Улицы Улавая приводились в порядок, разрушенная силовая установка лишила города союзники защиты. Глядя из разбитого окна на развалины, Манияр размышлял о будущем людей многострадальной Дангрисиды. Внизу копошились существа мало похожие на его соотечественников, но это были они. Технику не использовали уже много лет, работала «благодать» Даймеша. Одни силовыми волнами собирали остатки домов в огромные кучи, другие крошили в мелкую фракцию, третьи разбирали строительный мусор по отдельным участкам, местоположение которых примерно соответствовало очертаниям прежних домовладений. Молнии плавили и спаивали металл и камень, собирая из праха новые дома для существ которым не требовалось есть и спать. Люди Улавая не нуждались ни в домах, ни в удобствах. Работали в силу привычки, строили потому, что надо, так принято. На помощь союзникам пришли жители Ура. С ремонтом торопились, горожане ждали появления на границе некогда брошенных соседей.
— Работы идут быстро, — заметил Имур, глава Совета Ура. — Почему такой хмурый? Гранидара больше нет, мы свободны.
— Нет пока еще не свободны, — покачал головой правитель союзных городов. — Через двадцать часов нам грозит полное уничтожение. У тебя, в Уре две трети обычные люди, а у меня сплошь проклятые, — Манияр провел рукой по коротко стриженным волосам.
— Все время забываю, что мы остались без купола, — согласился Имур.
Глава Совета Ура отошел от окна и опустил мощный зад в кресло напротив стола Гранидара.
— Подумать только, сейчас и представить сложно, что еще несколько дней назад, на этом самом месте, Гранидар сжигал соотечественников, — Манияр показал на кресло, в котором так уютно расположился Имур.
Глава Совета пожевал пухлыми губами, и нехотя вылез из удобного вместилища.
— М-да, — недовольно хмыкнул Имур, оглядываясь на место казни приближенных Гранидара.
— К вам посетитель, — выглянул из-за двери Ерлей, бессменный секретарь правителя Улавая.
— Ну, веди, — несколько растерянно отозвался молодой правитель.
Двери отворились в кабинет прошагало высокое существо. Удлиненные руки и ноги, казались гротеском над человеческими пропорциями. Дополняли образ вытянутый череп, далеко выдававшийся назад, и огромные печальные глаза, смотревшие удивительно умно и проницательно.
— Кто вы? Я вас прежде не видел в Улавае, — Манияр отошел от окна и протянул руку посетителю. — Это ваш? — спросил он у Имура.
— Нет, в первый раз вижу, — вытаращив глаза на необычное существо ответил глава Совета Ура. — Он вообще не из наших, на глаза посмотри! Стра…!!! — попытался крикнуть Имур.
Гость с поразительной грацией и скоростью оказался подле главы Совета. Узкая кисть плотно зажала пухлый рот чиновника.
— Не ори! Это я! Гитат! — выкрикнул в лицо Имуру, посетитель.
Воздух с шумом всосал сияющий голубым монстр. Завоняло паленой шерстью, любимый ковер Гранидара вспыхнул. Красные языки пламени с жадностью пожирали старинный узор.
— Отпусти его, — глухо прогудел голос молодого правителя.
Длинный отшатнулся к двери и поднял руки к потолку.
— Я ничего не имею против вас господа, — примирительно улыбнулся гость, от волнения грудь Гитата ходила ходуном, а огромные глаза стали еще больше, и теперь напоминали глаза лемуров.
— Ох, ну ничего себе! Я такого не ожидал! Плазма, человек-плазма, ну надо же, — изумлялся посетитель. — Как тебе удалось?!
— Не знаю. Значит Гитат? — приобретая обычный вид спросил Манияр.
— Не могу даже предположить, что вам рассказал Гранидар, но я остался жив! — глядя на молодого правителя ответил посетитель.
— Да опусти уже руки, — присаживаясь за стол попросил Манияр, — нам сказали, что погибла вся экспедиция. Якобы вы налетели на Даймеша и Первый покончил с твоей экспедицией.
— Другого от Гранидара и не ожидал. Этот гад напал на нас у перехода в другой мир, убежать удалось только мне, — горько усмехаясь рассказывал Гитат. — На мое счастье ключ-медальон не достался убийце, иначе он нашел бы меня и в Андланде. Я там укрылся, там же избавился и от дара, можно сказать переродился, — длинный заискивающе улыбнулся.
Манияр и Имур молча смотрели на гостя ожидая продолжения рассказа.
— Вижу вы мне не верите, но оно и не мудрено. Вон от города, что осталось. Думаю, что тебя Имур, это убедит больше чем слова, — гость протянул светящийся медальон.
— Гитат неужели это ты? — чуть не плача спросил Имур.
Толстяк подбежал к бывшему правителю Ура и встал перед ним на колени.
— Прости меня батюшка, не разглядел, — крупные слезы потекли из глаз чиновника.
— Ну будет тебе Имур. Мы столько лет с тобой создавали нашу науку, что это мне впору склоняться перед тобой. Да и не только мне, всему Уру следует встать перед тобой на колени, — поднимая толстяка увещевал гость, — столько лет самоотверженного труда на благо города.
Гитат крепко обнял чиновника, и лишь минуту спустя отпустил. Имур задрал заплаканное лицо глядя влюбленными глазами на бывшего правителя. Гитат возвышался больше чем на две головы над человеком, и казался великаном в тесном для него кабинете.
— Ты вернулся к нам? — с надеждой спросил глава совета.
