— Эй, тут есть кто-нибудь? — громко прокричал парень, медленно подходя к силовому барьеру, разделяющий общую комнату на две части: зону задержанных, и зону для допроса.
В ответ была тишина, но через пару минут в изолятор вошёл Марат. Выглядел он крайне недовольным и первым делом, посмотрев на Артёма, покрутил у виска пальцем.
— Ты совсем тронулся? — спросил он.
— И тебе привет, — вздохнул инженер.
— Препятствовать законной деятельности… ладно бы полиции, все свои, разберёмся, но гвардии Конкордии? Ты хоть понимаешь, как это серьёзно? — говорил Марат на повышенном тоне. — Тебя могут упрятать в тюрьму на десяток лет, могут вообще сослать в Елисей! Думаешь, Инфолинк шутки шутит с теми, кто, бл*ть, идёт против него? Ещё ни один мятежник, которого сослали в Елисей, не вернулся домой! Я не знаю и знать не хочу о том, что с ними там творят. Вот вообще не хочу! И тебе тоже следовало об этом задуматься, прежде, чем…
— Они забрали Гелю! — перебил его Артём.
— Я знаю, — более спокойно сказал Марат. — Инфолинк во всём разберётся, и если там правда была ошибка, о которой ты всем орал, то Геля быстро вернётся. С каких пор ты стал сомневаться в системе правосудия?
Детектив подошёл максимально близко к барьеру.
— Церера никогда не ошибается в таких вещах, тут что-то не то, — нервнозно ответил ему парень. — Ты-то мне веришь?
— Я видел копию переписки Гели и сервера Конкордии, она дала согласие на то, чтобы стать светочем, — хмуро ответил детектив.
— Этого не может быть, она при мне отказалась, — бормотал Артём, подходя к барьеру.
Он положил на него обе руки, но лёгкий разряд тут же его незначительно оттолкнул.
— Дела влюблённые, голуби окрылённые… то да сё, но, может, ты не так хорошо её знал, как хотел бы, — рассуждал детектив.
— Чёрт, да ты тоже её знаешь! — крикнул Артём.
— Я правда не понимаю, чему верить, — вздохнул детектив. — Но мне платят не за догадки, а за ответы. Я сделаю всё что нужно, но докопаюсь до правды, это я тебе обещаю. И ещё: мне стоило немалых усилий, я потянул за ниточки и смог вытянуть тебя из этой жопной ямы. Скоро ты будешь свободен, Конкордия не выдвигает против тебя обвинения. Но боюсь, ты больше не числишься в списках лоялистов и больше не сможешь претендовать на должность полицейского. Упаси тебя Господь совершить ещё какое правонарушение, уже и я тогда тебя не вытащу.
В Новограде, как и в любом другом городе страны, были списки лоялистов, в которых числились люди со заслугами перед Россией, и не имевшие судимости или связей с мятежниками. В списках они назывались как кандидаты в лоялисты, то есть те, кто ещё не прошёл тест на лояльность, но активно стремился жить по парадигмам и догмам Цереры. Машинный разум поощрял таких людей, давая им небольшую прибавку к зарплате, скидки на жильё, приоритет во многих очередях государственных структур, возможность претендовать на большее широкий список вокансий, в том числе и для лоялистов в начальных уровнях. В отдельности, преимущества кандидатов были довольно скромные, но в совокупности они ощутимо повышали качество жизни кандидата. Артём не обрадовался вылету, но все его мысли были заняты гневом и желанием вернуть Гелю, хотя он не знал уже что можно было сделать. Девушку забрали, а в Конкордию ему не попасть, да и вряд ли следующий тест на лояльность даст положительный результат после его нападения на полицейских и гвардейца. Если бы раньше он был бы разбит, потерял бы смысл жизни от таких новостей, но у него давно поменялись жизненные приоритеты в сторону благополучия с Ангелиной.
