Первый день весны в Акато-Риору в этом году выдался на удивление ясным и теплым. С умытого неба улыбалось солнце. Тучи тащили тяжелые грязные подолы где-то далеко над морем.
Скоро морские ветра пригонят их ближе и начнется сезон весенних дождей, но пока можно смотреть на них издалека и наслаждаться тишиной и покоем. Может, день-два. Может, пять, если очень повезет.
Как бы там ни было, люди стремились насладиться спокойной теплой погодой, пока могли. В Верхнем городе из большинства равинтол вынесли столики и расставили на террасах и просто на улице. Антеро Риттау занял один из таких столиков и попросил кудрявого подавальщика в полосатой рубашке принести чай с горным медом и две чашки.
— Господин ждет даму? — вежливо спросил подавальщик. Видимо, в этой равинтоле переняли недавно появившийся обычай предлагать гостям разные чашки в зависимости от того, кто будет из них пить. Считалось, что барышням неудобно пользоваться традиционными риорскими чашками без ручек. Тысячу лет было вполне удобно, а как появились камеры Ракуса для создания мгновенных портретов, так сразу же простота и удобство уступили место фальшивой красоте принужденных поз и манерно оттопыренных пальчиков.
— Нет. Магистра.
Подавальщик и сотник одновременно посмотрели на запертые ворота Академии.
— Давно они не открывались, — осторожно сказал парень. — Последняя ярмарка осенью прошла и все.
Он выжидательно уставился на сотника в черно-золотом мундире, рассчитывая на увлекательный рассказ, почему так произошло, но Риттау промолчал. Если у него и были какие-то мысли на этот счет, то он предпочел держать их при себе, а не делиться ими с первым встреченным подавальщиком.
Ему пришлось выпить чай в одиночестве, созерцая пустую чашку напротив. Подавальщик ходил с тарелками туда-сюда, выворачивая шею, заглядываясь на знаки отличия сотника.
— Не желаете еще чая, господин сотник? — спросил парень спустя некоторое время.
— Нет.
— Может быть, попробуете пирог с ягодами ажри? — проявил настойчивость работник. — В честь первого дня весны.
— Нет, — повторил Риттау и посмотрел на парня так, что тот немедленно с извинениями поклонился и ретировался.
Чем холоднее становился оставшийся чай в чайнике, тем сильнее мрачнел Риттау. Риамен прислал с агентом записку, что выполнил свою часть сделки и хочет поговорить, указал время и место. Неужели ему хватит дерзости сорвать встречу, которую сам же и назначил? Риттау посмотрел на циферблат карманных часов. Минутная стрелка убежала почти на полный круг вперед от оговоренного часа.
Когда перед ним поставили тарелку, на которой в луже сладкого соуса возлежал ароматный кусок ягодного пирога с пряностями, сотник недоуменно поднял взгляд.
— Я же сказал, не нужно, — начал он и осекся, увидев белый плащ и незнакомое скуластое лицо с длинным носом и рассеченным надвое подбородком.
— Это мой, — ревниво ответил магистр, занимая свободный стул напротив Риттау.
Другой стул принес от соседнего столика Терри Риамен. Он тоже надел магистерский двубортный плащ, из-за чего стал выглядеть старше, чем в синем форменном кителе. На лацкане был приколот эмалированный синий значок: звезда в круге. Если подумать, то у городской гвардии похожие. Только у их медных звезд пять-шесть-семь лучей, а у этой больше, и все тонкие, острые, почти как иглы.
— Мирного дня, сотник, — хмуро поздоровался королевский племянник, усаживаясь рядом с магистром. Почему-то он свободно пользовался только левой рукой, а правую не вынимал из глубокого кармана.
— Я полагал, вы придете один, Риамен, — процедил Риттау, буравя взглядом его переносицу.
Дерзкий мальчишка не выглядел смущенным или растерянным. Уставшим, невыспавшимся, взъерошенным — выглядел, а вот прежнего выражения, как у несправедливо обиженного ребенка, у которого отняли последнюю конфету и прицельно пнули в коленную чашечку, не хватало, чтобы сказать: это тот самый студент, который врал, что любит рыбу.
— Один я прийти не мог, — пожал плечами Риамен, как будто эти слова хоть как-то оправдывали его безрассудство.