— К сожалению, нет мой друг — развел руками длинный. — Я пришел потому, что через десять часов к вам, в Фанарион, вторгнется Даймеш.
— Через десять?!!! — в один голос переспросили Манияр и глава совета.
— Да, времени осталось совсем мало, но я с хорошими вестями. В Андланде нашелся способ остановить Перворожденного. Правда для этого нужны ваши возможности, в первую очередь защитный купол.
— Силовая установка пока ремонтируется, купол недоступен, — остановил гостя Манияр.
— А сколько потребуется времени? — не теряя надежды спросил Гитат.
— Если направить все имеющиеся силы, то можем часов в пять управиться. И все же Аон не сможем накрыть, не хватит энергии, — окончательно разбил надежды посетителя правитель Улавая.
Гитат нахмурился, но секунду спустя улыбнулся, точно его осенила удачная мысль.
— А если использовать тебя. Ну, скажем, сделать портативную силовую установку. Делаем же мы ключи, и куда меньшим обходимся. А тут купол, локальный, не более дворцовой площади.
— Мысль хорошая, — удивленно улыбаясь поддержал предложение кумира Имур.
— Попробовать можно, мысль и впрямь не плохая, — с сомнением ответил правитель.
Глаза Манияра затянула дымка глубокой задумчивости, где-то глубоко внутри, ученый взял верх над правителем.
****
— Улавай!!! — пронеслось над войсками.
Армии десяти городов уже выстроились против врат в Менантр. Остальные семь городов либо ушли в полную дикость, и не участвовали в общей жизни подземных людей, либо стали жертвами слуг Даймеша.
Ожившая камера телепортации привела союзные войска в движение. Войска соседей перестраивались, наводя орудия на прозрачный экран базальтового куба, светившийся в дальнем углу уничтоженного Аона.
Первыми вышли люди вполне обычные, если бы не глаза. Голые тела прибывших вызвали недоумение дангрисидов из других городов. Следом появились существа одно другого чуднее. Мечи вместо рук, ноги с обратным изгибом, живая сталь, или толстая броня на манер черепашьего панциря, все слилось в удивительный карнавал незнакомых силуэтов. Начавшиеся было смешки затихли, когда появился предводитель соседей. Голубое сияние и треск камня по которому ступал Манияр, говорили о необычайной мощи человека-плазмы. Армейцы Улавая почтительно расступались, пропуская правителя вперед. Командующие соседей выдвинулись навстречу армии Улавая, на появление сил Ура никто уже не обратил внимания.
Все под землей слышали, что в Улавае случился катаклизм, но что именно произошло никто точно сказать не мог. Многие века обычные дангрисиды сталкивались с людьми из-за купола, и давно уже никого не удивляли монстры, называвшие себя людскими именами, и умевшие принимать человеческий облик. Но новый правитель вызвал оторопь, полупрозрачная плоть, от которой вибрировал воздух внушала уважение и трепет.
— Мы вас не ждали! — крикнул Оран Трович командующий Дарма.
— Значит мы для вас стали приятной неожиданностью, — вышел вперед Имур. — Вы бы развернули орудия на врата! Даймеш на подходе!
— Вас призвал Бустия?! — встрял в перепалку сухопарый задира Свиват Комар.
Кличку Комар, Свиват получил за привычку нудить, хотя, как военный специалист вызывал уважение даже у противника. Поговаривали, что в молодые годы, оба командующих служили под началом легендарного Лимома. Оран после ушел в армию, и дослужился до генеральского звания, а Свиват возглавил отдел спецов в наземной Енаге.
— В этой войне мы союзники! — снисходительно улыбаясь крикнул в ответ Имур. — Полагаю, что вам известна ваша роль в предстоящем сражении, потому прошу освободить центр города. Мы будем держать Первого у врат, а вам следует отойти к выходу из Аона! — крик затих, Имур оглядел гигантскую каверну. — Из пещеры! — заорал глава совета Ура.
— Кто ты такой, чтобы раздавать приказы союзным городам?!!! — взбеленился Свиват Комар.
Вперед вышел Манияр, не обращая внимания на полководцев союзных сил, правитель Улавая повел армейцев к гудящей арке. Едва успели выстроиться, как из-за марева показалось первое чудовище Даймеша. Огненные столбы шагнули в Фанарион, затем показались чадящие руки, много рук, и огромное тело без головы, последними вошли задние ноги. Армейцы вытянулись в длинную цепь, перекрыв полукругом место прохода, энергощиты загудели, выстраивая общую стену. От входа ударили рельсотроны, и электрические пушки. Пятна молний-ловушек с оглушающим треском сковали монстра Даймеша. Разогнанные снаряды разворотили огненную плоть чудовища, прежде чем появился следующий воин Первого.
Второй монстр повторил участь соратника, затем наступило напряженное затишье. Наконец из-за марева вышла сразу сотня огненных порождений Даймеша. За первым отрядом шел второй, а на той стороне уже слышалась поступь третьего. Улавайские воины с улыбкой наблюдали за миниатюрными монстрами, каждый не больше пятилетнего ребенка. Но улыбки сменило удивление, когда огненные чудовища резко выросли в размерах, заполняя собой все пространство. Армейцы отступили, расширяя полукруг и растягивая цепь еще шире. Орудия союзников захлебнулись, от ответных ударов раскаленных камней и шаров остывающей магмы. Электрические ловушки не справлялись, а воины Даймеша безостановочно прибывали, отодвигая бойцов Улавая все ближе к выходу из Аона. Воины перестроились, разрезая пещеру пополам.
