Переправлялись через Реку не у нас, а намного ниже по течению. Вообще-то река, отделяющая нас от Дикого Поля, называется Арпезиана, но все давно называют её просто Река. Мосты, которые принадлежат моему отцу, перекинуты через небольшие реки и ручьи — притоки Арпезианы. Я даже не представляю, у кого может хватить средств и умений, чтобы построить мост через Реку. Она не самая широкая, зато очень глубокая и очень быстрая. В былые времена, когда по реке шли на юг баржи с зерном, назад их поднимали исключительно вручную. Одна группа заводила и крепила трос, а вторая группа дюжих мужиков — бурлаков шла по палубе баржи и тянула трос. Грести вёслами не было никакой возможности — любой корабль просто сносило. Даже самые быстрые лодки продвигались против течения едва — едва. Для барж на дне были установлены специальные грузы и якоря, а на поверхности болтались поплавки с креплениями для буксировочного троса. Те группы, которые заводили трос, обычно бежали по берегу с лёгкой лодочкой в руках, а потом спускались по течению к поплавку, крепили трос и с ним спускались до баржи. Потом они брали использованный трос, гребли к берегу, и всё повторялось снова и снова.
В наше время поплавков почти не осталось. Тропы вдоль реки заросли лесом. Прибрежные бароны не видят смысла тратить силы на то, чем никто не пользуется. Там, где мы переправлялись, поплавки поддерживались в исправном состоянии. Их использовали для судна типа парома. Паромщики взяли с нас целое состояние, но и работали полдня.
Сигурн заметил, что если будем осваивать земли за рекой, то надо будет наладить свою паромную переправу, иначе разоримся на паромщиках.
Мне несколько не хватало беспричинной и наивной жизнерадостности Сигуры, поэтому я ответил не очень доброжелательно:
— А тебе-то какое дело до наших успехов?
Сигурн улыбнулся:
— Если на том берегу реки появятся селения, то кто их будет защищать? Скорее всего, я с родственниками. А от ответственного за защиту до собственного вассального владения — один шаг. В лучшем случае я буду вашим вассальным дворянином. Собственный замок, свои люди… За это стоит работать, не так ли? Ты не против?
Сукин сын очевидно посмеивался надо мной, но мне было не обидно. Я пошутил в ответ:
— Как стану бароном ага Долиган, считай, эти земли в твоём кармане. Но только у нас гораздо больший шанс быть съеденными в первом походе. По Дикому Полю кто только не бродит…
— Насколько я знаю, у кочевников нет благородных людей со Способностями.
— А там не только кочевники бродят. Кочевники — это самый лёгкий вариант. От них мы от любого количества отобьёмся. Наши люди в полных рыцарских доспехах для них почти неуязвимы. Но там ещё есть и мятежные бароны, которые сбежали от Государя, и вообще всякая нечисть. Я вот слышал историю про отряд типа нашего, от Государя на разведку были посланы, все в полных доспехах, с лучниками и арбалетчиками. Ушёл отряд и не вернулся. А потом их нашли, сидели в шатрах, как живые, с котелками в руках, но все мёртвые.
— А я слышал, сборщики мёда один раз тут наткнулись на некоторых людей из соседнего села, дружелюбных и приветливых. А когда обратно вернулись, выяснилось, что эти люди умерли незадолго до их встречи, — припомнил историю Сигурн.
Я рассказал ещё одну историю, и Сигурн вспомнил ещё. Так мы с ним пугали друг друга до тех пор, пока не переправился весь отряд. К вечеру я пришёл к выводу, что Сигурн, по сути, неплохой парень. Третий ребёнок в семье с двумя старшими братьями, превосходящими его в способностях, и с буйным отцом, помешанном на гордости… У него детство было не легче, чем у меня.
Поутру мы двинулись в степь. По моему настоянию нам построили облегчённые повозки с лёгкими колёсами большого диаметра. Эти повозки среди всего прочего везли большое количество щитов. При необходимости можно было связать эти повозки в круг и уставить щитами. Получалась передвижная крепость. Сейчас эти повозки шли с достаточно большой скоростью, ничуть не задерживая конников. Я вычитал эту идею в книге про походы древних завоевателей.
Дикое Поле не просто ровное поле. Здесь бывают и рощицы, и небольшие лесочки, и озёра, и даже болота. А ещё оно всё изрезано оврагами от существующих или пересохших ручейков. Большую часть времени нам удавалось успешно находить проезжий путь между различными оврагами и расщелинами. Но ближе ко второй половине дня мы уткнулись в глубокую промоину, на дне которой журчало что-то среднее между ручейком и маленькой речкой. Стало очевидно, что без строительства мостков нам через это препятствие не перейти.
Дядька Иркинор скомандовал привал на обед. Часть людей послали в ближайшую рощу, заготавливать брёвна для мостков. И тут начался дерьмошторм.
Сначала Така устроила истерику, облаивая лес. Потом на первого воина, ступившего под ветви деревьев, свалилось что-то серое, комок меха небольшого размера, который устроился у него на плечах и не собирался их покидать. Воин сначала замер, а затем развернулся и нетвёрдой походкой направился вглубь рощи. Мой кошмарный сон оживал на глазах.
