ВНОВЬ У НАШЕЙ ГОСПОЖИ НА ДРУГОЙ СТОРОНЕ РЕКИ
ВНОВЬ В УБЕЖИЩЕ ПОПЛИКАНОВ ВНОВЬ НА КАМНЕ
3 РАЗА ПО 6 (666) ПЕРЕД ПРАЗДНИКОМ ЭТОЙ ВЕЛИКОЙ
БЛУДНИЦЫ".
И Тамплиеры несколько раз прослушали, а затем ещё несколько раз прочитали этот странный текст, похожий на пророчество, но так и не смогли найти указаний относительно того, как им поступить именно в эту летнюю ночь года одна тысяча триста шестого от рождества Христова с королем Франции, который так неожиданно сам себе устроил ловушку. Случай вносил в Великий План свои коррективы.
Король появился также неожиданно, как и исчез. Свита встретила его радостно. Самый напряженный момент в подземных блужданиях миновал. И хотя никто не знал, что их ждет впереди и сколько ещё предстоит ходить по этим лабиринтам, все почувствовали облегчение. Ни один не осмелился задать вопроса относительно того, чьи шаги мог слышать правитель. Сейчас мысли каждого были заняты другим: что если разъяренная толпа находится как раз в том месте, куда ведет подземный ход? Тогда не останется ничего, кроме ожидания. А ждать можно было часы или даже дни, пока волнения не улягутся. Государство все это время будет существовать без короля. Какой редкий шанс для любого самозванца!
Но и это ещё не худший вариант. Дело окажется куда сложнее и безнадежнее, если этот ход ведет в тупик, и они просто затерялись в склепе среди крыс и удушливого зловонья.
Но они шли и шли, и надежда, как факел, все угасала и угасала в их душах. И вдруг впереди в небольшом квадрате проема появилось слабое мерцание. Подземный ход вывел короля и его свиту на какие-то пустоши. В утреннем тумане вырисовывались силуэты убогих хижин. Беглецы дружно пошли на мерцающий свет впереди.
Прошло ещё какое-то время, и король со своими людьми оказался на небольшой улице. Сюда доносился слабый шум продолжавшей бесноваться толпы.
И вдруг из утреннего тумана навстречу королю вышли несколько человек, одетых в белые мантии. Соблюдая все правила этикета, рыцари почтили своего короля, встав перед ним на одно колено. Тот, кто находился ближе всех, произнес:
Не соблаговолит ли Его Величество и не окажет ли нам, рыцарям Храма, такую милость и не примет ли приглашение стать нашим гостем в башне Тампль? Я - брат Рено, сенешаль. Я послан сюда Великим Магистром, чтобы обеспечить Вашу безопасность, Сир.
Король дал понять, что он согласен, и усиленный эскорт двинулся вперед. Неожиданно, словно из-под земли, выросли мощные башни крепости. Когда тяжелые ворота открылись, то Филипп въехал на предложенном ему арабском скакуне с подлинным триумфом, словно и не беглец вовсе, а истинный и полноправный правитель.
По этому поводу все рыцари гарнизона выстроились во дворе и отдали честь властителю Франции.
V
"СОВЕРШЕННЫЙ"
За происходящим на дворцовой площади зорко наблюдал не только Великий Магистр могущественного ордена Тамплиеров, но и малопримечательный человек, носящий звание королевского легата, некто Гийом де Ногаре. Это был ещё один Голем, ещё одна вылепленная руками короля кукла, которая несла в себе заряд огромной убийственный силы. Это он, Ногаре, с радстью осуществил королевский приказ и захватил в плен папу Бонифация VIII в Ананьи. По его приказу понтифику надавали пощечин.
В ту эпоху все необычные люди делались или мистиками, или развратниками. Ногаре был и тем и другим. Если ещё совсем недавно, в эпоху короля Людовика Святого, неординарных людей было больше, чем это требовалось для повседневной жизни, поэтому их и старались как можно быстрей отправить в Палитсину с тайной надеждой, что они уже больше никогда не вернуться назад, то в эпоху Филиппа Красивого пассионарии ударялись в мистицизм, разврат и посвящали себя инквизиции, этой своеобразной отрасли средневековой юриспруденции.