— А она тут за что в этот раз? — спросил Артём, указывая на сокамерницу.
— Хм, — усмехнулся детектив. — Девчуля оказалась не так проста, как кажется. Я просмотрел результаты тех записей, что ты собрал в Ютеке. Так вот, Яна попала на одну их камер, где пробралась в Ютек через один из служебных ходов, хотя по базе сотрудников Ютека она не числится.
Артём удивлённо на неё посмотрел.
— Она не похожа на того, кто устроил взрыв, — озадачился инженер, на миг отвлёкшись от своих проблем.
— Я тоже не думаю, что она бахнула тот цилиндр, — подтвердил детектив. — По записи, она была в здании за четыре дня до взрыва. Вот что ты делала там, расскажешь? — обратился он к ней.
— На меня есть заявление об взломе? Или, у вас есть доказательства взлома? Свидетели? У вас вообще есть улики на меня? То, что я делала, вас не касается, болваны, — сказав, девушка поудобнее уселась на скамье и скрестила руки.
— Болваны? Да кто сейчас так разговаривает? — удивился Артём.
— Я уже занимаюсь поискам ответов, а пока ты посидишь в камере. Если ты и правда такая пушистая и Ютек не выдвинет обвинение, то будешь снова бегать со своими плакатами по улицам, — ехидно произнёс детектив.
— Вот и Гелю забрали без улик, да без всего! — вспылил Артём.
— Зато на тебя их навалом, — напомнил ему детектив. — Яна не так проста, как кажется, она прошла периметр безопасности Ютека не поднимая шума, а там куча камер и турелей охраны, её бы не подпустили просто так к тыловым дверям здания. Так что, позволь мне делать свою работу. Пошли, ты свободен, — сказав, он отключил барьер.
Артём продолжал неподвижно стоять на месте.
— Когда Гелю отпустят, ты будешь встречать её с этой стороны барьера, или с той, где стоишь? Что-то я тебя не понимаю, — саркастично говорил Марат.
— Отпусти её, — сказав, Артём указал на девушку.
— Не в этот раз, — отказал ему Марат. — Ты вообще меня слушаешь?
Артём сочувственно посмотрел в сторону Яны, но с её стороны ничего не шло кроме безразличия и явного отсутствия интереса к происходящему, лишь был тот самый прикованный к нему взгляд, что и в первую встречу. Что-то внутри него подсказывало, что она не могла быть мятежником или опасным преступником, хотя интуиция его подводила ни раз.
Как и говорил Марат, с Артёма были сняты обвинения, работа осталась за ним, но без перспектив становления полицейским. А также, он был вычеркнут из кандидатов на лояльность, хотя мог туда вернуться, правда приложив на то большие усилия, на что могли потребоваться годы. Тем не менее, тёмное пятно в виде нападения на полицейских навсегда легло в его биографию.
Инженер воспользовался компьютером Гели, и зная её пароль, которая та однажды ему проболтала, проверил переписку с Конкордией. Какого же было его удивление того, что её ответом на предложение стать светочем было согласие. А вот письма с отказом, которое она отправила ещё при нём, не было, словно оно и не существовало. Этот факт в очередной раз подтвердил мысли Артёма в том, что Геля была вне всякого сомнения невиновной и пала жертвой загадочных обстоятельств. Артём хотел выяснить то, кто стоял за столь сложной манипуляцией, кому была выгода так серьёзно подставить безобидную Ангелину. Более того, кто мог хакнуть коммуникационный сервер Конкордии и подделать письма и почему этот взлом остался незаметным. Артём предполагал, что имел дело с неким талантливым хакером из Мятежников, которые задумали некую игру, либо против Ангелины по каким-то причинам, либо против Инфолинка. В любом случае, оба варианта, худо-бедно, но были единственными версиями, по мнению Артёма, имеющие весомую логику. Он даже с ужасом предположил, что подстава Ангелины была грязным приёмом, чтобы в очередной раз заставить парня работать на мятежников, так желающих получить глаза Цереры. В этот раз юноша был готов на всё, лишь бы вернуть девушку, лишь бы спасти её от тех ужасов, в которые она была невольно втянута.
