Кое-как продрав глаза, мы отправились к господину Ирме. В этот день продолжалось поклонение реликвиям Радо, но всё шло по накатанной колее, и в администрации было несколько спокойнее. Нас даже пропустили к начальнику.
Господин Ирма нам обрадовался. Он самолично выдал нам новые знаки — пайцзы. Первые полчаса он непрерывно хныкал, что город растёт как на дрожжах, из вроде бы пустынной степи каждый день прибывают толпы народа, продовольствия не хватает, главы племен и начальники на местах безумствуют, империя постоянно требует каких-то дурацких отчётов о повышении боеспособности, а он даже не знает, где у него и сколько людей живёт.
Я опять был назначен жрецом Радо, но на этот раз не в храме, а на выезде. Ангеле, как и прежде, поручили разбираться с запасами зерна. Задач для Ва было в разы больше, чем в прежнее время.
Работы было очень много. В первую очередь нас просили разобраться с огромным количеством болезней в городе. В основном люди болели кишечными заболеваниями, но было много и инфекционных. Во-вторых, в южных поселениях пошла волна каких-то странных эпидемий с массовыми галлюцинациями. В-третьих, во многих административных центрах, по сути крупных селениях выборные судьи совсем потеряли берега и занялись грубейшим произволом. Все эти задачи, кроме судей, нас просили решить втроём. Судьи были моей задачей. Ещё нас с Ва просили разобраться с самозваными жрецами других богов. «На сладкое» нас попросили съездить в Первый Город и разобраться с теми пленными, которые отказались переходить на сторону Империи. Они там массово начали прозревать, из-за чего у них возникли какие-то странные религиозные вопросы. Они просили прислать жреца.
Я спросил, нет ли хорошей работы для Джена.
— Хочешь получить его в качестве начальника собственной охраны? Придётся командовать двумя сотнями кочевников и тайцев. Оплата очень хорошая.
Джен согласился, я удивился:
— А зачем мне так много?
— Ещё может не хватить. Особенно когда с судьями будете разбираться, — мрачно произнёс господин Ирма. Потом он что-то припомнил:
— У вас третья девчонка вроде появилась. У неё никаких жреческих возможностей случаем нет?
Откуда он узнал? Мира с нами только со вчерашнего вечера, мы её даже в кабинет не взяли. Ах да, у него окошко на двор выходит.
— Нет, сиятельный господин.
— Ладно, забирайте охрану и двигайте наводить порядок у храма Радо.
Мы отсалютовали и отправились получать пайцзу для Джена.
Выйдя из приёмной, Джен удивился:
— Это я что, сразу через две должности прыгнул? Через начальника группы и через сотника сразу к командиру отряда? А что, взрослые люди станут такому молодому подчиняться?
— Только тебе они и будут подчиняться. Охрана состоит частично из тайцев, частично из кочевников. Если назначить командиром одного из них, вторая часть будет кривить губы. Если назначить командиром пожилого имперца, то это будет воспринято как давление империи, а они эту страну где-то своей считают. А так ты получаешься в роли моего старшего кореша, дурачка — распорядителя. Тебе и посоветовать лестно, и выполнять пожелания незазорно. Так что как можно больше спрашивай и советуйся с дядьками. Они знают много, у них поучиться не грех, хоть они и кажутся абсолютными дикарями.
Джен помотал головой:
— Большая политика, чтоб её. И чего я простым воином в имперскую армию не пошёл?
— Привыкай. И язык учи.
Для начальника моей охраны была заготовлена пайцза с небольшим солнышком, под которым красовались перекрещенные мечи. Весьма наглядно и доходчиво. Я — большое солнышко, Джен — маленькое солнышко с мечами.
У выхода нас ждала группа страшных убийц, наша охрана, которая работала с нами летом. Как они узнали? По идее, они все должны быть около храма.
Старые знакомые широко улыбались, радовались, что придётся поработать вместе снова. Я попытался их огорчить, сказал, что нам поставлена задача объехать всю страну и навести порядок. Они обрадовались ещё больше! Сказали, что сидеть в городе им невероятно надоело.
Представил им Джена. Его тоже радостно приветствовали. Джен сумел сохранить нейтральное выражение лица, но потом признался, что таких людей он до сих пор представлял только в мечтах о героической гибели, причём в роли врагов.
От резиденции правителя пришлось двигаться к имперскому гарнизону. Мы должны были представиться командиру имперских войск и встать на довольствие. По идее, мы должны были это сделать в первый день, но всё так закрутилось…
Нам повезло и мы попали на приём почти сразу. Генерал Дорн ага Третьвик принял нас со смешком, ему уже донесли, что мы вчера организовывали массовые мероприятия у храма Радо и чуть не разгромили гостиницу. Мы дружно посмеялись. Миру и Джена у нас попытались отобрать для несения ежедневной боевой службы, но мы не отдали. Сказали, что нам нужны благородные для сопровождения в Диком Поле, для проверки порученных нам дальних поселений. Генерал заинтересовался. Пришлось перечислять все названные нам сёла и проблемы. Генерал заинтересовался ещё больше и вызвал начальника разведки. Пришлось повторить задание ещё раз. Начальник разведки тоже заинтересовался, в итоге нам придали ещё шесть человек имперских шпионов под видом охраны, а Миру и Джена поставили на довольствие по боевому нормативу, то есть в два раза больше обычного жалования.
Мне ничего не начислили, сказали, что я считаюсь гражданским специалистом на службе у администрации города кочевников. Ну и ладно, всё равно Ирма платил в пять раз больше.
Генерал уже знал про битву с чудовищем по пути сюда, что объяснялось очень просто: отец Миры и все наши компаньоны по каравану заходили регистрироваться ещё вчера, как нормальные имперские подданные, в отличие от нас, разгильдяев. Пришлось рассказывать в подробностях, как убивать чудовищ типа подземных гусениц. Собственно, рассказ был очень коротким: без огневержцев мы бы погибли, и все дела.
— Не понял, я теперь что, двух тёлок сосу, что ли? — удивился Джен по выходу из гарнизона.
— Да, считай себя втайне шпионом имперской разведки, а официально на службе у автономии кочевников. У нас тут всё такое.
— Большая политика, чтоб её, — ругался Джен.
После визита в имперский лагерь навестили первую в списке самозваную жрицу, это была как бы жрица Здравалании. У неё не было собственного храма, храмом служила небольшая плетёная избушка типа тех, что кочевники строили на скору руку за один день из веток и глины.