— Отступайте!!! — прокричал посыльный Емельяна, подбегая к командному центру союзников.
— Почему отступаем?! — крикнул в ответ Оран Трович, он стоял на смотровой площадке военного катера, и говорил с посыльным через громкоговоритель.
В соседних катерах показались командиры десятиградья.
— Кто приказал отступать?!!! — зацепился языком Свиват.
— Слуги Даймеша наступают!!! Еще немного и наш строй прорвут!!! Мы ставим Купол!!! — надрывался посыльный. — Шевелитесь или все сдохните!!! — не выдержал армеец.
Плазменный клинок указал куда-то в сторону выхода. Союзное командование, как один повернуло головы в указанном направлении. У черного куба телепорта, стройными шеренгами вышагивало ополчение Улавая. Мобилизованные уходили в свой город, позади строились воины Ура, готовые в любую секунду погрузиться в камеру. Прозрачный полимер отсек голых улавайцев, внутри камеры загорелся тусклый свет.
Свиват оглянулся на проход в Менантр. За плотным строем слуг Даймеша, возвышавшихся подобно огненным горам над толпой ужасных чудовищ, показалась трехглазая харя Первого. Пылающие волосы Ненасытного развивались как живые, взлетев под потолок огненные патлы ударили по спинам слуг и чудовищ. Толпа наперла на тонкую цепочку армейцев Емельяна. Командир улавайцев бегал позади и зычно отдавал приказы.
— В пол!!! Сливайся!!! — гремел синий воин огромный как скала, с тяжелым панцирем на спине и груди.
Глыба мифрила заходила на голову, прикрывая шею и затылок. Из-под козырька выглядывал гладко окатанный шлем.
Ноги армейцев уперлись в камень пола, а затем срослись с ним в единое целое. Щиты поползли наверх, стремясь к потолку. Над краем призрачной преграды с ревом неслись раскаленные куски скал, а на мерцающую стену напирали гигантские тела. Огонь союзников стих, орудия одно за другим выходили из строя, да и энергощиты перекрыли зону обстрела.
Даймеш почти прошел в Аон, камень под ногами армейцев превратился в песок, и монстры прорвали живую цепь.
— Как он это сделал?! — спросил сам не зная у кого Свиват. — Отступаем!!! — заорал командующий, белея лицом.
Катера сорвались с места, и понесли штаб союзников к выходу. Армия десятиградья побросав орудия, кинулась к транспортным машинам. Неловкие, как майские жуки, транспорты оторвались от пола, и поползли к вратам Аона. Солдаты союзников цеплялись за спущенные канаты, и на ходу поднимались на борт.
Воины Ура уже погрузились в камеру, прозрачная дверь поползла, вдоль телепорта перекрывая проход.
— Стойте!!! Стойте!!! — несколько бойцов Дарма, спешили к спасительному выходу.
Их орудие еще дымилось под огромным куском раскаленной породы, который отрезал воинам путь к отступлению.
Под потолком лавировали два военных катера, судя по гербам командующие Дарма и Панчада остались прикрыть отступление основной массы войск. Орудия воздушных кораблей били точно, уничтожая воинов Первого десятками. В ответ летели огненные болиды, отчаянным полководцам удалось на какое-то время переключить внимание слуг Даймеша на себя.
Слуги ринулись к выходу из пещеры, там в несколько ярусов отступали летающие корабли союзников. Катера повернули за наступающими монстрами, выстрелы орудий оставляли рваные дыры в раскаленных телах чудовищ, но выбитая плоть тут же затягивалась. Монстры достали пылающие клинки титанических размеров. Окутанные огнем лезвия, проносились совсем близко от бронированных корпусов генеральских катеров.
Позади раздался грохот, и на отступающих двинулось огненное облако. Оно шло сплошным фронтом, в бурлящей стихии скрылась чудовищная армия Даймеша. Катера нырнули к выходу, где под сводами циклопической арки скрылись последние транспортники союзных войск.
Корабли развернулись и ударили по слугам, но снаряды разбились о невидимую преграду. За мерцающей стеной, сильно напоминавшей купол Дангрисиды, мелькнул голубой силуэт. Свиват разу узнал плазменного монстра, которого улавайцы называли своим правителем. Манияр остановился позади прохода в Менантр, и направил правую руку в сторону прозрачной сферы. Внутри купола все также двигался огненный вал, но с боков, под потолком, и над вратами в Менантр пространство разрезали проходы. Гигантские потоки морской воды ворвались в мир Фанариона. В несколько секунд сфера защитного купола наполнилась, а разрывы в пространстве сошлись, точно кто-то застегнул молнию. Свиват прильнул к смотровому стеклу и разинув рот смотрел на гигантский шар, который теперь четко выделялся посреди огромной пещеры. Одним своим полукружием сфера упиралась в потолок, другим в пол, внутри колебалась зеленовато-голубоватая вода. Стремительный поток уносил влагу в треугольный проход, раскрытый напротив арки ведущей в Менантр. В края треугольника, нарушавшего непроницаемость купола, впились исполинские ладони Даймеша, две пары рук стремились расширить выход. Первый рвался прочь из изощренной ловушки. Внутри, в пучине, кувыркались воины Улавая, потеряв точку опоры они оказались игрушками стихии.
Уровень воды упал до половины, гигантские, каменные статуи слуг Первого, застыли так и не успев прийти на помощь хозяину. В стремительно убывающем потоке показались головы монстров перворожденного, все они превратились в камень. Волосы Даймеша погасли, и свернулись в тугие кольца спутанных корней, а от потрескавшейся плоти валил пар и черный дым.
