри. — Я предложил ему отнять булку.
— И он отнял?
— Он схватил меня за руку, — кивнул Терри. Для убедительности, показал, как схватил: чуть выше запястья.
Карху переглянулся с Арчером, а потом с оба укоризной посмотрели на техника.
— Это напугало вас? — внезапно спросил Римари. И пояснил остальным, что страх — лучший проводник для демонов. Даже лучше, чем гнев.
— Спасибо, но мы в курсе, — раздраженно откликнулась Парлас. — Просто придерживайтесь плана допроса, господин Римари. Не спешите.
— Нет, господин Римари, — повторил Терри и с удовольствием произнес то, что давно хотел сказать, глядя в наглые серо-зеленые глаза: — Я не боюсь его.
Безопасник прочистил горло.
— Как вы считаете, Риамен, кто именно развязал драку в равинтоле?
— Я без злого умысла нарушил негласные правила, господин Карху, — признал Терри. — Господин Келва объяснил мне, в чем я заблуждаюсь. Но никакой драки не было.
— А вот лгать не стоит, Риамен, — усмехнулся Римари. — Не было драки, но был красный лист.
Что самое удивительное — Келва не стал возражать. Все, что он сделал — отлепился от стены и сел рядом с наблюдателем. Шепнул ему что-то на ухо. Смуглый имперец покивал в ответ и внимательно посмотрел на Терри.
— Мастер Римари, я бы вас попросила…
— Почему ты не обжаловал его, раз драки не было? — Римари встал и всем весом навалился на стол.
Терри выдержал его пристальный взгляд.
— Господин Келва объяснил, что в Академии не хватает хлеба и я согласился, что работа в пекарне важна.
— Значит, вы работали в пекарне по собственной инициативе? — заинтересовалась Парлас. В отличие от Римари, она не забывала жестом попросить право слова, прежде чем говорить.
— Да.
Келва поднял руку. Карху вздохнул и позволил ему задать вопрос.
— Если ты работал в пекарне по своей воле, значит, станешь помогать и дальше?
— Разумеется.
Келва в ответ подмигнул и сел, широко улыбаясь. Имперец задал ему вопрос, наклонившись. Келва так же шепотом ответил, не спуская глаз с Терри.
Карху задумчиво почесал нос.
— Выходит, один красный лист признан несостоятельным. Ну что ж… раз больше нет вопросов, вы можете сесть, Риамен.
Потом разбирали ситуацию, за которую Терри получил второй красный лист. Самоволку лекарь связал с еще одним характерным признаком делирия — утратой чувства реальности. Он объяснил, что человек в измененном состоянии перестает понимать, что реально, а что нет. Магистры могли как ни в чем не бывало пойти в город, потому что считали, будто это возможно. Черный маслянистый пепел, оставшийся после некоторых подобных случаев, приходилось сметать в совочек. Хотя это были редкие случаи, но запоминающиеся. Терри опять дали слово, он снова с охотой признал, что нарушил правила, но в город его вели не эмоции, а человек в плаще смотрителя.
— Его видел не только я, но и мои однокурсники, — настаивал Терри. — У меня нет причин уходить из Академии. В городе у меня нет ни дома, ни семьи.
Терри переводил взгляд с одного лица на другое и гадал, спросит ли кто-то из них о том, что это был за человек и зачем он так поступил. Если Риамен правильно понимал, все они, и Карху с Арчером, и Римари с Парлас, прекрасно знали, с чем связаны все его «эмоциональные» побеги из-под купола. Его больше интересовал вопрос, станут ли они развивать эту тему при случайных зрителях. Особенно при наблюдателе, чьи яркие зеленые глаза внимательно следили за процессом.
Они не стали. Карху сказал, что ему достаточно такого ответа и вновь вернулся к дракам. Как минимум одна из них закончилась так, что было бы проблематично убедить комиссию, будто Терри не испытывал гнев или желание свернуть Радеку челюсть.
— Я готов принести публичные извинения Радеку за то, что ударил его, когда он назвал мою мать шлюхой.
— Кто-то может подтвердить, что Радек действительно так сказал? — спросила Парлас, неприязненно косясь на техника. Тот уже не замечал ее взглядов, слишком увлеченный тихой беседой с имперцем.