Ногаре пришел на смену старому французскому рыцарству, показавшему свою доблесть в крестовых походах. Его оружием стали логика и знание законов, а не рыцарский меч. И именно с помощью логики и законов Ногаре при поддержке Филиппа Красивого удалось добиться того, чего не мог добиться никто в тогдашнем христианском мире - а именно уничтожить одну из самых могущественных организаций средневековья - орден Тамплиеров. И против папы, и против Тамплиеров этот Голем, этот глиняный человечек Филиппа Красивого действовал с каким-то особым ожесточением, с какой-то особой дьявольской страстью и злобой. Но откуда бралась его ненависть? Мало кто знал во французском королевстве, что Ногаре принадлежал к касте "совершенных" и исповедовал ересь катаров. Эта ересь, получившая также название альбигойской, в честь города Альбе, где она и зародилась, ещё в XII веке утвердилась в южных провинциях Франции.
Ногаре терпеливо дождался, пока толпа оставит площадь, а затем начал пристально вглядываться в изуродованные тела христиан. Больше всего ему понравилась расплющенная голова. Ногаре достал кинжал и аккуратно отделил помятую тряпицу, которая когда-то считалась головой, от того, что принято было называть шеей, дал немного стечь крови и опустил все это безобразие в небольшой кожаный мешок, на котором тут же образовалось темное сочащееся пятно, и на землю стали медленно капать большие красные капли.
Держа мешочек на расстоянии вытянутой руки, чтобы кровь не запятнала одежды, Ногаре подошел к своему коню, взлетел в седло и поехал к окраине Парижа. Добравшись до места, королевский легат соскочил с седла, подошел к ветхой хижине и постучал условное количество раз в деревянную дверь. Ему тут же отворили. Девушка с обнаженной грудью и свечой в руке провела легата к погребу. В подземелье горели масленые светильники, выхватывая из тьмы группу людей, мужчин и женщин, некоторые из которых были также раздеты по пояс. Впереди всех стоял человек средних лет и произносил как молитву следующее: "Зло извечно. Это материя, оживленная духом, но обволокшая его собой. Зло мира - это мучения духа в тенетах материи. Бог создал материю, следовательно, он создал зло, заточив навсегда душу в тюрьму. Человек - это меч, меч духа, а руку, держащую этот меч, ему не дано увидеть. Христиане утверждают, что есть один Бог, создатель материи, а мы утверждаем, что есть два Бога. И самый главный из них тот, кто несет в себе чистое духовное начало, незамутненное никакой материей. Это Бог чистой любви. Всякая материя - зло. Вселенная - это узилище материи, где распространяется власть Бога-демиурга, Бога зла, которого мы и называем Rex Mundi, "Князь мира сего". НЕ путайте его с Сатанаилом. Христиане все перепутали. Их Христос это творение демона; он пришел в мир, чтобы обмануть людей и помешать их спасению. Настоящий спаситель ещё не появлялся и живет в особом мире, в "небесном Иерусалиме".
Как можно поклоняться кресту, этому орудию пыток, которому поклоняются все христиане? Нельзя убивать живое существо с теплой кровью. Принес ли ты, брат мой, ещё одно доказательство христианских заблуждений? - обратился проповедник к Ногаре.
- Принес! - коротко ответил легат и вышел вперед. - В этом мешке находится раздавленная голова христианина. Чем она может отличаться от головы Иоанна Крестителя? Ничем. На моих глазах в одно мгновение её превратили в нечто непотребное. Вот он знак того, как их Бог управляет миром. Христиане говорят о любви, а сами топчут друг друга, ибо души их несвободны и подчинены власти материи.
- Покажи всем это истинное творение "Князя мира сего".
Когда Ногаре достал из кожаного мешка расплющенную голову, собравшиеся ахнули в один голос. Прошло ещё какое-то время, и проповедник продолжил.
- Мы собрались сюда, братья и сестры, чтобы совершить акт Любви, чтобы надругаться над тем, что так дорого ненавистным христианам. Они говорят об изнурении плоти, бичуют себя, соблюдают посты, но при этом убивают друг друга, топчут ногами ближних своих и придаются излишествам как только им позволяет церковь. Мы же едим рыбу, лягушек и змей, едим лишь плоды дерев и травы, изнуряя плоть нашу не на словах, а на деле, изнуряем без устали это вместилище зла до такой степени, чтобы душа уже не захотела оставаться в этом мире. В момент смерти она воспарит к светлому Богу и познает истинную Любовь.