Купол исчез, тугая волна плеснула к выходу из пещеры, а Первый неловко рухнул на пол. Армейцы Емельяна почувствовали опору под ногами и начали собираться в колонну, снова послышался зычный голос командующего.
Руки Даймеша утонули в камне, превращая породу в песок, статуи слуг и монстров осыпались барханами. Песчинки поползли по рукам первого, сначала неуверенно, а потом все стремительнее и гуще. Перворожденный набирал массу, корни распрямили тугие кольца. Даймеш поднялся на ноги, и продолжая собирать породу на каменеющее тело, хлестко ударил по колонне армейцев. Энергощиты погасли, но воины устояли, их ноги, вросшие в пол, не дали Первому разбить строй улавайцев. В один прыжок перворожденный оказался посреди колонны, сверху обрушились глыбы рваного камня. Свиват в изумлении наблюдал как Первый подпрыгнул к потолку, верхняя пара рук чудовища, на ходу вырвала из свода пещеры два гигантских куска породы.
Колонна рассыпалась, воины в мгновение ока вскарабкались на огромное, словно утес, тело Даймеша. Волосы-корни молотили по бугрившимся мышцами рукам, и ногам, в несколько минут армейцы оказались сбиты на пол. Емельян и еще трое бойцов успели добраться, до края каменного доспеха Первого, у самой шеи. Маленькие силуэты бойцов, едва различимые на широком каменном козырьке, который и образовывал край доспеха, спешили к неприкрытой плоти монстра.
В широко открытые ладони нижней пары рук, влетели искры погибших бойцов Улавая. От венца отделились огненные сущности, плазма стремительно разрастаясь превратилась в слуг Даймеша. Планируя, огненные опустились к земле, камень потек, но не в стороны, а в плазменные силуэты слуг. Наполняя раздувающиеся оболочки монстров.
Армейцы, потерявшие связь и организацию, в беспорядке хлестали врага разрядами, стремясь задержать его превращение. Вновь появился купол. Из тени, за проходом в Менантр, вспыхнуло голубое свечение, показался силуэт трехметрового чудовища. Сияние выделяло монстра из общей массы, слуг Даймеша и армейцев Улавая. Голубая полоса сорвалась с места, точно смелый росчерк пройдя через Первого. Свиват Комар не успел даже заметить, когда плазменный прожег ногу Даймеша. Ужасающий вопль сотряс пещеру, и Первый рухнул на колено целой ноги. Слуги Ненасытного ринулись, на Манияра, Емельян и трое смельчаков, сопровождавших командира, слетели с ворота Даймеша, армейцы упали перед склоненным к земле Перворожденным. Три наполненных болью глаза уставились на мелких тварей, посмевших бросить ему вызов. Боль сменил гнев, и огромная как дом рука опустилась на покалеченных воинов. Пламя побежало от ладони вверх по телу Первого, великан вспыхнул, сияющие волосы с шипением заметались по закрытому пространству купола. Воины Улавая погибали один за другим, огромные, пылающие мечи слуг Даймеша опустились на Манияра. Правитель Улавая скользнул вперед, пробив насквозь одним движением двух слуг. С гневным ревом, разгорающегося пламени, твари бросились в погоню за опасным противником. Раненные слуги подбирая расплескавшуюся магму, поспешили следом за соратниками.
По краю голубого силуэта заиграли искры, воздух разошелся по кругу, взрывная волна налетела на преследователей Манияра. Полужидкие тела слуг, расплескались по стенкам купола, магма медленно остывая поползла к полу. Плазменные оболочки, с оглушающим грохотом схлопнулись. Горящие полосы потянулись к венцу Даймеша, тусклые рубины вновь вспыхнули, принимая вернувшихся обитателей.
Даймеша отшвырнуло на арку прохода в Менантр, камни раскалываясь, рваными глыбами посыпались на пол пещеры. Наполовину разрушенный вход продолжал мерно гудеть, мерцающий переход между мирами расширился, а по кругу открылись еще несколько. Даймеш удивленно смотрел на Манияра, пламя Ненасытного потухло, а нога быстро заживала, втягивая измельченный камень.
Купол упал, в проходы ринулись тысячи куари Андланд. Великаны, всадники на неведомых существах, и воины с длинными мечами, атаковали Даймеша. Первые ряды наступавших, сбили корни-волосы, а последующие настигли поднимающегося на ноги бога. Армейцы Улавая получили передышку, остатки отборной тысячи собирались вокруг Манияра. Семь сотен строились, готовя наступление на Перворожденного.
Рубины на венце бога вспыхнули, на пол опустились силуэты слуг, они бесстрашно встретили воинство Андланда. В разрыве показался лохматый старик в белом доспехе, латная перчатка воина сжимала плачущий меч. Следом вышел длинный с печальными глазами, его тело защищала мифриловая чешуя, а руки сжимали копье. Длинный возвышался над спутником на две головы.
Уверенным шагом старик направился к Древнему, с широкого полотна меча слетели капли жидкого металла. Шлем наполз на лохмы, клинок взвизгнув рассек ногу вставшего на пути андланда слуги Даймеша. Сверху обрушились несколько горящих мечей, огромные лезвия рассыпая расплавленную породу, соскользнули с доспеха старика. На выручку Отцу поспешили куари детей Андланда. Великаны налетали на огненных титанов, и сгорая валили на пол пещеры, внизу чудовищ ждали мечники. Длинные клинки жадно врубались в пламенеющую плоть воинства Первого. Волосы-корни Даймеша беспрестанно хлестали адндланд, выкашивая десятками оболочки пробужденных растений. В руках огненного бога выросли объятые огнем копья, одно за другим они обрушились на толпы воинов Отца. Копья сменили мечи, багровые отсветы четырех клинков придали зловещий вид сражению, разгоревшемуся у ног Первого.
