Война обернулась поражением, дружины Дангрисиды откатили обратно к столице. Непривычные к слякоти тульгане отстали, и не могли более преследовать разбитого врага. Лето так и не пришло, следом за паводком начались дожди, которые лили безостановочно два месяца. Хлеб в полях сопрел, предвидя голод, смерды потянулись к городам, но там селян встретили запертые ворота, и копья стражи. Вскоре среди обездоленных разнесся слух о хлебных раздачах в Ронаде, и огромные армии голодных наполнили раскисшие дороги, ведущие к столице.
Лимом с раздражением смотрел на исход деревенской бедноты. Более крепкие хозяйства еще держались, но готовились к тяжелым испытаниям грядущей зимы, о чем говорили окруженные частоколом дома, где в воротах дежурили крепкие мужики, вооруженные копьями и топорами.
Уже у столицы, слякоть сменила лютая стужа. За два часа лужи покрылись толстой коркой льда, а бесцветная, измочаленная непогодой трава начала хрустеть и ломаться под ногами. Лошади теперь шли бодрее, Лимом спешил, раз мороз сковал дороги, значит скоро придут тульгане. Отряд сошел с переполненной напуганным народом дороги, и двигался по несжатому полю. Сгнивший на корню хлеб рассыпался под напором лошадей, оставляя широкие прогалины позади. Они въехали в деревню. Сразу у крайней хаты, им попались старик и мальчишка, скорее всего внук. Они сидели, привалившись спиной к бревенчатой стене. Дед смотрел прямо перед собой широко открытыми глазами, а мальчишка прижался к костистому плечу старика. Казалось они просто уснули, но неподвижность с которой эти двое встретили воинов, говорила о том, что селяне замерзли. Их изможденные голодом лица, тощие руки, и протертые во многих местах рубахи выдавали беспросветную нищету. Во дворе не нашлось даже дров, хотя в трехстах метрах стояла дубрава, за которой высились башни монастыря.
Лимом отвернулся, и раздраженно хлестнул лошадь, подгоняя скакуна. До зимы оставалось еще три месяца, но холод пробирал до костей. Заунывный ветер гнал верховых к спасительным стенам Ронады. Они еще не раз натыкались на группы несчастных, что пропустили появление стужи. Люди так и лежали у потухших костров, в тех же позах в которых их застала коварная стихия.
Воевода с удивлением припомнил слова Сантара, гнев давно улетучился, появилось чувство вины. За что, Лимом так и не смог понять. У столицы воевода получил известие, что чернь взбунтовалась и осадила царский дворец. Войска собрались подле запертых врат Ронады, ожидая пока подойдут верные короне воеводы. Первый штурм не принес победы дружинникам, в тыл к воинам, в самый разгар боя, зашла вооруженная толпа. Смерды шли от монастыря Святого Кифора, где часом ранее пытались взять приступом стены обители. Войска ударили, бунтари подались назад, сминая сотоварищей и приводя всю толпу в смятение. Не теряя времени, дружина наперла на растерянных повстанцев, и в полчаса разгромила.
С городских стен за разгромом конкурентов, с нескрываемым злорадством наблюдали соратники по бунташному делу. Второй штурм, позволил вскрыть ворота, и занять стены. В течении дня город оглашали воинственные кличи, крики раненных и звон оружия. Улицы переходили из рук в руки, бывалые воины не раз изумлялись находчивости плебса.
Среди воинов пошли слухи о чудном вожаке бунтарей, который сумел организовать захват города и царских складов с зерном. Зерно раздавалось селянам, в счет будущего урожая, не забыли и про городскую чернь. Низы получили хлебные раздачи, взамен ремесленники обязались обеспечить пахарей всем необходимым для посевных работ. Царское зерно быстро закончилось, и бунтари переключились на церковные амбары. Не успели повстанцы вывезти награбленное прочь из столицы, как город осадили возвратившиеся войска. Дружина Бенкарта, запертая во дворце, также вышла в город, и опрокинула бедноту, заливая мощенные деревом улицы кровью восставших.
Отряд Лимома поднялся на стены одним из первых. Воины слажено оттеснили вооруженную толпу от врат, и проложили путь для соратников. К вечеру воевода оказался подле царского дворца, где столкнулся с дружиной Бенкарта. Там же его и арестовали, обвинив в подготовке бунта.
****
Резко очерченный луч упал на скользившую под руками вздыбленную грязь. Кусок черствого хлеба упал прямо в зловонную жижу, свет исчез. Воевода торопливо пополз туда где только, что видел краюху. Темница где его заживо похоронили находилась под монастырем Пророка Кана. Это место считалось гиблым, узники в монастырских подземельях гнили многие годы без права на помилование. Узилище представляло собой каменный мешок, встроенный в подземный этаж крепостной башни. Таких башен, укреплявших стены святого места, было двадцать пять. Монастырь возвышался над южными районами Ронады неприступной цитаделью уже двести лет. За эти годы в его темнице сгинуло пять принцев и два князя, а также без счету аристократов рангом поменьше. Тюрьма отличалась от многих иных в первую очередь высотой потолка в казематах. Заключенный мог туда поместиться только, заползая на животе. Лимом попытался нащупать свод, но едва разогнув руки уперся ладонями в каменную плиту. Положение ухудшало то, что с каждым новым постояльцем потолок становился все ближе. Поскольку отправление естественных нужд совершалось тут же, прямо под себя. Смердящая жижа, местами превратившаяся в плотный перегной, с первых минут одуряла застоявшимися парами аммиака. Раз в день пятно света оповещало о времени кормежки. Отверстия имелись с четырех сторон, и какое откроется на этот раз предугадать было невозможно, потому заключенные извиваясь подобно змеям переползали с одного края каменного мешка к другому. Лимом уже перестал считать дни, в кромешной тьме часы текли незаметно, и в то же время бесконечно долго. Брезгуя поначалу пищей, побывавшей в навозной жиже, уже через неделю воевода с удивительной в подобных обстоятельствах скоростью гонялся за кусками. Приходилось быть начеку, огромные крысы составляли существенную конкуренцию в борьбе за пропитание. Стоило только зазеваться как хвостатые мародеры утаскивали хлеб в норы, испещрившие пол камеры. Лимом пытался копать, разумно предположив, что раз грызуны могут выйти, то и у него есть шанс. Но под толстым слоем перегноя воевода обнаружил узкие отверстия, прорезанные прямо в камне. Вода, единственное, о чем не приходилось беспокоиться. Выступавшая на камнях влага стекала по выточенным в стенах желобам и собираясь в подобии маленького бассейна, уходила через отверстие, которое монахи откупоривали раз в неделю. От постоянной влажности уже через десяток дней появились зудящие пятна на коже. Руки нащупали размокший кусок, зубы жадно впились в вонючую краюху. Привычную тишину разорвал скрежет камней, свет больно резанул глаза, воевода застыл, пытаясь разглядеть кто к нему пожаловал. Нестерпимо яркое пятно перегородило что-то большое, затем перекатившись, с хлюпаньем распласталось в грязи. Скрежет и камень вновь запечатал узника.
Новый постоялец, догадался Лимом. Воевода осторожно подполз к месту где лежало тело. Руки скользнули по открытым ранам, липкая кровь пристала к коже.
— Интересно, кто это?
Неизвестный застонал.
— Какой сегодня день? — прозвучал знакомый голос.
— Не знаю, я потерял счет времени. Кто ты? Почему тебя бросили ко мне?
— Это надо спрашивать у судьи. Помоги мне сесть, у меня сломаны ноги, и порваны связки в плечах.
— Тут нельзя сесть, потолок низко, — пробурчал Лимом.
— Ладно, тогда попробуем по-другому, — неизвестный попытался прочистить горло, но закашлялся.
Наступила тишина, воевода прислушался, пытаясь понять жив ли еще сокамерник. Минуту спустя в темноте разнесся низкий гул, Лимом удивленно уставился на белую точку, которая разгоралась все ярче, надувалась подобно мыльному пузырю. Нутро каменного мешка обрело ясные очертания, теперь воевода смог разглядеть соседа.
— Сантар?! — удивлено выдохнул воевода.
Чужак повернул голову, гудение усилилось, прямо перед лицом ученого воздух заметно волновался, подобно летнему мареву. Шар света распался на мириады светящихся точек, которые поплыли в душном сумраке каземата. Светящейся пылью они оседали на стены и потолок, выхватывая у темноты все больше подробностей. Приоткрытый рот Сантара закрылся, гудение погасло. Широкие плечи с сухим щелчком встали на место, а ноги, раздробленные в суставах, возвращали привычную человеческому глазу форму.
— Что это? — произнес воевода, задыхаясь от изумления и ужаса. — Кто ты?!
— Не пугайся. Я ученый, которому повезло открыть секрет мироздания. Видишь ли, много лет назад я выяснил, что некоторые звуки могут менять суть вещей. Звук «О» в определенной тональности может вернуть форму. В соединении с «М» он порождает свет, и может размягчить камень. К сожалению не все звуки нам доступны, иногда приходиться использовать костяную свирель.
— Ты бес, нечистый!!! — крикнул воевода и отшатнулся от ученого.
— Да отринь же наконец суеверия. Освободись от мракобесия, — раздраженно увещевал сокамерника Сантар.
Ученый поморщился, и преодолевая сопротивление в неразработанных суставах, приподнялся на локте.
— Это всего лишь наука, способ управления окружающим тебя миром. При определенном усердии и у тебя получится. Требуется лишь время. Жаль нет свирели, я бы тебе все показал на примерах.
— Ладно, пусть ты удачливый алхимик, но тогда объясни, что ты здесь делаешь? — все еще недоверчиво отозвался воевода.
— Меня захватили вместе с Ариком Мясником, перед тем как восстание подавили, на переговорах. Бенкарт оказался трусом и лгуном, он обещал неприкосновенность переговорщикам, но сам даже не появился.
— Постой, а ты тут причем?
— Восстание поднял я. Не мог больше смотреть на толпы голодных и оборванных людей. Непогода сделала свое дело, селяне потеряли все, а церковь и бояре наживаются на их горе. Сотни, и сотни жертв, а Иван Мурлозов окольничий, закрыл хлебные раздачи, чтобы через месяц выкинуть зерно втридорога на рынок. Не понимаю, как можно наживаться на чужом горе…
Воевода изменился в лице. Распластавшись на животе, он быстро подполз к чужаку. Первый удар в лицо Сантар пропустил и откинувшись на спину удивленно уставился на Лимома. Воевода навалился сверху и размазывая гряз по лицу ученого наносил удар за ударом.
— Тварь!!! Из — за тебя меня заперли в темнице!!! — орал Лимом не помня себя. — Чертов правдолюбец!!! Гнида!!!
Одним широким движением Сантар отшвырнул воеводу в сторону. Скользя спиной по жидкой грязи, Лимом пытался уцепиться за скользкие камни потолка. Рой светящейся пыли, поднятой руками воеводы, окружил измазанное зловонной жижей тело узника.
— Успокойся идиот!!! — крикнул ученый. — Говорю же, не хотел я этих жертв! Я думал, что помогаю людям, а они устроили бунт, и бесчинства. Да ладно бы только против бояр, они ведь начали убивать своих соседей… — договорить он не успел.
К нему снова подполз Лимом, воевода вцепился в шею чужака и попытался его задушить, грязные руки предательски скользили по толстой шее Сантара. Ученый схватил запястья воеводы и с силой сжал их, руки хрустнули и Лимом застыл. Сантар испуганно посмотрел на сломанные кости противника.
— Прости, я не хотел, — ладони ученого разжались, и воевода отвалился назад.
Морщась от боли Лимом попытался пошевелить кистями, но руки не слушались.
— Вот видишь, и тут ты не хотел, — с укором произнес воевода. — Ты знаешь, что Аделия погибла? — спросил он как-то буднично.
— Нет, — сжимаясь под грозным взглядом Лимома, отозвался Сантар.
— Мне жаль, что так получилось, но так продолжаться не могло. Нельзя пренебрегать жизнями многих ради блага верхов. Человек должен думать, не только о себе…
— Ха, ты меня учишь, что такое долг? Меня потомственного воина? Весь мой род уже три века служит на благо Дангрисиды. Думаешь я не вижу страдания простолюдинов? Вижу, но что я могу поделать если земля не родит, если враг грабит наши селения и города, если мороз приходит раньше времени. Ты своим бунтом убил куда больше людей, чем голод и стужа. Люди все равно будут умирать, всегда будет несправедливость и ни ты, ни я этого не изменим.
— Твои слова мудры, но если ничего не делать, то ничего и не измениться. Человек по своей сути творец, его ум дает ему право менять условия, в которые его ставит природа. Сейчас старые правила не работают, нам надо найти новый способ сосуществовать, чтобы выжить в надвигающейся катастрофе.
— И что ты предлагаешь?
— Новое царство, без угнетения, и несправедливости. Но хозяйство нужно вести иначе.
— И чем же ты хочешь заменить соху и молот?
— Наукой. На ваше счастье, я немало времени занимаюсь исследованием мира. Помнишь самоходный плот?
— Ну.
— Так вот молния может дать и самоходную телегу, которая будет и возить, и пахать. И молот, что сможет без устали ковать, и мельницу которой не нужен ветер. Наука может все, или почти все.
Лимом с сомнением покачал головой и отвернулся от ученого.
Вибрация тронула воздух, воевода с сомнением посмотрел на сломанные руки, но кости выправлялись, а багровые отеки рассасывались под его пристальным взором.
— Как это возможно? — все еще не веря глазам произнес Лимом.
«О» сменило «М», не прекращая гудеть Сантар пополз к стене, камень легко подался под рукой, и расходясь в стороны пропустил чужака наружу. Воевода двинулся за Сантаром, когда его голова показалась в узком коридоре, что окружал каменный мешок, из-за поворота вышла стража. Охрана застыла на месте, и с немым удивлением разглядывала измазанных в дерьме беглецов.
— Стоять!!! — пробасил плечистый страж выставляя копье навстречу Сантару.
Чужак выставил перед собой руки, развернув ладони навстречу плечистому и дружелюбно улыбаясь повторял.
— Тихо. Тихо.
Стражник крикнул и нанес удар, целя в ученого, но копье остановилось меньше чем на расстоянии пальца от живота Сантара. Еще несколько раз плечистый тыкал жалом в чужака, но острие точно натыкалось на невидимое препятствие. Изумленные глаза стража буквально лезли из орбит. Соратник плечистого попытался помочь товарищу, и со всей силы рубанул по ногам беглеца.