Мы уже были в сёдлах и помчались к границе деревьев. Я остановил Звёздочку, не доезжая до ветвей, и достал лук. Выстрел оказался удачным, стрела пробила серую массу на плечах стражника. Раздался писк, стражник упал. Его товарищи собрались идти вытаскивать тело.
Я огляделся и заметил на ветвях ещё несколько серых существ с острыми ушками.
— Под деревья не заходить! Держитесь подальше! — завопил я в панике.
Мы немного отошли и стали думать, что делать. О таких существах никто даже не слышал. Пока мы думали о том, что делать с остроухими, остроухие решили, что делать с нами. Они посыпались с веток и кинулись к нам. Така сбежала.
Я успел подстрелить шестерых до того, как у меня закончились стрелы. Выяснилось, что бегаем мы быстрее, чем остроухие. Только одного стражника догнал комок серого меха, но тот просто отбил его рукой в железной броне. Как хорошо, что мы решили всегда быть в доспехах!
Один из стражников, до этого готовивший обед, привёз запас стрел. Мы перешли в наступление. Короткая весенняя трава не давала укрытия даже небольшим тушкам серых, и они это поняли раньше нас. Они обратились в бегство до нашего наступления.
Что удивительно, все мои стрелы лежали на траве, даже те, которые попали в цель и были перемазаны кровью.
До нашего первого товарища, лежавшего в роще, мы доскакали, держа щиты над головами. Тщательный осмотр не позволил разглядеть остроухих на деревьях, но на всякий случай мы всё-таки прикрылись щитами. Никто упасть на нас сверху не пытался.
Мы вытащили тело подальше от деревьев и приступили к осмотру. Маленькое серое чудовище присосалось к шее стражника и опускать не собиралось, несмотря на две тяжёлые раны. Похоже, оно питалось его кровью.
Мы зажали мелкую пакость железом и принялись отрезать по кусочку. Сначала отрезали то, что приняли за голову. Существо не отлипло. Выяснилось, что оно приникло к коже нашего товарища всей своей поверхностью, снимать его пришлось вместе с человеческой кожей. Что удивительно, кровь ниоткуда не текла, кроме тех мест, которых мы сами порезали.
Снятые кусочки мы сожгли. Наш товарищ умер через три часа, не приходя в сознание. Первая потеря.
Мы переправились через овраг и поскакали побыстрее от проклятого места. Ночью мы поставили повозки в круг и запалили костёр поярче. Почти никто не спал.
Ночью мне приснился сон, что надо ехать на восток. Уговорить всех остальных повернуть вглубь Дикого Поля было непросто, но в конце концов мне решили поверить просто из любопытства.
Ближе к полудню мы нагнали довольно большое племя страшных кочевников Дикого Поля. Страшные кочевники устало брели пешим порядком, понурив головы, и не очень обратили на нас внимание. У них были и лошади, и другой скот, но немного. Все тяговые и вьючные животные были сильно перегружены. В целом племя производило очень потрёпанное впечатление. Я подъехал и спросил, где вождь. Что удивительно, никто не достал оружия, а что ещё более удивительно, меня поняли и замахали руками, направляя в голову колонны. Похоже, у этих людей усталость от потерь уже переросла в апатию.
Вождь и правда нашёлся в голове колонны. Он ехал на осле, в то время как рядом на коне ехали две женщины. Достаточно красноречивая картина. Увидев нашу громыхающую кавалькаду, он скомандовал привал.
Представились, разговорились. Предводителя кочевников звали Артаксалом. Вождь говорил на нашем языке почти чисто. Сказал, что научился в молодости от пленных, которых они захватывали ранее в набегах и обращали в рабов. Я спросил, почему они сейчас не совершают набегов. Зимой Река замерзает, заходи не хочу. Артаксал в ответ принялся жаловаться на жизнь:
— А зачем? Ранее мы совершали набеги в отместку за то, что ваши работорговцы захватывали наших людей и продавали на юг. Теперь работорговцев нет, а пленных надо кормить. А нам самим есть нечего. Жизнь стала намного тяжелее. Люди-волки, гарпии, джуны, систи, граны… И все убивают людей. Плюс другие племена давят, угрожают уничтожить полностью. Мы устали убегать. Хотим перейти Реку и попросить защиты у кого-нибудь из баронов Государя.
Я подумал о том, что не только бесы могут вмешиваться в сны людей. Похоже, Бог или кто-то, кого он приставил присматривать за этой местностью, послал мне сон сегодня, чтобы мы встретили этих людей.
— А у меня как раз задача обустроить новые земли для моего отца — барона ага Долиган на этой стороне реки. Ещё у нас проблема, где бы найти людей для того, чтобы они подняли эти земли, — признался я.
— Кто? Вы? На этой стороне реки? Сможете защитить нас? Очень смешно, — вождь засмеялся. Вместе с ним засмеялись все присутствующие воины и женщины. Это было немного обидно.
