- Да стой ты, чего взбесился? Ну, ладно, не буду, ска-зал, не буду! Так и задушить можно... Давай за любовь! Чтобы нас любили, как я ненавижу! Пей!
- Дальше что?
- Ага! Заинтриговал! Дальше была любовь! "Стой! Ни с места! Пусть расскажет!"
- В каком смысле?
- Как в каком?! Нет, никто не поймет меня! И ты не поймешь! Разве ты испытал нечто подобное?! И вряд ли испытаешь когда!
- Это почему же?
-- Да потому, что разделен ты на части и все у тебя по полочкам. Здесь у тебя любовь, здесь работа, а здесь - еще что-то.
- Красиво! Но разве работа... "При чем тут работа?"
- Вот-вот,- перебил его Гюльбала.- Мура на пост-ном масле, от запаха которого меня мутит.
- А ты рассказывай! Что дальше?
- Я сказал отцу, что хочу жениться. А он: "С кем по-родниться хочешь?" Кинулся искать защиты у матери, думаю, она меня любит, трясется надо мной, "любимый мой, родной мой" и так далее, но и она: "Кто ее родите-ли?" А у нее даже отца нет.
знаю!
- ...что я мог Рене предложить?
- Взял бы и женился!
- А где деньги взять? У тебя? У своей богатой тети Тукезбан?
- При чем тут деньги?
- Вот-вот! Ты же у нас из другого мира, случайно тут оказался.
- Но если и она любила...
- Не в ней дело! Это ты бы мог, а я не могу - взять да жениться!.. Ох, с каким бы удовольствием я ограбил своих родителей!
Умолк. Подошел к окну, свесился по пояс. Долго стоял так, высунувшись наружу. Потом выпрямился.
- Отдышался, и стало легче.
- И что отец?
- Отец - мясник! Особенно по части бабьих печенок, сырыми их ест!
- Она знала, что он твой отец?
"Нет, это бред какой-то! О чем я спрашиваю?"
- Было уже поздно, когда узнала. Он давно за нею охо-тился, и она рассказывала мне об ухаживаниях какого-то седого мужчины, я думал, разыгрывает, ревность вызвать хочет. А мой отец
знаю!..
искусно плел сети, и она попалась. Однажды Рена про-пала,
и это я знаю!
исчез тогда и мой отец. Потом она объявилась и оста-вила мне записку, что вышла замуж. Он купил для нее эту самую квартиру в микрорайоне. И об отце, и о квар-тире я узнал полгода спустя. Я знал, что он содержит любовницу, знала и мать, но что это именно Рена, в го-лову не приходило.
отец твой хорошо угостил нас тогда!
"Ну вот, я пригласил вас к себе, хочу познакомить с но-вой женой!" А с Мамишем уже не раз говорил Хасай: вот, мол, и перед тобой я чист, дорогой мой Мамиш, но ничего, я найду тебе хорошую девушку! Да, я как-то вас видел... Жаль, жаль, хар-рошая девушка была!.. "Ну вот, братья мои дорогие, сын мой, ты уже взрослый и должен меня понять, племянник мой любимый, пред-ставляю вам, вернее, представляю вас моей новой жене Рене-ханум! Кто меня любит - тому и Рену любить!" И на Мамиша взгляд: "Ты, конечно, понимаешь, о ка-кой любви я говорю?" Гейбата помнит Мамиш, тот рас-плылся в улыбке, будто царице его представили, заулы-бался и Ага, а вот Гюльбалу он не помнит. "А кто ее не полюбит, того я из сердца вон",- и пальцем черту в воздухе. И все на Мамиша, на Мамиша погля-дывает, а ей хоть бы что, смотрит влюбленно на Хасая...
- О, эта записка!..
- А... до тебя у нее был кто?
- Говорю тебе, я у нее первый!
- А ты вспомни!
- Ухаживал за нею какой-то чудак, но это не в счет, так, вздыхатель. Да, кстати, она называла его имя, как твое точь-в-точь... Мамишей, ясное дело, много.
Гюльбала стоит на балконе. "Кто это выжег? Ты?" - "Нет".- "Вот это - Р?" "Да нет же, говорю!" - "Но здесь есть и М, значит, ты, а вчера не было, я пом-ню,- провел пальцем.- Видишь, свежее, увеличитель-ным стеклом выжгли. Ты?" - "Почему я?" - и улыба-ется. "Слушай,- не отстает Гюльбала,- а откуда ты знаешь?" - "Что?" - "Не что, а кого, ну эту,' Р?" - "Оставь, никакую Р я не знаю".- "Ну и чудеса! Не сама же она? А может, и сама?"
- Очень много Мамишей... Что краснеешь? Слушай, а может, и ты в нее влюблен?! Ха-ха! Вот это да!.. Да отойди ты! Тоже вояка мне нашелся! Перед нею кто устоит? Ну, ладно, если не ты, скажу: она его бросила, молчун какой-то, сказала "ни рыба - ни мясо".
неужели и с нею, как со всеми?
Как в первый раз, во тьме,- ни лица не помнит, ни глаз, только голос: "Ну?" Это Гюльбала ему как-то: "А хочешь, тут у нас есть одна..." И повел его, заранее сговорившись: "Она уже здесь, иди". "Знаешь, где ком-ната?" спрашивает Гюльбала. "Знаю". А у самого голос дрожит. "Иди!" И Мамиш зашел в дом. Вот и ком-ната. В ушах шумит, сердце гулко бьется. "Ну, иди сюда". Зашел, а шагу сделать не может. "Долго тебя ждать?" Свет луны в окно падает. Черноволосая. "Ну?" И потом: "А ты впечатлительный! Таким, как ты, только по любви". И было еще в Морском. В будку влез, спасаясь от жары; прохладно здесь было. "Иди сюда, здесь дует". Сидит в тонком платьице. И ног не прячет. Сел. И вдруг потянуло к ней. "Что ты?" А у самой тоже голос дрожит. "Что ты?.. Дверь!.."
Вскочил, задвижку закрыл. "Ну что ты, что ты?.." И не помнит Мамиш, где он. Только: "Ой!" Губы, соль, же-сткие доски. И под ними бирюзовая вода. Сухие, соло-новатые губы... Потом еще раз виделись. Но больше не повторилось. "Нет!.. Сдурела я!.."
"Ни рыба - ни мясо". Как ушла Р тогда, после лихо-радки, Мамиш к ней звонил. "Это ты?" Очень похожи голоса Р и ее матери. "Кто вам нужен?" "Извините, можно Р?" - "Кого-кого?!" Грозный голос. И "ду-ду-ду-ду". Еще раз позвонил. "А кто ее просит?" А потом: "Ее дома нет".- "Когда будет?" И снова "ду-ду-ду-ду". "Тебя каждый полюбит,- говорит мать дочери,- а ты не увлекайся!" Не для того взрастила в райском саду розовощекое яблочко, чтоб потом в мазуте испачкать!
Варвара-ханум путала нефть с мазутом. "Надо силь-ную опору иметь",поучала она дочь. Теща - почти ровесница зятя, но он ей "Вы, Варвара-ханум". А она ему: "Ты бы, Хасай..."
- О, за эту записку ("Слушай, слушай, как он этой запиской!..") дорого мне заплатила ("Он может; брит-вой, не спеша, и шелк трепыхается, как ленты беско-зырки"). А потом плюнул на все, разорвал записку! Точка!
- Вчера?!
- Да!
- И все это время?..
- Да и да!