— Тихо. Тихо, — звучало в ответ на атаки.
На секунду Лимом совершенно отчетливо увидел графитовый конус, который быстро вырос из центра грудины Сантара, а мгновение спустя ушел вперед на стражей. Следом черный полог поглотил врага, а затем тьма прояснилась, точно растворилась в воздухе. Стражи казалось ничего не замечали, они методично нападали на беглеца, что стоял перед ними вытянув руки и благодушно улыбаясь.
Удар копья ожидаемо не достиг цели, но теперь жало отскочило назад и отшвырнуло нападавшего. Страж завыл, точно дикий зверь, его руки пытались зажать культю отрубленной под коленом ноги. Плечистый испуганно развернулся к раненному товарищу, и бросив копье кинулся прочь из коридора, но уже на третьем шаге повалился на колени извергая кровавую кашу изо рта. Глядя на муки плечистого, обезноженный страж, завыл еще громче. Сантар махнул рукой Лимому, и брезгливо морщась перешагнул багровую лужу, плечистый попытался дотянуться до него. Ученый отвел руку стража в сторону, и точным ударом ноги опрокинул на спину.
— Нам надо торопиться. На его вопли сейчас сбежится вся монастырская охрана, — чужак ткнул в сторону обезноженного.
Лимом мелко перебирая ногами догнал Сантара, уверенно шагающего к лестничному проему. Ночь скрыла беглецов, когда они вышли в монастырский двор. В крепости шумели стражи, они искали убийц. Ударил колокол, вибрация всколыхнула тьму, а оглушающий гул поглотил пение ученого. В крепостной стене открылся проход, размягченный камень пополз под собственным весом на смерзшуюся землю. Застывая у оплавленной дыры пластичным навалом, гранит сильно смахивал на размякшую глину гончара.
****
— Что это было? — задыхаясь от одышки, спросил воевода.
Несвежий воздух и долгое сидение в каземате, подточили силы бывалого воина.
— Эти двое избили сами себя, — нехотя проговорил ученый, присаживаясь на поваленный ствол березы.
Облезлая коряга, покрытая плотной коркой наледи, затрещала, разгоняя тишину ночного леса. Лимом испуганно за озирался, он все еще опасался погони, хотя прошло уже больше суток, как они выбрались из Ронады.
— Как избили сами себя? Я видел, как ты колдовал! Хватит лгать! Ты чернокнижник?! — закричал воевода.
— Не кричи, волки придут, — напряженно прислушиваясь ответил Сантар. — Я уже тебе говорил, что никогда не занимался магией, или чем-то, что связано с чудом. Я ученый, по-твоему алхимик. То, что ты видел не более чем навык работы со свойствами материи. Для начала, тебе надо понять, что все, что тебя окружает имеет первооснову…
— Да знаю, эфир, ничего нового — раздраженно оборвал ученого воевода.
— Нет не эфир, миром правит вибрация, колебания, что дают звук, форму, свет. Они суть всего.
— Да ты издеваешься надо мной!!! — рассвирепел Лимом.
Воин сделал шаг в сторону Сантара.
— Не повторяй ошибок, прежде совершенных, — жестко произнес ученый, даже не делая попыток подняться с березового ствола.
Лимом застыл в двух шагах от Сантара, сверля налитыми кровью глазами, темные пещеры чужака, в которых время от времени пробегала искра.
— Прими то, что я тебе рассказываю, или не задавай вопросы. Иных ответов у меня для тебя нет, — жестко произнес Сантар, воевода обессилено плюхнулся на землю. — То, что ты видел, энергия, или вибрация, запущенная моим голосом и биотоками мозга. Силой мысли я запустил процесс, который перешел от искажения пространства к отражению. Эти два идиота били сами себя, не осознавая и не чувствуя, как их поля разрушаются, их же оружием. У всего есть поле, вибрация. Некоторые виды колебаний действуют в унисон, некоторые входят в резонанс, тогда происходит хаос и разрушение. Ты, чем бросаться на меня с кулаками, лучше скажи спасибо, я подарил тебе бессмертие, о котором веками мечтали ваши правители.
Воевода сидел прямо на снегу, украденный тулуп давно промерз и снег холодил задницу, но Лимом не замечал этого. Все внимание воеводы поглотил мохнатый чужестранец, который несмотря на всю ту околесицу, что только что нес, теперь казался ему почти богом.
— Ладно, спорить с тобой у меня, пожалуй, ума не хватит, но то, что ты богохульник каких наш край еще не видел это точно, — не то с восхищение, не то с осуждением произнес воевода. — Вот только в толк не возьму почему тебя не раскололи святоши, у них рука набита, да и глаз цепкий. Ты же вожак бунтарей, как тебе удалось попасть ко мне в мешок? — недобро прищурился Лимом.
— Арик взял на себя всю вину, потому меня сочли лишь бунтарем, а почему кинули к тебе не знаю.
— Зато я знаю. Бенкарт видел тебя в моей свите, вот и решил, что я заодно с вами. Это он мне в назидание кинул, твое тело. Думаю, палач решил, что ты не жилец, иначе не миновать бы тебе плахи. Арика ты своими фокусами заставил взять на себя вину?
— Нет, он меня удивил. Я никогда не встречал людей, готовых жертвовать жизнью ради блага других. Он очень боялся, что меня казнят. Хотел, чтобы я подарил простолюдинам свободу.
— Ну да, — с сомнением крякнул Лимом.
****
Довруж оторвался от поисков жаворонка, и потер затекшую шею. Немного поколебавшись зашел в гараж, и примостился на высокий табурет подле верстака. Руки привычно взялись за напильник, зажатый в тисках стальной прут отдал первую порцию металлической пыли.
****
Неприятно резануло сердце осунувшееся лицо Светки. Голод и долгий путь погасили буйный нрав девушки. Опустив плечи и глядя в пустоту, Света сидела у очага, слабые руки с трудом удерживали миску с бульоном. Поодаль, по-хозяйски развалившись в кресле, покрытом волчьей шкурой, наслаждался теплом похудевший Сантар. Довруж, храпел у огня, иногда просыпаясь для того, чтобы отловить очередную блоху. Лимом не мог поверить, что им удалось выжить. За стенами Улавая много дней стенала вьюга, которую иногда сменял трескучий мороз. Старики говорили, что даже их прадеды не знали такого бедствия. Лимому повезло, он успел добрести в земли Налома, брата, который стоял воеводой в приграничье. Здесь, в предгорьях Рояла совсем не ощущалась война, что уже несколько месяцев опустошала города Дангрисиды.
— Вижу тебя здорово потрепало? — не то спросил, не то отметил воевода, недружелюбно глядя на Сантара.
— Потрепало. За стенами сейчас непросто, — устало отозвался ученый, с трудом отрывая взор от малиновых углей, которые то разгорались, то угасали, точно подмигивая гостю из очага. — Тут хорошо, тепло и еда есть, а там стужа да смерть.
— Безносая и впрямь распоясалась. Пригороды пусты, непогода выгнала людей в леса. Не знаю, что смерды ищут там? Зверь ушел за Седло Тролля. Ну, зато коры навалом, жуй не хочу, — усмехнулся Лимом.
Сантар тяжело взглянул на воеводу, и вздохнул, его глаза вновь уставились на опушенные седым пеплом угли.
— Слышал, Бенкарт помер? Наши войска разбили у Космени, так царь и представился. Сердце не выдержало, прямо на троне дух испустил, — снова начал Лимом.
— Слышал, — равнодушно ответил ученый.
— И сынок его, Орист, свалился с колокольни. Говорят, ему тульгане помогли…
— Тульгане? Они, что уже в Ронаде? — удивился Сантар.
— Ты где все это время был? Уже месяц как в царских палатах хозяйничают. Их воевода Анар Холист, ждет приезда Вольмара.
— Вольмара? Принца?
— Ага. Его сиятельство оплошал, отправился в путь в самый разгар зимы, и едва не околел. Мороз Дангрисиды пощипал его руки, по слухам четыре пальца отняли, — воевода хрипло рассмеялся. — Не дается нашим соседям чужая земля. Раньше думал, что бог на нас прогневался. Теперь вижу, не понять нам мудрости всевышнего. Ведь предусмотрел и падение никчемного царька, и пресечение династии, и врагу не позволил без потерь завладеть брошенным царством.
— Что за бред ты несешь! — не выдержал Сантар. Он нагнулся к собеседнику, так, что Лимом отчетливо видел огни догорающего очага в темных глазах чужака. — Деревни пусты, кругом мертвые. Сгинули, либо от мороза, либо от голода. Выйди, посмотри, что твориться в землях твоего брата! Если это божий промысел, то что за богов ты почитаешь?! Не слишком ли высокая цена за нерадивость правителя?!
Лимом попытался возразить, вислоусое лицо, истомленное многодневной бессонницей, покрылось багрянцем. Света испуганно уставилась на Сантара, пустые прежде глаза наполнили слезы. Она вспомнила тихие поселения без единой живой души, черные ноги старика Довружа, холодные точно лед. Перекошенные от похоти и ярости лица мародерствующих дезертиров, а после мертвые тела насильников.
— Мы едва выбрались, если бы опоздал хоть на день, Довруж бы уже не храпел, а она, — ученый кинул взгляд на девушку, — была бы съедена. Люди обезумели от голода.
— Да видел я! Видел! — не выдержал воевода. — Думаешь только они теряют, мы тоже убытки несем. Надо собирать войска, а денег нет! Смерды повымерли! С кого брать подати? Город пока держится, спасли изъятые запасы зерна.
— Изъятые? У кого? — заинтересовался ученый.
— У святош. Налом еще осенью послал воинов в монастыри. Благо наш архижрец, настоящий, он помнит, что нам завещал Марза. В его храме никогда не гаснет жаровня, а ароматные масла возносят хвалу мудрости всеведущего. Как огонь очищает, так и Марза несет обновление следом за очищением мира.
Довруж протяжно затянул, храп наполнил уютную комнату, Лимому очень хотелось пнуть старика, но воеводу разморило, и он ограничился только грозным взглядом.
— До весны Вольмар, пожалуй, не сунется. Потому времени у нас еще много, единственное, стужа и нам не дает ничего делать. Сейчас бы войска собрать да ударить по врагу, что засел в столице, а мы как крысы сидим в норах. Вон, сосед наш, воевода Енаганский, тоже укрылся за городскими стенами. Уж сколько к нему посылали все один ответ: «Покуда зима, Енагу не оставлю!». Вот как хочешь, так и воюй — досадливо морщась закончил Лимом.
— Так что же, никого не нашлось чтоб врагу дать отпор? — удивленно вскинув брови спросил Сантар.
— Почему же, нашелся. Мстислав Чернавский гоняет обозы вражеские. Они как раз прут через его земли, и мороз чертяке не помеха. Да только он все по тылам, где отряд прижмет, а где провиант разграбит, но это же мелочь. Врагу конечно потеря, да и с продовольствием у тульган беда. Говорят, в Ронаде уже голод. Местные дохнут как мухи. Пару месяцев назад к нам добрался купец из столичных. Так рассказывал, что там, где лагерь стоял, против ворот, теперь покойники лежат в кучах. У попрошаек нет сил копать мерзлую землю.
— Мстислав, племянник старого Ориста?
— Он самый. Единственный на Юге кто посмел оспорить главенство Тульгана. Ну ладно, заболтались мы с тобой. Пойду-ка я. Завтра решим, что с вами делать, и не вздумай вести речи о справедливости. Не ровняй смердов и бояр. Налом этого не любит.
****
Хитрый прищур воеводы Улавая сказал много больше его слов. Правитель города не верил, ни Лимому, ни безобразному чужаку.
— Я решил тебя выслушать, только из-за рассказов моего братца о твоих чудесах. Потому не трать моего времени, говори коротко и ясно. Я не люблю всех этих ученостей, что вы господа алхимики используете, чтобы запутать денежных господ.
В тускло освещенной комнате, повисло молчание. Истопник возился у печи, загружая очередную порцию дров в ненасытное жерло. Правитель откинулся на спинку, колченогого кресла, и грозно сдвинув седые брови уставился на ученого.
— Ну чего ждешь? Говори или поди прочь, — возмутился возникшей заминкой Налом.
— Я ждал дозволения начать, — на удивление спокойно ответил чужак.
Казалось грозный вид правителя не произвел ни малейшего впечатления на него.
— Ваша Светлость мне пришлось пройти царство от столицы до гор Рояла, и везде холод, голод и смерть…
— Ладно наводить тоску, развел тут пафос! Давай ближе к делу, — нетерпеливо оборвал Сантара Налом.
— То, что я увидел в пути привело меня к мысли, что пришло время перемен. Требуется новый подход к ведению хозяйства.
— Ха братец, это я и без тебя знаю. Что ты можешь предложить? — еще больше сощурил глаза Налом.
— Приручить молнию, воспользоваться ее силой.
— Лимом говорил, что ты можешь обуздать чертовку. Так ли это? — с сомнением произнес правитель, бросив недобрый взгляд в сторону брата.
— Чистая правда.
— Тогда покажи мне свои чудеса. Убеди меня.
Ученый склонился и подозвал знаком шустрого старика.
— Довруж, будь любезен, поставь накопитель сюда, — Сантар указал на гладко отполированные доски пола, в двух метрах от ног правителя.
Старик шустро разложил принесенную с собой деревянную коробку, выдвигая множество удивительных ящичков, с медной проволокой, накрученной на подобие катушек для ниток, которыми пользовались швеи Налома. В конце всех приготовлений Довруж установил толстый прут из железа, прямо в центре ступенчатого ящика. После чего к приспособлению подошел Сантар и немного повозившись выпрямился. Взгляд ученого застыл на потолке, чужак вглядывался во что-то, что видел только он.
— И что? Где обещанное чудо? — гневно спросил Налом.
Не успел погаснуть последний звук вопроса, как по полу стеганули слепящие змеи. С оглушающим треском и гудением они выжигали извилистые узоры на сухой древесине, в воздух поднялся дым быстро заволакивающий комнату. В ноздри ударил терпкий запах горелого дерева. Истопник упал на колени и бормоча молитвы отполз за покрытую изразцами печную стенку, откуда не отрываясь смотрел как электрические разряды полосуют хозяйскую опочивальню.