— Нас мало, но вы зря недооцениваете нас, — сказал Сигурн, — у нас у многих благородных людей очень мощные способности. Один наш человек может уничтожить несколько десятков, а некоторые и несколько сотен врагов. Поэтому у нас простые люди совсем не сражаются, сражаются только благородные. Просто нет смысл привлекать к боям людей без способностей. Как думаете, почему этим разведывательным походом командуют дети — я и Полисаний?
— Потому, что вы дети вождя? — предположил вождь кочевников.
— И это тоже. Но в первую очередь из-за способностей. Я, например, могу одним касанием убить и человека, и лошадь. Никто не выживает.
— Принесите курицу, — распорядился вождь, — тем, что останется, пообедаем.
— Вообще-то я не говорил, что буду выступать на потеху публике, — прошипел Сигурн.
— Впечатлишь их — будут тебе селяне в село, — попытался я сгладить шероховатость.
Сигурн хитро улыбнулся:
— Смотри, сейчас смешно будет.
Я не заметил, чтобы у кочевников была передвижная птицеферма, но курицу принесли. Сигурн одной рукой подкинул её в воздух между собой и вождём с его женщинами, а второй нанёс удар. Раздался гром, как от молнии, во все стороны полетели пух, перо и кусочки мяса. На землю упали только обожжённые косточки.
Вождь и все окружающие, включая Сигурна, покрылись тонким слоем кусочков куриных перьев.
— Кажется, обедать будет нечем, — признал вождь, отряхивая с себя пух, — Но на этой стороне реки опасностью являются не только люди.
— Волколюди? — подсказал я.
Вождь посмотрел на меня, как на маленького ребёнка:
— Если бы! Это простая задача, хотя они тоже съели несколько наших племён. Я говорю о том, что таится в ночи. Твари, которых невозможно убить, так как у них порезы зарастают на глазах. Даже удар копьём насквозь их не убивает. А ещё есть такие, которые могут устраивать вам внушения так, что вы сами побежите им навстречу, как к лучшему другу… Там ваша жизнь и закончится.
— И как вы с ними боретесь? — заинтересовался я.
— Даём им взять то, что они хотят, а потом всем племенем быстро бежим в другую землю. Они обычно много не берут, одного — двух человек. Поэтому мы хотели бы перейти на вашу сторону реки.
— Это возможно, но для вас это ничего не изменит, — кивнул я, — зимой, когда реки встают, эти существа совершенно спокойно переходят на нашу сторону реки и там хулиганят. Мы этой зимой двух таких убили, одного мальчика и одну мамашку с двумя щенками.
— Да? И кто этот великий воин? Я бы пожал ему руку, — с недоверием произнёс вождь.
Я задумался, как бы получше описать процесс уничтожения чудовищ, когда краем глаза заметил, что Сигурн интенсивно двигает рукой. Я присмотрелся и понял, что это Сигурн указывает пальцем на меня, так, чтобы я не видел.
Вождь округлил глаза.
— Я был не один, — поспешно сказал я.
— Есть и ещё один момент. Вы слишком поздно решили двигаться к нам. Весенний сев уже заканчивается. Вы не успеете собрать урожай, чтобы дотянуть до следующего года. А у баронов может не хватить еды, чтобы кормить вас. Поэтому, возможно, вам лучше оставаться на этой стороне реки, на наших землях, кормиться как вы обычно кормитесь. Ближе к осени распашете степь, посеете озимые. А на следующий год уже будете полностью обеспечивать себя продовольствием со своих полей, — дядька Иркинор впервые за всё время принял участие в беседе.
— Двинулись в путь, как дороги просохли. Ковыряться в земле — работа женщин, — не очень уверенно заявил вождь.
— Это очень тяжёлая мужская работа. И она даёт намного больше продовольствия, чем ваша кочевая жизнь, — с поклоном ответил дядька Иркинор.
— С каких это пор эта земля стала вашей? — припомнил вождь слова дядьки.
— С тех пор, как наш граф пожаловал нам часть земли, которую ему пожаловал наш Государь. Если вы захотите оставаться на этой земле, вам придётся приносить клятву верности моему отцу, который станет вашим бароном, придётся участвовать в совместных войнах и отрабатывать барщину, — ответил я.
— Мы не рабы и никогда не будем рабами, мы свободные люди! — вскинулся вождь.
— Это не рабство. Мы отказались от рабства тысячу четыреста лет назад. Да и до этого у нас рабами были только военнопленные. Просто их некуда больше было девать. Так что работа наших селян на их феодалов — это не рабство. Это взаимная забота. Селяне работают, благородные защищают их от грабителей и от других благородных. А чаще от них самих, — повторил я мысль, которую регулярно внушал нам всем наш святой отец.
Меня прервал дядька Иркинор:
— Формы взаимодействия могут обсуждаться. Думаю, в нашем случае уважаемым кочевникам лучше предложить в качестве взаимной заботы отнюдь не барщину, а защиту новых земель. Земледельцы они пока неопытные, а вот патрулирование новых земель и защиту наших селян они вполне могли бы осуществлять. Мы дадим им броню и новое оружие, и это сделает их намного сильнее. В будущем, если угроз не будет, можно вместо барщины назначить определённый налог деньгами или частью урожая.
— То есть вместо барщины мы будем защищать сами себя и те сёла из ваших людей, которые со временем появятся на этой земле? — сообразил вождь.