Ва напустилась на самозванку и начала задавать вопросы на понимание. Пожилая женщина в шестиугольной шапочке с отворотами пыталась отвечать вежливо и с достоинством, но правильно ответить не смогла.
— Какая из тебя жрица? Ты даже основ не знаешь. Снимай шапочку и иди работать, чтоб я тебя в роли жрицы больше не видела, — рассердилась Ва.
Женщина уцепилась за шапочку двумя руками, как будто дело было только в ней:
— Не ты мне её дала, не тебе её и отбирать! Я не хотела этой работы. Меня люди попросили. Я одна из немногих, кто помнит молитвы Здравалании. Все, что я делаю — это зажигаю свечи и сжигаю на них свитки с молитвами о здравии детей. Ещё повторяю людям, что надо жить любовью друг к другу и преданностью, а не самолюбованием и удовольствиями. Вот и скажи, что из этого вредное и что мне перестать делать?
Получив такую отповедь, Ва задумалась. Потом сказала:
— Ладно, можешь продолжать. Но только обещай, что когда придёт настоящая жрица, уступишь ей место без споров.
— Да с огромным удовольствием и большим облегчением.
— И ещё даже не думай что-нибудь говорить о политике властей. Хоть имперских, хоть городских. Зарежем, — добавил я.
— Обещаю, — намного тише сказала женщина.
На этом работу с первой жрицей мы закончили. Выполняя своё вчерашнее обещание, Ва отправилась принимать больных в местную лечебницу. Мы проводили жрицу и проехали к храму.
Этот день дался легче, чем прошлый. Толпа на поклонение была пожиже, туалеты и кипячёная вода были на месте, охрана знала, как предотвращать столпотворение. Богов не было или они тщательно скрывались.
Мы катались вдоль очереди и весело обсуждали, какой бы костюм позабавнее придумать для Миры, чтобы она казалась кочевникам продолжением нашей сверхчеловеческой компании. В конце концов решили, что раз конь у неё рыжей масти и сама она работает с огнём, то быть ей в образе огня с красной накидкой и красной шапкой. Мира ругалась и протестовала, но мы были непреклонны: в её серенькой одежде из волчьих шкур она в компанию не вписывается. В продолжение веселья после закрытия храма мы выдернули Ва из толпы больных и поехали в торговые ряды, посмотреть предложения.
В торговых рядах уже почти никого не было, но несколько портных ещё работали. Один из них предложил Мире плащ из невероятно красивой, блестящей алой ткани. Я такой и не видел никогда. Он ещё ухитрился при помощи простейших заколок придать плащу такую форму, что Мира превратилась в блестящую даму невероятной красоты. Ва с Ангелой начали завидовать вслух. Мира сломалась и согласилась принять накидку в дар. Портной тут же заломил цену втридорога, но я счёл, что это оправдано. С кого ещё работягам снимать деньги, как не с молодых работников руководства? Оставив задаток, мы двинулись в гостиницу. По-хорошему надо было уже побеспокоиться о собственном жилье, в таверне брали слишком много, но в виду близкого отъезда я решил отложить эту задачу.
После ужина я случайно подслушал, как правина Ангелы и служанка Миры за делами вспоминали разные забавные случаи из детства своих подопечных. Они искренне веселились и говорили о девчонках с любовью. Я впервые задумался о том, что рядом со мной не просто сверхопасные львицы с женскими органами, но ещё и девочки, которых с детства кто-то любил и желал им счастливой жизни…
Мира заявила, что желания у неё нет и что она будет спать на своей кровати.
— Не верю ни одному слову, — прошептала Ангела и надела трубу на мой орган. Так и уснула. Ночью я проснулся от того, что Вастараба, не просыпаясь, стукалась тазом о мою ногу. Пришлось будить Ангелу поцелуем и просить снять трубу. Что забавно, Мира обнаружилась за спиной у Ва. И она тоже проснулась. Ангела вошла в положение жрицы и как-то смогла уговорить свою трубу отдать игрушку. Ва тут же стремительно засунула мой орган в свой и расслабилась со счастливой улыбкой на лице.
— Искренне желаю ей забеременеть, — сказала Ангела. Потом немного посмотрела, как Ва радостно раскачивается на мне, и заявила:
— Я тоже хочу.
Пришлось её целовать и гладить. Как только Ва получила свою порцию семени, Ангела завладела органом и сказала, что не отдаст, пока не получит своей порции любви и семени.
— А я не хочу. Хочу только целоваться, — заявила Мира.
Так и поделились: Ангела прыгала на мне сверху, Мира целовала в губы и принимала поцелуи.
Встали рано утром. Ва ещё накануне предупредила и нас, и охрану, что надо будет выехать с рассветом. Она хотела осмотреть одно очень странное болото, которое не замерзало и пузырилось даже в самые сильные морозы, после чего надеялась успеть в свою лечебницу. В городке осталась всего одна гадюка из числа тех девушек, которых Ва учила летом, поэтому прибытию Ва были очень рады.
Глядя на то, как Ва затягивает ремни доспеха, я вдруг ощутил прилив восхищения. Нет, не мужского желания, а чистого восхищения, смешанного с нежностью к маленькой девушке и уважения к её любовной заботе совершенно чужих ей людей. И фигура у неё была такая крепенькая, мощная… Львица в деле. Я прошёл к Ва:
— У меня приступ нежности. Очень хочется тебя обнять.
Ва неожиданно испугалась, выставила вперёд острые локотки:
— Нет! Никаких обнимашек!
Я удивился:
— Как доить меня по три раза за ночь, так это можно, а как сердечное тепло от восхищения вами появляется, так это нельзя? Я всего лишь хочу тебя обнять!
— Нет! Нет! Никакого сердца!
Я пожал плечами и повернулся к Ангеле:
— Дай я хоть тебя обниму, а то ходите тут такие все красивые, а обнять никого невозможно.
Ангела уже сидела на коне, и слезать ей не хотелось:
— Ну вот, конечно, буду я по первому взмаху руки прыгать, как собачка!
Мира только выходила из двери с тяжёлым колчаном стрел и луком, она услышала конец разговора:
— Если хочешь, можешь меня обнять.
— Ты прекрасна, но уже не хочется.