— Иник!!! — закричал Лимом.
В комнату ввалился слуга Налома. Двухметровый детина в изумлении застыл на пороге с открытым ртом и выпученными глазами.
— Чего встал, окно раскрой, а то задохнемся тут все!!! Сантар хватит!!! Останови свою игрушку! Мы убедились в правоте твоих слов! — примирительно прокричал воевода.
Сантар вынул полочку из ящика и молнии погасли, в воздухе еще потрескивало, но слепящие всполохи исчезли.
В комнату ворвался свежий воздух, от дыма и мороза щипало глаза и перехватывало дыхание. Налом все еще не веря глазам вглядывался в то место, где всего минуту назад бушевала стихия.
— Как это возможно? — наконец выдавил из себя правитель. — Иник, прикрой ставни! Сквозит!
Детина с грохотом затворил створы, из-за печи выполз истопник и нехотя взялся за растопку.
— Это не предел. Если взять на вооружение достижения науки мы можем создать непобедимую армию. И тогда изгнание Тульгана станет лишь вопросом времени.
— Хорошо поешь. Вот только твои фокусы никуда не применишь. Это не оружие, игрушка не более. Обман. Ты не контролируешь стихию, — зло блеснув глазами отозвался Налом.
— Я вижу твой истопник кладет в печь дрова.
— Ну.
— А если заменить дрова на уголь, черный камень, что твои рудознатцы находят в Старых болотах, то печь даст много больше тепла, да и топиться будет подольше.
— Может быть, не знаю. И что?
— Так и молния, если ее применить к привычному с давних пор арбалету, то получиться удивительной силы самострел. Обузданная стихия способна обычным железом пробивать доспехи, а если сделать большой самострел, то и стены рушить. Железо тоже можно усилить и тогда мощь орудий возрастет многократно.
— И как же усилить железо? — заметно оживился Лимом.
— За Малым морем, среди песков и джунглей затерялось королевство Фунгаль, там живут черные люди. Быт их сегодня простой, но когда-то они создали империю. В те времена их кузнецы придумали особые печи для выплавки уникальной руды. И что удивительно, секрет прочнейшей стали не утрачен до сих пор. Мастера Фунгаля поведали мне эту науку. Я жил среди них многие годы, пока из-за моря не пришли Авроды.
— Ты меня за дурака держишь?!!! — взорвался Налом. — Думаешь, я совсем грамотой не владею?!!! Авроды пересекли море полтораста лет тому назад!!! Как ты мог жить среди своих черных?! — Налом приподнялся и тяжело ступая по скрипучим доскам пошел на чужака. От дверей двинулась стража, опуская жала копий в сторону Сантара.
— Налом не горячись! Дай гостю разъяснить, что к чему! — торопливо вмешался Лимом.
— Хватит с меня его трепа. Если этот мошенник тебя одурачил, то меня он не проведет, — зло процедил правитель, не спуская глаз с ученого.
— Вы можете мне не верить, ваше право, — неожиданно доброжелательно произнес Сантар. — Но дайте немного времени, и я создам оружие, о котором рассказывал.
Правитель застыл в трех шагах от чужака, и жестом руки приказал страже вернуться к дверям.
— Ладно, у тебя неделя. Бери все, что нужно, и, если через семь дней ты меня не удивишь, я сам лично сниму твою голову с плеч. Ты меня понял?! — грозно сверкая глазами произнес Налом.
— Поверь господин, ты удивишься, — улыбнулся ученый.
****
Яркий всполох ослепил Довружа, глаза старика слепо уставились в пустоту. Секунду спустя он тряхнул головой и попытался проморгаться, веки с седыми ресницами быстро сошлись и разошлись, рождая забавные гримасы на морщинистом лице. С шеста слетела кираса, рифлёная пластина кувыркаясь пролетела больше двадцати метров и прогремев по ледяным кочкам застыла. Смерзшийся снег гневно зашипел, остужая раскаленный до бела край пробоины, оставшейся от снаряда. Налом обгоняя слуг подбежал к кирасе, и склонился к доспеху, облако пара почти скрыло правителя от любопытных глаз дружинников.
— Это невозможно, — пробормотал Налом.
— И тем не менее, — негромко отозвался Сантар. — Вы сами видите, простой кусок железа легко пронзил кирасу тульган.
— Пронзил? Да он испарил половину грудины! Страшно представить, что случилось бы с воином, будь он в доспехе! — возбужденно сверкая глазами ответил правитель.
— Я же говорил, что результат Вас удивит, — победоносно улыбаясь ответил ученый.
— Удивил, твоя правда иноземец. Вот только, как же стрелки будут стрелять повторно. Твой слуга, вон уже пятую минуту пытается проморгаться, и пока не видно, чтобы он был готов к новому выстрелу.
— Ваша светлость это решается сменой тактики. С появлением моего изобретения на поле брани война измениться навсегда. Наша тактика потребует большего количества воинов, но вы останетесь в плюсе.
— Интересно это в каком же? — ядовито поинтересовался Налом.
Жесткие глаза правителя холодно блеснули на пышущего энтузиазмом Сантара.
— Воинов потребуется больше, но каждый из них обойдется много дешевле. Первое преимущество, стрелки потребуют меньшего времени для обучения, второе их снабжение впредь не будет включать доспехи…
— Это как же без доспехов? Ты полагаешь меня дураком?!
— Ваша Светлость прошу выслушайте мою речь до конца, — внимательно глядя в глаза Налому попросил Сантар.
— Я слушаю, — сдерживая подступивший гнев смилостивился воевода.
— Теперь нам надо сделать ставку на тактику сомкнутого строя. Для чего придется выделить часть людей на военное дело…
— Для этого у меня есть дружина, — возмутился Налом.
— Они профессиональные воины, и их навыки пригодятся, но сейчас речь идет о воинах, знающих общие правила строевой подготовки. Это как городское ополчение Куватры, когда каждый боец знает свое место и роль в общем строе.
— Так куватранцы закованы в доспехи с головы до ног, и они защищены огромными копьями. К ним ни на коне, ни в пешем порядке не подберешься. А ты мне предлагаешь пустить голых мужиков с самострелами, что слепят после каждого выстрела…
— Это исправимо, нужны специальные очки из закопченного стекла, и строй в несколько шеренг, в котором стрелки будут сменять друг друга по готовности к стрельбе.
— Однако погляжу твой ученый фантазер, — повернувшись в пол-оборота к Лимому проговорил правитель. — Ты представляешь сколько мне будет стоить стекло? Где я тебе возьму потребных мастеров? Я правлю небольшим городом, а не королевством, — с усмешкой закончил Налом.
Правитель сокрушенно покачал головой и повернулся спиной к Сантару.
— Только время потратил на мошенника, — зло процедил воевода.
— Брат подожди он дело говорит, — вмешался Лимом. — Позволь ему подготовить три сотни стрелков, под мою ответственность, — быстро проговорил воевода, стараясь опередить взрыв гнева брата.
Налом застыл, красные пятна горели на шишковатом лбу и дряблых щеках правителя, глаза подозрительно уставились в лицо опального родственника.
— Ты ручаешься за мошенника, который грязными фокусами пытается прельстить меня? — задыхаясь от ярости поинтересовался Налом.
— Да брат, я ручаюсь за Сантара! Нужно лишь твое согласие и…и деньги.
— Сколько?
— Ученый сколько тебе нужно? — Лимом развернулся к Сантару.
Необычная бледность окрасила сухое лицо брата правителя.
— Потребуется железо, два десятка резчиков по дереву, десяток кузнецов, а также средства для строительства мастерских по литью металла, и стекла. Плюс к тому, сеть мельниц, пока водяных, чтобы улучшить качество металла.
— Стоп, стоп, стоп!!! — взревел Налом. — А где ты возьмешь уголь? У меня не так много углежогов, да и времена сейчас такие, что люди мрут как мухи.
— Углежоги — это хорошо, но мне понадобиться много больше угля, чем могут добыть все твои мастера. Мне нужен каменный уголь, что лежит в горах.
— У меня его нет, мои земли бедны на горящий камень. Есть у соседа, у Енаганского воеводы, но с ним не договориться.
— Батюшка позволь слово сказать, — вмешался в разговор сухопарый купчик, с блестящей лысиной и жидкой бородой до пояса.
— Что там у тебя? — нехотя отозвался воевода.
— А что, если отправить к соседу посольство с торговыми предложениями. Мы ведь как небо и земля созданы друг для друга. У нас железо, у них уголь, так может получиться к общему благу соединить наши благодати? — услужливо склонился жилистый купчик.
— А что, может ты и прав Конаратий, — после краткого раздумья промолвил Налом. — Тебе и возглавлять посольство, ушлый торгаш. Вот только дары, что от моего имени, за твой счет.
Купец склонился еще ниже, почти касаясь облезлым концом бороды скрипучего наста. Жадная улыбка скользнула по лицу торгаша.
— Так и решим, — заключил правитель. — К весне, как сойдет вода, твой алхимик должен мне собрать триста стрелков с молниями. На тебе Лимом обучение воинов, а на тебе ученый, снабжение и оружие. Если спустишь мои деньги без толку, сниму голову! Ты меня понял?! — грозно насупив брови спросил Налом.
— Да Ваша светлость, — тихо ответил Сантар, смело глядя в глаза правителя.
****
Весеннее половодье унесло зимнюю стужу, но краткий миг потепления сменился многодневной непогодой, что вновь наполнила реки бурными потоками грязной воды. Вырывая деревья с корнем из земли темные потоки залили поля, и почти на два месяца заперли войска Улавая и Енагана в городских стенах. Хлеба вновь сгнили на корню, а те немногие участки, что счастливый случай укрыл от стихии, побили ранние заморозки, в сентябре уже стоял двадцатиградусный мороз. Войска быстро двигались по остекленелым дорогам. Даже тяжелые пушки легко преодолевали бездорожье, ученый и здесь удивил, поставив сто килограммовые направляющие на колеса, приладив поверх изящных лафетов громоздкие ложа самострелов. За которыми с легкой руки Сантара закрепилось название рельсотрон. Новое слово неприятно резало слух, наверное, поэтому и прижилось.
За полгода Улавай изменился до неузнаваемости, выросли длинные корпуса мастерских, подле которых притулились казармы для работного люда. В небо день и ночь вздымались черные дымы из литейного цеха. Удивительные печи Фунгаля давали поразительной прочности сталь, молоты на водяной тяге, подарили кузнецам качественный, листовой металл, а литье раскрыло возможности обретенной технологии. Разделение труда ускорило производство, позволив сократить время на создание нового вооружения. За стенами Улавая каждый день звучали гудение рога, и назойливый ритм барабанов. Триста стрелков маршировали, заряжали, и стреляли по мишеням. Точность нового арбалета, вернее ложа что осталось от оригинала, оставляла желать лучшего. Молнии слепили стрелков, но очки смягчили досадный недостаток изобретения Сантара, а плотность огня позволила компенсировать неточность оружия. Ряды солдат маршировали, перестраиваясь не рассыпая строй. Первая шеренга опустилась на колено и произвела залп, затем быстро поднявшись, солдаты шагнули в сторону, пропуская вторую шеренгу. Вновь залп, и смена шеренг, вторую сменила третья. Стрелки первой шеренги тем временем снаряжали арбалеты, готовясь в свою очередь выйти на передний край.
Лимом, все полгода жил в казармах стрелков, попутно осваивая математику, науку из дальней восточной страны. Воевода поражался сколько же интересного принес с собой алхимик, случайно подобранный им в грязном потоке. Сантар сумел построить что-то новое на месте захолустных городков. Конаратий убедил Енаган потратиться на освоение угольных залежей, в свою очередь купец приобрел очень выгодную монополию по производству стали. Правда ему и еще пятерым купцам, создавшим Стальную гильдию, пришлось вложиться в строительство новых мастерских, а также в закупку крестьян и рабов из соседних земель. Но расходы окупились сторицей, немного погодя сталь Конаратия принесла его семье известность и влияние.
Налом остановился подле столицы, его небольшое войско превратилось в армию, собирая по пути отряды воевод, отколовшихся от прежнего царя. Сейчас же военачальники вливались в общее движение Дангрисидского боярства и дворянства, которое стремилось вернуть королевство, освободиться от иноземного королевича, и вернуть в Ронаду законного царя. Со временем появился штаб, в котором председательствовал Налом, как старший среди воевод. Все недоразумения, связанные с местническими спорами, разрешались на заседании бояр, которые постановили, что вопрос о царе отложиться до взятия Ронады, а до того времени Налом назначался главой общего войска.
По пути армия Налома не встретила никаких следов противника, лишь мертвые деревни и опустевшие города неприветливо глядевшие на воинов черными окнами опустевших домов, стояли вдоль дороги. Двигались быстро, требовалось поспеть до того, как непогода и подходившее к концу продовольствие превратят армию в сборище бандитов. Ближе к столице, брошенные города оказались полностью разграблены, а около Ронады армию встретил Мстислав Чернавский. Князь осадил город и уже больше трех месяцев наблюдал, как голод косит захватчиков. Мстислав очень удивился, завидев войска мятежных бояр. Встреча бояр с новым правителем Дангрисиды едва не закончилась кровопролитием. Лишь позиция верховного жреца Паннигара заставила бояр отступиться от притязаний на престол, а князя Чернавского остудить пыл праведного гнева на предателей.
Паннигар служил при Мстиславе в Чернаве, и принял верховный сан из рук последнего официально избранного верховного жреца Аранафета, сгинувшего в захваченной Ронаде. Тульгане так быстро вошли в город, что верховный жрец не успел бежать, его пытали, добиваясь признания королевича Вольмара законным наследником престола Дангрисиды, но старик уперся и в итоге был обезглавлен на столичных стенах, прямо против ставки Мстислава. К тому моменту захватчиков заперли в городе. Со стены замученный Аранафет прокричал послание великому князю, в котором вручил церковь заботам Паннигара. Несколько раз тульгане пытались снять осаду с Ронады, но войска, посланные в помощь гарнизону, оборонявшему столицу Дангрисиды, остановила непогода. В то же время осажденным удалось каким-то образом передать известие о кончине Аранафета, и при дворе короля Тульгана, Ульфдара, жрецы предатели избрали нового верховного. Там же прибились и бояре, что предали старого короля.