С оглушающим гулом мечи прошли по кругу, Даймеш присел, чтобы достать пылающей сталью мелких врагов. Изуродованные тела андланд полетели в толпу соратников, но потери не испугали воинов Отца. С еще большим остервенением конные куари налетели на древнего. Второй круг мечей опрокинул конную атаку, и клинки обрушились на старика в белом доспехе.
Изуродованный нагрудник привел в движение броню, и она свернулась в пояс. Куари кинулись к Отцу, закрывая Випула своими телами. Подбежал Бустия, он бросил копье и потащил обгоревшего бога Андланда к проходу, где за маревом шумели похожие на деревья травы. Раненный Випул обронил белый клинок, слуга Даймеша протянул огромную руку за оружием. Раскаленные пальцы сжали полотно клинка, но тут же разжались, жидкий с виду металл отсек монстру два пальца.
От входа в пещеру донеслись звуки битвы, в Аон прорвались черные всадники на чудовищных скакунах. Их было немного, но союзникам не достало сил остановить двадцать пять Инвентов. Жители черной луны пронеслись, не замечая армейцев Улавая, к толпе куари, окруживших великана Даймеша. С ходу черные врубились в битву, и смертоносным ураганом прошли к остаткам врат в Менантр. Копья и мечи Инвентов рубили и андланд, и слуг Даймеша, и корни-волосы, пытавшиеся остановить их стремительный натиск.
Ошеломленные армии на несколько секунд прервали бой, с ужасом и удивлением глядя как в мареве перехода исчезает последний всадник Инвентов.
Бустия остановился у разрыва в Андланд, кто-то забрал раненного Випула. Не отрывая печальных глаз от боя, Бустия любовался мастерством черных. Инвенты исчезли за пеленой, Бустия словно очнулся, минутой позже длинные ноги несли его к вратам в Менантр. Вокруг кипел бой, но андланд не обращал внимания на опасность, он обходил слуг, уклонялся от вездесущих волос, и ужасных клинков Первого. Наконец он добрался до врат, марево вздрогнуло, когда Бустия перешел в Менантр.
Потеря Випула, и неожиданная атака Инвентов подорвали дух куари, и андланды теряя сотни воинов подались к разрывам. Слуги и Даймеш преследовали беглецов, бой превратился в побоище. Куари тысячами ломились в разрывы, а позади рубили гигантские огненные мечи.
Неожиданно клинки армии Даймеша потеряли цель, между андландами и древними встала невидимая преграда. Свиват не сразу сообразил, что купол вновь заточил воинство Даймеша. Только когда вода наполнила гигантский пузырь, до командующего дошло, что случилось. Все повторилось, как и в первый раз, статуи слуг, погасший Даймеш, но под куполом теперь сошлись один на один Манияр и Первый.
Черный куб телепорта ожил, из тускло светящегося нутра повалили жители Улавая. Простые горожане вернулись, тысячи посвященных строились и меняли свою суть, готовясь к последней в их жизни битве.
Гигантские мечи Даймеша секли воздух, не доставая верткого противника. Голубая полоса мелькала то тут, то там. Манияр перебил правую ногу бога, но она тут же восстановилась, чем больше человек наносил увечий Даймешу, тем быстрее он восстанавливался. Статуи слуг послужили хозяину и после гибели, предоставив Первому прекрасный камень. Наконец клинки зацепили Манияра, но камень испарился. Переломленные полотна рассыпались в мелкий песок и тут же тонкими струйками потекли в эфес, восстанавливая поврежденные мечи.
Манияр взмыл под потолок и обрушился сверху на голову Даймеша, но волосы-корни оплели его плазменное тело. Сгорая и отрастая вновь, корни облепили землей шустрого врага, и плазма начала угасать, силы покинули Манияра. Плоть вперемешку с землей облепила кости и мышцы, правитель Улавая вновь стал человеком. Не ослабляя хватки, Даймеш поднес Манияра к лицу, и внимательно вгляделся в человека.
— Впервые вижу, чтобы мой дар так поменял посвященного!!! — прогремел бог. — Даже жаль убивать такое чудо!!!
За стенами купола улавайцы искали проход в непроницаемый шар. Корни сжали еще сильнее тело Манияра, человек закричал, а купол исчез. К великану кинулись семь сотен воинов Улавая и тысячи горожан. Даймеш раскрыл ладони четырех пар рук, в бронированную грудь Первого ударил слепящий поток искр. Громкий всплеск зеленоватой слизи перемешанной с багрянцем крови, потух в грохоте расколовшейся брони на теле Даймеша. Порода осыпалась огромными глыбами на пол, где тут же превратилась в песок, и потекла тонкими струйками по ногам великана.
Среди слизи и плоти мертвецов осталось стоять тридцать посвященных, четыре армейца, и двадцать шесть горожан. Несколько раз натяжение приходило, стягивая к стопам бога останки его адептов, но выжившие так и остались стоять на ногах.