Я порадовался, что отец послал с нами такого мудрого человека, как дядька Иркинор, и радостно подтвердил:
— Да, это хорошая идея.
— А вот про то, что оружие у вас лучше, вы зря. Мы очень хорошие кузнецы, — похвастался вождь.
— В таком случае надо найти хорошее место для укреплённого посёлка, и вы можете располагаться, строить укрепления, распахивать поля. Некоторые злаки ещё можно успеть посеять, овощи многие тоже успеют вырасти, — обрадовался я. Перспектива построить новый замок меня почему-то увлекла.
— Мы хотели бы переправиться через реку. За рекой можем отрабатывать даже барщину, — гнул своё вождь.
Мы посмотрели на вождя удивлённо. То «не-хочу-не-буду», то вдруг согласен на всё. Потом я сложил в уме два и два и догадался:
— Вас разгромило большое племя и теперь оно идёт по вашим следам.
Вождь развёл руками и ничего не сказал. Так вот почему у них вид такой потрёпанный и так мало скота. Я продолжил размышлять вслух:
— Большое племя после битвы быстро подняться не сможет. Вы шли первое время по не просохшим землям, они пойдут позже, когда всё подсохнет. Идти они будут медленнее из-за большого обоза. Так когда ожидается их приход?
— Недели через три — четыре.
— В этом случае река вас не спасёт. Если племя достаточно большое, они смогут пройти достаточно глубоко на нашу территорию, пока графы не соберут всех баронов в войско. Лучше построить укрепления на этой стороне реки и дать им бой здесь. Подойдёт мой отец, а если племя очень большое, то и другие бароны. Насколько большое племя нам ждать?
— Двести раз по тьме. Они ваших рыцарей — колдунов просто телами завалят.
Тьма — это тысяча на языке кочевников. Двести тысяч?
— Таких больших племён не бывает.
Вождь кивнул:
— Раньше не было. Но в поле появился лидер, который оказался настолько ловким и находчивым, что сумел объединить разные племена. Он щедр к тем, кто переходит на его сторону, он прекратил все набеги и взаимные грабежи между племенами… Но к врагам он беспощаден. Будет их преследовать даже там, где это не имеет никакого смысла, там, где от природы погибнет больше его воинов, чем в преследуемом племени всего людей. К нашему сожалению, мы не сможем с ним помириться. Наши предки обидели его отца.
— При таком большом количестве людей будет сложно снабжать их едой. Может, ударить по этому?
Вождь замахал руками:
— Наш враг умный. Ему еду издалека везут, каждое союзное племя. Он только четверть людей на войну забирает, остальные продовольствие и корма заготавливают.
Двести тысяч воинов! Получается, мы стоим на пороге грандиозного нашествия из Дикого Поля! Такое бывало и раньше, но не в таких масштабах. Десять тысяч воинов, пять тысяч… Но не двести!
Вождь продолжил:
— Потому мы и хотим уйти за реку. Если они потеряют наш след, то могут просто побрезговать лезть в реку ради неизвестных целей.
— При таком количестве народа они вынуждены будут полезть за реку хотя бы для того, чтобы разорить приграничные баронства и дать воинам хоть какую-то добычу, — подумал вслух Сигурн.
Вождь содрогнулся. Похоже, он действительно боялся преследователей.
— Тогда нам очень повезло, что мы с вами встретились. Надо срочно посылать гонцов к Государю, чтобы мы успели собрать достойную армию.
— Вам повезло, что мы навели на вас такую армию? — засмеялся вождь Артаксал.
— Она пришла бы рано или поздно в любом случае. Такие лидеры не могут править, не расширяясь. Через несколько лет армия станет больше. Я читал про похожих вождей прошлых времён. Всегда одно и то же. Сначала какой-нибудь хитрец сплачивает доселе враждовавшие племена или земли, а потом сталкивается с тем, что им надо либо давать источники для грабежа, либо кормить их вождей из своих ресурсов, либо просто надо убрать всех умеющих воевать людей куда-нибудь подальше. А конец всегда один — хитрец умирает, а все племена и земли возвращаются к прежней вражде, — сказал я.
— Ты умеешь читать? — удивился вождь.
— Заставили… У меня есть ещё один вопрос. Мы на днях столкнулись с неизвестными существами, серенькие такие, с острыми ушками, падают с веток деревьев и присасываются к шее человека так, что не отдерёшь. У нас один человек так погиб. Это что такое, не знаете?
— Сиркуны! — в ужасе воскликнул вождь. Остальные присутствующие дружно ахнули.
— Как с ними бороться?
— Да никак. Эти существа прилипают к человеку, чтобы выкачать из него память о его жизни. Они даже могут потом его голос и речь имитировать. Когда насосутся, отваливаются и убегают.
— А мы его на кусочки порубили. И наш человек при этом погиб. Зря погиб?