Несмотря на холодный прием, войска Налома влились в армию Мстислава, а правитель Улавая возглавил объединенные силы. Угрюмый воевода удивительно легко нашел общий язык с гневливым царем. Штурм Ронады начался в ночь последнего дня осени, в тридцатиградусный мороз. Оккупанты уже несколько дней вели себя подозрительно тихо. Стены опустели, в бойницах, на башнях, исчезли часовые. В полной тишине войска Дангрисиды, подошли к зубчатой громаде. Не встречая сопротивления, воины подняли лестницы и гулко стукнув о край каменной кладки, зацепили стальными зубьями. Тихо звякая кольчугой и оружием о заледенелое дерево лестничных маршей, дружинники ловко вскарабкались на приворотные пролеты стены. Несколько минут спустя заскрипели механизмы опуская подъемный мост, заскрежетала кованная решетка, открывая черный зев городских ворот.
Ронада вымерла, притихшие воины расползались по скользким улицам, вламываясь в нетопленые, темные дома. Лишь у царских палат завязался бой, который быстро перешел в прилегающие к дворцу крепостные башни. Мороз и голод уничтожил захватчиков вместе с жителями столицы. Ближе к центральной площади люди Налома нашли навалы человеческих тел. Тут лежали как воины Тульгана, так и местное ополчение. Сразу прояснилась картина произошедшего. Похоже, местные, не имея доступа к продовольствию и дровам подняли восстание, которое оккупанты жестоко подавили. Немногие оставшиеся в живых вымерли уже от голода и холода, тут и там по дворам, лежали замерзшие тела.
Когда Налом отбил царские палаты, то страшные картины замерзшего города померкли. В Посольском зале, там, где прежде встречали иноземных гостей, вдоль стен огромного зала примерзли к полу тысячи ободранных до блеска человеческих костей. Судя по виду, их вываривали в гигантском чане, что стоял посреди зала, на каменных глыбах. Рваный камень удерживал медный чан над неким подобием очага, в котором все еще тлели угли. Царский трон оказался завален кучами рубленных бревен, которые явно выдрали из срубов разобранных домов, тут же попадались искромсанные доски, то ли полы, то ли двери. Там же, прислонившись к неровным дровням, сидел убитый тульганец.
Мстислав, брезгливо скривив рот, поддел носком сапога исцарапанный ножом череп какого-то бедолаги. Нижняя челюсть отделилась от свода, и пустая кость с мелодичным стуком откатилась к мертвецу.
— А еще нас зовут дикарями, — царь громко щелкнул кнутом по голенищу сапога и спешно направился к выходу из зала.
****
Белый диск луны вышел из-за туч, серебром засверкали оледенелые поля, заискрились окатанные наледью ветви деревьев, чернела лишь разъезженная лента дороги, убегавшая к распахнутым вратам Ронады, и упиравшаяся в перекидной мост. Призрачный свет скользнул по гладким стенам и коренастым башням еще более выделяя белоснежный известняк, слагавший неприступную твердыню. Воздух завибрировал, до слуха донесся низкий гул колокола с Погребальной башни храма Марза.
— Наши уже в царских палатах, — выпуская клубы пара произнес Лимом.
Отряд опального воеводы охранял наскоро построенный лагерь, больше напоминавший острог чем временное укрепление. За высокими стенами расположился армейский обоз с провиантом, и запасом материалов для ремонта. Тут же толклись и многочисленные ремесленники, с конюхами. Длинный ряд конюшен притулившийся к западной стене острога, полнился скакунами. Лошадей на штурм не взяли, и конюхи деловито расхаживали между стойлами, ожидая сигнала о падении города.
Тут же, подле костров, грелись слуги и маркитантки, несмотря на поздний час никто не спал. Хрустко запела древесина, Лимом оглянулся, на вышку поднимался Сантар, ученого выдавало мощное сложение.
— Наши взяли город, — улыбнулся косматый.
— Взяли, — нехотя отозвался воевода.
— К утру поведешь лагерь в столицу?
— Наверное, как решит Мстислав. Надеюсь, что завтра мы уже будем греться в домах, а не морозить задницы за бревенчатым частоколом, — раздраженно проговорил Лимом хлопая ладонями в толстых, кожаных рукавицах.
— Думаю, так и будет, — ответил ученый.
Пропел рог, за ним еще один, на смотровую вышку взбежал молодой парень, из отряда нового строя.
— Господин, из леса появились войска! Похоже Тульган! — взволнованно кричал новичок.
— Тульган? Все-таки поспели гады, — Лимом раздраженно хлопнул по рукаву прошитого в ромб тегиляя.
У ворот показались всадники из разъезда, не сбавляя темпа разведчики влетели во внутренний двор острога.
— Враг!!! Огромная армия!!! — кричал всадник, соскакивая с коня. Минутой позже он уже докладывал Лимому.
К городским вратам потянулась вереница лошадей, один из разведчиков вырвался вперед и трубил в рог, оглашая равнину перед городом тревожными звуками. На стенах показались воины, ударил набат.
Полчаса спустя острог оказался в кольце вражеской пехоты. Основная масса двинулась к столице, обтекая широкой рекой лагерь Лимома. Еще спустя час в ворота застучали окованные железом бревна. На стены взметнулись лестницы, показались первые шлема, зазвенела сталь.
Последние лошади скрылись за стенами Ронады, конница Тульгана, преследовавшая беглецов, резко осадила и повернула прочь от крутых стен столицы Дангрисиды. В след отступающим взметнулась туча стрел.
— Успели, — удовлетворенно улыбнулся Лимом.
Ворота острога с треском лопнули, толстые доски все больше расходились в стороны под натиском тарана, открывая приготовившегося к атаке врага. Над головой засвистели стрелы и арбалетные болты Тульгана. Дробно стуча по щитам и навесам, они опустились на лагерь. Из-за дверей шагнули первые воины, прикрываясь щитами тульгане вливались во двор. Сухой треск перекрыл общий шум боя, яркие вспышки ослепили как стрелков, так и тульган. Секундное замешательство сменилось воплями ужаса, и треском разбиваемых щитов. Заостренный металл, выпущенный из рельсотронов и новых арбалетов, прозванных в народе блискавицы, смел первые ряды врага. Пробивая насквозь тела рыцарей и воинов раскаленные пули косили сразу по нескольку бойцов, легко преодолевая щиты и стальной доспех лучших куватранских образцов.
Телохранители столпились подле принца, закрывая собой наследника. Вольмар завороженно смотрел, как почти невидимые глазом белые пятна сносили стены сруба. Буквально испаряя дерево, они проносились по рядам его войска разрывая на части рыцарей. Методичный треск и сверкание на той стороне оповещали об очередной порции смертоносного металла. В краткие моменты, когда чудные стрелки перестраивались, принц видел, длинный навес покрытый дубленными шкурами, под которым в несколько шеренг выстроились три сотни воинов. Сменяя друг друга они методично отстреливали стальные шарики. По флангам расположились удивительные самострелы на лафетах с высокими колесами, они запускались молнией, выплевывая раскаленный металл. Кто-то неудержимо потащил Вольмара прочь от места бойни.
Тульгане в ужасе откатили от полуразрушенного лагеря. Лимом развернул самострелы, и нанес несколько ударов в накатывающую кавалерию противника. Визг лошадей и крики всадников слились в единый шум. Мерзлая земля разлеталась веером ослепляя наступавших. Затрещали арбалеты стрелков Лимома, лошади тульган понесли, свалка рассыпала построение противника. Обезумевшие скакуны несли на свои ряды сметая пехоту и сшибая конных соратников. Из города вышли защитники, гудение рога выправляло разношерстную армию Мстислава, организуя кавалерию и ровняя пехоту.
Вольмар перестроился и направил конницу в тыл Лимома, но к удивлению принца, его встретили пули блискавиц и снаряды рельсотронов. Стрелки выстроились в квадрат, передняя шеренга побросала необычного вида арбалеты и ощетинилась копьями, в то время как задние ряды сменяя друг друга вели беглый огонь из-за их спины. Иногда одна из сторон квадрата расступалась, точно приглашая кавалеристов внутрь построения и тогда всадников встречали самострелы нового типа.
Стрелы и болты тульган, постепенно выбирали стрелков Лимома. К тому же несколько атак тяжелых рыцарей, на закованных в доспех лошадях, выбили почти всех копейщиков. Треск звучал все реже, Лимом привалился к лафету одного из самострелов, и прижимая руку к разбитой голове отдавал приказы. Впереди позвякивая кольчужными кольцами появилась пехота Вольмара, Сантар оставался подле воеводы. Ученый рвался в схватку, но Лимом не позволил ему взять оружие в руки, и запретил отходить от себя. Сантар склонился к нему и загудел на низкой ноте. Несколько стрелков удивленно обернулись, Лимом грозно глянул в их сторону, переглянувшись, воины с удвоенным рвением принялись снаряжать арбалеты. Минуту спустя к стрелкам присоединился совершенно поправившийся воевода. Он попытался удержать Сантара, но ученый уже склонился над раненным. Тяжелое гудение окрепло, и умирающие воины один за другим начали подниматься с земли. Удивленно оглядывая срастающиеся раны, стрелки искали глазами источник чуда. Голос Лимома отрывисто гремел над полем брани, возвращая исцеленных на свои места в поредевших шеренгах. Тульгане не могли знать, что у Дангрисиды случилось чудо, и с нескрываемым страхом и изумлением продолжали накатывать на окрепшие ряды противника.
Неожиданно враг отступил, впереди замаячили черно-белые знамена Дангрисиды. Рог Мстислава возвестил о подходе основного войска. В рядах Вольмара началась паника, рыцари побежали, бросая на произвол судьбы ошеломленную пехоту. Самострелы били в спину бегущим достигая каждым выстрелом отступающих. Под Вольмаром пала лошадь, его пересадили на другого скакуна, и принц помчался в сторону родного Тульгана, унося с собой последнюю надежду на победу.
****
— Как ты мог просрать победу?!!! Она же сама упала тебе в руки!!! — орал багровея от гнева Ульфдар.
— У них самострелы, которые извергают раскаленный металл… — начал оправдываться Вольмар.
— И что?! Самострелы… Мне все рассказали! Их было всего-то четыре штуки! Четыре!!! — перебил сына Ульфдар.
— Отец ты не видел на что они способны. Эти самострелы могут бить как цельно литыми, так и полыми железными сферами с множеством мелких шариков внутри. У меня половина рыцарей покалечено, я уже не говорю о лошадях. Так жалко скакунов. К тому же у них новая тактика, и грозовые арбалеты, они их называют блискавицы. Эти штуки бьют маленькими шариками, но с такой силой, что ни один доспех, даже откованный в Куватре не выдержит.
Принц хлопнул в ладоши, в зал вошел барон Ирга Куанен, рыжий бородач. Рыцарь, склонив голову нес на вытянутых руках кирасу. Не доходя до короля пять шагов, барон опустился на колено и положил искалеченный доспех на каменные плиты наборного пола. Ульфдар не отрывая глаз от гнутой пластины подошел к барону. Глаза короля расширились, дыхание сбилось, монарх толкнул носком туфли кирасу, точно желая убедиться, что это не мираж. Металл скрипнул и половины доспеха с грохотом рассыпались по полу. Оплавленные края огромных пробоин, в которые свободно влезло бы копыто тяжеловоза поразили воображение короля. Бросалось в глаза, что пуля вошла через нагрудник в области живота, а вышла у поясницы пробив доспех насквозь. Бурые пятна красноречиво говорили о судьбе владельца брони.
— Чья эта? — придушенным голосом спросил Ульфдар.
— Вон Пинга, его разворотило до самого седалища. Пришлось пеленать, чтобы довезти в имение, к родным.
— Чем его так?
— Пуля из арбалета, мы один такой успели отбить. — Суман!!! — прокричал Вольмар.
Из-за дверей показался молодой парень, доверенный слуга. В точности следуя движениям барона, он поднес принцу арбалетное ложе, на котором покоилась сложная конструкция.
— За счет чего он стреляет, я не вижу дуг и тетивы, — смущенно поинтересовался монарх.
— Его приводит в действие молния, если приложить эту булавку вот сюда, — не успел Вольмар коснуться ажурной булавкой выемки, что пристроилась в основании двух стальных направляющих, с удивительной точностью уложенных на деревянном ложе, как с сухим треском вспыхнула молния.
— Если сюда поместить железную бусину, то мы получаем стреляющий раскаленной сталью арбалет.
— Дайка сюда, — заинтересовался Ульфдар.
— Вот, — сын вручил отцу блискавицу.
— А где бусины? — король осторожно прикоснулся к выемке, вспышка ослепила Ульфдара, и он закрутил головой пытаясь вернуть четкость зрению. — Как они из него стреляют? Молния слепит, ничего не видно.
— У них очки, с дымчатыми стеклами, — но мы не смогли захватить никого из новых стрелков.
— А сколько их всего?
— Сложно сказать. Но не меньше семи тысяч, мои рыцари не смогли прорвать их каре. Они точно бессмертные, на место павших тут же встает новый стрелок или пикинер.
— Немало. При такой мощи, не удивительно что нас опрокинули, — задумчиво проговорил король. — Сезар, тебе придется изучить новый арбалет, найди мастеров и сделай достойную копию. Мне нужны такие стрелки.
— Да сир, — отозвался граф Сезар Дегалини.
— Не печалься Вольмар. Сын мой, мы обязательно вернем тебе узурпированный престол. Главное, чтобы дангрисидские жрецы не сбежали. Я слышал, что Мстислав назначил своего архижреца, а нам нужно сохранить избранного нами. Пусть Тлаиман ни в чем не знает нужды.
Сезар склонил голову показывая, что услышал приказ короля. Принц бегло улыбнулся, и приблизился к отцу так, чтобы их никто не слышал.
— Отец, а что мы будем делать с боярами-предателями. Они не надежны. Может используем их в предстоящих переговорах. Скажем, Мурлозовы родственники последнего короля, их жизни не мало стоят. Как ни посмотри, а везде выгода. Отдадим родственникам, получим немало золота, а если Мстиславу Узурпатору, то можно попробовать выторговать, что-то для себя.
— Нет, бояр оставим в Тульгане, пусть будут при нас. Придет час, и они первыми пойдут возвращать свои вотчины, и восстанавливать справедливость, а мы им поможем. Они теперь с тобой связаны, ты их король, пути назад нет. Родственники беглецов вряд ли будут приветливы. Князь Мстислав крут нравом, и потому любой, кто посмеет сомневаться в его праве на трон, будет изничтожен. У Мурлозовых и других опальных бояр выбора нет, или они откажутся от родственников-перебежчиков, или лишатся всего.