Христиане говорят о браке и семейных узах. Тем самым они ещё больше приковывают душу к Земле. Мы же отрицаем брак. Отрицаем земную любовь и говорим только о любви небесной. Надо изнурять плоть, давая похоти выйти наружу, но при этом, возлюбленные братья и сестры мои, никаких обязательств по отношению к друг другу. Пусть похоть, эта мерзкая часть тела и материи, выходит наружу. Главное, не придавать ей никакого значения и не думать о браке и любви. Наши "совершенные" уже открыли способ, как избавляться от нежелательного плода. Так наденем черные повязки, задуем свечи и дадим похоти выйти из нас свободным потоком, дабы плоть не имела уже такой власти над нами!"
И с этими совами проповедника каждый из собравшихся достал черную повязку. Два служителя задули все светильники и надели повязки. Затем проповедник произнес искупительную молитву, обращенную к богу Любви и Света, после чего началась оргия.
Однако Ногаре, как один из "совершенных", не стал подчиняться общему правилу. Как только началась оргия, он тайно зажег свечу и стал наслаждаться видом извивающихся в оргазме человеческих тел. Рядом с ним стоял и проповедник. Наконец они не выдержали и набросились на одну из девиц лет семнадцати с повязкой на глазах.
- Постойте, - остановил своего брата по вере Ногаре и шепотом добавил, - давайте послужим Богу Любви и Света вместе. Покуда Вы с усердием будете орошать передние части этой прекрасной девушки, я, как мне кажется, способен воскурить фимиам противоположному Богу, давайте-ка разделим её между нами.
Предложение было принято, и месса катаров завершилась подобающим образом.
После оргии обессиленный Ногаре с трудом добрался до своего дома. Отослав слуг, он заперся у себя в спальне, лег в тяжелых сапогах прямо на постель и тупо уставился на огромный полог, расшитый в виде причудливого восточного орнамента. Этот орнамент по странной ассоциации вновь напомнил ему о крестовых походах и о том, что его повелитель, король Франции, Филипп Красивый, является внуком одного из самых знаменитых крестоносцев, причисленных к тому же к лику Святых.
Делом всей своей жизни Ногаре считал борьбу с христианством, с той силой, которая так безжалостно уничтожила всех его предков, живущих некогда в славной и независимой стране, носящей название Лангедок.
Еще в самом начале XIII века Лангедок не принадлежал Франции и считался независимой землей, чей язык, культура и политические институты были ближе по своему происхождению и структуре Испании, королевству Леона, Арагона и Кастилии, чем северным провинциям Франции. Этими землями спокон веку управляли знатные феодалы города Тулузы. Под покровительством графов Тулузских на территории Лангедока процветала культура, которая оставила далеко позади весь остальной христианский мир за исключением, может быть Византии.
В отличие от северных земель в Лангедоке царствовала религиозная терпимость и поощрялись всевозможные философские повести истины. Поэзия трубадуров, само понятие куртуазности так же были родом из этих мест. Греческий, арабский и древнегреческий языки изучались повсюду. В городах Люнеле и Нарбонне были созданы специальные школы по изучению каббалы, древнейшего эзотерического учения иудеев. Графы Тулузские, равно как и другие князья и правители Лнгедока, были не только грамотными, но и начитанными людьми, что никак нельзя было сказать о северных феодалах, многие из которых не могли даже толком расписаться.
Истина Востока через многие торговые пути приходила на Юг Франции.
Католическая церковь в это время переживала не самый лучший период свой в землях, попавших под сильное влияние восточной мудрости. Здесь были церкви, в которых мессы не служились около тридцати лет. Многие местные священники открыто пренебрегали своими приходами и занимались торговлей и скупкой земельной собственности. Так, один из архиепископов Нарбонны ни разу не посетил свою епархию, зато торговлей занимался весьма успешно.
XII и самое начало XIII века многие историки назовут проторенессансом, потому что только в эпоху Возрождения Западная Европа сможет ещё раз пережить подобный подъем.
Но продолжаться такое вольность нравов да ещё в эпоху средневековья не могла долго. Северные феодалы уже давно с завистью и ненавистью поглядывали на роскошь и процветание своих южных соседей. Католическая церковь, в свою очередь, и папский престол, прежде всего, имели свои причины ненавидеть Лангедок со всеми его вольностями. Прежде всего потому, что там давался пример неповиновения, нарушалась строжайшая система, которая устанавливалась веками.