— Не зря. Эти существа не просто так все знания выкачивают. Они потом, если удастся убежать, рождают таких существ, которые могут самым лучшим образом уничтожать тех, из кого они память получили. Если источником был человек, то рождается большой мохнатый человек, который больше всего любит охотиться на людей. Если бер, то вырастает огромный бер, который обычных беров только так на мясо пускает. Впрочем, людей он тоже любит. Если мышь, то вырастает небольшое, но очень быстрое существо типа крысы. И очень плодовитое. Преследует мышей до полного истребления. А потом сами вымирают… У них у всех отличительная особенность — если их ранить, то раны почти сразу зарастают. А если отрезать голову, то голова понемногу ползёт к телу и прирастает обратно. Можно остановить, только если сжечь.
— О! Значит, мы зимой именно этих существ уничтожили. Они были чуть крупнее человека, с мехом, и раны сами зарастали.
— Удивительно! Нам ни разу не удавалось завалить ни одно из этих существ. А сейчас по нашему следу идут два таких. Одно как человек, второе как бер. Если хотите провести ночь спокойно, лучше поезжайте вперёд нашего каравана на час — два.
— Мы предпочтём убить одно из этих существ, а лучше двух.
Вождь перевёл слова окружающим. Столпившиеся вокруг воины сдержано захмыкали.
А у кочевников очень забавные глаза, когда они улыбаются. В среднем у них глаза меньше, чем у нас, и немного уже. Но когда они улыбаются, у них верхняя часть век изгибается высокой дугой, а нижняя становится почти прямой. Очень забавно.
Я вернул их к основной теме:
— Что мы решили с размещением вашего племени? Будете строить укрепления на этой стороне реки и ждать армию Государя? Будете присягать моему отцу? Будете распахивать и засевать поля?
— А через реку никак нельзя? — не оставлял своей мечты вождь.
— Сражаться всё равно придётся. Удобнее это делать здесь, в заранее подготовленном месте. Ничто не мешает построить укрепления и засеять поля, а потом при приближении вражеской армии переправить за реку женщин и детей. Для это надо будет наладить паромную переправу. Тоже довольно трудоёмкая задача.
— Ладно. Посылайте гонцов к вашему отцу, пусть готовит договор. И гонцов к Государю, чтобы собирал армию, — сдался вождь.
— Сегодня ночью охотимся на чудовищ. Завтра несколько человек отправятся гонцами. У нас есть ещё одна задача — надо наметить, где высаживать леса на границе нашей земли. Поэтому тем из наших, кто останется с вами, придётся иногда отъезжать для составления планов. Буду просить у вас добавить к нашим людям своих сопровождающих. Пусть расскажут, как избегать разных опасностей Поля.
— Конечно. Разведку в любом случае надо вести, — согласился Артаксал, — Только у меня одна просьба. Когда во время охоты на чудовищ некоторые ваши люди погибнут, оставьте их чудовищам и уходите. Возможно, они займутся едой и отпустят всех остальных.
С таким жизнерадостным напутствием мы с Сигурном пошли к своим стражникам. Наши уже поставили повозки в круг, растянули шатры и вовсю жарили барашка. Оказалось, барашка презентовали кочевники. Щедро.
— Кочевники желают поступить в подчинение и под защиту к моему отцу. За караваном идут два чудовища. Одно типа человека, второе типа бера, нападают ночью, — «обрадовал» я своих.
Стражники обрадовались:
— О, здорово, сейчас пообедаем и успеем подальше до ночи уехать!
— Ночью идём защищать новых подданных от чудовищ. Придётся с факелами ездить вокруг стойбища. Как увидите чудище, не геройствуйте, скачите к нам с Сигурном. Дальше Сигурн бьёт чудовище своим ударом, если не срабатывает, я прыгаю в пасть чудовищу и не даю ему сомкнуть челюсти. Вы в это время отрубаете голову. И не думайте пугаться и убегать. Самое безопасное место в этом раскладе — ближе к чудовищу, точнее, к тому моменту, когда отрубим ему голову. Попробуете убежать — догонит и съест, — огорошил я мужиков. Ну и вытянулись же у них лица!
Один из стражников засомневался:
— Вашблгродие, может, не стоит вам в пасть прыгать? Мы никак побольше вас будем.
Я засмеялся:
— Хорошо подумал? У вас на руках только латы, любой зверь их легко прокусит. А на мне полная броня, не считая лицевого щитка, в десять раз дороже вашей стоит. Я волкам в пасть уже руки засовывал, ничего, жив до сих пор. Никакая скотина не сможет сомкнуть челюсти, если в них меч торчит. Главное его туда вовремя засунуть. Самое опасное в этом деле — если это те звери, о которых я думаю, то у них на лапах огромные и очень острые когти. Вот это действительно опасно, так что близко не подходите и прыгать на себя не позволяйте. Моего брата только деревянная шкура в таком случае спасла. Кстати, вам стоит замотать горло какими-нибудь тряпками потолще, у вас горло у всех совсем открытое. И сделайте себе длинные ручки к боевым топорам. Вам будет лучше, если сможете рубить головы с лошадей. Если с лошади не достаёте, делайте так: прыгнул, рубанул, откатился в сторону, чтобы товарищ мог рубануть.
С этими словами я отправился в шатёр спать, сказал только оставить мне мяса, как сготовится. Сигурн заполз в шатёр и улёгся рядом. Пришлось отложить сон:
— Боишься, что нас достанут чудища?