— Угу. Ну тогда подождем.
****
Прилично повозившись Довруж все же приладил штуцер, отдуваясь старик хлопнул крышкой капота, и оперся на окрашенную в синий цвет сталь. Металл нагрелся и приятное тепло пошло от ладоней вверх по рукам. Он внимательно разглядывал белую кожу заднего сидения через лобовое стекло. Элементы роскоши, давно забытые в его мире. Мысли вновь вернулись к прошлому.
****
Весть о чудотворце разнеслась в мгновение ока, сам Мстислав заинтересовался необычным алхимиком. Особенно когда появились послы Тульгана, просившие мира и торговых прав. Новое оружие и способы производства породили серьезные изменения в обществе. Земледельцы попали в еще большую зависимость, крепостное право усилилось, породив новых аристократов — дворян. Служилая знать быстро расчистила себе дорогу во власть. Короткая война, получившая название «Боярский мятеж», закончилась жесточайшим избиением последних и полным переделом наследных владений потерявшей актуальность элиты. Вотчина исчезла, ее сменило поместье, и полная зависимость дворянина от царской воли. За сто последующих лет новые знания, и школы, на которых особо настоял Сантар, изменили облик аристократии и горожан. Ширились мануфактуры, росло промышленное производство, которое снабжалось приписными крестьянами. Жречество скрепя сердцем приняло волю нового царя и отказалось от монополии на знание, отдав образование в руки мирян. Взамен оно обрело значительные земли и имущество с огромным количеством храмовых пахарей. Участь последних оказалась еще более печальной нежели их собратьев в дворянских имениях. Жизнь бедолаг протекала в неустанных трудах на благо служителей Марзы. Царь получил статус божьего избранника, осененного благодатью всевышнего.
Случай с раненными вызвал много вопросов у архижреца и жреческой коллегии. Служители бога долго решали, как воспринимать удивительные способности алхимика, пока не случилось то, что перевернуло историю Дангрисиды. Сантар подарил царю и особо приближенным дворянам бессмертие. Лимом корил Сантара за его неосмотрительность. Воевода видел, как ширится круг чудес, захватывая все больше участников, и такое положение дел не могло привести к хорошему. Архижрец согласился, что способности алхимика ниспосланы Марзой, но лишь после того, как царь дал согласие на дарование всей жреческой коллегии бессмертия. Обделенные благостью Сантара начали роптать, и чем больше представителей дворянских родов, оставшихся без дара, забирала смерть, тем настойчивей становились требования аристократии поделиться бессмертием.
Тем временем Куватра, творчески переработав научные достижения соседа, принялась активно развивать промышленное производство. В короткие сроки город-государство превратился в центр притяжения, а король Арнен Скупой стал жертвой прогресса. В новом центре промышленных городов, на трон взошел император, потомок удачливого гильдийца Туне Сапожника. Императорский род и впрямь вел свою историю от сапожника, но к моменту восшествия на трон, Туне владел сетью сталелитейных заводов, и являлся крупнейшим производителем оружия. Его предки вовремя подсуетились и пристроившись к известному ростовщическому дому Чиволини, сумели сколотить состояние сначала на торговле с Дангрисидой, а немного погодя и на перекупке и краже промышленных секретов соседа. В свою очередь Чиволини и еще несколько Банковских домов, после экономической войны, которая зачастую перерастала в настоящую, пришли к договору о распределении сфер влияния. И с этого момента начинается взлет крупного, промышленного производства. Оборотистые купцы, состоятельные гильдийцы представлявшие крупные ремесленные объединения, воспользовались льготными ссудами перестраивая производство на промышленные рельсы. Огромные состояния дали им власть, но старая аристократия не желала уходить, и тогда банкиры, промышленники и владельцы крупных торговых объединений пошли на хитрость. Деньги в обмен на происхождение. Браки между представителями капитала и отпрысками аристократии стали нормой, но не все согласились с новой ролью денежных хозяев жизни. И тогда возник заговор, который и возглавил Туне, а после случился мятеж, получивший его имя. Никто не планировал смерть короля, но сторонники старого порядка взяли монарха в заложники и действовали от его лица. В итоге после поражения сил роялистов, народ потребовал голову короля. Так Арнен Скупой оказался на плахе.
Обретя императорский жезл Туне растерялся. Пока он думал, как же распорядиться той властью, что свалилась к нему в руки, соседи решили подобрать оставшееся без рачительного руководства Арнена королевство. Куватра оказалась в окружении. Ведущую роль в интервенции играл Вольмар Тульганский, его войска, не останавливаясь на крепостях в две недели дошли до столицы. Туне тем временем, поставил во главе армии молодого генерала Буальдо Паро. Используя техническое превосходство Куватры, Буальдо разбил Вольмара под стенами столицы, а позже развил наступление на земли Тульгана. Еще до разгрома интервента, Буальдо поставил под ружье половину населения, и разбив на несколько экспедиционных корпусов атаковал остальных соседей. Многие дивились откуда такие деньги у молодой империи, и лишь Туне знал, что его государство полностью заложено Гильдии Независимых Банков. Блестящие победы Буальдо, решили судьбу Туне. Очередной мятеж стоил первому императору жизни, а наследовал ему Буальдо Паро. Генерал вернулся в Куватру и провел расследование гибели императора Туне, по итогам все заговорщики сложили головы на плахе, а Банки получили героя, которому вверили строительство нового мира.
****
Тульган умирал медленно, с трудом отдавая города и крепости непобедимому Буальдо. Против Вольмара выступили все имперские сателлиты, только Лаганда, сохранявшая независимость, пришла на помощь бывшему врагу. Ее правитель Гилха Третий, не пожелал терять свободу, король стремился остановить рост промышленности Куватры. В ответ Буальдо вытеснил Гилха с материковых земель, и осадил островную часть Лаганды. В море Куватра значительно уступала флоту Гилха, потому высадить сухопутный корпус не удалось. Последнюю точку в материковой войне поставила гибель Вольмара и его сына Ульфдара Четвертого. Но королевский род Тульгана не пресекся, дочь Вольмара Еваналия незадолго до гибели отца стала супругой Гилха Третьего и успела родить двойню.
Закрыв Гилха на острове Кимвара, Буальдо развернул мощь армии Куватры на старого недруга Дангрисиду. Мстислав едва успел собрать армию, чтобы встретить врага у столицы. Бойня, произошедшая под Ронадой вошла в историю как самое кровопролитное сражение времен Первой империи. Два дня шло сражение на подходах к столице, трупы устилали огромное поле с южной стороны. К утру третьего дня, новые пушки Куватры разрушили городские стены смешав защитников с каменным крошевом и пылью. Стрелки Буальдо били точно, Куватра создала новый тип спускового замка, в котором использовались мощные батареи. Открытые разряды ушли в прошлое, а солдаты императора перестали слепнуть, и теперь могли вести прицельную стрельбу.
К вечеру Ронада пала, войдя в полуразрушенный город, враг застал брошенные дома и пустые склады. Мстислав вывез все, вплоть до подковы. Несколько месяцев проведенные в ожидании подхода подкреплений украли драгоценное время. Буальдо ждал послов от Мстислава рассчитывая на присоединение Дангрисиды к империи. Он разбил дангрисидского царя в бою, и теперь поверженный монарх должен был заключить мир, который признал бы царство частью империи и закрепил статус сателлита. Но «подлый» Мстислав засел в Улавае, и собирал войска со всего царства.
Пришла ранняя зима, Ирог Мурлозов, потомок бояр предателей, рассказывал, что такие холода стояли сто лет назад. Так ему говорил дед. Мурлозовы, Каначевы, Зубаровы и еще несколько потомков боярских родов, разоренных Мстиславом, встретили поход императора Куватры, как освободительный. Впервые на родные земли вернулись их родственники, из бежавших, во времена Трехлетней Зимы. Руководил опальными боярами Улад Мурлозе, потомок Мурлозовых мятежников, изменивший фамилию на имперский манер.
Именно они организовали беспрепятственный проход огромной армии Буальдо, по гигантской Южной равнине, славившейся тучными стадами скота, и обильными урожаями хлебов. Предатели развалили попытки царя мобилизовать войско для встречи противника у границы. Все шло неплохо, пока имперцы не начали хозяйничать на захваченных землях. Грабеж, насилие, и угроза голода вынудили местных земледельцев и часть верного Мстиславу дворянства организовать недовольных в отряды. Сначала незаметно, а затем все более масштабно, в тылу имперской армии вспыхнула партизанская война. Обозы со снабжением иссякли, подкрепления или не доходили до Ронады, или пробивались с большими потерями.
Разрушенное хозяйство и партизанщина поставили огромную армию Буальдо на грань голодной смерти. Не дождавшись мирного договора от Мстислава, император вывел войска из Ронады и пошел по дороге в Кидам. Сентябрьский мороз, слишком жестокий для этого времени года, гнал армию императора обратно к границам Тульгана. Буальдо планировал пополнить продовольствие за счет богатых городов запада Дангрисиды. На подходах к Кидаму Буальдо натолкнулся на передовые части вновь собранной армии Мстислава, а уже через час, имперские войска обмороженные, больные и голодные вступили в сражение со свежими частями полководца Налома. Неся огромные потери Буальдо повернул на Южную равнину. К удивлению императора, Мстислав не стал навязывать генерального сражения, а неотступно следовал в дне пути от его армии, лишь иногда тревожа тылы. Партизаны, затаившиеся в лесах, постоянно били отряды, что имперцы рассылали по многочисленным селам и деревням юга. Ограбленная прежде территория теперь представляла пустыню, где сожженные поля перемежались густыми лесами, которые полнились волками и не менее жуткими партизанами. Мороз с каждым днем крепчал, к октябрю давило уже под тридцать. Костры не спасали, сотни людей замерзали каждую ночь сидя прямо у потухших очагов. Скученность, голод и холод привели к болезням, имперские войска таяли все быстрее. Буальдо бросил армию и бежал в Куватру, там его встретили холодно. Банкиры отказались давать ссуды на сбор новой армии, а императору посоветовали приготовить государство к отпору идущему с ответным визитом Мстиславу.
Сражение у Палы, столицы Тульгана, принесло Буальдо поражение. Остатки его войск вернулись в Куватру, где император попытался национализировать банки. В короткой схватке полководец проиграл, и его арестовал Национальный Совет, во главе с Олбаром Риспадо, внуком Туне. Буальдо поместили в башню крепости Авалея, а Совет пригласил на трон потомка Арнена Скупого. Принц Филано принял предложение Олбара, и вернул Куватру под королевскую руку. В Тульгане сели править внуки Вольмара, объединив Лаганду и наследство деда в единое королевство.
Остатки армии, вернувшейся из Великого похода на Север, потребовали освободить императора. Получив отказ, ветераны схлестнулись с силами роялистов, в те дни в Куватре пролилось много крови. Буальдо вернулся на трон, и в короткий срок собрал новую армию. Мстислав еще не ушел с территории бывшей империи, и Налом повернул армию к Куватре, с другой стороны к нему спешили союзники из Тульгана и Лаганды. На полях Ипареиды сошлись три армии, и в несколько сражений разбили Буальдо. Император пал, но ужас остался. Мстислав предпринял немало усилий, чтобы закрепить победу, и впредь не допустить объединения южных соседей в империю.
По итогам заключенного мирного договора старые династии вернули престолы, развалив единую империю на отдельные королевства. Для сохранения королевской власти и сложившихся границ, правители возрожденных монархий провозгласили Священную Лигу международной организацией. Отныне все попытки сменить форму правления, или насильственно изменить границы государств должны были пресекаться общим Советом монархов. Банки такой расклад не устраивал, и потому они протолкнули своего человека в Священную Лигу. Олбар Риспадо возглавил организацию, и сразу же противопоставил стороны, Дангрисида вновь оказалась врагом цивилизованных королей.
****
Довруж точно застыл, глядя на солнечные блики, гулявшие по гладкой поверхности капота. Машина напоминала гигантского синего жука. В глубокой синеве старику мерещились разрушенные стены Ронады, заметенные снегом поля Южной равнины, и сложенные штабелями вкруг кострищ тела Куватранцев, на которых точно на скамьях, привалившись друг к другу сидели имперские солдаты. В памяти всплыли огромные обозы с награбленным добром, что растянулись по южной дороге. В них было все, от золота до картин, не было самого главного — еды.
****
Нашествие императора показало насколько Дангрисида технически отстала от соседей. Некогда передовые технологии теперь не позволяли конкурировать с промышленными гигантами Куватры или Тульгана. Священная Лига быстро превратилась в систему сдерживания Дангрисиды, и Мстислав уже и не знал, победил он в войне с императором или им воспользовались чтобы вернуть все на прежние позиции. Тем временем строительство промышленности шло очень туго. Крепостное население не могло обеспечить потребности растущих заводов, а дворяне категорически не желали отмены закрепления земледельцев. Интересы крупного землевладения вошли в противоречие с промышленным ростом. На строительство требовались существенные средства, которые нашлись в Гильдии Независимых Банков. Ссужаемые деньги проникли во все сферы жизни царства. Дворяне, глядя на царя, начали брать в долг, закладывая имущество, а после и совесть. Кто-то создавал торговые фактории в неизведанных землях, кто-то строил заводы и фабрики, а кто-то поддерживал роскошный образ жизни, не жалея дурных денег на драгоценности, ткани, произведения искусства. Незаметно, госчиновники начали проводить интересы соседей. Поделившись на партии, они не таясь вели борьбу за благополучие Тульгана, или Куватры. Армия под началом Налома все еще сохраняла верность короне, но и здесь стали появляться признаки разложения.
Из-за конфликтов в Священной Лиге, Дангрисиду ограничили в праве свободной торговли, и Мстиславу пришлось вести дела через семьи опальных бояр, что остались в землях Куватры. Сырье все меньше приносило дохода, а промышленные товары не могли конкурировать на рынках цивилизованных королевств из-за неподъемных пошлин. Дело шло к потере независимости.