Конечно, далеко не все в Западной Европе понимали сложную догматику катаров и альбигойцев, да многие и не стремились к этому. Им было достаточно осознать, что Сатана для них - не враг, а владыка и помощник в затеваемых ими преступлениях. Тайно исповедовал альбигойскую ересь император Генрих IV, враг папы Георгия VII. А простодушный Ричард Львиное Сердце откровенно заявлял, что все члены дома Плантагенетов пришли от дьявола и вернутся к дьяволу.
И ведь эту доктрину, упразднявшую совесть, исповедовали в XII веке не только короли, но и священники, ткачи, рыцари, крестьяне, нищие, ученые законоведы и безграмотные бродячие монахи.
Основная часть этого умонастроения - община катаров имела строгую дисциплину, трехстепенную иерархию и ни на какие компромисы не шла. Проповедь "совершенных" во Франции и даже в Италии так наэлектрелизовала массы, что подчас даже папа боялся покинуть укрепленный замок, чтобы на городских улицах не подвергнуться оскорблениям возбужденной толпы.
Можно сказать, что был период, когда весь Западный мир находился на грани катастрофы. Альбигойцы, отрицая жизнь и стремясь к её уничтожению, делали очень хитрую вещь - они отказывались убивать все живые существа с теплой кровью. В этом смысле казалось, что альбигойцы были лучше католиков. Они проявляли подлинную гуманность. Но ведь если бы кур, например, не стали резать и есть, то их бы перестали разводить как вид, и они бы исчезли. Католики утверждали, что мир должен быть сохранен и что жизнь, как таковая, не должна пресекаться. И во имя этого объявляли крестовые походы, отправляли людей на костер, т. е. Убивали и убивали очень много, потому что только благодаря смене жизни и смерти могут поддерживаться биосферные процессы; альбигойцы это понимали тоже и поэтому стремились к смерти полной, окончательной, без возрождения.
Альбигойцы отрицали, например, брак и семью. Они считали, что если человек полюбил кого-то, то это уже привязанность к плотскому миру. Любящая пара уже не может стать совершенной и изъяться из мира. Поэтому разврат и групповые оргии для альбигойцев считались нормой, которую всячески насаждали иерархи ереси. Дети были запрещены и практиковались повсеместные аборты. В общине альбигойцев были лишь дети тех, кто присоединился к ереси уже успев народить потомство.
Если бы люди последовали учению альбигойцев, то жизнь прекратилась бы в одном поколении!
Именно поэтому в 1209 году папа Иннокентий III объявил самый настоящий крестовый поход, направленный против Лангедока и альбигойской ереси.
В 1209 году, то есть приблизительно за сто лет до описываемых событий, 30. 000 рыцарей из Северной Европы обрушились на юг Франции как смерч, как саранча из Апокалипсиса. Вся территория, вплоть до Пиреней, была разграблена и сожжена. Уничтожались посевы пшеницы, сжигался хлеб в амбарах, вырубались виноградники, а население методично вырезалось без всякого христианского милосердия. Массовые истребления людей приобрели такие грандиозные размеры, что их вполне можно было бы назвать "геноцидом". Причем, на костер отправляли каждого, кто отказывался на глазах у всех зарезать пойманную курицу или петуха, ведь альбигойцы запрещали убивать все живые существа с теплой кровью. Не полоснул ножом по тонкой куриной шее, и вот твоя собственная выя уже ощущает мертвящее прикосновение холодной стали рыцарского меча.
В одном лишь городе Безьере, как свидетельствуют о том летописцы, было вырезано и сожжено 15. 000 мужчин, женщин и детей. Многих из них убивали прямо в храме Божьем, где несчастные в последней надежде пытались найти спасение. Рыцари врывались в церковь и, не обращая внимание на изваяния Девы Марии и Христа рубили мечами на право и налево, а кровь при этом обильно окрашивала белоснежные статуи в красный цвет.
Когда один из рыцарей спросил представителя папы Иннокентия III, как следует различать еретиков от тех, кто сохранил ещё веру в Христа, видно, кур и петухов уже не осталось в округе, ответ был весьма прост: "Убивайте всех. Господь сам разберется, кто грешен, а кто нет".
И тот же представитель святого трона с гордостью писал папе в Рим о том, что "ни пол, ни возраст, ни положение не принимались во внимание, когда выносился приговор".