— Если бы у моего отца женщины так себя вели, он бы их выпорол, — отреагировал Джен, который ждал нас верхом.
Девушки подарили ему по взгляду, от каждого из которых он должен был сгореть заживо. Джен даже не задымился.
— Строго говоря, они не мои женщины. Я только их защитник, так что они могут вести себя совершенно свободно, — сказал я, хотя где-то глубоко внутри было очень обидно.
Громко стуча копытами, явилась наша охрана, восемнадцать верховых, по шесть человек на каждого, не считая Миры. Двенадцать дам, шесть мужиков. Мы подхватились и отправились на болото.
Болото и правда вызывало подозрения. Оно активно булькало, выделяло плохо пахнущие пары и вообще имело отвратительный вид. Несмотря на заметный морозец, снег лежал только на немногих островках. А ещё оно было очень большим. У нас ушёл добрый час только на то, чтобы немного проехать по его западному берегу.
Когда я увидел на одном из камней терпеливо дожидающуюся нас Морелину, то даже не очень удивился. Я торопливо поднял вверх руку:
— Не стрелять!
Это было очень вовремя, так как наша охрана уже подняла луки. У кочевников были очень нехорошие предубеждения насчёт подземного народа.
Мы с девчонками проехали к зелёной, кочевники предпочли остаться подальше.
— Ваши люди решили организовать город на самом неудачном месте. Приглашаю вас на обзорную прогулку, чтобы вы всё сами увидели, — вместо приветствия сказала Морелина.
Я посмотрел на Ва.
— А присутствие жрицы обязательно?
— Нет. Потом ей перескажешь то, что увидишь, она поймет.
— Ва, тогда мы пойдём вниз, а ты отправляйся лечить людей.
— Да, господин, — неожиданно тихим голосом сказала Ва.
— Морелина, через сколько мы вернёмся и где выйдем на поверхность?
— Ближе к вечеру, здесь и выйдете.
— А я тоже пойду к подземному народу? — в ужасе спросила Мира.
— Если не хочешь, можешь не ходить. Иди тогда помогать Ва. Но мне может потребоваться огневая мощь. Подземники говорят, на них часто разные чудовища нападают.
— Я пойду с тобой, — решилась девушка.
— Оставьте всю одежду охране, оружие возьмите, — потребовала Морелина.
— Мы будем бродить по зимним пещерам голышом? — даже я счёл это предложение достойным удивления.
— Нет. Тут придётся проходить через несколько водных замков, защита от всяких любопытных романтиков. Так что ваша одежда намокнет. На той стороне вас ждёт сухая одежда.
Я отъехал сообщить охране последние вводные. Кочевники смотрели на меня такими глазами, будто я отправляюсь за эликсиром смерти на тот свет.
Ва и её шесть девушек охраны уехали.
Ангела и Мира ждали меня у камня, уже раздетые. Три нагие девушки — две белые и одна зелёная — очень забавно смотрелись на фоне снега. Морелина сделала неуловимое движение, и камень поднялся, обнаруживая невысокий ход вглубь земли. Мы вошли. Камень вернулся на место. Оказалось, что моё тело всё ещё не потеряло способности светиться в темноте. Мира тихо вскрикнула, увидев это свечение.
— Да, Полик тот ещё фрукт, — гордо сказала Ангела.
Морелина зажгла небольшой камешек в руке и повела нас вниз. Вскоре мы оказались перед гладью совсем небольшого подземного озера. Ход уходил вниз.
— Задержите дыхание и посчитайте, до скольких вы можете держаться.
Я продержался до пятидесяти, Мира и Ангела до сорока.
— Здесь нужно продержаться всего до двадцати. Ныряем под камень, поворачиваем направо, я буду провожать каждого из вас. Руками — ногами особо не двигайте, а то дыхание потеряете, я вас буду тянуть. Кто первый?
Понятно, что первым был я.
Вода обожгла холодом. Было такое ощущение, что душа сжалась и оттянулась от кожи куда-то ближе к сердцу. Через совсем небольшое время Морелина вытащила меня на воздух.
— Морелина, зараза, ты чего не предупредила, что вода такая холодная? У меня ногу судорогой свело!
— А ты какую воду ожидал зимой? Горячую? Потерпи, впереди ещё два водных замка. К тому же это для меня обычная вода.
— Девчонок предупреди, что холодно.
— Они тогда в воду не полезут.
— Полезут. Но будут знать, что их ждёт. Так легче.
Морелина отдала мне ещё один светящийся шарик и исчезла. Через минуту над водой появилась голова Миры. Мира ругалась ещё хуже, чем я. Я начал растирать ей кожу, чтобы согреть.
Ещё через минуту появилась Ангела. Ангелу мы растирали вдвоем. Морелина сказала, что лучше побыстрее пройти ещё два замка, а потом уже греться.
Второй замок действительно оказался недалеко, добежали за несколько десятков секунд. Вода опять повергла в шок своим холодом. А мне казалось, что я уже привык.
Третий подводный ход оказался самым длинным. Мы еле выдержали до момента, когда появилась возможность дышать.
— Вот теперь можете сушиться и растираться. Когда подсушитесь, на стенах волокно. Снимаете его и обматываетесь, пока не станет тепло, — скомандовала Морелина.
Я присмотрелся к стенам. На них действительно висела какая-то паутина. Я стряхнул капли воды и потянул волокна. Они оказались достаточно прочными и немного липкими, оборачивать ими тело было просто.
— Морелина, а что это такое? На паутину похоже.
— Это тут такие насекомые живут, они свои личинки к стенам этим крепят. Да, в некотором смысле паутина. Но хорошо держится и тепло даёт.
— А нам не опасно с этими насекомыми встречаться?
— Нет. Если ты, конечно, здесь спать не собирался.
Девчонки в тонкой неопредёленной оболочке выглядели потрясающе, очень женственно и мягко. Я им так и сказал. Они в ответ посмеялись над моим органом, его спрятать под паутиной не удалось, он так и выдавался вперёд. Вот и говори им что-нибудь приятное.
Мы побежали под горку. Бежать босиком и без одежды было неожиданно легко. Вскоре мы дошли до сторожевого поста. Мы никого не видели, просто Морелина кому-то помахала рукой, и камень на нашем пути вдруг отъехал в сторону. Мы прошли там, где до этого был тупик.
