— Если бы дома жил кот, то не думаю, что хомячок прожил бы и год. По статистике, такой союз до добра не доводит, — усмехнулся детектив, вспоминая свой не самый удачный опыт завести хомяка, пока дома жил жирный кот по кличке Обормот.
— У Яны аллергия на кошек, не можем себе позволить, — пояснила мама.
— Есть же препараты, которые блокируют любые аллергические реакции, — удивился детектив.
Пара переглянулась.
— А ещё у лекарств бывают побочные явления, не стоит лишь раз давать химию ребёнку, — пояснил отец.
— Совершенно согласен, — вздохнул детектив. — Как говорит моя жена в таких случаях: одно лечим — другое калечим, а затем мы снова лечим.
Супружеская пара выглядела практически бледной и очень взволнованной. Детективу стало даже их немного жаль.
— Я не вижу предпосылок и связей с мятежниками, — решил он их немного утешить. — Но, Яна пока побудет в участке.
На самом деле, Марат всё ещё не исключил версию того, что Яна мятежник или как-то связана с ними. Он надеялся подбодрить пару и те даже заулыбались, но всё рано выглядели крайне взволнованными, даже чересчур. Согласно досье, Константин работал автомехаником в небольшой автомастерской на окраине города. Его жена не работала и имела статус домохозяйки. Более того, Константин был в числе кандидатов в лоялисты и имел безупречное дело. Его жена не была кандидатом и вела спокойную светскую жизнь без приводов в полицию. Вполне себе нормальные люди и в кого у них дочь такая пошла — детектив не понимал.
— Спасибо за гостеприимство, мне пора идти, — сказав, Марат направился к выходу.
— Если будут ещё вопросы, то звоните, я могу дать номер… — начал говорить Константин.
— У меня есть все ваши данные, — сказал Марат, надевая пальто и уже пребывая в чистых ботинках. — С вашей дочкой всё будет хорошо, не бойтесь, я не собираюсь ломать ей жизнь, даже если она влезла в преступность.
Марат действительно не желал вреда Яне, даже если бы подтвердилась её связь с мятежниками. Он проникся к ней и её семье симпатией и искреннее хотел им помочь. Мятежники много кому жизнь поломали, постоянно вербуя людей, но это не означало, что все мятежники были обречены. Проще всего было спасти тех, кто только ввязался в их тёмные дела и ещё не увяз с головой, переступив черту закона и морали непростительно далеко. Детектив отправлял в Елисей тех, кто уже успел нанести непоправимый вред обществу или Церере. Он был одержим их отловом, но не собирался становиться беспощадным карателем, хотя возможность обматерить их в лицо никогда не упускал.
Марат сделал определённые выводы, которые хотел проверить уже от первоисточника. Поэтому, покинув высотку, он поймал такси, на котором неспешно добрался до штаба, где держали Яну. Её дело казалось ему загадочным, но не видя связи девушки с мятежниками, его интерес к делу быстро улетучивался и появлялись мысли об её освобождении. Однако, несмотря на симпатию к её семье, детектив не желал халтурить и перешагивать через свои принципы. Если он не мог найти доказательства её вины в чём-либо, то должен был найти доказательства её невиновности. Хоть что-то, что бы успокоило его совесть в том, или ином варианте. Затягивать он не собирался, к тому же, на нём висело расследование взрыва в Ютека, участия в котором он чуть ли не с боем добился. А также уже личное решение в помощи Артёму докопаться до правды в деле об Ангелине, хотя он был уверен, что Ангелина сама заварила эту кашу, а нехватка информации вынуждает домысливать различный бред. Помимо этих дел, у детектива были разнообразные зацепки на места укрытий мятежников. Работы было вагон, и отчасти Марат мечтал об отпуске, однако не мог его себе позволить в силу собственной морали. Даже отдых дома с семьёй был для него роскошью, об упущении которого он часто жалел, не в силах перешагнуть через самого себя.