— И вы решили привести не кого-нибудь, а…
— Вы хотели, чтобы я ответил на все ваши вопросы касательно Тармо Перту, — спокойно ответил Риамен. — Я подумал и решил, что ответы на все вопросы может дать только сам Тармо Перту.
Тармо Перту на мгновение прекратил орудовать ножом и вилкой и небрежно кивнул.
— Польщен вашим интересом, светлейший, — не слишком трудясь соблюдать уважительные интонации бросил он и вернулся к своему пирогу. — Вы не станете возражать, если я налью себе чай?
— Он давно остыл, — процедил Риттау. — Я слишком долго ждал.
— Я ведь магистр, верно? — проворчал Тармо Перту и достал из кармана медную подставку с углублением, внутри которого серебряные проволочки переплетались в сложный узор. Он поставил эту подставку на стол, уместил в углублении чашку и налил в нее чай. — Сейчас согреется. А вы, господин Риттау, моими тайнами интересуетесь по поручению его величества или другая какая-то причина есть?
— По поручению, — Риттау основанием ладони пригладил волосы на виске. — У сотника королевской гвардии нет и не может быть собственных интересов. Тем более в Академии.
— У всех есть интересы, касающиеся Академии, — Тармо Перту обвел чайной ложкой круг в воздухе, как бы символически описывая город, а может и страну. А может и весь мир. Ведь Тармо Перту не соизволил уточнить, как много могла бы вместить его чайная ложечка. — У всех.
— Пока вы внутри, у вас может возникнуть такая иллюзия, — тонко улыбнулся Риттау, — что Академия — это ось мироздания.
— А вот это разве не относится к вашим собственным интересам, сотник? — с этими словами Риамен достал из кармана и выложил на белую скатерть одну за другой три отшлифованных красных линзы размером с крупную монету в десять риен. Светлая хлопковая ткань подчеркивала мягкое внутреннее сияние камней. При малейшей смене угла зрения, легчайшем повороте головы внутри вспыхивали крошечные искорки — все говорило, что камни на столе высочайшего качества. Риттау взял один и удивился тому, насколько он теплый и тяжелый: как свежее куриное яйцо, только почти плоское.
— Это наши общие интересы, — мягко улыбнулся гвардеец. — Академия поставила во дворец партию некачественных легких и мутных линз, которые слишком быстро вышли из строя.
Он бережно, по одной, собрал линзы и опустил в карман с такой осторожностью, будто те могли взорваться от случайного сотрясения или удара.
— Я надеялся, Риамен, что постепенно мы с вами заменим все негодные линзы на энергоемкие. Начало положено. Королю будет очень приятно узнать, насколько вы полезны.
Эти слова оказали на бакалавра противоположное воздействие, совершенно не такое, какое рассчитывал произвести сотник. Терри Риамен метнул на него пронзительный взгляд исподлобья. Настолько острый, что гвардеец приготовился к дерзостям и запальчивым обещаниям. И не получив, ни того, ни другого, даже слегка растерялся.
— Рад служить, — сказал Риамен и улыбнулся. Риттау подумал, что впервые видит сына Лассель улыбающимся. Странное дело: пока мальчишка ходил всем недовольный и насупленный, как сыч, сотнику все время хотелось его растормошить, заставить радоваться, что хотя бы жив, сыт и одет. Его, Риттау, между прочим стараниями. Он ведь собственную карьеру поставил ради того, чтобы сохранить ему жизнь и обеспечить безопасность. А теперь Риамен улыбнулся и стал слишком сильно походить на его величество в молодости. Зрелище оказалось до того неприятным, что вызывало оторопь.
— Что и следовало доказать, — усмехнулся Тармо Перту. — Вы собираетесь добиться повышения при помощи контрабанды из Академии, сотник?
Антеро Риттау задумчиво посмотрел на магистра.
— Мне казалось, что вас привели, чтобы я мог задавать вам вопросы, а не наоборот.
— Это ваша печаль, что и почему вам показалось. Я здесь только потому, что этот молодой человек пообещал мне пирог, — с этими словами Тармо Перту поднял руку, подзывая подавальщика. Тот заметил, что его зовут и мигом материализовался рядом.
— Что вам угодно, господа? — спросил он, склонившись в дежурном полупоклоне.