Потянулись рабочие пещеры. В них небольшие люди, в половину обычного роста, непрерывно что-то выколачивали, паяли, шлифовали, сверлили или делали что-то совсем непонятное. Некоторые ковали металлы огромными молотами, я не мог представить, кто мог бы поднять такой молот. Но здесь эти молоты взлетали и падали с очень большой скоростью. Пещеры освещались шариками типа того, который освещал нам путь. Через некоторое время наша провожатая решила предоставить комментарий:
— Мы живём под землёй. Для жизни нам нужно намного больше устройств и техники, чем вам, наверху. Молоты и топоры, чтобы проделывать новые подземные ходы, крепления и растворы, чтобы укреплять стены и потолки больших пещер. Устройства для освещения и для быстрых путешествий под землёй. Для всех этих изделий нужна сила. Не везде можно построить такой город, как этот. Обычно мы в качестве источника силы используем силу падающей воды. Здесь очень удачное место, здесь одна река течёт почти на пятьдесят саженей выше другой перед тем, как они соединяются. За счёт этого мы можем получать из этой воды много силы. Мы не можем перенести этот город, других таких мест очень мало. Пойдёмте, я покажу вам эти устройства, которые дают нам силу.
Мы спустились по какой-то очень непарадной лестнице и вышли к гигантским водяным колесам. Правда, это были очень странные колеса, они стояли не параллельно, а перпендикулярно потоку. Их лопасти были под углом относительно падающей воды. Но это несомненно были водяные колеса. Вода падала на них сверху, со страшным ревом. Валы от колес уходили вверх, к рабочим пещерам.
— Мы берём небольшую часть верхней реки, иначе нарушится вся система рек в этой области. Отработанная вода уходит в реку после слияния.
— А куда уходят все отходы города?
— А вот это и есть самое интересное. Когда строили город, вывод всей канализации и всех отходов от разных ядовитых веществ сделали в болото, у которого мы встретились. Так было проще. За столетия там накопилось множество опасных веществ, плюс всё то, что обитает в пищевых отходах и кале животных и людей. Хуже всего то, что это болото немного сообщается с нижней рекой, Рекой Черного Дна, как её поэтично называют ваши кочевники. Нам это было безразлично, мы берём воду из верхней. А ваши люди пьют отраву. И это ещё не лето. Летом на болоте плодятся такие насекомые, что даже мы туда не выходим. Вам надо срочно покидать город. Можно оставить те строения и сёла, которые расположены вдоль верхней реки. Всё, что ниже болота и в непосредственной близости, всё равно вымрет. Пойдём, я вам ещё жилые пещеры покажу, и у нас чуть позже встреча с начальником города.
Жилые пещеры делились на дома и общественные места. Дома были небольшими пещерками, они очень сильно отличались в зависимости от расы. Подземный народ состоял из многих рас — сухопутные люди небольшого роста, сухопутные люди — кентавры ростом чуть выше собаки, водные люди типа нашей Морелины, водные люди, которые никогда не выходили на сушу (мы их не видели), сухопутные люди огромного роста и массы. Дома водных существ располагались по периметру пещер с озёрами, чтобы можно было сразу из дома скатиться в воду.
Дома низкорослых широкоплечих людей были небольшими пещерками в несколько уровней, в каждый дом были проведены трубы с горячей и холодной водой, даже трубы для какашек! Всё это приводилось в действие огромными водяными колёсами внизу. Дома были украшены настолько причудливым образом, что нам стало завидно. Цветная плитка, мозаика, природные самоцветы и редкие минералы… Здесь их считали мусором, загрязняющим руды с полезными ресурсами.
Общественные пещеры были огромными. Настолько большими, что другая стена пещеры могла быть не видна из-за плавающих в воздухе облаков. В этих пещерах люди разных рас тренировались, играли с детьми или просто гуляли. Большое количество пустых площадок с разными характерными приспособлениями говорило о том, что в нерабочее время здесь играют в разные спортивные игры.
В одном райончике города жили люди. У них была очень бледная кожа, они были ненамного выше полуросликов, но в целом они были вполне здоровыми. Мне предложили оплодотворить несколько десятков девушек. Я сказал, что нам как благородным людям запрещено заводить детей от людей без сверхспособностей, кроме того, без проверки их здоровья моей жрицей Васты я не рискнул бы ни в каких случаях.
Я спросил, где выращивают продовольствие. Морелина сказала, что это секретная информация, но часть продовольствия выращивается здесь, в больших пещерах типа общественных. Свет поступает либо от искусственных источников света, либо от отражателей с поверхности, от светила.
Я подумал, что часть человеческого населения города вполне может втихаря растить продовольствие где-нибудь в малонаселенных местах Большого Поля. До недавних времён здесь тоже никто не жил, только банды работорговцев с обеих сторон скакали.
При попытке представить трудоёмкость постройки всего этого города разум просто отказывался работать.
Начальником города оказался выдающийся представитель гигантских сухопутных людей. Выглядел он как огромная человекоподобная гора мышц, на которую сверху была поставлена львиная голова с широченный носом. А вот с быстротой мышления у него было туго. Морелине, которая выполняла функции переводчика, приходилось по два раза повторять все предложения, а кроме того, ещё и подсказывать нужные слова. Язык, на котором говорил начальник города подземного народа, был похож на язык кочевников, но только похож. Корни слов были явно заимствованными, но в целом язык очень сильно отличался. Тем не менее, глава города сумел донести до нашего сознания несколько важных пониманий:
— Подземный народ живёт под землёй потому, что не выдерживает прямых конфликтов с людьми и другими существами на поверхности, подземный народ не враг народам на поверхности и предпочитает торговать;
— Подземный народ не может перенести этот город в другое место и предлагает перенести человеческий город в другое место, так как здесь не только загрязнены реки, но и очень опасны окружающие болота, причём не из-за подземного народа, а сами по себе, болезнетворными насекомыми;
— Подземный народ недавно потерял несколько северных городов, откуда был вытеснен волколюдьми и оборотнями, и в этом городе много беженцев;
— Человеческая часть города нуждается в новой крови, городу нужны визиты мужчин с поверхности. Женщины тоже пригодятся, если таковые желающие найдутся.