В исступлении Даймеш кинулся к перерожденцам, сотрясая пол пещеры бог бежал на адептов. Люди разошлись в стороны, и взяли Первого в кольцо. По команде улавайцы одновременно подпрыгнули в воздух, и опустились на почти незащищенное тело Даймеша. Гигантские руки зашарили по растрескавшейся коже, в поисках паразитов. Улавайцы рвали руками плоть бога, их измененные тела метались по Даймешу ускользая от гибких волос и мощных ладоней. Раны тут же заживали, но первому было мало остаться невредимым, он желал наказать строптивцев.
Через трещины повалил дым, огонь охватил сразу все тело Даймеша, кто-то перерубил волосы, сковавшие Манияра. Толстый кокон упал в жижу, оставшуюся от павших улавайцев. Над местом боя вырос купол, Манияр восстановил защиту, а пламя Даймеша разгоралось все сильнее. Огонь почти заполнил сферу, но жар не испугал выживших. Горожане продолжали рвать плоть врага, они все быстрее передвигались по телу Первого. Волосы гиганта сыпались вниз, и не долетая до пола рассыпались в песок.
Свиват неотрывно следил за тем, как улавайцы отчаянно бьются с Перворожденным. Когда великан вспыхнул, командующему показалось, что пламя поглотило смельчаков. Но прошла минута, две, а Даймеш все продолжал с кем-то бороться. Четверть часа спустя, на плече гиганта вспыхнул первый голубой силуэт, а еще через секунду, как лампочки праздничной гирлянды зажглись оставшиеся двадцать девять улавайцев.
Даймеш гремел, раскачивая криком сами горы, а плазменные паразиты вгрызались в плоть великана. Упала рука, затем еще одна, подкосилась нога, и перворожденный рухнул на пол пещеры. Пламя с шумом затухло, а от плоти Первого повалил дым.
Купол сжался, оставив руки и ноги Даймеша за пределами защитной мембраны. Покалеченное тело Ненасытного ползло к проходу в Менантр, отвалились еще две руки и нога, гигант замер. Купол исчез, а затем снова появился, отсекая оторванные конечности. Внутри остался, только однорукий торс и голова. Улавайцы оказались снаружи купола, какой-то армеец освободил Манияра, и помог правителю встать на ноги.
Его еще качало, а тело медленно избавлялось от пропитавшей его земли. Пережженная, серая пыль сыпалась из широких ран, пронизавших мышцы и кости. Глубокие каверны стягивались с краев к центру, соединяя страшными рубцами бледную кожу.
На стену сферы обрушился последний кулак Даймеша, великан яростно колотил в прозрачную преграду изнутри. Манияр спотыкаясь поплелся к Первому, глаз зацепился за красные, горящие знаки. Оторванные конечности рассыпались, песок потянулся к шару, подобно металлической стружке, притянутой магнитом. Крупинки наползали на сферу облепляя ее, и нарастая плотной коркой спрессованной породы. Улавайцы переступая песчаные дорожки, ползущие на зов хозяина, обходили каменеющий шар по кругу.
С трудом согнув ноги Манияр склонился к удивительному кулону. По кругу базальтовой чушки горели древние символы, кроваво-красные отсветы легли на бледное лицо правителя.
— Ошибка человека, опустошила тысячи миров, и род людской едва не пресекла.
Правитель испугано подскочил, и тут же вновь опустился на колено. Гримаса страдания исказила покрытое шрамами лицо. Возвращая потерянное дыхание, Мнаияр улыбнулся.
— Прости нас Великая Мать, не ведал Довруж, что творил. А Гранидар…
— Твоей вины в том нет. Ты молод был тогда, — мягко улыбнулась белая женщина, тонкая рука легла на голову правителя.
Манияр глубоко вздохнул, по телу пошла мелкая дрожь. Песок и земля вырвались из ран, и с тихим шелестом осыпались на пол. Шрамы стянулись в тонкие нити, отчего лицо Манияра казалось покрытым густой сетью морщин.
Глаза правителя открылись, они лучились благодарностью и любовью.
— Спасибо Мать, мне стало легче, — голос прервался, человек вздохнул и продолжил. — Но сердце все еще жжет пламя Даймеша.
— Нет силы у меня, преодолеть проклятье огненного бога. Даймеш, носитель старого врага всего живого. Огонь в единое спаял, пламень и камня дар, что перешел к Даймешу. Но ваша воля, превзошла все силы и Огня и Первого, и Ветра, что поглотил ваш пленник по возвращении наверх. Хранить Огня лукавого частицы теперь удел народа Улавая. Огонь остался заперт в теле древнего Строптивца, а суть его вы разобрали по бойцам. Так помните о той ответственности, что лежит на вас. Несете силу равную богам внутри бессмертных оболочек, о одаренные Сантаром. Доверила судьба вам эту силу, и только твоему народу решать куда ее употребить. Есть Гранидар, а есть Сантар, каким путем пойдете вы? — Аар внимательно заглянула в глаза Манияра.
— За всех сказать не смогу, но я пойду путем Сантара. Как думаешь, сумеет Мудрый вернуть наш прежний облик? — человек с мольбой смотрел в огромные, голубые глаза Матери.
— Сантар еще дитя, и сам лишь только начал познавать наш мир. Он не откажет роду, что облик взял его когда-то. Сумеет ли он вам помочь? Ответить не могу. Все так покрыто мраком, что не прозреть судьбу несчастных дангрисидов. Но помни, Мудрый, род свой не оставит, покуда человеком будет человек, — богиня погладила жесткие волосы Манияра, и поцеловала мужчину в лоб.
Правитель повалился на спину, но никто не кинулся к погрузившемуся в сон человеку. Улавайцы собрались вокруг Аар, и преклонив колени, сурово взирали на богиню.
