Мои сенсоры вопили, но сделать я ничего не мог.
Приклад ударил мне в голову, всё завращалось. Без каких-либо колебаний меня заломали, перевернули на живот и руки стянули лентой.
— Где данные? — рявкнул голос.
В поле зрения попал человек. Он не скрывался: серое вытянутое лицо, морщины под глазами, седая бородка и короткие седые волосы. Он был поджар и крепок.
— Как вы…
«…пробрались сюда?».
Я захлопнул варежку.
Ответ был на виду: форма этого человека была иной. Это не были люди Ашуры. Это не были люди Виктории и естественно это не были мои люди. Элитные экзоскелеты без опознавательных знаков — Миротворцы. Что им здесь надо?
В общем-то данные, которые я выкрал.
Всё вокруг кружилось, я пытался прийти в себя, но геройствовать не собирался. У меня уже копился ряд вопросов к моему дорогому отцу и я обязательно собирался их задать.
— На столе щепка лежит.
— Второй, проверь! — скомандовал Седой.
— Нет ничего, — ответил второй.
— Как нет? — простонал я.
— Ты за кого нас держишь? — чей-то третий голос и удар под ребро.
Я скрутился, застонал, ощущая острую боль в подреберье и спазм по всем внутренностям.
— Ребят… — прохрипел я. — Всё же просто, есть камера. Вон в том углу, я бы показал, да нечем.
— Ёрничаете, молодой человек, — нахмурился Седой. — Четвёртая?
Он единственный, чьё лицо я сейчас видел. Хоть с кровати не стянули и то ладно.
Сеть была заблокирована — один из них был нэтраннером с бэкдорами ко всем протоколам. Что ж ты возьмёшь с Миротворцев? У них всегда были развязаны руки и дана абсолютная власть.
— Что вам до каких-то там исходников «Роста»?
Пришла нотификация о несанкционированном доступе в систему безопасности — нэтраннер не терял времени.
— Молодой человек, не стройте из себя глупого, вам не идёт, — всё так же хмуро отозвался Седой.
— Данные с камеры за период с трёх до пяти ночи повреждены, — отчиталась Четвёртая. — Носитель с данными исчез. TotalMatch не обнаружил других изменений, кроме примятого ковра, но следы нельзя идентифицировать.
— Забирай след и пошли отсюда.
— Сэр…
Они перешли на зашифрованный синаптический канал.
Седой пару раз изменился в лице. На миг его лицо отражало удивление, а я ликовал — не с одним со мной херня творится. Я вспоминал слова Ирви о том, что у меня всё получится, и как-то пока с реальностью это не соотносилось.
— Уходим.
— А меня развязать?
Но они собрались и ушли.
Я решил не шевелиться, подождал, пока система безопасности перезагрузится, и набрал Майклсона.
— Выручай, приятель, — буркнул я.
Бок всё ещё болел. Наверное ребро сломал.
— Что случилось?
— Всё при встрече. Мы налажали…
Я бы мог героически доползти до кухни, найти там нож, разрезать ленту и освободиться, но я остался лежать, решив, что раз уж день начался ужасно, то лучший способ будет вообще не вылезать с кровати. Тем более что до сих пор всё моё тело болело. Голова тоже болела, но не только лишь потому, что по ней вмазали прикладом.
— У-у, — стонал я от осознания всего случившегося.
Все три мегакорпорации враждуют уже больше сотни лет. Когда-то даже прогремело несколько войн на землях «воюющих стран», две из них очень крупные. Войны закончились — конфликты нет. Шпионаж, убийство, нападение, воровство данных — обычное для корпораций дело. Более того, Миротворцы поощряют, а не запрещают подобного рода действия. Не официально, конечно, но это прослеживается во всех межкорпоратских судебных процессах, где обычно вину нарушителя доказать не удавалось даже при имеющихся записях с камер и показаниях свидетелей. В прошлом году у нас из-под носа увели прототип чипа «Возмездие» и пришлось менять стратегию продаж, перезаключать сделки и поставки в так называемые «воюющие страны». В отместку мы сунулись и слили базу пользователей Ашуры, хоть и зашифрованную. Викторианцы при этом не стесняясь «уронили в архив» нашего финансового директора прямо на конференции, потому что он был ключевым в разработке стратегии захвата рынка «скинов внутренних интерьеров». Дико, однако когда ты добираешься до позиции, с которой все действия выглядят не более чем ходы на шахматной доске и принимаешь эту реальность — всё становится на свои места.