— Привет, Олег, как жизнь? — спросил Марат, обращаясь к дежурному полицейскому.
— Что-то ты зачастил в наши края, — улыбнулся тот, приветливо махнув рукой.
Марат молча улыбнулся ему и использовав биометрический пропуск, спустился в изолятор. Яна всё ещё сидела в общей камере, но одна — так распорядился детектив, дабы не травмировать психику девушки другими преступниками. Марат внимательно посмотрел на неё через барьер, и его взгляд столкнулся с её. В нём не было страха или усталости. Детектив был мысленно согласен с тем, что у Яны необычайно сильный взгляд, обычно свойственный выдающимся личностям, как ораторам и политическим деятелям. Остальное словно меркло на его фоне. Только, девушка выбрала иную стезю жизни, почему вместо трибун оказалась где-то в подвале полиции.
— Здравствуй, Яна, — поприветствовал её Марат.
— Здравствуйте, детектив, — ответно сообщила девушка, сидя на скамье.
— Я сегодня был у тебя дома, — сказал Марат, стоя перед барьером. — И знаешь к какому я пришёл выводу?
Девушка ничего ему не ответила.
— Твоя комната практически пуста, ты дома если и бываешь, то редко. Где же ты пропадаешь целыми днями? Где твой планшет? — интересовался Марат. — Уж точно не всецело на митингах. Кто ещё помогает тебе? Где ты берёшь плакаты?
— Мне не интересен этот разговор. Когда я буду свободна? — спросила Яна.
— Когда докажешь свою невиновность, — ответил ей детектив, наводя её на помощь ему же самому.
— В чём? — спросила девушка без всякого интереса в голосе. — Мне не о чем с вами говорить.
Её вопрос немного взбесил детектива. Он знал, что она была не глупой: в силу большого опыта общения с людьми, он умел различать идиотов и умных людей. Яна говорила осмысленно, явно прекрасно понимая каждое своё слово. Она не была похожа на ту, кто была ведомая собственными эмоциями. Наоборот, это она влияла на эмоции других. Поэтому её вопрос был провокацией в сторону детектива, что тот понял сразу.
— Что ты не мятежница. Я изучил всё твое дело, но в то же время, я ничего о тебе не знаю, — вдумчиво и терпеливо произнёс детектив. — Может, поделишься подробностями своей жизни?
— Я не мятежница. Теперь я могу идти?
Марат тяжело вздохнул. Хоть он и знал, что девушка ему умышленно дерзит, но всё равно приятного от такого разговора он получал мало. А Марата было легко вывести из себя. Иного преступника он бы давно уже приструнил жёстким словом, но с Яной старался быть максимально терпеливым.
— Дерзишь, да? — вздохнул Марат. — Не хочешь говорить, тогда я сам узнаю всё, что хочу, а ты посидишь пока здесь и наберёшься ума, что бы не прое… кхм, что бы не тратить жизнь на пустые митинги. Голые стены станут для тебя лучшими друзьями.
Яна ничего не ответила и отвернула от него взгляд. Детектив ещё недолго посмотрел на неё и пошёл на выход. Она не дала ему зацепок, ни на мятежников, на ни свою невиновность. Словно, ей хотелось сидеть в этой камере, открыто демонстрируя своё эго даже в ущерб собственной свободе.
Его старшей дочери было пятнадцать лет и подростковый период приносил ему не мало немало хлопот. Он не собирался долго держать Яну в узниках правовой системы несмотря на её поведение, но хотел достучаться до неё в плане того, что нужно жить нормально, а не проявлять агрессию на Цереру криками на улицах, а также на тех, кто пытается оказать ей помощь. Но что-то в этой девушке было тайной, которая его тянула как магнит. Он очень надеялся, что её тайна не связана с преступным миром, который способен сломать ей жизнь раз и навсегда.