— Все слышали вы, люди воли непреклонной? — спросила Мать.
— Да Матушка!!! — хором отозвались улавайцы.
Из прорех в пространстве показались андланды, вынесли Випула. Облепленный красными листами неизвестного растения, он казался лишенным кожи. Носилки из черного дерева опустились перед Аар, спекшиеся губы обгоревшего старика, разлепились.
— Прекрасная богиня, Фанариона Мать, прими мое почтение! Как вижу, — мутные глаза, с опухшими веками и сожженными ресницами, тяжело повернулись к каменному шару, — Ненасытный пал.
— Он спит, сыны людские лишили сил ужасное создание, — с поклоном ответила белая богиня.
— Прекрасно, пусть и дальше спит! — попытался улыбнуться старик. — Вот только я прошу тебя, о Мать всего живого в этом мире, отдай мне эту тварь! У Андланда он будет под надзором, и более о нем ты не услышишь!
— Прости отважный гость, Фанариона Даймеш не покинет. Он нужен миру моему. Но обещаю. Впредь, его вместилищем останется нутро планеты, что подарила жизнь Строптивцу. Не выйдет он наружу больше никогда.
— И древний род его? Чудовища и слуги, — уточнил Випул.
— И род его останется при нем. Их участь прозябать в подземном мире, пока мы соблюдаем договор. Тебе Отец народа трав, поставлю лишь одно условие, для андланд под покров земной дороги нет. Вам оставляю внешний мир, леса, моря и горы.
— Щедра твоя рука, богиня Мать! Благодарю тебя и обещаю, что не нарушу я границ, очерченных тобой! — вялый взмах рукой, и силачи подхватили на плечи паланкин. Великаны пришедшие с Випулом отступили от шара, и раскачиваясь, точно сосны на ветру, зашагали к проходам в Андланд.
— От вас, людей великой воли, нужна мне только верность. Любите жизнь, оберегайте как отцы мой мир, следите за гостями, и с вами будет покровительство мое, и мужа моего, — Богиня обворожительно улыбнулась, и растворилась в воздухе.
Каменный шар с Даймешем так же исчез, в пещеру повалили союзные войска. Воины соседних городов не без опасений приблизились к плазменным улавайцам. Полупрозрачные и ужасные на вид, победители внушали страх простым жителям Нижнего Рояла.
Плазма угасла, появилась плотность тел, бледная кожа закрыла пучки мышц и белеющие кости. С великой осторожностью, голые жители Улавая, подняли тело правителя, и понесли его к камере телепорта. Люди соседних городов почтительно расступались перед процессией.
Тусклый свет внутри телепорта обозначил уход жителей легендарного города. Города, который исчез навсегда, города получившего название, Скрытый град.
****
— Мы вернулись с победой, но нас никто не встретил. Улавай и Ур лежали в руинах.
— А купол? — удивился Сантар.
— Он не спас наших жен и детей, спаслись лишь немногие из Ура, они не имели искры, и их не нашли.
— Не понимаю, кто-то предал?
— Нас предал Гитат-Бустия, он привел черных. Враги выкосили жителей Ура, и разорвали горожан Улавая. Нам нечего было хоронить, только ошметки голубой слизи, и разрушения, вот и все, что осталось после нашествия Инвентов. Выжившие рассказывали, что у трехметрового гиганта в руках был цилиндр, в котором спрятан сжатый мир, и белый меч с плачущим клинком.
— Частицы же…, — начал Сантар.
— Да, да, они нашли источник силы Даймеша в клинке Бустиа. Как говорили люди, что-то перепало черным, судя по всему их доля от набега, а остальное поглотил меч. Они пришли как друзья. Бустия знал Имура, глава совета и пустил предателя, а вместе с ним жутких тварей. Гитат мог конечно открыть портал и внутри купола, но вероятно не желал переполошить посвященных, потому и воспользовался доверием Имеала.
— Нас осталось только тридцать мужиков, соседи улавайцев боятся. Мы уже сто лет закрыты от братьев дангрисидов. Аар не пускает к нам ни врагов, ни соплеменников.
— Вы заперты здесь? — удивился Сантар.
— Нет, Мать нас оградила, не пленила. Мы даже ходим наверх, но не приближаемся к людям. У нас не хватает силы, чтобы надолго сохранять человеческую плоть. Помоги нам, Мудрый. Избавь от проклятия Даймеша, — Манияр встал на колено, его примеру последовали тридцать смельчаков.
Сантар поднялся со ступеней, в воздухе разлилось густое гудение. Умиротворяющий звук проникал в тела проклятых, люди потеряли плотность, голубое свечение разлилось по мертвому городу. Манияра затрясло, по коже пошли вспышки плазмы. Оставляя глубокие раны в оголенных мышцах и костях, сгустки собрались в единый силуэт. По краю, которого вспыхнул огонь. Улавайцы обрели плоть, горящий силуэт шагнул к Сантару, секунда и пламень окутал Мудрого. Гул изменил тональность. Горожане повалились на пол, бледные лица перекосила спазма удушья. Огонь исчез, и снова появился позади Сантара. Мудрого окружала сфера из светляков, точнее бесконечного множества вспыхивающих и гаснущих точек. Звук стал угрожающим, с оглушающим ревом огонь шарахнулся внутрь дворца, вырывая зал приемов из мрака. Гул Сантара на секунду смолк и пламень ринулся к улавайцам, мгновение и он разбился на сгустки, которые с шумом влетели в обессиленную плоть проклятых.