Несмотря на все попытки догнать соседей, Дангрисида отставала все сильнее. Не хватало ученых. В то время, как за границей создавались Исследовательские центры, в Дангрисиде большая часть населения пребывала во мраке необразованности. Сантар несколько раз лично общался с царем, пытаясь донести до монарха мысль о значимости всеобщего образования для развития науки. Сельские школы, созданные по указу Мстислава, пустовали, детям земледельцев было не до учения. В хозяйстве, застрявшем в средневековье, требовались все наличные силы, и родители просто не отпускали детей в ненужную школу.
В то же время, для соседей пятьдесят послевоенных лет не прошли даром. Внук Олбара Риспадо, названный в честь великого предка Туне, подмял под себя Гильдию Банков, соединив под своим началом промышленные мощности Куватры и финансы цивилизованного мира. Всего за пять лет Туне сумел поглотить заводы и фабрики соседей. В результате образовался экономический союз крупнейших стран Юга. Местная элита к тому моменту настолько перемешалась, что национальные интересы отошли на задний план.
Все началось незаметно, без видимых причин. Гигантская армия южан перешла границу, Мстислав собрал значительные силы, и попытался остановить врага, но потерпел поражение. Подвели дороги, вернее их отсутствие. Железнодорожная колея пронизала все пространство Куватры, Тульгана и Лаганды, войска противника быстро перебрасывали к местам боев живую силу, технику и продовольствие. Отсталая Дангрисида не имея железных дорог, не поспевала за южанами. В тылу начались перебои с продовольствием и боеприпасами, промышленники саботировали заказы казны, или поставляли неликвид. В армии, дворянство массово переходило на сторону врага, оставляя солдат без командования. Вместе с войной вспыхнули восстания по всей территории Южной равнины. Селяне сбивались в огромные толпы и громили дворянские гнезда. Мобилизация захлебнулась, разбитая армия рассыпалась и частями отходила к столице. Мстислав вышел на встречу южанам, и в битве у озера Чува войска Налома полегли.
****
На горы Рояла опустилась вечерняя мгла, у дома губернатора горели газовые фонари, ярко освещая парадную лестницу и дорожку, ведущую в кедровый парк. У высоких, дубовых дверей стоял коренастый, косматый мужик. Глубоко посаженные глаза внимательно следили за суетой конюхов, разводивших усталых скакунов по стойлам конюшни примостившейся у самого края парка. Открытая улыбка сгладила жесткое выражение заросшего лица владельца дома, он протянул руку приветствуя седого воина. Лошадь седого появилась со стороны Царского тракта. Судя по виду, воин провел в седле несколько дней. Покрытая кровью и пылью одежда всадника привела горожан в смятение.
— Рад видеть тебя живым! — прогудел косматый.
— И я рад, что ты здесь, — пожимая протянутую руку ответил Лимом. — Сантар у меня очень плохие новости. Мы проиграли войну. Мстислав пал. Ронада разграблена и разрушена.
— Это Туне, его Гильдия давно точит зуб на богатства Дангрисиды.
— Нет, сегодня они идут не за богатством, они ищут секрет бессмертия. Я же тебе говорил, что не нужно так щедро раздавать благодати. В мире слишком много негодяев, для которых вечная жизнь противопоказана.
— Они узнали обо мне? — Сантар обеспокоенно глянул за Лимома, в черноту парка.
— Нет, Мстислав сделал все, чтобы тебя прикрыть. Мои ребята уже двадцать пять лет работают над этим. Если бы ты знал сколько убито шпионов и авантюристов.
— Но почему мне никто ничего не говорил.
— Давай-ка в дом пойдем, а то прямо на крыльце болтаем о том, о чем не следует говорить даже в одиночестве, — Лимом шагнул в распахнутые двери и направился вверх по парадной лестнице. Сантар следовал за воеводой, едва поспевая за воином.
— Может провести мобилизацию в моей губернии? Роял еще не поднимали.
— Наши склады в руках Гильдии, у нас нет продовольствия, нет вооружения, все потеряно, — не оглядываясь ответил воевода.
— А что с людьми? Куда денутся миллионы людей? Что они будут есть?
— А жителей…, а жителей они уничтожают. Малых, баб и стариков сразу расстреливают, а мужиков рассовывают по лагерям. Прямо в открытом поле.
— Геноцид? — удивился Сантар.
— Он самый. Они ищут того, кто может им раскрыть тайну бессмертия, и пока не найдут будут просеивать миллионы дангрисидов. Ненужных уничтожат, полезных отправят в Куватру, кого-то оставят здесь. Нужно же добывать железо, уголь, лес, да и много чего еще.
— Все серьезней чем я думал, — задумчиво произнес Сантар. — Но у нас есть еще шанс.
— Что ты несешь? У нас нет армии, предатели убили Мстислава, Налом тоже погиб.
— Я тебе сочувствую, но царь не просто так отдал мне Роял. Как ты заметил, — Сантар наконец добрался до двери своего кабинета, и широко распахнув створу пропустил Лимома внутрь, — у меня уже тридцать лет нет крепостных. Мои люди образованны и работают на себя. Заводы принадлежат губернии, как и все земли, у нас нет ни аристократов, ни промышленников, ни частных банков. Все общественное.
— Чего? — выпучил глаза воевода. — То-то я смотрю селяне наглые, что обожравшиеся гусаки, да и деревни дюже богатые. Сколько же денег царь вбухал в твои прожекты? — раздраженно проговорил Лимом присаживаясь в кресло.
Сантар бегло улыбнулся.
— Мы не берем денег уже много лет. Все за свой счет. Моя наука превосходит любое достижение юга.
— Ага. Я заметил. Мы на лошадях, а Куватра и Тульган в стальных коробках. Ты знаешь, что они по воздуху летают? А пушки их? А рельсотроны?
— Они не летают, у них новая технология, основанная на преодолении гравитации. Это действительно достижение, но и у нас есть чем ответить. Чрез два часа мы начнем первое испытание силового щита.
— Щит? Зачем нам щит? Сейчас нужна артиллерия, машины, рельсотроны, а не силовой щит, — с укором произнес воевода. — На границе нужен был твой щит, а сейчас уже поздно.
— Не успели немного, — с досадой в голосе ответил Сантар. — Сегодня закроем Роял и Лесной край, а через пару дней я тебе покажу будущее войн. Я научился передавать мощный разряд по воздуху, не нужны ни пушки, ни танки, нужно время и силовая установка.
— Посмотрим, — недоверчиво отозвался воевода.
В дверь тихо постучали, а затем сразу, без приглашения, ввалился Довруж.
— Сантар там инженеры зовут. Сейчас будем начинать.
— Передай, через минуту подойдем, — дверь прикрылась, Лимом уставился на Сантара.
— Уже?
— Пойдем. Сам все увидишь.
****
Броневики бесшумно скользили над землей, следом шли двуместные мотоциклы. Небольшие с виду машины тащили за собой тяжелые рельстроны, установленные на антигравитационных платформах. Огромные стволы, спрятанные в серо-зеленных чехлах, мерно покачивались в такт движению колоны. Черная полоса вековых кедров, с каждой минутой поднималась все выше, точно вырастая из земли. С такого расстояния тайга казалась древней, неприступной стеной. Легкий ветерок принес смолистый запах хвой. До Рояла оставалось десять часов пути, генерал Ульрих Шанц подсчитывал сколько еще времени займет компания. Всего два месяца понадобилось, чтобы Объединенные войска Юга дошли до горных границ бескрайней Дангрисиды. Десятки городов остались позади, имущество отсталых дураков нескончаемым потоком шло к границам союзников. По данным Яна Мурлозова, Лесной край, как и Роял много богаче равнинной части. Фантазия Ульриха отказывалась рисовать картины, лежащих за горной цепью Рояла, сокровищ. Генералу казалось, что больше не может быть, но Ян упорно стоял на своем.
Впереди началась какая-то свара, Ульрих поднес к глазам бинокль. Метрах в семистах, у широкой просеки в неприступную тайгу, десятки броневиков сбились в кучу, точно уперлись в невидимую стену. Голова генерала появилась над башенным люком. Ульрих, напряженно вытянув жилистую шею, вглядывался в происходящее на переднем крае. Колонны встали, от перевернутых машин по рядам побежали посыльные.
— Что случилось?!!! — гаркнул поставленным голосом генерал.
— Господин командующий мы натолкнулись на невидимый барьер! Дальше пути нет! — отрапортовал посыльный.
— Почему я ничего не вижу?! — все более удивляясь спросил Ульрих.
— Господин командующий преграда не имеет цвета, она прозрачна.
Ульрих опять поднес бинокль к глазам и теперь абсолютно явственно увидел переливающееся марево, там, где танки наткнулись на преграду. Генерал пробежал взглядом по линии горизонта, везде куда добивал бинокль виделся призрачный полог. Он шел вдоль земли и скругляясь высоко в небе уходил к невидимому центру, где-то далеко на востоке.
— Передайте по колонам команду: — «Стоп!». — Сегодня дальше не пойдем.
Команда пошла по рядам, машины расползлись по полям и перелескам предгорья Рояла.
— Вызовите ко мне авиаторов. Нужна разведка с воздуха, — Ульрих махнул водителю, чтобы он двигался к барьеру. Мотоцикл посыльного плавно качнулся и набирая скорость поплыл по освободившейся дороге куда-то в тыл.
****
Стена казалась холодной, от прикосновения по коже пробегали мурашки, почему-то вызывая внутри непреодолимое чувство ужаса. Ульрих отдернул руку и перебирая онемевшими пальцами вернулся к штабному броневику. К его машине собирался генералитет со всего фронта, возникшая проблема могла заметно задержать продвижение войск. А это в свою очередь было чревато отставкой и потерей положения в обществе. Туне вряд ли будет слушать его оправдания, президента не волнуют проблемы военных.
Уже несколько часов его военспецы бьются над задачей. Испробовали все, от бомб с воздуха, до прямых ударов из тяжелых рельсотронов новейшего образца. К слову эти пушки могли пробить любую стену, как из камня, так и лучшей стали. Но призрачная занавесь не только не раскололась, а даже наоборот, как будто поглотила мощь, высвободившуюся при столкновении снарядов с ее поверхностью. Самолеты показали, что дальнейшее продвижение невозможно. Летчики добрались до границ Лесного края, но и там они нашли все тот же прозрачный полог, накрывавший весь регион точно гигантская стеклянная чаша. Вот только это стекло не билось.
Ульрих поприветствовал подчиненных, времени на развертывание мобильного штаба не осталось, потому генералы сидели в своих машинах. Высунув голову в башенные люки, они ответили на приветствие командующего и застыли в ожидании указаний.
— Господа я вас пригласил, потому, что у нас возникла неожиданная преграда. Как вы знаете, два дня назад мы натолкнулись на купол, — Ульрих кивнул в сторону мерцающей стены.
— Мы испробовали буквально все возможности, но пробиться через завесу не смогли. Потому я собрал вас на совещание. Мне нужны опыт и знания каждого из присутствующих здесь, возможно у кого-то есть мысли по этому поводу. Есть желающие высказаться? — Ульрих обвел глазами присутствующих.
Генералы смущенно опускали глаза, а некоторые, не скрывая застывшее на лицах торжество, молча ждали дальнейших приказов.
— Что, никто не имеет никаких мыслей? — удивился Ульрих.
— Думаю, нам следует оставить заслон и вернуться в столицу. Нам нужна помощь ученых. Оружием эту задачу не решить, — наконец отозвался один из молодых генералов.
— Как вас зовут?
— Андар Паро!
— Вы случаем не потомок императора Буальдо Паро?! — Ульрих с интересом взглянул на молодого военачальника.
— Это мой прадед!
— Достойный предок, — улыбнулся генерал. — Мне всегда казалось, что судьба обошлась с Буальдо несправедливо, император опередил свое время. Что же за смелость благодарю. Сразу видно хорошую генетику. У кого-нибудь еще есть предложения? — с надеждой уточнил Ульрих.
В ответ вновь повисла тишина.
— Тогда совет закончен. Слушай мой приказ! Группа Север, занимает оборону по фронту. Группа Юг возвращается на Южную равнину, вам нужно помочь Национально-освободительной армии Дитриха Мурлозе. Сами не принимайте участия в уничтожении мирняка, но все необходимое для перебежчиков обеспечьте. Группа Центр под моим руководством пойдет к Серому морю, там нас будут ждать корабли военно-морского флота. Попробуем обойти купол. Где-то же он должен закончиться. Что ты хотел Кондат?
— Боюсь генерал группа Север не сможет обеспечить плотный заслон по всей границе Рояла. Это же горная цепь, у меня просто не хватит людей.
— Кондат у тебя самая крупная группировка, все, что от тебя требуется это окопаться и удержать врага в случае его прорыва. Если ты не способен организовать столь простые мероприятия, то я могу назначить кого-то из молодых, — с угрозой в голосе произнес Ульрих. — Например, Паро, парень-то смышленый, понимает, что такое война.
— Я не говорил, что не смогу… — начал Кондат.
— Отставить сыпать оправданиями! Это война Кондат, здесь мало злорадствовать и подсиживать вышестоящих! Не удержишь врага, отправишься в отставку, а если провалишь фронт до прихода Группы Юг, пойдешь под трибунал!!!
Генералы втянули головы в плечи, никто не рискнул спорить с Ульрихом.
— Паро останься, остальные свободны.
Броневики бесшумно расползлись по своим частям. Паро приблизился к машине генерала. Ульрик спустился к молодому генералу.
— Вот возьми, — Ульрих протянул письмо. — Мне нужно, чтобы ты его передал главе Академии Изольде Кнехт, но сделай это до того, как отдашь мой рапорт в генеральный штаб.
— Слушаюсь! — гаркнул Паро, принимая тугой конверт с рапортом главнокомандующего.
— Вот и ладно. А сейчас отправляйся в авиачасть, и срочно вылетай в Куватру. Завтра к утру ты должен быть на месте, через два дня жду решение штаба. Затягивать нельзя, до зимы осталось совсем чуть-чуть, а холод здесь лютый. Не хотелось бы потерять армию, — молодой Паро понимающе взглянул на главнокомандующего, и неуверенно кивнул в знак согласия.
****
Белесая мгла окутала предгорья Рояла, крупные капли утренней росы тяжело скатились по серой броне. Форма прилипла к коже, через влажную ткань промозглый холод разошелся по мышцам, заставляя все тело мелко трястись.
— Чертов север, — зло выругался Ульрих.