Я поблагодарил главу города за заботу, сказал, что постараюсь донести до руководства наверху всю сложность ситуации. Сказал, что для визитов мужчин надо сначала проверить здоровье местных женщин, для чего потребуется несколько визитов моей рабыни — жрицы Васты. Мира подсказала, что мужчины кочевников помрут от страха, если услышат о женщинах из Подземного Народа. Сказала, что лучше создать публичный дом, в который потихоньку водить женщин города, а деньги поделить — половину мамочкам, половину нам за хлопоты. Начальник города нашёл этот план жизнеспособным, но потребовал изменить проценты семьдесят на тридцать.
Я сказал, что точные цифры обсуждать невозможно, так как неизвестны расходы на помещение и перевозку. Предложил обсудить это позже.
Начальник заметно огорчился, он явно хотел поторговаться и был недоволен тем, что ему не дали заняться любимым делом. Глава города отпустил нас восвояси.
Пока ползли наверх, я спросил у Морелины, почему начальник говорил о том, что потеряно несколько северных городов. Морелина подтвердила: да, не так давно люди — волки каким-то образом договорились с нечистью, в частности, с оборотнями, и вытеснили население трёх городов. Оборотни убивали тех, кто выходил наружу, проникали в города под их видом и открывали секретные входы. Потом врывались люди — волки и устраивали резню. Подземный народ потерял не только обустроенные города, но и доступ к ряду очень хороших рудных жил.
Я попросил нарисовать на карте, где были эти города. Набросал на полу карту нашей страны и ближайших земель, насколько я её помнил. Морелина сказала, что слабо узнаёт земли и что она помнит карту по-другому, но кое-как отметила три города к востоку и северу от нашей границы. Один город лежал вообще на другой стороне моря, в земле северных народов.
Я задумался о том, как этому народу удаётся так быстро перемещаться на такие большие расстояния.
Перед тем, как лезть в водяные замки, пришлось отдыхать. Морелина сказала, что надо отдохнуть после быстрого подъёма. Отдохнули, поболтали. Я спросил, почему начальник города обращался к Морелине «чужая госпожа». Девушка удивилась:
— Ты понял? Да, это действительно так. Просто я не из этого города. У нас союз городов, мы живём единым народом, помогаем друг другу. Но начальство в каждом городе отдельное. А я… Я как бы ваш персональный торговый агент. Если вам будет что-то нужно, продам.
— А что нам может быть нужно?
— Например, специальное оружие против особенных чудовищ.
— О, чуть не забыл. На нас тут по пути напала какая-то гусеница с красными глазами, кровь выпила у одного человека. Это что такое?
Морелина заметно испугалась:
— Перемещалась под землёй? Красные глаза? Раздувалась шире человека? Раньше их тут не было. Либо на севере, либо далеко на востоке. Очень опасное животное, но они кровь не пьют. Кровь пьют оборотни, их хозяева. Это значит, что скоро их тут станет много. Они перешли в наступление, видимо, скоро сюда придёт и армия людей — волков. У вас и у нас будет весёленькая зима.
— И как нам готовиться?
— Стены повыше. Всех людей из сёл собрать под защиту стен. По отдельным домам пусть не живут.
— А у нас нет ни леса, ни кирпича, ни цемента, — вспомнила Ангела.
Вода замков опять обожгла кожу. Морелина разрешила оставить мотки паутины на теле, сказала, что она устойчива к воде, только замедляет движение. После первого замка мы сами сняли эту «одежду». Уж слишком она замедляла движение.
Перед выходом Морелина выдала нам по пять восковых шариков:
— Съешьте их на ужин, на завтрак и на обед. Не забудьте. В воде замков живут некоторые существа, которые вас съедят изнутри за несколько дней. Это лекарство от них. Достаточно одного шарика, но лучше съесть три. Два запасных.
На улице действительно стоял поздний вечер. Охрана терпеливо грелась у огня и даже как-то ухитрилась сделать нашу одежду теплой. Ох, какими же круглыми глазами они на нас смотрели! Я не стал держать их в неведении и сказал, что город надо переносить, так как это болото отравляет город и вообще место гиблое, что нам очень убедительно продемонстрировали.
Охранники меня удивили тем, что дружно поддержали, сказали, что здесь они действительно постоянно болеют животами и даже никакое кипячение воды не помогает.
Ва уже была дома. Увидев нас, она принялась ругаться последними словами, сказала, что мы больны тремя кишечными инфекциями и ещё паразитов понабрали. Я показал ей шарики, которые дала нам Морелина. Ва повертела один, понюхала, сказала, что ничего не может сказать без дополнительного изучения у себя в лечебнице. А пока посадила нас на диету из каши и запретила с кем-либо целоваться, даже друг с другом. После того, как мы приняли по лечебному шарику, Ва осмотрела нас ещё раз и сказала, что инфекции шарик правда снял, но паразиты остались. Похоже, Морелина сама о них не знала.
Я «обрадовал» жрицу тем, что ей придётся осматривать женщин подземного народа на предмет женского здоровья перед работой в публичном доме. Ва идея публичного дома не понравилась настолько, что следующие полчаса она несла нас самым художественным образом, рассказала, куда нам идти с этой идеей, какую форму ей придать и в какое место засунуть, и сколько раз. Ва бушевала и не хотела останавливаться, кричала, что этих бедных женщин заразят таким и в таком количестве, что их потом вообще будет не отчистить никогда. Ангеле это надоело:
— Ну, и как им сделать ребенка, предложи свою идею? Кочевники вниз точно никогда не сунутся. У них предание, что подземный народ у них детей ворует и женщин тоже.
— А ведь это может быть правдой. Те люди, которых мы видели, выглядели свободными и весёлыми. Но кто знает, может быть и так, что их предки были рабами и украденными детьми, — предположил я.
Ва подумала, ничего не придумала и предложила укладываться спать.
Я сказал, что я на них сегодня обижен и сплю отдельно, на полу. Раз вы не хотите позволить себя обнять, то я хоть один день хочу выспаться. Так и улеглись: Ва с Ангелой на большой кровати, Мира на маленькой, а я на полу.
Ух, как же я хорошо выспался! Никто не бил меня коленками в живот, можно было вертеться с боку на бок, сколько хочешь, а главное — никто не будил меня ночью никакими соитиями. Поутру я почувствовал, что кто-то целует и лижет меня в щёку. Не открывая глаз, я потянулся поцеловать в ответ… И набрал полный рот собачьей шерсти. Така, чтоб её, псина моя драгоценная! До этого она обычно спала на коврике у порога, а тут решила, что если я сплю на полу, то можно поделиться со мной своей жизнерадостностью.