Арри вскочил со своего места, как ужаленный.
— Я могу! И не только я. Позовите бакалавров. Они подтвердят, что и Тордеррик кинулся на него первым в тот день.
— Сядьте, Рантала, — велел Карху.
Аннели потянула Арри за рукав, и тот неохотно сел, все еще сверкая глазами. Терри расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и взглядом поблагодарил друга за поддержку. Он нуждался в ней почти так же остро, как в глотке свежего воздуха.
Риамен нервничал. Все, без исключения, члены Специальной комиссии смотрели на него, как на одержимого, вне зависимости от того, что и как он говорил. Арчер неодобрительно хмурился. Лекарь норовил язвительно поддеть. Парлас поджимала губы, а Карху укоризненно качал головой, будто любое слово склоняло чашу весов не в пользу Терри.
Казалось бы, что еще обсуждать, а слушания все не заканчивались. После того, как Карху, наконец, закончил выдвигать обвинения, слово передали Римари, и он прочитал бесконечно утомительную лекцию о том, что такое делирий, и почему его необходимо лечить. Иногда он особо подчеркивал сходство поведения Терри и ярких симптомов. Указывал на вероятные причины, связанные с поражением мозга. Каждое острое слово резало по живому. Терри молчал, но никто, кроме него самого, не знал, чего стоило это молчание.
«Зря я полагался на его порядочность и родственные чувства, — думал он, разглядывая правильный геометричный узор паркетных плашек под ногами. — Да и клятва лекаря, кажется, для него ничего не значит».
— Вы признаете, что не всегда можете контролировать свои эмоции? — спросил Римари в конце своего выступления.
Терри глубоко вдохнул и медленно выдохнул, считая до четырех.
— Я могу контролировать все свои эмоции, мастер Римари, — спокойно возразил он, хотя губы при этом сводило от сдерживаемой ярости, а поле зрения сузилось до кишащего черными лентами коридора.
— Если вы продолжите отрицать, что вам нужна помощь, я не смогу вам помочь, — развел руками лекарь и вопросительно посмотрел на Парлас. Она кивнула ему и начала монотонным голосом рассказывать коллегам, что Терри никогда не показывал блестящих результатов в учебе. Все его достижения можно назвать всего лишь удовлетворительными, а поле научной работы он, дескать, всегда выбирает с риском для жизни.
Терри слушал и не слышал. Если бы он не видел, как она пунцовеет, выслушивая резкую критику короля, ему труднее было бы сдержать ядовитые вопросы.
«Если я показывал настолько не блестящие результаты, как вы говорите, как же так вышло, что все мои проекты были украдены и проданы Империи?» — одними глазами спросил он.
Но он видел. И она знала, что он знает, это чувствовалось в тусклых интонациях. Она чаще, чем обычно, поправляла съезжающие с носа очки. Парлас обвиняла будто бы по принуждению. Возможно, она с большей охотой промолчала бы или вовсе ушла.
— Несмотря на то, что, по ряду причин, потенциал этого молодого человека остался нераскрыт, я бы рекомендовала уважаемым коллегам сохранить ему рассудок. При необходимости, мы могли бы минимизировать риски, поместив его в безопасные условия.
«Безопасные условия? — Терри нахмурился и на всякий случай посмотрел на Арри. Он привык полагаться на друга в подобных ситуациях, и порой пихал его локтем в бок на лекциях, чтобы уточнить, если вдруг отвлекся или недослышал. — Что это еще за условия такие?»
Арри вытаращился на Парлас с таким потрясенным видом, что Терри заподозрил самое худшее. Возможно, пока он с чувством морального удовлетворения вспоминал, как Эриен отчитывал куратора по научной работе, та придумала нечто куда более страшное, чем стирание.
— Еще более безопасные, чем для нас всех, живущих под куполом? — усмехнулся Римари, с большим интересом оборачиваясь к Парлас. — Личный купол для одного человека? Вы полагаете это реально?
— У нас ведь есть ворота Академии, которыми мы можем управлять, — склонила голову набок Парлас. Цепочка ее очков скользнула по бледной щеке. — Мы могли бы, если возникнет необходимость, попытаться сымитировать подобную схему в рамках дверного или оконного проема.