Денщик плеснул водой из бутылки, ледяные струи потекли между посиневших пальцев, суставы заломило. Ульрих быстро протер полуголый торс, денщик зло скалился, явно получая удовольствие от мук начальника.
— Какого лыбишься, идиот! — вскипел генерал.
Денщик побледнел и тут же сделался серьезным, руки парня застыли, не зная, что делать.
— Чего встал! Лей, — успокаиваясь приказал Ульрих.
Денщик вновь щедро окатил сложенные в лодочку руки командующего.
— Идиот, — подумал про себя генерал. — Надо заменить, а то замучил…
Мысли застыли в голове Ульриха, командующий уставился себе под ноги, так и не плеснув водой в лицо. В воздухе возникло тягостное напряжение, мелкий мусор и щебень бесшумно оторвался от сырой земли. Перед глазами генерала проплыли кедровые иголки, на усохших концах повисли крупные капли росы. Они дрожали точно ртуть, стремясь вверх, но не имея сил оторваться от острия иголок.
Ульрих оглянулся, вокруг лишь молочная мгла, сбоку темнеет громада танка, обычное утро, только небо резко почернело, точно вернулась ночь.
— Что происходит? — спросил Ульрих у денщика.
Парень, широко улыбаясь, глядел во все глаза на летающие камни, мясистый палец коснулся ржавой булыги. Плавно качнув в сторону, щебень отплыл к генералу.
— Магнитное поле… — глухо прозвучал голос генерала.
Раскат грома не дал денщику услышать, что хотел сказать главнокомандующий. В землю ударила молния, затем вторая, броневик скрипнул и скукожился, из-за раскаленного корпуса выплыли слепящие шары. Один тут же метнулся к денщику. Крик парня, заглушил очередной раскат грома. Ульрих застыл на месте, шары скользнули мимо и ушли к соседним танкам, стараясь не дышать он медленно повернул голову. Перед ним лежал денщик, на месте груди парня, зияла черная дыра. Правая рука, скрюченная точно корни ведьминого дерева, мертвой хваткой, вцепилась в алюминиевую бутыль. Толстые стенки смялись, а вода испарилась. На секунду грохот стих, до генерала донеслись крики ужаса и боли. Позади скрипнула еще одна машина, над головой пролетела стальная панель. Раскалённый металл зловеще шипел, рассекая влажную мглу.
— Что за хрень? — Ульрих снова замер, мимо прошел слепяще-белый шар. Казалось он искал жертву, на которую мог бы излить всю скопившуюся ярость.
Неожиданно все стихло, слышался только треск остывающей брони, и шипение начавшегося дождика. Влага падала на раскаленные машины, и спекшуюся землю тут же превращаясь в пар. Плотные облака огромными клоками метались по полю скрывая из виду последствия сухой грозы. Поднялся ветер, Ульриха качнуло, да так сильно, что генерал оступился, и повалился на бок. Пепел и пар с шумом пронеслись над головой главнокомандующего. Он закрыл голову руками и вжался в землю пытаясь как можно сильнее втиснуться в остекленевшую почву.
Медленно потекли минуты, Ульрих продолжал лежать, боясь пошевелиться. Издалека донеслась чуждая речь. Так могли говорить только дангрисиды, звуки становились все ближе. Земля заметно дрожала, мелкий кракелюр расползся по гладкой корке, в которую сухая гроза спаяла землю.
— Лошади, — подумал генерал. — Неужели это оружие? — промелькнула страшная догадка в голове главнокомандующего.
— Эй, давай поднимайся, — прозвучало прямо над головой. — Хватит притворяться, вижу же, что живой, — нетерпеливо проговорил на хорошем Южном дангрисид.
— Откуда ты знаешь наш язык? — нехотя поднимаясь спросил Ульрих.
— Я разведчик, — недобро улыбаясь ответил молодой парень с голубыми глазами и пшеничного цвета шевелюрой. — Испугался южанин? — спросил разведчик, глядя на Ульриха.
Генерал обалдело крутил головой, всюду, куда доставал взгляд, он видел лишь спекшуюся землю, которая теперь, когда вышло солнце, приветливо заиграла бликами. Блестящую лакировку нарушали лишь редкие остовы танков. Некоторые превратились в бесформенные, почерневшие холмики, другие, сохранив общие черты, казались оплывшими памятниками военной мощи Куватры. Останков солдат нигде не было видно, не осталось даже стального шатра походного штаба.
— Что это? Почему я еще жив? — сглатывая вставший в горле комок спросил генерал.
— Грозовой шквал, наш подарок Южанам, — довольно осклабился разведчик.
— Георгий, выживший?!!! — крикнул проносившийся мимо седой воин.
— Да господин Лимом! Похоже генерал!!! — прокричал в ответ разведчик.
— Тащи его в лагерь!!! — седой хлестнул коня и умчался прочь.
— Почему я выжил? — снова спросил Ульрих.
Командующий неспешно топал подле Георгия, и все пытался разглядеть следы армии.
— Наверное ты единственный кто не бегал. Ну и везение. Молнии все равно куда бить. Разряд мог и по стоящему ударить. Считай, что ты везунчик, — вновь осклабился парень.
— Угу. Везунчик, — пробормотал генерал.
Ульрих уже представлял, как его будут обменивать, как Туне с позором лишит званий и наград, как его имя исчезнет из книг и учебников. Его жизнь уничтожена вместе с его армией.
****
Мохнатый здоровяк с мощным носом и необычно грубыми чертами лица впился в Ульриха проницательным взглядом. Глубоко посаженные глаза будто дикий зверь выглядывали из пещер-глазниц, над которыми нависли мощные надбровные дуги. Таких лиц генералу прежде видеть не доводилось.
У двери на коренастом табурете уселся седой, которого Георгий называл Лимомом. Сам разведчик остался за дверью просторного кабинета. Здоровяк повел мощными плечами, валы грудных мышц заметно выступили под плотной тканью белой рубахи. Короткие пальцы выбили дробь по лакированной столешнице. Стол слегка задрожал.
— Значит вы главнокомандующий Ульрих Шанц? — твердый голос оборвал повисшую тишину.
— Да, — нехотя отозвался Ульрих.
— Думаю, просить Вас о сотрудничестве бесполезно? — мохнатый жестко уставился в стальные глаза генерала.
— Я не предам Куватру, — выдержав взгляд, ответил генерал, жесткие складки залегли по бокам плотно сжатых губ.
— Это похвально, — снисходительно улыбнулся мохнатый.
— Не разговаривай со мной, точно с ребенком! Я не боюсь смерти! Предавать не стану, потому либо меняйте меня, либо казните! Мне все равно, что со мной будет! — зло процедил Ульрих.
Генерал даже приподнялся со стула, который расположили против стола мохнатого. Лимом мгновенно оказался подле беспокойного арестанта, осаживая мощно сложенного вояку на место.
— Ты господин генерал давай без фокусов, а то мы мигом переместимся в пыточную. Там ребята уже ждут, — по-отечески назидательно успокоил пленного воевода.
— Лимом оставь, я справлюсь если, что, — пробасил мохнатый.
— Не сомневаюсь Сантар в твоих силах. Вот только он мне нужен живой, — с раздражением кинул мохнатому Лимом.
Седой вернулся на табурет у двери, и более не спускал глаз с нагловатого пленника.
— Никто и не хочет, чтобы Вы предали. Нам нужно передать вашему правительству предложение. Если вы меня выслушаете, то убедитесь в разумности наших требований.
— Я слушаю, — настороженно произнес генерал.
— Для начала вы должны оставить наши территории. Если это не будет сделано, мы нанесем еще один удар, только уже по югу.
— С чего вы взяли, что можете нам диктовать условия мира? — усмехнулся Ульрих. — Вы похоже не представляете мощь нашей науки и промышленности, нашей армии есть на что опереться. Думаешь, твоя стена надолго задержит Куватру. Ха, месяц, другой и наши мозгачи раскусят ваши технологии, и тогда я вернусь, найду тебя и посажу в клетку — обезьяна.
— Лимом вскочил, опрокидывая табурет, меньше чем в секунду воевода оказался около генерала.
— Лимом остынь!!! — голос Мудрого сотряс комнату, ошеломленный воевода застыл с занесенным для удара кулаком, и мгновением позже послушно вернулся к двери. Оглушенный Ульрих мотал головой пытаясь вернуть четкость мысли, а Лимом ходил кругами точно потерялся между опрокинутым табуретом и дверным косяком.
— Ты… кто… такой? — все еще не совсем владея речью спросил Ульрих.
В глазах генерала читался плохо скрываемый страх.
— Я новый руководитель Дангрисиды, и я требую, чтобы вы оставили наши земли. То, с чем вы столкнулись превосходит ваши познания на сотни лет. Поверь, ученые Куватры не скоро смогут повторить наши технологии. Тем более, что я не допущу ошибок моего предшественника. Дангрисида отныне будет закрыта для всякого, кто живет исключительно собственной выгодой. Эта земля будет жить по-новому.
— Поскольку ты не дал мне договорить, я продолжу. Лимом, да сядь ты уже, — строго проговорил Сантар.
Воевода будто очнулся, резко остановился, мгновение колебался, затем неуклюже наклонился к табурету и поставив его на место, уселся, глядя в пустоту перед собой.
— Передай Туне, что, то что он ищет ему недоступно. Если он не вернет наших людей, что вы тысячами гоните на юг, Дангрисида сотрет его финансовую империю с лица земли. Проще говоря, то, к чему он так стремиться, ему уже не понадобиться.
— У меня нет выхода на президента… — попытался остановить Сантара генерал.
— А ты постарайся, найти, потому, что я не шучу! Твой мир сегодня на грани гибели так, что от твоих усилий зависит, будет юг и дальше жить, или от него останется лишь выжженная пустыня. А чтобы ты не сомневался в моих словах. Мы сейчас отправимся к границе купола. Там твоя армия, пытается пробиться на нашу сторону.
Генерал испуганно глянул на косматого, и неуверенно пожевал губами.
— Останови своих, я отведу армию, — глядя в пол попросил Ульрих.
— А тебе верить то можно? С сомнением в голосе поинтересовался Лимом, воевода уже пришел в себя и с нескрываемым удивлением выслушал речь Сантара.
— Я даю слово генерала армии Куватры! — с гордостью отчеканил Ульрих.
— Ладно, посмотрим, чего стоит слово генерала армии в Куватре, — с улыбкой отозвался Мудрый.
****
Передача пленного Ульриха Шанца не заладилась с самого начала. Южане тянули неделю, пока сообщение Сантара передали президенту Туне. Ответ привез молодой генерал Андар Паро, Сантар поразился удивительному сходству парня с его великим предком. Тот же прямой нос, жесткий взгляд стальных глаз, и серебристая прядь в абсолютно черных волосах.
Войска южан отошли от щита, узкий треугольник разошелся, открывая проход за барьер. Делегация из семи солдат, Паро и семидесяти пленных дворян прошла на сторону Дангрисиды.
— Зачем так много? — удивился Лимом. — Колм, Георгий следите за гостями если, что без предупреждения. Вы меня поняли?
— Так точно!!!
Делегации сошлись в пятидесяти метрах от границы. Два десятка северян потерялись среди пленных аристократов юга Дангрисиды, лишь скакуны позволяли точно определить где переговорщики Сантара. Ульрих перешел к своим. Генерал, как и обещал приказал отводить войска, посыльный отправился к Куватранцам.
— Я исполнил свое обещание! — гордо выпрямившись произнес Ульрих.
Паро нарушая субординацию потянул генерала на мотоцикл, Ульрих удивленно уставился на молодого, но подчинился его настойчивости.
Лимом приподнялся на стременах напряженно вглядываясь в горизонт за барьером.
— Враг!!! — закричал воевода.
Два ножа впились в бока его лошади, животное испуганно шарахнулось, скидывая седока. Рядом падали разведчики Лимома. Пленные дворяне Дангрисиды оказались наемными убийцами. Трехгранные ножи без устали протыкали тела застигнутых врасплох бойцов воеводы. На Сантара навалились сразу несколько перебежчиков, слегка наклонившись вперед, косматый присел, а затем резко распрямился. Хлесткий крик разнесся над полем битвы. Волна неудержимой силы раскидала убийц по сторонам. Лимом повалился на спину, а пытавшийся зарезать его дворянчик перелетел через воеводу.
Мотоцикл, уносивший на полном ходу Паро и Ульриха, вильнул задом, цепляя стенки прохода. Над головой генералов пронеслась первая раскаленная чушка, снаряд прошел в трехстах метрах над беглецами, что спасло им жизнь. Паро вывел мотоцикл за барьер, и направил его к видневшимся на горизонте пушкам. Позади дрожала земля, с другой стороны прозрачной преграды разразился настоящий ураган из огня и стали.
Ульрих оглянулся, по спине генерала пробежал холодок, прямо пред ним, в воздух поднялись камни, мусор и пыль. Паро сбавил скорость, лобовое стекло пошло трещинами, машина остановилась молодой генерал обернулся к Ульриху.
— Что-то не так, — голос Паро звучал глухо, точно пробиваясь сквозь вату, небо почернело, в воздухе появился запах озона.
— На землю!!! — прокричал Ульрих.
Паро ничего не отвечая бросился прочь от мотоцикла.
— Стой!!! — громкий окрик заставил молодого замереть на месте, точно в детской игре.
— Ни в коем случае не шевелись!!! — Ульрих скидывал китель, Паро последовал примеру главнокомандующего. Следом пошли ремень, и портупея с личным оружием.
Громовой раскат поглотил все звуки, рядом ударил слепящий столб.
Сантар мерно гудел, восстанавливая оторванные ноги. Безобразный ожог на левой руке также затянулся. Черные струпья неспешно отваливались, обнажая розовую кожу. Рядом стонал Лимом, воевода лишился руки и ноги до колена, жуткий ожог украсил правую сторону его головы, обнажая местами желтую кость. Вибрации восстанавливали не только ученного, но и всех, кто находился от Сантара в районе двадцати метров. Лимому повезло, и спустя три минуты воевода перестал стонать, он прислонил седую голову к вывернутому из земли дереву и провалился в забытье.
Чуть поодаль, в мешанине из плоти и пережженной земли, заворочался один из дворян предателей. Перебежчик поднялся на ноги, и двинулся к Сантару, сжимая в руке трехгранный кинжал. Из-за отвала гигантской воронки показался Георгий, сухо щелкнул механизм блискавицы. Голова предателя вместе с шеей исчезла. Ноги убийцы оступились и тело рухнуло на изъеденную осколками землю.
