- Мне эти семьдесят пять рублей Настины прямо как сулема, - говорила девушка в красном платье своей подруге в точно таком платье. И туфли у обеих были одинаковые, и сумки, и прически.
Пританцовывая и напевая, прошли местные стиляги, нестриженые безобидные мальчишки в сатиновых штанах и ярких галстуках.
Девушка в красном платье сказала своей подруге:
- Паразиты.
На углу под вывеской "Производится покраска обуви в любой цвет" сидела старуха в платке и большим пальцем красила все ботинки в коричневый цвет.
Алексей всматривался в проходящих, ожидая встретить кого-нибудь знакомого. На заводе, куда он приехал в командировку, он знал многих.
Сознание, что сейчас он обязательно кого-нибудь встретит, было приятным, и Алексей шел по улице, смотрел по сторонам и улыбался.
Навстречу шел Казаков, его старый друг. Высокий, большой, грузный. Бросился к Алексею.
- Дорогой, какими судьбами? Когда приехал? Вот я рад, рад ужасно.
Он с медвежьей грацией обнял Алексея, поцеловал. Всегда ироническое лицо Казакова сияло искренней радостью.
Вьющиеся смоляно-черные волосы падали на лоб, лицо загорелое. Крупный нос, крупные губы, густые брови, живые, блестящие черные глаза. Хорошо сшитый темный костюм не мог скрыть раздобревшей фигуры.
- Вот черт, какой толстый стал, - сказал Алексей, смеясь, - брюхо какое отрастил. Позор. А гимнастика?
Казаков похлопал себя по животу.
- Трудовая мозоль, дорогой. Сижу в кабинете, нажимаю кнопки, пишу бумаги. Руковожу.
- Да брось, не верю.
- Не верит, - усмехнулся Казаков. - Завтра увидишь.
- Я на твой завод приехал. Ты кем сейчас?
- Зам главного инженера. А ты? Ты, может быть, начальство из Москвы? Или как? С завода тебя ушли? Не женился? Как Лена? Идем на скамейку в сквере, присядем.
Они сели на скамейку в тени. Казаков скрестил большие руки на груди, сощурившись, посмотрел на Алексея.
- Да-а, дорогой.
Алексей постучал Казакова по коленке, тоже сказал:
- Да-а.
Алексей закурил, и Казаков закурил.
- Вот какие дела, дорогой, - сказал Казаков. - Ты почему седеть начинаешь? Ты же молодой.
- А ты почему такой толстый? - ответил Алексей.
Они засмеялись.
- Как завод? - спросил Алексей.
- Директор наш Терехов - мужик крепкий. Авторитетный. План выполняем. В общем, мы теперь солидная фирма.
Мимо двигались гуляющие. Казаков непрерывно кивал и ухмылялся. Пахло травой, землей, клевером, который розовел вокруг. В сквере еще не было клумб, аккуратно подстриженного кустарника, цветов, только трава и клевер и молодые, почти без листьев, деревья, лыком привязанные к колышкам.
- Прогуляемся к реке, поговорим, а потом ко мне, - предложил Казаков.
Они встали со скамейки и пошли.
- Как твои? Аня здорова? - спросил Алексей о жене Казакова.
- Сын большой парень стал! - Казаков заулыбался. - Огромный, отца перерос. Книжки читает с утра до ночи. Подлец. Лентяй.
- Аня?
- Здорова, работает, все в порядке, - ответил Казаков. - Город тебе покажу. Понастроили за эти годы, город растет, дома вполне приличные. А тебя что на заводе интересует?
- Каталитический крекинг.
- Мое хозяйство.
- Молодец, - похвалил Алексей приятеля. - Какая производительность на крекингах?
- Слушай, друг, я тебя знаю, если я сейчас отвечу, я погиб. Ты меня заговоришь. А я хочу знать московские новости. Хочу знать, как твоя сестра. Все такая же красавица?
- Какая она красавица! Растолстела.
- Замужем?
- Замужем. Муж - физиолог. Она - хирург. Сынишка у них.
Когда-то давно, в студенческие годы, Казаков был влюблен в Лену, но Лена едва ли даже знала об этом. Все были тогда молодые, Казаков был тощий, бледный юнец, увлекался балетом, футболом.
- Счастлива? Как хорошо, - добро проговорил Казаков.
- Лена молодец, к операциям на сердце подбирается. Недавно один француз был у нее в клинике и говорит ей: "Мадам, я видел много женщин, которые разбивают сердца, но женщину, которая их зашивает, я вижу впервые".
- Да, Леночка молодец, - сказал Казаков, - настоящий человек.
Маленький, толстый, лысый человек в украинской рубахе остановил Казакова.
- Привет. Еще вопрос. Мы закрыли, а вдруг у вас клапан не сработает?
- Ваше "а вдруг" невозможно, - смеясь, ответил Казаков.