При этом каждая магакорпорация гордится своими заказами от Миротворцев. Наш математик разработал для них новый протокол шифрования, отдав им и патент, и в итоге перейдя работать на Нейтральную Территорию. Ашура вроде как снабжают их оружием. Виктория хвастались, что сделали для Миротворцев новые модули синаптической связи. У них только самое лучшее, все их знают, все им доверяют. Они — залог равновесия в этом уравнении.
И всё же сейчас мы сделали что-то, чего делать было скорее всего нельзя.
А что сделали-то? Разработали план, как подпортить репутацию. Пошли, в надежде украсть необходимые данные. Украли, но потеряли человека. Оказалось, что украли совершенно не то.
А теперь оказывается, что украли что-то, в чём замешаны Миротворцы. Грязь, компромат? Я попытался вспомнить, что это были за данные и тут же пресёк попытку. Мгновение осознания длилось вечность — у меня в голове система двойной буферизации. Вдруг данные со щепки закэшировались в ней?
Но нэтраннер Миротворцев ничего не заметила.
Потому что у меня старьё вместо оборудования, а вместо стандартов качества палёная двойная буферизация с утечками памяти, купленная на чёрном рынке и поставленная мне Шарлоттой.
Звучит как утешение. И даже если так, в системе кэшировалась и графическая информация, и файл обмена там был и даже некоторые особенно сложные мысли складывались туда в виде энграмм. Очень вряд ли, что что-то выжило, особенно после сна.
Я на всякий случай остановил службу двойной буферизации, отключил обновления, отключил автоподкачку данных, связь с сетью и некоторые сторонние сервисы.
Щёлкнула дверь, в комнате появился Майклсон. Я его буравящий взгляд спиной чувствовал.
— А чего это ты связан, но не голый?
— Развязывай, умник.
Нужно срочно к отцу — отчитаться. А ещё я вчера отчёт не сделал. И к семинару не подготовился, который в пять будет, а нужно. И ещё…
Груз дел надавил на меня так, что силы резко из меня улетучились, как воздух из сдувающегося шарика.
Майклсон разрезал ленты, я сел, потирая запястья, взглянул на кучерявого вояку и сделался грустным.
— Мы всё проебали.
Я встал, хлопнул его по плечу.
Хотелось есть, но ничего не хотелось. Я, словно пьяный, добрался до холодильника, заливая в себя протеиновый коктейль. Куда же ехать, что делать вначале, что потом? Нужно было к Шарлотте заскочить. С другой стороны раз пришли за мной, значит скоро обо всём будет знать отец. А лучше, чтобы он узнал от меня, а не от Миротворцев.
Только какую же историю ему рассказать?
— Нужно в отдел, подкинешь?
Майклсон посмотрел на меня с опаской.
— Шон, суббота. Ты когда-нибудь отдыхаешь?
— Работа — моя жизнь, — соврал я. Не все знали, что я сын Альфри Йомсбура, далеко не все. Отношение ко мне было как к обычному вояке, которого должны были повысить и сместить самого Майклсона.
— Так хочешь на моё место? Не ври, Шон. От переработок можно и умом тронуться.
— Так ты меня подкинешь?
Он вздохнул и пожал плечами.
План, мне нужен план. Как я буду оправдываться? Ошибка в программе, которая перестала работать, но работала? Это детское оправдание. Так не бывает. Но я ведь тестировал! Лично сливал информацию с нашего корпоративного сервера. Или не было такого?