Раздалось тихое хихиканье. Ва и Ангела с интересом наблюдали за этой сценой. Мира ещё спала.
Я зарычал и скомандовал подъем. Перед выездом Ва, вышедшая первой, не стала садиться в седло и дождалась меня.
— Господин… Подойди, пожалуйста. Прости меня. Если хочешь обнять меня и что-нибудь сказать, я всегда к твоим услугам.
Я не стал заставлять себя упрашивать дважды, ласково сграбастал двести пятую и завопил ей в ухо шёпотом:
— Ва, восхитительная, умница, ладная красавица, заботливая и добрая, отрада глазу и восхищение сердцу! Ты такая крепенькая, такая ладная, такая львица с блестящей шкурой! И при этом сокровище лучших человеческих качеств! Вот как посмотрю на тебя, так в сердце теплеет! Вот и всё, что я хотел сказать. Просто у меня был приступ нежности. Простой искренний приступ радости деревенского мальчишки.
Ва молчала. Я немного отодвинулся, чтобы посмотреть на лицо. Глаза у девушки были закрыты.
— Ещё, — сказала Вастараба.
— У меня больше слов нет. Я все сказал, что знал, могу повторить только.
— Повтори.
Я повторил, только назвал её «черной львицей». Ва плотно прижалась и не отпускала.
— Знаешь, ты вот сейчас нисколько мужской силы не излучал, но я получила столько целительской энергии, сколько за три раза не получаю. Какое-то тепло через сердце прошло.
— Ну, вот и у меня при взгляде на тебя тоже тепло в сердце появилось, так приступ нежности и случился. Если тебе это помогает, могу тебя обнимать и говорить разные слова много раз на дню.
Вастараба потёрлась о мою щёку и взлетела на коня. Я обернулся. Оказывается, все уже были в сёдлах и, позевывая, ждали нас. Неужели мы так долго обнимались?
Господин Ирма был в шоке:
— Как переносить город? Вы знаете, чего нам стоило построить все эти здания?
— Представляю. Но обстановка вокруг города очень нездоровая. А с появлением насекомых и открытием окружающих болот здесь жить станет совсем невозможно. Можно оставить те селения, которые находятся выше по течению верхней реки. Всех остальных придётся срочно убирать в Первый Город. Здания разобрать на брёвна, перевезти в первый город. Все селения придётся собрать в укреплённые городки со стенами. Ни одного дома поодиночке остаться не должно. И надо готовиться к вторжению волколюдей. Мало того, путь им прокладывают оборотни. Они могут придти в город днём, а ночью вырезать стражу и открыть ворота.
— Так… Придержи коней. Давай разбирать проблемы по очереди. Город точно надо переносить?
— Да.
— Вторжение волколюдей — это точная информация?
— Источник достоин недоверия. Но то, что он поделился этим секретиком, хотя мог бы не делиться, следует считать особой милостью с его стороны.
— Не расскажешь поподробнее об источнике?
— Подземный народ.
Ирма подпрыгнул на месте, члены руководства и администрация города, сидевшие по периметру зала государственного совета, зашевелились, переспрашивая друг у друга, то ли я сказал, что они услышали.
— Здесь есть подземный народ?
— Подземный народ есть везде. И они, кстати, настроены торговать. А ещё они потеряли несколько обширных подземных селений от совместных действий волколюдей и оборотней.
— У молодого жреца Радо голова перегрелась от подвигов, — не удержался заместитель Ирмы по кузнечному делу, а по совместительству глава одного из крупных племен кочевников.
— Простите, уважаемый, но весь мой отряд и я лично видели, как молодой господин встречался с представительницей подземного народа и ходил под землю на целый день, — сказал веское слово старший из кочевников моей охраны. Что-то меня толкнуло взять с собой не только Ва с Ангелой, но и Джена, и старшего из охраны. Оказалось, не зря.
— Ты общаешься с подземным народом? — грозно спросил господин Ирма.
— Это была их инициатива. Скажем так, я спас одну из их торговок от оборотня.
— Оборотень? Здесь? Похоже, я слышал не о всех твоих приключениях.
— Не здесь. На озёрах к востоку от Первого Города. Ещё летом.
Господин Ирма плюхнулся на стул и налил себе стаканчик воды.
— Час от часу не легче. Имперцы в курсе?
— Ещё нет. Я к вам к первому.
— Что предлагают подземники для торговли?
— Металлы. Любые. В том числе стали. Бриллианты, драгоценные камни. Золото тоже предлагали… Но золото они меняют только на человеческих женщин.
— Как на женщин?
— Им свежая кровь нужна. У них живёт некоторое количество людей.
— С женщинами перебьются. Об остальном подумаем. Ладно, можешь идти. И помни, вас ждут в южных сёлах. Готовьтесь к выходу, но до послезавтра не уезжайте. И про женщин никому не слова, а то у нас тут много любителей золота найдётся.
Мы отсалютовали и покинули заседание городского совета, на который вторглись самым наглым образом. Мира ждала нас в коридорчике:
— Как прошло?
— Им понадобится время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Поехали, завезём Ва в лечебницу.
В лечебнице Ва выдала нам какие-то злые травы, сказала, что их надо жевать перед каждой едой для излечения от паразитов, которых мы набрали в водяных замках пещер. Оставив Ва, двинулись в имперский лагерь. Лагерь жил обычной жизнью, тренировками и попытками отойти после вчерашнего. Начальство скучало и приняло нас сразу. Наш рассказ их развеселил. Переносить город? Волколюди? Ну, хоть какое-то разнообразие.
Я заехал в храм Радо, спросил, не нужна ли какая помощь. Новые жрецы Радо меня вежливо отправили восвояси.
Пришла весть о том, что генерал Дрог ага Раголини, наш бывший главнокомандующий, умер от рака кишечника. Он отпросился со службы у Государя ещё осенью, а теперь умер, точно, как предсказывала Ва. С почтой пришло также письмо из дома. Отец писал, что дела идут как прежде. Пенял мне, что я редко пишу. Я задумался, что из наших приключений можно доверять бумаге.
Остаток дня мы тренировались. В последние дни мы пропустили много тренировок, так и способность садиться на шпагат можно потерять. Девчонки хныкали и ругались, но честно отработали всю программу, которую мой папочка требовал от нас повторять каждый день. Вечером я заставил немного потренироваться и Ва. Та ныла и кричала, что смертельно устала, обзывала деспотом и самодуром. Но упражнения на растяжку и силу сделала. От учебных боёв я её освободил, пожалел.