— Боюсь. В боях был в разных. Отец нас куда только не водил подраться. Но это… Они же сильнее во много раз!
— А мы умнее. Не бойся, они умирают так же, как и мы. Надо только голову снести.
Разбудили меня, когда уже темнело. Мою долю мяса даже подогрели. Пока ел, так извозился в бараньем жире, что потом еле влез в броню.
Когда мы нестройной толпой собрались на объезд стойбища, народ высыпал из своих шатров, чтобы в последний раз посмотреть на идиотов. Мы помахали им пока ещё незажжёными факелами. В ответ не было ни одного движения и ни одного слова. Не очень хорошо они о нас думают, однако…
Первые же шаги дозора показали, что дело лёгким не будет. Кочевники поставили шатры на большом расстоянии друг от друга, где кому вздумается. При этом всё проходы были перекрыты барахлом и привязанными животными. Как их защищать, если они на таком большом расстоянии друг от друга и ночью тут будет ни проехать, ни пройти?
Пару часов мы прохлаждались и травили разные глупые истории. Потом пришлось зажечь факелы. Толку от них было чуть, они больше слепили нас, чем освещали окрестности. Даже Така с её острым нюхом не чувствовала ничего подозрительного.
А потом что-то произошло. В небе зажглась звезда и начала медленно падать на землю. Звезда падала долго, при этом ярко горела, заливая всё вокруг светом почти дневной силы. Мы проводили звезду взглядами до падения. Она упала где-то очень далеко от нас, но мы всё равно увидели яркое зарево над местом падения. И в этом свете, немного опустив взгляды, мы увидели обоих чудовищ. Чудовища находились в небольшой пологой долинке, чуть ниже нас.
Обе твари занимались тем же, что и мы. Они смотрели на звезду, куда она упадёт, и повернулись к нам спинами. Они действительно были такими, как их описывали — высокая мужеподобная фигура и огромный бер. И как они стакнулись?
Я махнул рукой, призывая к атаке. Очевидно, что твари нас видели до того, как начала падать звезда — не заметить нас с факелами на фоне чёрного неба было просто невозможно. Поэтому важно было набрать скорость до того, как они спохватятся.
Мы набрали скорость. Чудовища обернулись. Я усомнился в реальности нашей миссии. Почему никто не сказал мне, что бер высотой с небольшую лошадь? И мужеподобная фигура рядом была ненамного хуже. Но отступать было поздно, мы неслись под уклон и остановиться не могли.
Сигурн нацелился на человекообразного волосатика. Хорошо, это по плану.
Я метнул бесполезное копьё в бера и вытащил меч. Как и ожидалось, копьё его даже не оцарапало. Я высвободил ноги из стремян, привстал на седле и прыгнул на бера. И тут произошло самое страшное: бер вместо того, чтобы кинуться на обидчиков, как я ожидал, испугался и отскочил в сторону. А я уже летел на его старое место и остановиться не мог.
Раздался характерный грохот. Это Сигурн приложил первую тварь. Следом раздался ещё более характерный грохот — это я свалился на землю и покатился под уклон. Как хорошо, что в своё время мы с друзьями случайно обнаружили на одном очень крутом травянистом склоне, что если лечь поперёк и расслабиться, то потом можно катиться под уклон почти с любой скоростью и по любой поверхности! Главное — это расслабляться. Мы катались так просто ради удовольствия. Вот и сейчас я катился под уклон, громыхая бронёй, и расслаблялся всеми возможными способами. В броне это было не так просто…
Бер развернулся в мою сторону, чтобы понюхать, что это такое решилось его атаковать, но один из ближайших стражников рубанул его по шее и тем отвлёк внимание. Бер развернулся на месте молниеносно. Ну и быстрый же зверь! При таких размерах в это вообще не верилось.
Я наконец-то перестал катиться под уклон, подхватился и побежал на бера. Охотники кружили вокруг бера, но приближаться опасались. Бер крутился на месте, кидаясь на того, кто был ближе остальных, и тут же разворачивался к следующему. Таким образом ему удавалось держать на приличном отдалении всех. Двое стражников рубили голову первой твари. Сигурн бежал к беру.
Я пробежал выше по склону, чуть не попав под ноги лошади, и опять помчался на бера. Бер после первой атаки решил, что если я так нагло нападаю, то я тут самое опасное существо, и отскочил в сторону. Играючи отскочил, и так, что чуть на задавил одного из стражников. Довольно далеко отскочил, зараза. Сигурн тоже не смог уменьшить расстояние до цели. Бер отступал. Стало ясно, что пешком мы можем бегать за ним до морковкиного заговения.
Я засвистел, подзывая свою лошадку. Умница Звёздочка решила, что на сегодня её лимит храбрости исчерпан и что сражаться с берами ростом с неё саму она не договаривалась. Пришлось жестами посылать двух стражников за лошадями — за моей Звёздочкой и за конём Сигурна, который оказался не менее умным.
Бер в это время отошёл и встал, принюхиваясь к странным существам, которых он привык рассматривать в качестве пищи. Какие-то чудовищные мысли крутились в его чудовищной башке. Сигурн наконец-то дохромал до меня. Я стоял, тяжело дыша. Бегать в полной броне вверх по склону — ещё то развлечение.