Тот день был как во сне — подёрнут серой дымкой.
Это тоже, наверное, диагноз, когда сон становится ярче реальности.
Офис не закрывался никогда. Особенно для отца, который проводил там совершенно всё свободное время. Ноги мои еле переставлялись, потому что одно дело идти просто на работу, другое — самолично решать конфликт, в котором ты накосячил.
Путь на восемьдесят седьмой этаж оказался бесконечным. Лифт останавливался, туда заходили люди, после останавливался снова, люди выходили, а сердце моё отбивало мелодию боевых барабанов.
— Господин Альфри Вас ожидает, — сообщила улыбчивая девушка — личный помощник моего отца.
— Ожидает? — вылетело у меня раньше, чем я успел сообразить.
План! Его всё ещё не было. Потому что на руках у меня была одна шваль, без козырей. Чем играть?
Как минимум я мог рассказать как есть. Рассказать то, кто мог потенциально выкрасть щепку с данными… Нет, проработав столько времени на контроле качества я зарёкся делать поспешные выводы. Естественно, что в голову приходит, что её выкрал один из тёмных, или Тёмный, если он всего один, но если Тёмный работает на Ашуру, значит и данные вернулись бы на родину, и никакого шума не было бы изначально. Какой-то из тёмных отбился от стада?
— Проходите, господин Альфри уведомил меня впустить Вас как только Вы появитесь, — подгоняла меня личный помощник.
Я неуверенно толкнул дверь, застав середину разговора.
На меня не обратили внимания, а я не стал перебивать или вмешиваться.
— …в этом случае обязанность за протокол четыре ложится на вашу компанию, сэр, — уверенно заявил Седой моему отцу.
Отец спокойно стоял в стороне, глядя в окно и сложив руки на груди.
Протокол четыре — откат операции с возвратом всех потерь всех сторон. То, что мы потеряли Гримму, естественно, в официальных отчётах фигурировать не будет. Грязная сторона политики. Её вообще спишут так, будто бы Гриммы никогда не существовало. Если бы меня изрезал тёмный, меня списали бы так же.
— Это разумно, — произнёс Альфри Йомсбур. — Один вопрос: не окажете ли вы услугу рассказать, что это были за данные?
— Нет необходимости. Данные нарушают антимонопольное законодательство — точка, — холодно заявил Седой. — Кто будет исполнителем?
— Он уже здесь, — отозвался отец.
Седой уставился на меня.
— Давно не виделись, — улыбнулся я.
— Ёрничаете, молодой человек, — нахмурился поджарый старик. — С Вами будет работать Четвёртая, она ждёт у выхода из здания. Начинайте прямо сейчас.
— Но…
— Какие тут могут быть «но», Шон? — холодно заявил отец.
— Я хочу с вами поговорить, господин Альфри. Наедине.
Отец обратился к Седому:
— Мы закончили?
— Да, пожалуй. Мне нужен результат к концу завтрашнего дня.
Эффективный менеджер-чайка, блин.
Я дождался, пока он уйдёт и мы останемся вдвоём. Мы не так редко видимся наедине, да и отношения не такие тёплые. И вообще этот мир холоден и суров: в нём есть только обязанности и никаких прав — так что я на радушный разговор не рассчитывал, но он мой приёмный отец в конце-то концов.
— Отец, я бы…
— Операция, которая могла принести миллиарды, — перебил меня отец и сделал паузу. Эта пауза была не для того, чтобы я что-то сказал. Она была скорее для того, чтобы я почувствовал себя ещё большим говном. — Погиб один из офицеров. А ты не догадался перепроверить написанную тобой программу?
— Я проверял, — хотя я сам не был ни в чём уверен.
— Не рассказывай сказки, Шон. Ты не в том возрасте, чтобы так жалко оправдываться. Если бы ты не забыл проверить программу, всё было бы совершенно иначе!
— Я. Проверял.