Что удивительно, в эту ночь ко мне никто не приставал. С утра Ва умчалась в свою лечебницу, а у нас случился неожиданный выходной. Позавтракали, поупражнялись, посражались деревянными мечами, постреляли из лука. Потом потребовали деревянную лохань с горячей водой в комнату, поплескались в лохани. Не одеваясь, рухнули в кровать. Лежать и чувствовать, как ноют отдыхающие мышцы, было очень приятно. Мира, использовавшая мою грудь в качестве подушки, неожиданно сказала:
— Забавно осознавать, что я лежу совсем без одежды и все вокруг это одобряют.
— А что, были варианты, что кому-то это не нравится?
— Нет. Я про другое. С детства нам внушали, что если кто-то увидит тебя без одежды — это ужас — ужас. Внушали, что возлежание с чужим мужчиной — это чуть ли не смертный грех. А теперь я лежу рядом с нагим парнем, и никто меня не насилует, и мне без одежды так хорошо… И у тебя даже не стоит. А ещё радует то, что я могу радовать других своим красивым видом. Полик, скажи, у меня красивый вид?
— Ещё как красивый. И ещё как радует. А насчёт насиловать — зачем мне тебя насиловать? Зачем обижать милых людей? Гораздо больше радует то, что рядом может находиться доброжелательное разумное существо, с которым можно вместе веселиться и делать разные дела. Не важно, какого пола.
— Доброжелательное разумное существо…, - медленно повторила Мира. Потом подумала и спросила:
— Обидно, что мы ограничены только любовью мужчины и женщины. А если подумать, любовь ко всем людям вообще возможна?
— У вас что, церкви в замке не было? Нам святой отец все уши прожужжал про то, что Бог любит тех, у кого есть любовь ко всем людям.
— А это что, про это? — удивилась Мира.
— А про что ещё?
Мира ещё немного подумала и призналась:
— А мне хотелось бы жить так, чтобы любовью ко всем людям. А то вечно выгадываешь, как сделать так, чтобы тебе было выгоднее, чем другим, и чтобы ты обидел других больше, чем они тебя.
Я не удержался и погладил Миру по головке:
— Ты такая добрая девушка. Если хочешь жить любовью к людям, начинай заниматься благотворительностью. А ещё я хотел бы иметь таких добрых людей в друзьях.
— Правда? Друзья навеки, даже если мы вдруг поженимся и будем ругаться за каждое семейное решение, и даже если переспим и не поженимся? — обрадовалась Мира.
Меня такая реакция рассмешила, но я согласился:
— Идёт, друзья навеки.
В сердце как-то потеплело.
— Полик, осторожно. У тебя тело светится и у Миры глаза засветились, — предупредила Ангела.
Мира неожиданно вскочила и уселась на меня сверху. Глаза у неё попытались закатиться, но она их удержала каким-то неимоверным усилием воли.
— Тепло… Тепло поднимается из живота к сердцу. Сердце… В сердце так тепло, — через силу сказала Мира. Живот у неё раздулся в три раза, а женский орган удлинился почти до колена.
— О-о, а она скоро будет почти как я, — уважительно оценила Ангела.
— У меня прошло усиление основной способности. Теперь я могу делить матку на несколько отделений. До шести. В одном будет расти малыш от одного отца, а в другом — от другого. И разного возраста. Могу заниматься благотворительностью. Вынашивать детей тем благородным, которые хотели бы детей и у кого жёны неплодные. За это можно много денег брать, — сказала Мира неестественно низким голосом.
— Откуда знаешь? — не поверила Ангела.
— Просто знаю.
Живот и орган у Миры пришли в обычное, очень милое состояние.
— А ещё жажда мужика больше не управляет моим поведением. Теперь сила любви поднялась на уровень сердца. Я хочу заниматься благотворительностью! — уже обычным и очень весёлым голосом сообщила Мира.
— Надеюсь, не методом вынашивания вместо всех неплодных? — уточнил я.
— Нет. Честно говоря, я точно не знаю, что делать. Ангела, какое доброе дело можно организовать?
Ангела была застигнута врасплох и ответила не сразу:
— Ну, обычно под благотворительностью понимают жертвы нищим или помощь старикам. — Ангела, давай съездим в лагерь, в женский отряд, и посоветуемся? А потом к храму Радо, там поговорим с женщинами кочевников?
Я понял, что этот фонтан энергии не остановить, и начал одеваться.
— Полисаний, ты не едешь. Рядом с тобой женщины откровенничать не будут.
— Ага. Вот придумала. Как минимум до казарм охраны я вас доведу. Отпускать двух девушек в город, полный голодных мужчин…
— Их что, не кормят? — удивилась Мира.
— Женщинами нет. Большинство кочевников без женщин.
Женская часть охраны не очень обрадовалась тому, что за день до большого похода надо куда-то тащиться за двумя вздорными пигалицами, но дисциплинированно собрались.
Я тоже не смог вернуться домой, меня нашёл посыльный из управления образования. У них возникли вопросы по поводу принятых ещё летом решений.
Через два часа прибежала девушка из охраны Ангелы:
— Молодой Радо, беда! Молодая госпожа Мира совсем сошла с ума, вещает у храма Радо и останавливаться не хочет.
С ребятами из управления образования мы уже заканчивали, так что я помахал им ручкой и отправился к храму Радо. Мы спешились заранее, чтобы Мира нас не видела, и подошли сбоку.
Перед воротами храма уже собралась небольшая толпа женщин кочевников, народ с интересом слушал то, что несла Мира. Я прислушался. Ничего особенного Мира не говорила, смысл её речей сводился к тому, что не стоит жить жадностью и гордостью, и что надо объединяться для того, чтобы вместе любовно благотворить своему миру. Поскольку Мира говорила на языке кочевников плохо, переводила Ангела. Она смотрела то на небо, то на землю и очевидно желала то ли взлететь, то ли провалиться.
Я спросил у одной пожилой тётеньки, что происходит.
— А-а, одна из имперских девок с ума сошла, очень смешно, — весело ответила тётенька.