— А что будет, если он убежит? — спросил Сигурн.
— Украдём у кочевников барашка, снимем шкуру, а мясо порубим и отдадим, скажем, что это от бера осталось, — попытался пошутить я.
Но бер не собирался спасаться бегством. Только что он стоял совершенно неподвижно, а в следующую секунду он уже мчался на нашу группу и покрыл половину расстояния. Мы с Сигурном дружно побежали ему навстречу.
Этот бер не собирался вставать на дыбы, как его нормальные лесные прототипы. Он просто нёсся вперёд, намереваясь своей тушей снести нашу группу из двух мальчишек и нескольких конников. И ему это почти удалось.
Я успел прыгнуть, надеясь перелететь у него над головой. Настолько высоко мне подпрыгнуть не удалось, и туша ударила меня снизу. Но вторая часть плана удалась — я уцепился рукой за верхнюю часть раскрытой пасти твари, прижав заодно и нос. Резкий рывок, и бер помчал меня на себе. Я схватился свободной рукой за шерсть, чтобы не упасть.
Этот чудовищный охотник на беров оказался такой же глупой скотиной, как волки и нормальные беры. Вместо того, чтобы пытаться откусить мне руку, он принялся вертеть головой, чтобы скинуть руку с зубов. Я, наоборот, ещё сильнее вцепился в пасть и в нос. Судя по всему, беру стало больно из-за прижатого носа, и он решил, что будет хорошей идеей раздавить меня свои весом, перекатившись на спину.
Это была для него плохая идея. Да, меня-то он прижал так, что не вздохнуть, но тут подскакали стражники и принялись рубить ему голову. В агонии чудовище так махало лапами, что стало даже опаснее, чем в разумном состоянии. Я порадовался, что лежу под тушей и что мне не надо пытаться приближаться к этому комку лап и когтей снаружи. А потом небо упало, и прямо на мою голову.
Когда я смог открыть глаза, уже пылал костёр, на котором горели туши обоих чудовищ. Нашим стражникам помогали невесть откуда взявшиеся мужики из числа кочевников. Они тут под землёй прятались или я так долго валялся?
Подошёл Сигурн:
— Ты извини, я бера приложил, а передалось и тебе. Судя по всему, моя сила на всё мясо распространяется, которое в контакте. Я этого не знал.
— Так и помереть недолго, — прошептал я. На большее сил не хватило.
Костёр горел долго. Я отлёживался столько же. Только через два часа мы решили, что все ткани тел сгорели, и загасили пламя. С собой мы взяли только черепа чудовищ, остальное кое-как забросали землёй. Для очистки совести объехали стойбище по кругу и завалились спать.
Проснулись, когда кочевники уже ушли. Неспешно позавтракали. По ходу дела выяснилось, что у меня жутко распухло и болело запястье. То ли бер вчера сломал, то ли сильно ударился, когда прыгал со Звёздочки на полном ходу. Я не мог даже надеть броню! На первый случай мне туго забинтовали руку и погрузили на лошадь, как мешок. Самому запрыгивать в седло не дали. Кочевников мы догнали через три часа. Они уже встали на постоянную стоянку. Место и правда было лучше некуда — с одной стороны река, с другой стороны глубокий овраг с ручьём. А ещё это место находилось точно напротив песчаного пляжа, на котором мы с друзьями купались летом, если нам давали повозку и сопровождающего. Это было совсем недалеко от нашего селения…
Стали думать, кто останется составлять планы лесопосадок, а кто пойдёт с вестями к отцу. По очевидным причинам меня как раненного решили сплавить в замок. Я сопротивлялся, но не очень сильно.
По договорённости с отцом, мы должны были запалить дымный костёр напротив этого пляжа, после чего нас должны были перевезти на лодках. Тут должны были сидеть наблюдатели на такой случай. Но это предполагалось только через неделю. Костёр мы, конечно, запалили, но надежд на него было мало.
Кочевники с интересом смотрели на огромные черепа чудовищ, которые мы привязали на одну из повозок, и цокали языками. Мы проехали к вождю. Вождь затребовал подробного описания ночного приключения. Мы рассказали, вождь переводил окружающим и притворно ужасался. Все остальное демонстрировали чувства вслед за вождём. Меня больше интересовало, что это такое упало с неба. Вождь сказал, что никто из них не видел ничего подобного. Старики говорили, что с неба иногда падают камни, но чтобы такие большие и с таким светом… Такого никто не помнил.
Стали решать, как переправляться через реку. Летом я бы переплыл её за время десятка молитв. Но сейчас вода была слишком холодной, а рука у меня болела всё сильнее. Решили строить плот.
Плот построили наполовину, когда перевозчики всё-таки появились. Они были несколько удивлены нашим сотрудничеством с кочевниками, настолько, что первое время даже боялись приставать к берегу. Мне пришлось несколько раз повторить, кто я такой, и долго уверять их, что всё хорошо и что их не съедят.