***
Несмотря на столь большую толпу, Артём уверенно продвигался к своей цели. На улице было прохладно, но юноша, пребывая в спешке, не стал надевать верхнюю одежду. Более того, он даже не завязал шнурки на своих ботинках. Чем ближе он был к цели, тем сильнее колотилось его сердце. Ангелина вела общение с гражданами с небольшой трибуны в массиве жилых домов. После её речи, к ней выстроилась очередь желающих передать через неё вопросы Цереры, а Ангелина любезно принимала заявки. Артём не собирался отстаивать очередь, а обошёл её, останавливаясь у самой трибуны.
— Геля! — крикнул он светочу.
Девушка прервала своё общения с неким мужчиной из очереди и посмотрела на парня, к которому тут же поспешили двое охранников в форме Конкордии.
— Геля, это я! — снова он крикнул.
— Артём? — узнала его девушка. — Всё хорошо, не стоит волноваться, — улыбнулась она.
Парень не был с ней согласен в плане того, что всё хорошо. Он знал, что память светоча фильтруется Инфолинком вплоть до того, что светоч может не узнавать родных. Тем не менее, она его узнала, но к нему навстречу не спешила, да и выглядела вполне счастливой, как и любой светоч. Однако, юноша считал, что это всё иллюзия, которую подселили ей в разум. Возможно, она просто не помнила того, как скрывалась от полиции, как её подставили и силой захватили гвардейцы. Он не мог поверить в то, что бы Геля добровольно и по своей воле вот так просто сдалась. Более того, кандидат в светочи должен дать добровольно согласие, а Ангелина вряд ли согласилась бы по своей воле.
Пока парень старался докричаться до неё, его силой волокли гвардейцы подальше от трибуны. Они пригрозили ему арестом, если тот не прекратит доставать светоча. Артёма обуздала ярость и чувство несправедливости, разрывающее его душу, но он понимал, что сидя в камере ничего не сможет добиться. Не сможет понять того, что случилось, и тем более вызволить Гелю из заточения её же разума. Девушка продолжала общение с людьми как ни в чём не бывало, не обращая на Артёма внимания. Парень же молча стоял на месте, его разум кипел от злости. Он решил для себя, что единственный способ помочь Геле — докопаться до истины о том, что с ней случилось. В одиночку он и не надеялся справиться, а Марат вряд ли бы пошёл против закона так далеко, тем более тот явно не верил в «невиновность» Гели. Единственные, кто мог противостоять Цереры, обходя её ловушки и системы, узнавать скрытые вещи — мятежники. Артём люто ненавидел их за противоправную деятельность, шедшую далеко за рамками общественный морали. Люди, плюющие на законы, слепо желающие сломить режим Цереры несмотря на побочные явления, как сжигание полей, похищения людей или даже теракты. Они были своеобразными террористами, преступниками, но иных союзников у парня не было. Он решил дать им то, что они так давно хотели, а взамен получить ответную услугу.
Глава 11
Решиться на звонок мятежникам было не так просто, как он думал. Доверия к ним не было, поэтому присутствовала вероятность того, что они могли его просто кинуть или «убрать», ведь он хотел заключить бартер, а не присоединиться к ним, а мятежники ни раз уже похищали людей безвозвратно.
Выйдя в понедельник на работу в дневную смену, Артём бессмысленно втыкал в монитор своей рабочей станции, пока коллеги по офису были заняты делами. Он плохо спал, голова гудела от переизбытка мыслей и попыток понять, что же за чертовщина вокруг творилась. Фантазия строила самые безумные догадки, вплоть до того, что Геля действительно что-то от него скрывала, хотя эта версия ничем не подкреплялась.