Подбежал Георгий, еще из далека он прокричал.
— Господин Сантар с Вами все в порядке?!!!
— Я тебе не господин, — преодолевая слабость, Сантар поднялся на только, что обретенные ноги. — Запомни мы теперь равны. Хватит поддерживать элитарность. Я простой человек, как и ты, или он, — ученый ткнул пальцем в потерявшего сознание Лимома.
— Прошу прощения гос… Сантар, — поправился и смущенно заулыбался Георгий.
— Так-то оно лучше.
— С вами все в порядке? — не унимался молодой разведчик.
— Да все со мной хорошо. Вот тебе и слово генерала Куватры, — сокрушенно произнес Сантар.
— Давай ка, помоги, — ученый попытался поднять Лимома, но силы еще не вернулись, и обмякшее тело выскользнуло из пальцев.
Вдвоем они подняли воеводу под мышки и поволокли к лагерю. Впереди показались всадники.
— Свои, — широко улыбнулся Георгий.
— Свои, — повторил за ним Сантар.
****
Стихия будто сразу выдохлась, грохот стих, а молнии исчезли. Слепящие шары ушли в землю оставляя узкие не больше пальца отверстия, со спекшимися краями.
— Это все?!!! — точно глухой заорал Паро.
— Нет!!! — прокричал в ответ Ульрих. — Теперь ложись!!! Сейчас ураган придет!!! — не успел главнокомандующий закончить, как пошел шквал.
Генералы рухнули на землю закрывая головы руками.
Шум стих, командиры осторожно поднялись.
— Это и есть Грозовой шквал? — спросил Паро одевая чудом уцелевший китель. Латунные пуговицы испарились, и на их месте образовались прожженные дырки, но в целом ткань осталась невредима.
— Страшное оружие. Сама стихия. Только безумец мог создать такое, — проговорил потрясенный Ульрих.
Генерал сел на глянцевую корку, и обхватив голову руками, раскачивался из стороны в сторону, беспрестанно повторяя.
— Мы проиграли. Моя армия.
— Шанц очнитесь! — резко оборвал стенания Ульриха, молодой Паро. — Нам надо выбираться с территории врага, а не оплакивать потерянную армию.
— Почему они стреляли? Ведь я запретил открывать огонь? — Ульрих резко поднялся на ноги и быстро подошел к Паро. Могучие руки главнокомандующего схватили низенького генерала за отвороты распахнутого кителя. Рывок сблизил их лица, китель затрещал.
— Почему они стреляли?!!! — кричал Ульрих в лицо Паро.
— Это был план Кондата. Он занял Ваше место, после того как стало понятно, что Вы в плену. Кондат хотел прорваться через щит, используя обмен пленными, как повод, чтобы вскрыть преграду. Я был против, но меня никто не услышал. Наоборот, послали на убой, — сохраняя достоинство ответил Паро.
— Надо было сплавить дурака еще в прошлом году, — с досадой пробормотал Ульрих, отпуская многострадальный китель Паро, и отступая на шаг назад.
— Пойдем. Нам туда, — неожиданно спокойно произнес главнокомандующий.
Месяц спустя два оборванца попались конному разъезду, патрулировавшему границы купола. Ульрих только теперь догадался, что ураган после Грозового шквала, вызывало не природное явление, а передвижение купола. Изумление генералов, когда они наткнулись на купол, как им казалось далеко от линии фронта, сменилось отчаянием. Они оказались в плену, из которого невозможно бежать.
****
— Довруж ты что не слышишь?! — возмущенное лицо Светки возникло, словно из тумана.
— Слышу, — растерянно ответил старик.
— Что я сказала?! — Светка нахмурилась, серые глаза женщины потемнели.
Довруж вздохнул, опыт подсказывал, что это не к добру.
— Что любишь меня, — старик отрыто улыбнулся, морщинки вокруг глаз посекли лицо Довружа, делая его выражение лукавым.
— Вот кнут! — возмутилась жена, заметно снижая нотки гнева.
Довруж продолжал лыбиться.
— Я тебя уже четверть часа зову щи есть! — все еще рассержено проговорила Светка. — Иди, остынет ведь, я для кого варила? Как уснул наяву. Стоишь тут уже полдня, — Светка наконец улыбнулась, заметив смущение в лице мужа.
— Да чего-то все утро мысли в голову лезут всякие, — оправдываясь ответил Довруж, и поплелся за женой под навес, сооруженный им же под огромным кедром.
На широком столе, покрытом сине-белой скатертью в квадрат, дожидалась тарелка с наваристым супом. Довруж устало плюхнулся на скамью, с удовольствием вдыхая запахи разваренной картошки, капусты, сметаны и укропа. Тут же под рукой, на доске, привлекая мух, пристроился каравай, нарезанный широкими ломтями.
— А руки! — возмутилась Светка.
— Ох, — вздохнул старик. — Зануда, — не зло огрызнулся он на грозный взгляд супруги, и нехотя отправился к уличному умывальнику.
— Так чего думал-то, — пристала Светка, к старику, когда он принялся за щи.
— Да вспомнилось чего-то как мы при Мстиславе жили, да и все понемногу в памяти всплыло. Помнишь, как генералы из Куватры к нам попали?
— Да помню. Один плюгавый, но строгий, что сам король, а второй здоровый и растерянный как ребенок. Я тогда все удивлялась как он армией то командовал, — Светка весело захохотала.
— Он сейчас у Гранидара. Возглавляет Отдел Безопасности Дангрисиды.
— А я думала, что он в анабиозе? — удивилась Света. — Что занесло бедолагу к спецам из ОБ? Там же одни маньяки, — совершенно серьезно проговорила женщина. — Он так раскаивался. Его слезы меня тогда растрогали. Человек не может так врать, — Света вздохнула.
— Значит не раскаялся, — ковыряя в супе ложкой отозвался Довруж.
— Не вкусно? — напряженно поинтересовалась жена.
— Да не, не. Все отлично. Просто задумался, — засуетился Довруж, и активно принялся за гущу.
— А, ну ладно, — улыбнулась женщина.
— Кстати тот, второй, Паро, умер вчера.
— Точно, его же звали Паро, уже и забыла.
— Неудивительно, все-таки пятьдесят лет прошло, он тогда зеленым пацаном был, а сегодня дряхлый старец, — многозначительно подчеркнул Довруж.
— Ладно, ладно, ты то только по виду старик, а так хоть куда. Вон сколько лет в Совете Мудрых просидел. До сих пор многие письма шлют. Помнят твои дела люди. Я так и не поняла с чего это Сантар тебя взял в Совет? — жена удивленно покачала головой.
— А чего, недостоин? — с обидой в голосе поинтересовался Довруж.
— Да нет. Во обидчивый. Просто ты никогда никем не управлял…
— Здрасьте! А кто был старостой в моем селе? Ох не ценишь ты меня женушка, совсем.
— Да ладно тебе. Сидит тут, комплименты выпрашивает, — возмутилась в свою очередь Светка.
— Да какие комплименты? Чистая правда. Вон поди и Сантар не из бояр. А ничего, справился. Какую страну отстроил. Уже скоро и на Синюю планету отправимся… — старик оборвал себя и прикусил губу.
— Чего испугался? Или уже и мне не доверяешь? — с усмешкой спросила Светка. — Не бойся я никому не скажу, — понизив голос сказала женщина, и подсела поближе к мужу, доверчиво прижимаясь грудью к сухому плечу старика.
— Я думала, что Гранидар закрыл эти исследования. У них, на Юге, «Булат» разобрали.
— Да, говорят не целесообразно. Напридумали умных слов, чтобы прятать свои безобразия, тьфу, — сплюнул Довруж. — Идилга продолжила исследования, в тайне от Гранидара. Так, что космическая программа спасена. Вот только это секрет, — старик многозначительно глянул на жену.
— Да поняла я, — досадовала на такое недоверие Светка. — Как дуре, ей богу.
— Вот бабы, — Довруж взялся за пирог с капустой.
Светка сбегала в дом и приволокла небольшой самовар, поверх погромыхивал пузатый заварник. Женщина ловко разлила душистый чай по тонким чашечкам и одну протянула мужу. Довруж оторвался от пирога и принимая чашку произнес.
— Сегодня звонил Сантар … — старик замялся.
— Ну, — Светка смешно вытянула пухлые губы и с шумом втянула чай через край блюдца, которое держала под дно, широко растопырив тонкие пальцы.
— В общем к вечеру уйду в Центр, — прихлебывая горячий чай закончил Довруж.
— В Центр? Что случилось? — не на шутку забеспокоилась женщина.
— Не знаю. Одно только могу сказать, приготовь все необходимое. Может придется уходить в Нижний Роял. Судя по всему, будет что-то серьезное.
— Ага, так и сделаю. А как же Овран? Он же сейчас в Улавае. Может ему надо домой?
— Нет, нельзя. За нами следят. Гранидар сразу все поймет.
— Да плевать на Гранидара, старый ты осел, это наш сын! — взорвалась Светка. — Ты же знаешь, чем занимается Центр! Если Сантар его запустит, то холода Смуты покажутся пустяком. Что будет с Овраном?
— Да хватит тебе панику наводить! Все будет хорошо! Просто надо быть готовыми к худшему, а так опасности нет никакой, — остановил слезный поток супруги Довруж.
— Не плачь Света. Я сам за ним съезжу, а ты нас не жди, сразу иди под землю. Ты меня слышишь? — спросил он жену.
— Слышу, — сквозь слезы ответила Светка.
Довруж обнял жену и поглаживая вздрагивающие плечи женщины приговаривал.
— Ну не плач, я же тебе говорю завтра сам отправлюсь в Улавай и привезу Оврана. Все будет хорошо.
****
Камера телепортации тускло осветила бетонную площадку, раскинувшуюся перед огромным ангаром. Базальтовый куб одиноко возвышался над поросшей чахлым кустарником равниной. Полимерная стена, закрывавшая помещение камеры спереди, сменила молочную тонировку на кристальную прозрачность чистейшего стекла, внутри проявились два темных силуэта. В пятнадцати метрах от входа, на закатном солнце, идеальными обводами поблескивал военный катер. Возле приземистой машины полукругом выстроились киборги.
Из камеры вышли дангрисиды, один высокий в серой броне с офицерским клинком на поясе, второй в штатской одежде. В Куватре такую одежду не носили уже лет тридцать, многофункциональный комбез заменил расточительную моду. Навстречу гостям из катера показался киборг. Человек в штатском на мгновение застыл, к ним шел полуробот на две головы выше любого, кто присутствовал на встрече. Офицер в серой броне прошел чуть вперед, и не сразу заметил нерешительность товарища. Между тем гигантский киборг вышел за полукруг стальных воинов и остановился, терпеливо ожидая пока переговорщики приблизятся.
— Что же вы господин Конаратий, подходите, смелее!!! Я не такой ужасный как Вам рассказывают!!! — с усмешкой на человеческом лице, так не вязавшемся с черепом из серебристого полимера, прогрохотал киборг-гигант.
— Ну что Вы, господин Тенфен, я вовсе не потому, — услужливо кланяясь ответил госпредставитель по внешней торговле.
— Приветствую тебя Тенфен! — прогремел в ответ воин в сером доспехе.
Шлем сполз с головы, обнажая белые кудри и стальные глаза начальника Отдела Безопасности Дангрисиды.
— И я тебя Ульрих! — с удивительной теплотой в голосе поприветствовал в ответ киборг.
— Сразу к делу. Как только Гранидар ударит по черным, мои ребята выйдут к Центру телепортации. Я уйду с ними. Тебе придется самому добраться до Мудрых, вот точки, в которых они могут находиться, — Ульрих передал прозрачную линзу Тенфену. — Первые полчаса будет неразбериха, Совет Гранидара передаст путанные данные, и скорее всего Сантар отправиться разбираться со спецами. Но взрыв должен обязательно произойти в назначенное время. Без опозданий. Конаратий постарается сохранять открытыми порталы до вашего прихода. У торгаша особые полномочия.
— Ясно! — прогудел киборг. — Придется задействовать сразу несколько групп, иначе везде не успеем!
— Это хорошая мысль, — встрял Конаратий.
Тяжелый взгляд механических глаз заставил торгаша попятиться, испуганно втянув голову в плечи госпредставитель примолк.
— В общем, и целом все займет час, от силы два. Затем встречаемся в Улавае. Я в дом губернатора за Сантаром, а ты через камеру телепортации в Институте Физики займешь Центр климатологии. Там будь осторожен, даже Гранидар не знает, что исследует Мохнатый. По недостоверным данным институт разрабатывает Установку управления климатом. Но это лишь слухи.
— А почему не сразу от поморов?! — Тенфен вывел карту.
Полупрозрачное, объемное изображение повисло над широкой ладонью человека-робота.
— Сразу не получиться, это закрытый канал перемещения. К нему имеет доступ узкий круг ученых, и сам Мудрый, — вновь вмешался Конаратий.
— Конаратий подожди нас в камере, — приказным тоном попросил Ульрих.
— Назойливый человечишка! — беззлобно проговорил Тенфен.
— Если бы не его допуски, давно бы уже избавился, но у него очень широкие полномочия. Он нам пока нужен, — словно извиняясь ответил Ульрих.
— Понимаю! — качнул головой киборг.
— Слышал Андар умер. Сожалею, — Ульрих коснулся плеча Тенфена. — Великий человек ушел.
— Спасибо генерал, ты всегда был для нас как член семьи! Мой дед так и не смог себя простить! Он столько лет искал способ пробиться через купол, и под землей и сверху…! Ну ты и сам знаешь! — в глазах человека-робота блеснуло какое-то подобие слез.
— Он не виноват. Сантар создал мощную систему по производству новых технологий. У Андара не было шансов, да и мне повезло встретить единомышленников среди Мудрых. Потому не стоит сокрушаться по прошлому. Завтра мы начнем строить будущее.
Киборг и воин пожали руки.
Катер бесшумно взмыл в воздух, поворачивая в сторону Куватры. Ульрих постоял немного при входе в камеру, глядя как машина уносит Тенфена на юг, затем шагнул в гигантский ангар, где его ждал обеспокоенный Конаратий. Тусклый свет заполнил нутро каменного куба, а через мгновение неспешно угас, погружая во тьму, выжженную дневным солнцем степь.