Вернувшись домой, парень включил телевизор на новостном канале в безвучном режиме, надеясь увидеть хоть какие-то новости о Геле, но с момента её похищения ни одно СМИ не подняло эту тему. Артём достал из своего припрятанного портмоне пластиковую карточку, на которой был номер телефона, что выдали ему похитители. Он снова повертел её в руках, думая звонить или нет. Парень не был до конца уверен в том, что именно мятежники были причастны к похищению, ведь, по его мнению, они были не единственным злом в Новограде, идущим против Цереры. Кроме них, была ещё преступная группировка «Вязниковская» — опасный синдикат мошенников, убийц, состоящий из бывших, наиболее сообразительных криминальных политиков и воров, которым удалось скрыться от Цереры во время её прихода к власти и чистки улиц от криминала. В отличии от мятежников, они действовали без лишнего шума и никогда не пытались противостоять Церере напрямую, как это делали мятежники. Вязниковские занимались производством и сбытом алкоголя, сигарет и психотропных препаратов по всей стране. А также, держали чёрный рынок, на котором можно было достать почти любые запретные вещи. Они редко попадались полиции или дронам Цереры, а если и попадались, то схема общения в банде была настолько продуманной, что по пойманным преступникам, которых называли шестёрками, было невозможно вычислить остальные звенья группировки: те не знали в лицо своих руководителей, которые сами никак не светились. Шестёрки постоянно менялись, ибо им хорошо платили и у многих людей деньги были важнее лояльности. Иногда накрывалось какое запретное производство или склад, но всё звено руководителей сети была надёжно укрыто, продолжая вести свои преступные дела.
Людям не просто жилось в новых ограничениях, особенно тем, кто жил до Цереры. Спрос на запретные товары был всегда, полиция просто уставала ловить шестёрок, большинство которых были подросткового возраста, ещё не до конца осознающие ответственность за то, что делали. Да и суд был к ним более мягок, чем к взрослым преступникам. В любом случае, сеть процветала, но ненавидела Цереру за уничтожения криминальных империй, о чём твердили сами шестёрки. Связь Вязниковских с мятежниками не была официально подтверждена Церерой и полицией. Поэтому, мотив насолить Инфолинку у Вязниковских был, но в его планы, как считал Артём, маловероятно, что входила подстава Ангелины, ибо те действовали более умно и скрытно, стараясь не подставлять свои шкуры, тем самым, не переключая на себя внимание Цереры и полиции, которое было преимущественно приковано к отлову мятежников как угроза номер один новому режиму в стране. Артём бы с радостью проверил версию с Вязниковскими, только как их найти он не знал. Да и если бы нашёл, то уйти от них живым было бы уже проблематично.
В городе, как и в стране были и иные криминальные группировки, но они имели меньше ресурсов и ликвидировались полицией довольно быстро. Большая часть их них для выживания сотрудничала с Вязниковскими, выполняя прихоти и нужды своих «хозяев» взамен на защиту и укрытия. Церере были не рады и многие мирные жители, часть которых периодически устраивали шумные митинги с плакатами, но работая в полиции, Артём давно понял, что кроме криков, активисты ничего больше и не пытались предпринять. Среди них, детективы часто любили искать мятежников, почему в каждом участке полиции нередко можно было увидеть одного из активистов, угрюмо сидящего в изоляторе, например, как первый привод Яны, который согласно её делу, в тот раз реально оказался первым. А вот её второе появление в поле зрения Марата не сулило ей скорого освобождения. Детектив был очень подозрителен и зная его, Артём понимал, что он её не отпустит, пока не изучит всю её жизнь вдоль и поперёк в поисках связи с мятежниками или иными правонарушениями, поэтому ему было жалко девушку. Несмотря на то, что она была замечена у входа в Ютек, предположительно и бездоказательно обвиняемая как минимум в незаконном проникновении, инженер не верил в то, что она могла совершить чего нехорошего, тем более её проникновение было не в день взрыва, а задолго до него. Как раньше говорил Марат, она была против режима Цереры, но не имела связи с мятежниками, хотя он тогда особо её и не «прощупывал». Теперь, её ждала проверка по полной программе, которая может затянуться на недели, а значит — всё это время её никто не выпустит, а лишь переведут в камеру временного заключения, в которых потенциальные преступники ждут решения назначенного детектива или суда, а уже после — тюрьма, свобода, Елисей или иная мера наказания в случай доказанной виновности.