Дыхание несчастных выровнялось, а тела потеряли кожу и плотность. Гудящий звук взлетел к сводам пещеры, задрожал камень.
— Остановись!!! — вскричал Манияр.
Частица вырвалась из тела человека и повисла перед Мудрым. Гудение смолкло, дар с сокрушающей силой вернулся к носителю. Манияра опрокинуло на спину, от влетевшего в тело плазменного шара.
— Постой!!! Постой!!! — выставив вперед руки, кричал правитель Улавая. — Ты нас уничтожишь, огонь не желает уходить, — поднимаясь говорил Манияр, но сил не хватило, и он рухнул на пол.
Подбежали товарищи, подхватив под руки они помогли правителю встать на ноги.
— Тогда я не смогу вам помочь, — Сантар грустно улыбнулся. — Боюсь это не в моих силах. И все же я верну вам стабильность. Вы сможете по воле своей оставаться людьми или превращаться в монстров. Возьмите себе жен, верните нашему городу былую славу.
Звук удивительно похожий на грудное пение, окутал улавайцев, люди прикрыли глаза, а когда вновь открыли, то Сантар уже исчез.
****
Пик Старого Адлая сверкал белоснежной верхушкой на ярком, весеннем солнце. Лазурное небо простиралось до горизонта, а далеко внизу тянулась сверкающая ветка широкой реки, которая начинала свой бег от ледника, носившего название Борода Старика. Ледник спускался от самой верхушки пика, и по легенде, представлял собой бороду Адлая, героя древних сказаний. Сама верхушка пика считалась седой головой великана. Полноводная река, несущая воды по зеленой равнине остывшего моря лавы, носила название Далая, по имени дочери великана Адлая. С этой стороны особенно бросался в глаза столб молний где-то далеко на Севере. Он возвышался над горами, разливая сиреневое свечение на многие километры вокруг. Ломанные разряды беспрестанно били в невидимую точку, упираясь одним концом в землю, а вторым в голубое небо. Откуда стихию словно притягивало к земле.
Черные и серые линии дорог, испещрили зеленую равнину. По самой отдаленной двигалась вереница машин на антигравитации. Процессия уже почти уперлась в противоположный горный склон. Первые машины начали набирать высоту, чтобы преодолеть крутые скалы, преградившие путь переселенцам.
На широком скальном выступе, далеко выдававшемся вперед, у искусно вырезанной в камне арки, стояла высокая, белокурая женщина, в длинном, кипенно-белом платье. Рядом, подперев мощной рукой бок, приосанился коренастый богатырь с косматой шевелюрой и бородой.
— Куда они? — спросил косматый.
— К солнцу люди вернулись. Путь их ведет за горы и реки, лучшей доли ищет подземный народ, — пропела Аар.
— Для них, боюсь, только закат впереди, — покачал головой Сантар. — Потеряли себя дангрисиды, забыли принципы справедливого общества.
— Твоя вина не меньше их, не дал им шанса Мудрый. Жесткость принесла лишь смерть, а в смерти зародилась жизнь. Иди за мной, я покажу.
Аар едва касаясь мастерски отесанного камня прошла в ажурную арку. Косматый последовал за богиней, в проход под пиком. Широкий тоннель со множеством ответвлений, вел на противоположную сторону горы. По пути попадались гномы, подземные жители сновали по своим делам, но, когда встречали путников почтительно расступались и кланялись.
— Склонились пред тобой подземные трудяги, за то, что подарил свободы песнь народу камня. Столь щедрая оплата долга, оставит память в их сердцах, и отразиться в поколениях.
— Долг, чем я должен гномам? — удивился Сантар.
— В дар принесли дома свои, подземные трудяги, в смертельный час для Улавая. И свет, и воду, и воздух свежий, все сделали для вас они, не требуя взамен подарков. Ты пробудил свет разума, в твореньях каменного бога, освободил их род от вечного служенья. От Тармовых оков. Чем возместил им сторицей потери.
— Тарм не будет гневаться? — оглядывая пробужденный народ спросил Сантар.
— Будет. Искать возможно станет, но твой подземный путь окончен.
Проход сузился, в каменный тоннель ворвался дневной свет. Показалась арка, устроенная в точности так же, как и на другой стороне горы, а за ней узкий выступ. Кусок скалы нависал над бескрайней зимней степью. Иногда перемежаясь гигантскими торосами, белоснежные просторы уходили до горизонта, где отливала сталью полоска растаявшего моря.
Стада огромных как холмы животных неторопливо брели в неглубоком снегу, прямо у подножия горы. Длинные, искривленные бивни раскидывали снег, а гибкие хоботы выбирали сухую траву. Чуть поодаль, к морю брели стада северных оленей, а еще дальше, у заснеженных скал в небо поднималась тонкая струйка дыма. К первой присоединилась вторая, а потом еще несколько. Дома из шкур и костей животных, все как было на заре человечества. Сантар завороженно глядел на сани с собачьей упряжкой, они точно летели по заснеженным просторам.
Белая богиня стремительно подошла к самому краю, Сантар следовал за Матерью.
— Вот кто надежду нам подарит, — играя бархатным голосом произнесла Аар. Изящная рука плавно обвела открывшиеся просторы. — Кто может возродить забытый путь. Путь, что указан Мудрым, роду человека. Иди к потомкам, дай им шанс второй.
— Благодарю тебя Мать, — горло Сантара перехватила спазма. — Возможно они продолжат, то, что начала Великая Дангрисида, — борясь с волнением договорил косматый.