Только после этого мы с одним стражником смогли переправиться на другой берег. Вместе с нами шли двое кочевников, они должны были обучать нас их языку и учиться нашему. Лошадям плавание в холодной воде совсем не понравилось, но после того, как мы их растёрли, они нас простили.
Моё появление в замке отец решил обставить по всем правилам королевского приёма. Меня не стали расспрашивать прямо во дворе, сказали идти на кухню и слегка поесть. Во дворе меня встретила только Сигурна, приветствовала легкомысленным подколом: «Привет, отрадник мой, братец названный!». Я не остался в долгу и приветствовал её титулом «Приветствую Вас, отрада моя, пониженная в должности до уровня симпатии». Сигурна не обиделась и даже слегка обняла меня, помогая свалиться с лошади. Рука болела, сам я спускался с трудом.
Тем временем отец созвал большинство стражников и самых уважаемых мужиков из села. Только после этого меня пригласили в пиршественный зал.
Отец сидел на возвышении, в мантии из медвежьих шкур. Мама стояла за его креслом, тоже в роскошном платье и меховой накидке. Я никогда не видел её в этом платье. Похоже, для них это просто повод приодеться.
Я по всем правилам вошёл в зал, чеканя шаг, преклонил колено и попросил разрешения доложить результаты разведки. Отец позволил. Меня начинал разбирать смех от всей этой комедии, но я сумел сдержаться и принялся рассказывать основные новости по степени убывания важности: на нас движется огромная орда, надо посылать гонцов к Государю, мы встретили племя кочевников, которое просится стать новыми селянами и воинами на землях за рекой, мы потеряли одного стражника из-за нападения неведомых чудищ, чудища уничтожены в неизвестном количестве, уничтожено несколько крупных чудовищ, черепа доставлены в виде трофеев. На этой точке сюжета стражник, который меня сопровождал, вместе с кочевниками внесли черепа двух чудовищ — бера и человекоподобного.
Черепа двух человекоподобных чудищ, которых мы уничтожили зимой, уже висели на стенах пиршественной залы рядом с головами медведей, лосей и волков. Мне казалось, что отец ими гордился. Но эти черепа… Они произвели на отца Впечатление. Он даже привстал.
При известии об орде охнули все, кто были в зале. При новости о потере стражники тихо заныл его отец, которого тоже пригласили на приём. При виде черепов все охнули ещё раз.
— Сын мой, почему у тебя на руке повязка? — спросил отец.
— Неудачно приземлился, когда прыгал на него. Он оказался очень быстрым, увернулся, зараза, пришлось приземляться на землю, — я кивнул на череп бера.
— А зачем на него прыгать? — удивился папочка.
— У этого чудища раны зарастают сразу после появления. Его бесполезно бить копьём, когда он встаёт на дыбы, как обычных беров. Единственный шанс был прыгнуть ему в рот и держаться до тех пор, пока товарищи не отрубят голову.
— Никогда не слышал о таком способе охоты, — выдохнул отец.
— Мы так на волков охотились в Пфальфене. Меня этому наши охотники научили, — признался я.
Отец только покачал головой и начал держать ответную речь:
— Услышь, сын мой, важные новости…
Смысл отцовской речи сводился к тому, что Государь знает о наступлении кочевников и уже объявил общий сбор всего войска государства. Наше племя было не единственным, кто бежал от нового лидера кочевников. Некоторые прибежали ещё по весенним водам и рухнули к ногам Государя с просьбой о защите. Но наши данные были тоже очень ценными, так как теперь становилось ясно, где именно пойдёт войско вторжения. Ещё отец поблагодарил нас с Сигурном за то, что мы нашли селян для земель за рекой, подтвердил наши обещания кочевникам, и сказал, что отрядит гонца к вождю кочевников с соответствующими приветствиями. (Сигурну благодарность, разумеется, должны были передать письменно). Под конец мне велено было сдать мятые доспехи кузнецу на восстановление, и на этом официальный приём был закончен.
Я уже начал лелеять надежду повстречаться с кроватью, но не тут-то было. Меня взяла в оборот мамочка. Для начала меня оттащили в баню, где содрали доспехи и исподнее. Подсчёт синяков и ссадин дал число в несколько десятков. Святой отец потыкал мою руку, помял опухоль и пришёл к выводу, что перелома нет (было больно). Но руку после мытья всё равно закатали в лубки. Бабки — целительницы из села смазали ушибы и ссадины по всему телу подозрительно пахнущими мазями, после чего только мне было разрешено лечь.
Но и тут спать не пришлось, так как отец погибшего стражника ждал меня, чтобы услышать подробности. Я пересказал, как мог, про встречу с остроухими и то, что рассказал про них вождь кочевников. Рассказал, как тяжело давалась охота на их выродков — убийцы беров и человекоподобного, как боялись их кочевники. Припомнил, что у нас хуторяне тоже не пережили встречи с ними. Кажется, его жажда подробностей была удовлетворена.
Через пару часов я пожалел, что не с кем поговорить. Рука разболелась так, что спать было невозможно. Оказалось, что мамочка ожидала чего-то подобного и упросила одну из целительниц остаться присматривать за мной. Бабка намешала мне каких-то трав в подогретое вино, и только после этого я смог заснуть.