— Но как вы обеспечите стабильность поля? Это потребует колоссальных энергетических затрат, — холодным тоном спросил Арчер. — Академия не может позволить себе даже эксперименты в этом направлении. Тем более ради сохранности разума одного человека.
— Простите, но вы рассуждаете с позиции древних людей: «жернова тяжелые, неподъемные». Но потом появились ветряные и водяные мельницы, и мы получаем достаточно муки при минимальном вложении человеческого труда.
— При всем уважении, если госпожа Парлас предлагает решение проблемы, то мы можем быть уверены: она не берет идеи с потолка, — выступил в защиту коллеги лекарь.
После этих слов Терри догадался, к чему она клонит. Вместо того, чтобы стереть, она предложила запереть его и запечатать барьером! А Римари понравилась эта идея! А может быть и Арчеру показалась не такой уж безнадежной!
— Если от меня требуются какие-то доказательства или клятвы, — Терри встал с места, чтобы привлечь внимание комиссии, которая в какой-то момент куда сильнее увлеклась обсуждением нового изобретения, чем его судьбы. — Я готов их дать.
Карху побарабанил пальцами по белому конверту, который все еще лежал нераспечатанным на столе. Терри напрягся. Почему безопасник до сих пор держал содержимое конверта в тайне? Ждал, когда Терри оправдается, чтобы сразу пригвоздить его на месте?
— В самом деле, Риамен. Докажите, что вы правы, а мы ошибаемся. Мы послушаем.
Терри вытер лоб рукавом, одернул китель и вдохнул поглубже. Поправил фуражку. Для душевного равновесия неплохо бы еще забыть о козыре, который безопасник прятал в рукаве, но это никак не удалось бы сделать: ведь конверт он держал у всех на виду.
— Господа. Вы знаете обо мне даже больше, чем я сам. Знаете, кто я такой и почему я в Академии. Вы лучше меня знаете, почему я сейчас здесь и в чем меня обвиняют.
Здесь он ожидал возражений, каких-то едких комментариев, но все молча смотрели на него. Арчер — с сомнением. Римари — с пренебрежением, Парлас — с опаской, а Карху — с любопытством.
— Я совершал ошибки, признаю. Доверял не тем людям, которым следовало, — Терри бросил взгляд на Римари. Тот что-то быстро записывал у себя в блокноте и даже не заметил, что на него смотрят. — И не слушал мудрых советов. А если слушал, то у меня случались проблемы с тем, чтобы следовать им. Я был один в те моменты, когда мне нужна была защита и наставление. Когда меня опоили вином, когда я получил рану на руке — рядом не было никого, кто мог бы предостеречь меня и помочь дать отпор.
Терри замолчал: у него закончился воздух в груди. Этой паузой воспользовалась Парлас.
— Поэтому я и предлагаю сосредоточиться на создании безопасного пространства для вас, Риамен, — сказала она, пристально глядя на него. Она даже ни разу не моргнула. — Для вашего же блага.
— Хорошо, я безропотно приму любое наказание, госпожа. Но пока это безопасное пространство существует только в виде идеи. А я существую в виде уязвимого смертного человека, — Терри развел руками. — Меня могут опоить наркотиком и приказать выполнить любой приказ. Могут приставить нож к горлу, и потребовать рассказать все, что знаю.
— А вы считаете себя очень осведомленным? — ехидно поинтересовался лекарь. — Должно быть, вам подсказывают голоса в голове?
— Господин Римари, — Верховный магистр устало помассировал двумя пальцами переносицу. — Если вам слишком скучно на этом заседании, вы можете идти. Мы вас более не задерживаем.
Алек Римари покачал головой.
— Напротив, ваша милость, мне очень интересно, каков будет ваш окончательный вердикт по этому случаю, который с самого начала кажется мне до боли очевидным.
— Я еще не решил, — просто ответил Арчер и налил себе стакан воды из запотевшего графина. — Пусть Риамен предложит. Не перебивайте, ваше сиятельство.
Терри постарался не улыбаться. Это очень хорошо, что он стал свидетелем размолвки. Это внушает некоторые надежды, что придуманный за ночь план сработает и его сегодня не сотрут.