Отец повернулся ко мне. Суровое его лицо не отражало ни одной эмоции. Он лишь покачал головой. Груз накопившихся проблем и так действовал мне на нервы. Понятно, что нужно было искать эти чёртовы данные, но почему вместо поддержки нужно обязательно отчитать? Всегда так.
— А мог и не проверить, — согласился вдруг я. — А знаешь почему? Да потому что я загружен под завязку. Вот скажи, мне пропустить сегодня вечером семинар по оружейному делу? У меня же такая важная задача! — развёл я руками.
Отец изменился в лице.
— Если ты пропустишь семинар, то можешь дальше на моё место не рассчитывать, — в голосе послышался гнев.
— Я про это и говорю. То есть если меня вынудят пропустить семинар по объективным причинам, я лишусь места?
Альфри смягчился в лице. Однако это не означало, что он сейчас скажет что-то ободряющее. Я знал своего отца очень хорошо.
— Враг никогда не создаёт ситуации, в которых есть правильный и неправильный выбор, сын. Враг ходит конём, и выбор всегда невелик — или потерять пешку, или потерять королеву.
Я сжал зубы и зарычал.
Я так скоро в архив упаду от такой нагрузки!
В итоге я просто сел там, где стоял, прямо на ковролин, расстеленный здесь.
Отец никак не отреагировал, просто сел за свой стол. Как у него все волосы ещё чёрные? Или он их красит?
Не о том ты думаешь! К тебе приставили няньку, некую Четвёртую. Не было бы её, было бы в тысячу раз легче. От неё бы избавиться. А ещё попытаться достать данные из буфера, и если вдруг это удастся, это будет хотя бы какой-то поддержкой. А с тем, как переполошились Миротворцы, у них всё не очень хорошо с поиском. Слишком мало вводных, нет зацепок, но не был бы я наследником Йомсбур Инкорпорейтед, не умей я действовать в критической ситуации.
Я зевнул, чувствуя себя опустошённым уже в начале дня.
Я хотел опять к Ирви. Туда, в лес. Где меня никто не будет трогать. Где она скажет «У тебя всё получится», и я действительно в это буду верить. Туда, где есть хоть какая-то поддержка. Туда, хотя бы в грёбаный, бесполезный и бессмысленный сон, вымышленный мир, придуманный моим безумным и опустошённым сознанием.
— Я всё понял, — встал я, потирая лицо и прогоняя дрёму. — Можно мне позвонить из этого кабинета?
Единственным, в чём я не сомневался, было разрешение от моего отца действовать любыми доступными мне способами.
Он кивнул.
У выхода меня ждала маленькая улыбчивая девушка в кожаной куртке и кожаных штанах с берцами на ногах. Один её висок был коротко острижен, там был разъём для быстрого подключения. Справа, со стороны уха и являясь продолжением ушной раковины торчала заострённая чёрная антенна.
— Вы Шон? — уточнила она, улыбаясь.
— Да, можно на ты. Тебя как зовут?
— Четвёртая, — всё так же мило улыбнулась она.
С такой же милой улыбкой она будет отрезать мне при необходимости пальцы — фаланга за фалангой.
Я вздохнул.
— Ну хорошо, Четвёртая, — она вытянулась по струнке. — Поехали.
— Куда?
— Для начала в кафе, мне нужно поесть. А после к знакомому подпольному криптоаналитику, вдруг наши данные уже через него проходили.
Ринжина, старая злая тётя Ри не будет в восторге, что я привёл ей Миротворца, но намного охотней окажет содействие. Везде есть плюсы.
С парковки центрального офиса Йомсбура я взял подержанную «победу» — колымага была старой, без автопилота, работала до сих пор на электричестве вместо магнума, но её можно было брать для рабочих поездок. Если это не рабочая поездка, то я тогда даже не знаю что.
Четвёртая с недоверием уселась со мной в машину.
— По моим каналам всё пусто. И есть ещё пару вещей, про которые ты должен знать, — стала она вводить в курс дела.