— Может, поговорим? Хватит делать вид, словно меня здесь нет, — недовольно сказал Максим, входя в комнату Артём.
— Извини, я сам не свой, — вздохнул парень, шустро пряча карточку в карма брюк.
— Не подумай, я не сержусь и рад, что ты жив и здоров, — подойдя к нему, Максим обнял брата.
— Ты всегда был слишком сентиментален, — сказал Артём, обнимая его в ответ.
Максим отошёл к окну, под которым стоял небольшой шкафчик. Он провёл над ним рукой, после чего контуры шкафчика засветились, а из открывшийся сверху круглой дверцы поднялся бокал с красной жидкостью — браш. Алкоголь был под запретом, а его ниша в плане изысканных напитков не могла пустовать — человеческие привычки трудно изменить. Ему на смену пришли дорогие виды соков из редких модифицированных фруктов, обладающим потрясающими вкусовыми качествами, чего не встретить в природе в естественном виде. Такие соки имели долгое послевкусие, способные на протяжении минуты несколько раз менять свой вкус. Иногда, в них добавляли добавки, повышающие тонус организма, бодрость. Изначально добавляли вещества, повышающие настроение человека стараясь имитировать психотропный эффект алкоголя, но из-за возникновения непредвиденной опасной зависимости от напитка, подобные добавки были запрещены. В зависимости от дороговизны браша, он получал такие свойства, как возможность менять цвет, светиться, имитировать любой вкус по желанию «клиента». Даже самый простой браш был довольно дорогим в отличии от общедоступных соков, поэтому иметь его у себя дома желали многие, кто тянулся к изысканному вкусу жизни. Особенно те, чья жизнь в прошлом была связана с увлечением дорогими винами, что браш отлично заменял.
— К счастью, в Ютеке ты не перешёл кому-либо дороги, так что шансы попасть туда у тебя по-прежнему есть. А ещё ты понравился инженерному отделу, когда работал с записями камер. Прошу, больше не иди против закона, реально чудо, что в этот раз всё обошлось.
— Возможно, в Ютеке работать стало опасно, — задумался Артём.
— Чего? — удивился его брат, делая глоток браша.
— Похищение Гели, организованное на высшем уровне. Недавний взрыв в лаборатории лоялистов. Если мятежники проникли так глубоко, то дела совсем плохи, — рассуждал парень.
— Что ты вообще несёшь? — поспорил Максим, поставив бокал на столик. — Ютек ходит под покровительством Цереры, уж поверь, я точно знаю. А взрыв был несчастным случаем.
— Ты с детства верил во всё подряд, что тебе говорили. Когда же ты, наконец, повзрослеешь и откроешь глаза? Церера не может всё видеть! Она не богиня всевидящая! Даже машина может ошибаться, — сердился Артём.
Максим с опаской посмотрел на камеру, что висела под потолком.
— Что, боишься её? Она слышит и видит даже наш разговор, чего уж говорить о целом Ютеке! Её обвели вокруг пальца, и она молчит! Она не хочет показать то, что мятежники её обошли, иначе её авторитет пойдёт камнем вниз, — сказав, Артём подошёл к камере и посмотрел в её красную точку.