— Спасибо, господин Верховный магистр, — он слегка поклонился. — Я не могу просить уважаемую комиссию о доверии, потому что, боюсь, не сумею оправдать его. Я могу поклясться, что у меня нет преступных намерений и разрушительных эмоций, но порой мои ошибки со стороны выглядят… будто все это есть.
— Например порез на твоей руке, — хмуро подтвердил Карху, — выглядит как попытка прибегнуть к магии крови.
— Это след ножа северянина, с которым я немного поспорил в порту, — смущенно признал Терри.
— Ну да, как же. Из-за девицы, — громко фыркнул Римари.
— Да.
— Из-за этой девицы? — Карху указал на Аннели, съежившуюся на стуле рядом с Арри.
— Из-за этой, — признал Риамен, оглянувшись.
У девушки глаза были на мокром месте. Странно. Он ведь почти выиграл, разве она не видит? Если Арчер согласен внимательно слушать не едкие комментарии Римари, а здравые рассуждения Терри, он уже внутренне готов принять условия последнего.
— Об этом и я хотел сказать, господа. Если бы со мной был кто-то из службы безопасности, моя рука не пострадала бы. Я не смею просить значок, господин Карху. Но примите меня к себе хотя бы на правах стажера. Вы будете знать о каждом моем шаге. А я взамен буду чувствовать себя в безопасности.
Карху и Арчер переглянулись. Верховный магистр, помедлив, одобрительно кивнул.
— Звучит разумно.
— Как временная мера, пока Риамен в составе моей научной группы будет работать над рамочным полем, — строго добавила Парлас, — да. Я поддерживаю.
— Я тоже согласен, — сказал Карху, и все посмотрели на лекаря.
— Когда он сойдет с ума и уничтожит все, что вам дорого — позовите меня, чтобы я мог сказать: «я же говорил», — с деланным безразличием пожал плечами уязвленный до глубины души Алек Римари. Он не стал дожидаться, пока все поздравят Терри с успешной защитой перед Специальной комиссией. Захлопнул блокнот, в котором последние четверть часа что-то увлеченно строчил. Сунул его в карман и ушел, небрежно поклонившись на прощание Верховному магистру.
Терри стоял, совершенно оглушенный тем, как быстро все решилось.
Как — это все?
Он же еще не сказал самого главного!
Разве никому не интересно, почему он так отчаянно нуждается в охране?
Парлас подошла к Терри и напомнила, что ему не позволено пропускать лекции и тем более лабораторные занятия. «Да-да, Риамен, даже если сразу после моей лекции у вас по расписанию заседание Специальной комиссии. Это все равно не является уважительной причиной для прогула».
Терри почтительно склонил голову.
Следом бакалавру протянул руку для рукопожатия Карху. Белый конверт он при этом спрятал в карман.
— Считай, что экзамен на соответствие ты прошел, парень. У тебя первого из курса будет специализация, да еще какая! Поздравляю!
— Что у вас в конверте? — забыв поблагодарить будущего начальника за поздравления, ляпнул Терри то, что давно вертелось на языке.
— Да так. Запасной план. Ты удивишься, но девица твоя не настолько наивная, как может показаться.
— Она вовсе не наивная, — серьезно сказал Терри. — Просто слишком боится совершить ошибку. Поэтому временами делает неправильный выбор.
Карху поглядел на него с удивлением.
— Ты говоришь так, будто уже ее простил.
А вот этой реплики Терри не понял. Но переспросить не успел. К нему подошел Арчер, а Карху отправился ловить Аннели в дверях, пока та не ускользнула. Верховный магистр молодцеватым движением подкрутил кончик усов.
— Вы не пожалеете о том наказании, что себе выбрали, Терри Риамен? Я понимаю, что сегодня вами руководил страх, но уже через полгода вы поймете, как тяжело жить под наблюдением.
— Это не наказание, ваша милость, — покачал головой Терри. — Я замыслил такое, что без охраны, боюсь, не сумею справиться. Даже в Академии нельзя чувствовать себя в полной безопасности, если хочешь раз и навсегда избавить мир от короля Эриена.