Одна из женщин в первых рядах подняла руку и спросила, что именно надо делать в качестве любовной заботы. Я узнал знакомый голос и начал высматривать спрашивавшую. Спрашивала Здравалания. Она тщательно пряталась от Ангелы за другими женщинами, чтобы та её не узнала. Впрочем, смотревшая в землю Ангела сейчас и быка не заметила бы. Ситуация становилась всё интереснее и интереснее.
Мира заглотила наживку и начала думать вслух, что женщинам стоит объединяться для разных дел. Например, одиноким женщинам или тем, кто долго обходится без мужа, стоит объединяться для того, чтобы одна могла делать дела, а другая смотреть за детьми. Ещё женщинам стоит объединяться для организационной работы, следить за наличием и исправностью тех заведений и устройств, за которыми никто другой смотреть не будет, от колодцев до табличек с названиями улиц. Ещё женщинам стоит организовываться для того, чтобы одна учила детей шить, другая — вязать, третья — лечить, кто что лучше умеет. Ещё стоит организовываться для того, чтобы приходить к тем людям, которые ведут себя неправильно или оскорбительно, и ласково уговаривать их вести себя правильно.
Здравалания спросила, что значит вести себя правильно и кто будет определять, что правильно и что нет.
— О том, что такое правильно, пусть жрецы Радо рассуждают. Мы с вами на бытовом уровне и так знаем, что такое правильно: когда в семье супруги друг другу верны и заботятся друг о друге, а не соревнуются, кто кого затопчет и кто кому больше раз изменит. Когда дети вовремя накормлены и обучены всему, что нужно. Когда средств для жизни достаточно, потому что их не тратят на красивые вещи для гордости. Ну, а кто будет определять… Как соберёмся, так и придумаем. Главное, чтобы не спать умом, не разбегаться трусливо по углам и собраться в единую созидающую силу!
— Так она просто жрица Здравалании! — громко произнесла та самая тётенька, которая до этого наблюдала за представлением, чтобы посмеяться над сошедшей с ума имперской девушкой.
— Да, да, приветствуем жрицу Здравалании! — зазвучали многочисленные голоса.
Ангела засмеялась и перевела, Мира удивлённо замолкла.
Тётеньки прокричали Мире приветствие ещё раз и разошлись. Здравалания исчезла первой. На площади остались только мы с уставшими девчонками и охрана с круглыми глазами.
— Что это было? — только и смогла сказать Мира.
— Они поместили тебя в известное им название. Но вообще-то это я хотел спросить, что это было и с чего это ты решила проводить массовые собрания без разрешения городских властей.
— А почему никто не остался, чтобы поучаствовать в работе?
— Так быстро это не делается. А потом, по их мнению, раз ты жрица Здравалании, значит, тебя можно будет вскоре найти в храме Здравалании.
— А почему это я должна туда идти?
— Ты не должна. Но они об этом не знают и думают, что должна.
В этот момент на площади нарисовалась пожилая тётенька, которую мы совсем недавно пугали и требовали отказаться от статуса жрицы. Она быстрым шагом выскочила на площадь, огорчённо оглядела пустое пространство и направилась к нам.
— Сейчас будет ещё одно представление, — вслух подумал я.
— А что, было какое-то до этого? — удивилась Мира.
— Молодые господа, простите, что обращаюсь, мне сказали, что сейчас здесь было явление настоящей жрицы Здравалании. Вы не подскажете, что тут произошло и где её искать?
Я показал на Миру:
— Вот новая жрица Здравалании.
— Имперская молодуха? — искренне удивилась тётенька.
— Я? — удивилась Мира.
— А ты что, сама не знала? — опять удивилась тётенька, поняв Миру без перевода.
— Я — жрица Здравалании? А кто это вообще такая? — продолжала спрашивать Мира.
Ангела перевела.
— Здравалания — богиня семейного очага, верности, заботы и любви, в том числе семейного сожития, женского здоровья и детского здоровья, — пояснила самозваная жрица.
— Но я совсем не жрица. Я всего лишь призывала людей не замыкаться в своем углу и совместно заниматься благотворительностью.
— А что именно делать?
Мира повторила кусочек своей духоподьёмной речи.
— И почему я до этого сама не додумалась? — подосадовала жрица.
Мира неожиданно зажглась какой-то идеей:
— Жрица, к тебе вот какое дело. А давай я тебе оставлю часть задач. Будешь говорить о том, что надо объединяться и создавать несколько благотворительных обществ: женское, общественной самоорганизации и дополнительного образования для детей.
— Что вы, молодая госпожа, я женщина простая, меня никто слушать не будет, меня едва женщины уговорили молитвы читать о здравии детей. Вот если бы такая блестящая и красивая молодая госпожа, как вы, то другое дело, — смертельно перепугались бедная тётенька.
Мира приняла грозный вид и разразилась ещё одной духоподьемной речью:
— Так, это что ещё такое? Ты слуга богини или листочек на ветру? Ты думаешь, богам легко служить? Назвалась жрицей — будь готова к тому, что богиня потребует от тебя и тело, и кровь. Ангела, переводи.
Мира была настолько великолепна в своем праведном гневе, что даже в переводе Ангелы речь звучала так же грозно. Мира продолжила:
— От тебя даже никто не требует крови. Просто повторяй. Можешь говорить, что ты это делаешь по моему приказу. Когда я вернусь, тут должны быть готовые списки желающих. Пусть для начала будет хотя бы десять добровольцев.
Жрица несколько секунд смотрела на Миру даже после того, как Ангела закончила переводить. А потом сказала:
— Ты настоящая жрица Здравалании.
Мира несколько раз открыла и закрыла рот, но ничего не смогла сказать.
— Чего они все меня жрицей обзывают? Я всего лишь предложила им идею общественной организации с благотворительностью, а они меня чуть ли не в боги записали! — бушевала Мира за ужином.
Мы покатывались со смеху. Ва, которая вернулась из лечебницы раньше нас, в конце концов сказала:
— У тебя ещё не самый плохой вариант. Ангелу вон вообще в ходячую смерть записали.
Ангела вспомнила летние приключения и засмеялась:
— Да, было дело.
Мира подумала и предложила:
— Я вроде научилась сдерживаться и контролировать животную часть. Может, мне остаться в лагере с отцом?
— Думаю, тебе лучше поехать с нами. Никто не знает, что с тобой будет через несколько дней. Вдруг у тебя опять крышу сорвёт, — посоветовала Ва.
В эту ночь ко мне опять никто не приставал, что было вдвойне удивительно.