— Еще две порции пирога и бутылку ледяного вина, — распорядился магистр и, переглянувшись с бакалавром, тут же поправился. — Две бутылки.
— Ледяное вино у нас будет стоить около полусотни риен за бутылку. Это тоже записать на счет господина гвардейца, как и пирог? — неуверенно глядя на сотника, уточнил работник равинтолы.
— Разумеется, — ответил магистр как будто это действительно само собой разумелось. Антеро Риттау удивленно поднял брови и, не спеша отвечать, полез в карман за бумажником. Пересчитал синие банковские билеты.
— Либо вино, либо пирог, — Риттау достал всю имеющуюся наличность и положил на стол между собой и магистром. — Здесь ровно сотня. По тридцать за одну линзу и десять сверху. Больше я дать не могу.
Он развернул бумажник и показал всем, что он пустой. Подавальщик впился жадным взглядом в прикрепленный к внутренней стороне бумажника черно-золотой эмалированный значок с эмблемой королевской гвардии.
— Да вы проверьте, может, в отделении для монет что-то осталось? — сочувственно глядя на сотника, предложил Тармо Перту. — Пирог не может больше двадцатки стоить. А я от своей цены ни на шаг не отступлю. Тем более, что пирог заслужил не только я, но и мой подопечный.
Риттау демонстративно вытряс на стол еще пять риен мелочью.
— Нет, ну как это называется? — возмутился Тармо Перту. — Вы рассчитывается купить себе повышение за сто пять риен, сотник? Он пытается надуть нас, Риамен, — предупредил он, обернувшись к бакалавру, который в это время молча пил из чашки подогретый чай.
Риамен спокойно кивнул. Сотник нахмурился. Он чувствовал, что эти двое насмехаются над ним и пытался просчитать, где находится их точка опоры. С чего они чувствуют себя хозяевами ситуации? Причем, ладно бы Риамен — король дал ему слишком много полномочий и свободы. Но Тармо Перту, заурядный каэр из династии потомственных каэров, — с чего вдруг он думает, что ему позволено смеяться над сотником из древнего дома Риттау?
— Мне повышение не нужно, я и без того достаточно высоко, — отрезал гвардеец. — Я всего лишь выполняю поручение его величества и вовсе не обязан платить за то, что принадлежит нашему королю по праву. Впрочем, если вас можно купить за пирог и бутылку, я рад вам их предложить.
— Две бутылки, ваша светлость, — педантично уточнил Тармо Перту. — Если у нас нет при себе нужной суммы, распорядитесь отправить посыльного в родовое поместье. Может, у дворецкого найдется лишняя двадцатка.
«Вот хитрый пройдоха!» — невольно восхитился Риттау тем, как умело магистр вытянул из него относительно немалую сумму. Сотник сделал глубокий вдох, напоминая себе, что с магистрами никогда не бывает просто, и дружелюбно кивнул подавальщику, соглашаясь с прозвучавшим предложением. Пусть так, лишь бы отослать поскорее ненужного свидетеля.
Магистр все равно отработает все, до риена. Уж Риттау об этом позаботится.
— Его величество знает вас, Тармо Перту, и хочет предложить работать на него, — сотник выдержал паузу, наблюдая за реакцией магистра. Он не выглядел удивленным. Риттау не любил получать скучающий взгляд в ответ на подобное предложение.
— Мне уже предлагали.
— Вот как? Не знал. И что же вы ответили?
Тармо поднял глаза к безоблачному небу.
— Тогда я согласился, потому что предложение поступило через друга. Я не мог ему отказать.
— Почему же потом передумали? — в этот раз Риттау по-настоящему изумился. Король редко просил дважды. Почти никогда. Исключения лишь подчеркивали правило — и да, практически все повторные предложения и долгая, кропотливая работа касались сферы магического применения, потому что все сложные люди работали именно в ней.
— Потому что моего старого друга больше нет в живых! — отрезал Тармо Перту. — А вы мне не друг, сотник. Предлагайте, воля ваша, а моя воля отказаться. И не пытайтесь вызнать мои слабости. У меня их нет.