На столе стояла кружка холодного кофе, стоявшая уже не первый час. Аппетита у юноши не было, как желания вообще что-либо делать по работе. Войдя в систему, он заглянул в директорию, где был список камер, за которые он отвечал. К своему удивлению, инженер обнаружил то, что доступ к изображениям всех камер ему был перекрыт, а его уровень допуска в системе был понижен чуть ли не до техника. К своему ужасу, парень понял, что при всём желании он не сможет передать ключи шифрования от камер мятежникам, а значит бартеру не быть. Допуск понизили, как он считал, из-за нападения на полицейских. Марат может и поспособствовал тому, что бы Артёма не лишили работы, но побочным эффектом была потеря лояльности к нему со стороны руководства. Всё что Артём мог, так просто следить за работоспособностью камер и при необходимости проводить автоматическую диагностику или отправлять техников на ремонт. Видеть глазами Инфолинка он больше не мог вообще ничего, а значит не мог тайком и скопировать персональные ключи шифрования. Он знал, что, получив ключи, мятежники смогут видеть через все камеры города, к которым имел доступ штаб полиции, но рано или поздно об этом узнали и поменяли бы ключи. Артём думал, что за это время он успел бы получить от мятежников услугу в поисках правды об Геле, что в свою очередь помогло бы её спасти.
Его взгляд пал на Эдгара, что сидел за соседним столом с типичным для него, слегка безумным взглядом. Эдгар занимался практически тем же, что и Артём, только его возможностей было в разы больше в силу того, что он по образованию был программист и весьма неплохой. Вот только он не пошёл в отдел программистов, а решил работать в отделе технического надзора над наблюдением. Эдгар был ленивый по натуре, поэтому непыльная работа сидения на месте без особых заморочек с кодом системы его вполне устраивала. У него тоже были свои ключи шифрования к камерам, но использовать их мог только он, как и Артём только свои, когда они ещё у него были.
Юноша подумал, а не похитить ли у Эдгара ключи? Тот был знатный раздолбай и не всегда даже блокировал систему выходя в туалет. Но тогда бы при использовании ключей мятежниками, первым делом бы поняли чьи они и арестовали бы Эдгара, чья жизнь была бы тогда разрушена. Или, как минимум карьера точно. Ключи с его станции забрать было бы трудновато без «палева», но вполне реально. Однако, совесть не позволяла Артёму пойти на такой шаг и рушить жизнь не просто обычного человека, а его коллеги, с которым он был в отличных отношениях, иногда даже зависая с ним и его друзьями на вечеринках. Артём считал, что должен был быть другой путь. Нужно было достать ключи не подставляя коллег, а вот себя он был готов подставить точно. Геля запала в его душу, и раньше юноша не понимал, почему многие люди готовы пожертвовать всем ради того, в кого влюблены. Готовы разрушить свою жизнь ради спасения любимых. Теперь, он сам стал одним из них, его мировоззрение поменялось и не менялось годами, пока он не встретил Ангелину. Она, как считал юноша, сделала его жизнь более живой, превратила её в увлекательное путешествие, в котором, он, наконец, обрёл цель — быть с Гелей. А девушка, в свою очередь, выразила ответное и охотное желание. Он не мог её потерять, не мог позволить ей страдать, хоть она и была в забвении, пребывая в оболочке светоча. Он хотел вернуть её в ту жизнь, к которой она привыкла. Избавить от заточения в виде послушницы Цереры, и найти справедливость, наказав тех, кто сотворил с ней такое
— Эдгар, — обратился парень к коллеге, что сидел и ковырял в носу.
— А? — резко повернулся тот.
Артём так хотел заполучить ключи, может даже уговорить Эдгара помочь, объяснить ситуацию, тем самым перекинув ответственность за ключи на него, а не на свою совесть. Но даже если бы в какой-то вселенной Эдгар согласился бы, то Артём всё равно бы не смог жить спокойно с мыслью, что разрушил его жизнь. Иногда, он ненавидел себя за совесть, но не собирался спасать Гелю, попутно жертвуя действительно хорошими людьми. Такая дилемма разрывала его разум на части.