В это время принесли заказанный пирог и вино. Тармо выглядел очень довольным собой, когда придвинул одну тарелку ближе к себе, а другую подтолкнул молчаливому бакалавру. Даже тогда Риамен не вынул руку из кармана. Риттау стало интересно, что он там прячет.
Сотник склонил голову к плечу, вспоминая, что ему удалось узнать о Тармо Перту из третьих рук. Кем мог быть упомянутый друг он сообразил довольно быстро, но было в той ситуации что-то еще, что-то интересное… Ухватив ускользающую мысль за хвост, Риттау развернул ее и с удовольствием потер руки.
— Сын вашего покойного друга сейчас в Академии, верно?
Тармо Перту в ответ на это и бровью не повел, но зато внезапно вскинулся Риамен. Он вскочил со стула, как ужаленный, уронив чашку. Темная лужа потекла по столу.
— Вы и пальцем его не тронете, Риттау, вы слыш-шите? — яростно прошипел Риамен.
Антеро Риттау тонко улыбнулся. Он не рассчитывал, что на заброшенную наживку клюнет Риамен, но в целом его устраивал и такой расклад. Лишь бы они перестали переглядываться и обмениваться понимающими ухмылками. Это раздражало сотника. Кто посмеивается над законом, пусть готовится к тому, что закон ответит по всей строгости.
— Вы не дотянетесь через барьер, сотник, обожжетесь, — с фальшивым участием предостерег Тармо Перту.
— Правда? Посмотрите, Риамен, кажется, лучше вашего осведомлен о наших возможностях.
Терри Риамен быстро спохватился и взял себя в руки. Он встал прямо, расправив плечи и по уставу задрав подбородок. Светлые глаза метали молнии, но все же он неплохо научился владеть собой. Даже в неформальном белом плаще держался как подобает выпускнику Королевской военной школы. Антеро Риттау одобрительно кивнул. Ему всегда нравилась его выправка и готовность незамедлительно отвечать на любой удар. Из него в самом деле мог бы выйти отличный гвардеец, Риттау с удовольствием взял бы его в свой корпус, если бы мог. Даже жаль, что король был против.
— Садьте, Риамен, — велел сотник, сопровождая слова великодушным взмахом ладони. — Пока вы полезны, никто не пострадает. Ни та хорошенькая девушка, ни сын судьи.
— А если выяснится, что одних линз недостаточно? — хрипло спросил Риамен, глядя на пустой стул рядом с собой. — Что тогда?
— В каком смысле недостаточно?
— Если ваши наблюдатели все равно не будут работать, что вы сделаете с моими друзьями?
Риттау с тяжелым вздохом покачал головой. До чего же сложные люди работают в Академии. Даже самым понимающим не хватает одного раза, чтобы усвоить очевидное: короля нельзя обмануть дважды.
Терри не стал дожидаться, пока сотник сформулирует доходчивый ответ. Он достал из кармана плаща правую руку, и Риттау наконец увидел, что тот прятал на протяжении всего разговора. Бакалавр поставил на стол железную птицу. Небольшую, не больше сойки. Вся она была составлена из тонких полосок легкой жести, сквозь которые местами поглядывали движущиеся шестеренки. Крылья она ни сложить, ни прижать к телу, как живая пташка, толком не могла, маховые перья касались столешницы, а между ними серебрилась полупрозрачная пленка. Птица не шелохнулась, пока на нее все смотрели, но в тот самый момент когда Риттау подумал, что она выглядит слишком небрежной для статичной статуэтки, повернула голову и глянула на него красным глазом.
— А вот эта птица будет. Правда, она пока умеет только искать того, на кого ей укажут. Но, кажется, вам именно это и требовалось? — с надеждой глядя на сотника спросил Риамен.
Антеро Риттау медленно кивнул, все еще не в силах осознать, как возможно такое чудо.
— Она умеет летать? — с мальчишечьим любопытством уточнил он.
Риамен снял с лацкана свой синий значок и показал птичке.
— Запоминай, — скомандовал он, и птичка ожила. Она наклонилась, чтобы лучше видеть, что ей велели запомнить. Посмотрела одним глазом, потом другим, потом уставилась круглым немигающим взглядом на владельца.
Терри размахнулся и бросил значок в сторону. Тот сверкнул на солнце и пропал.
— Ищи, — велел он, и механическая красноглазая пташка вспорхнула со стола и улетела прочь.
Риттау во все глаза глядел ей вслед. Он не мог понять, как металлическая птица может летать, и не мог поверить, что в ней достаточно разума, чтобы что-то найти по команде. Будь он хотя бы на десять лет младше, уже завалил бы бакалавра вопросами, но теперь приходилось подчиняться субординации.
— Ты сам ее сделал? — только и спросил он, стараясь казаться незаинтересованным, но глаза, должно быть, выдавали его.
— Нет. Не сам. Мои друзья помогли мне. Если они пострадают, я больше ничего не стану делать для вас, вы понимаете?
Теперь, когда он смотрел так серьезно и с мольбой, Риамен ничуть не походил на его величество. Даже странно, как такое могло померещиться. Ничего общего. И вообще, разве у Древних могут так сильно пунцоветь уши? Риттау ненавязчиво прикоснулся к собственной мочке, чтобы удостовериться, что у него-то точно кровь к ушам не приливает.
— Значит, вы должны сделать все, чтобы у нас не было повода вспоминать про ваших друзей.
Они оба замолчали. Только ложечка Тармо Перту продолжала мерно позвякивать о тарелку, пока он молча ел свой пирог, словно происходящее его нисколько не касалось. Пташка вернулась, неся в коготках синий значок с эмблемой академии. Бросила его на стол и зависла над целью, ожидая, пока человек возьмет ее в руки. Как любой светляк, маленькая механическая пташка нуждалась в тепле человеческих рук.
— Я отдам ее вам, если вы пообещаете никогда не вспоминать о них, — предложил Риамен. Он подставил птице сжатый кулак и даже не поморщился, когда острые коготки обхватили и оцарапали его пальцы. Риттау обратил внимание, что на правой руке у него множество порезов, как свежих, так и подсохших, покрывшихся коркой. Должно быть, он долго работал над этой медной пташкой.
— Так не получится, Терри Риамен, — покачал головой Риттау, хотя ему очень хотелось просто сказать «по рукам» и все на этом. Но он считал своим долгом объяснить, почему Риамен ошибается. Как всегда, впрочем. — Вы, а не я, выдали свою девушку, а сын судьи не только для вас важен, но и для вашего упрямого спутника. Даже если он не подает вида.
Брошенная ложечка со звоном упала на тарелку.
— Мы будем работать вместе. Я и Риамен, — мрачно проговорил Тармо Перту.
— И Парлас, — добавил бакалавр с таким решительным видом, будто иначе не согласен.
— И Парлас, — не стал спорить магистр. — Хотя она и так уже давно и прочно с ним сотрудничает. Ты, может, не в курсе, но даже твой Келва, сам того не понимая, работает на короля, раз подчиняется Парлас и мастерит для нее тайком что-то запрещенное. Теперь еще и мы с тобой. Ты только Рантала ничего не говори. Незачем ему знать.
Терри Риамен молча смотрел на капающий со стола чай. На его белом плаще расплывалось уродливое пятно. Риттау мельком глянул на его каменное застывшее лицо и подумал, что, на его памяти, ни разу еще выход в город не прошел так, чтобы Риамен не запачкался или не порвал одежду.
Растроганный неожиданным подарком Антеро Риттау любовался медном отливом на спинке красноглазой птички. Он протянул руку и попробовал коснуться ее, но птичка снова вспорхнула и перелетела на деревянные перила террасы.
— А на месте сотника, я бы подсказал его величеству, что в Академии не должно быть недостатка в пирогах. Он ведь хочет в итоге получить магическое оружие в свои руки, а не в… — Тармо Перту поймал красноречивый взгляд Риттау и поправился, — какое-то другое место? Кто вообще придумал такую глупость, будто магистр должен быть голодным?
— Может быть, сами магистры? Как, по-вашему, город должен снабжать вас пирогами, если вы давно не открывали никому ворота?
Терри Риамен пожал плечами.
— До тех пор, пока мы не снимем купол над Академией, Арчер не позволит открыть ворота.
— Значит вы сами виноваты в том, что у вас нет пирогов, — с удовольствием подытожил сотник.
— Это ненадолго, — пообещал Терри, глядя в ту сторону, где над деревьями в Королевском парке виднелся золотой купол храма Создателя. — Скоро все изменится.