Она всё равно не казалась мне агрессивной тварью. Где-то на грани сознания я представлял, как она встречает меня с работы в фартуке, проводит на кухню с наготовленной едой, как мы растим наших детей. Её образ мешался с образом Ирви и Лидии и голова совсем шла кругом. Я зевнул, заводя мотор. Четвёртая продолжила:
— Данные, которые попали к вам, мне не удалось отследить. Единственное, что я знаю, что ты их пытался открыть. Не удивляйся, на них есть триггер в автозагрузке. Крайне важно знать, кто пытался получить доступ к данным, поэтому при попытке открытия… — Она посмотрела на меня. — Ну… В общем мы всё знаем.
— То есть если бы их пытались взломать, ты бы уже всё поняла?
— Не обязательно. Если твой знакомый достаточно умён, то он знает, что загружать щепку прямо в мозг — плохая идея. Нужен специальный ридэр, блокирующий автозагрузку, а дальше разбирать, что там есть. Ни одна программа не работает без процессора и не выполняется сама по себе.
— То есть я недостаточно умён?
Она смутилась, покраснела.
— Я этого не говорила, — буркнула она и сложила руки на груди.
Она по крайней мере была эмоциональна. Как жаль, что нам с ней придётся распрощаться.
Мы ехали по городу не спеша. Я то и дело смахивал надоедливые уведомления, всплывающие на сетчатке всякий раз, когда мы проезжали дешёвую забегаловку. Пару-тройку раз мой старый имплант дал сбой и вместо красивых залитых солнцем улиц я увидел истинную суть нашего города — затянутые смогом огромные массивы серых, мёртвых, убогих строений. Вот он наш новый центр. Таким будет и всё остальное.
— Это не всё, — опомнилась она, следя за маршрутом. — Мы верим, что ты не прятал запись, потому как у тебя нет записей в логах об отключении камеры.
— А теперь всё?
Я вспомнил, как они «шептались» по защищённым каналам о чём-то.
Она неуверенно кивнула.
— Наш главный подозреваемый — кто-то из Викторианцев, кто мог пронюхать о вашей операции.
— Какой операции? Это ж чистая случайность. Я допустил ошибку в алгоритме.
— А что если?.. Нет, бред какой-то.
— Ты уж говори.
— Да ну, ты ж человек не глупый, насколько я знаю. Сам понимаешь — ошибка есть ошибка.
Она окончательно смутилась, попыталась вжаться в кресло. Потом посмотрела на меня:
— Мне командир всегда говорил, что я слишком много болтаю. Что если это диверсия?
— Типа кто-то подменил программу? Даже не саму программу, а текст программы до того, как я её скомпилировал? Я написал её за один вечер, — напомнил я.
— Ну потому и бред. Но тогда это уже не чистая случайность.
— И тогда выходит, что меня подставили, — подыграл я.
Я всё равно считал, что тёмные просто сошли с ума и предали своего хозяина. А что если даже не так? Что если у Ашуры эти данные давно есть, но Ашура хочет поиметь и меня, и весь Йомсбур в моём лице? Выглядит достаточно правдоподобно. И данные никуда не утекли, и Миротворцев натравили, и Викторию подставили.
Я оставил эту мысль при себе.
…Входящий вызов — неопределённый адрес…
— Извини, нужно ответить по закрытому каналу, это личное, — буркнул я.
— Хорошо, я не буду подслушивать, — кивнула Четвёртая, а сама, я был уверен, уже лезла ко мне через бэкдоры.
«Это касается данных, встретимся в восемь на углу восьмой и пятой», — голос мужской, глубокий, приятный.
…Разрыв соединения…
Я глянул на Червёртую. Та удивлённо глянула на меня. Я так и не понял, успела она что-то или нет, но на всякий случай решил ничего не говорить о странном сообщении.
— Всё, я поговорил, — сообщил я. — И мы приехали.
Заказал я себе того, что обычно и заказывал — синтетический бульон, второе — протеиновая каша, всё очень простенькое, как и само заведение. Четвёртая морщила нос, но заказала в итоге того же, что и я, хотя и съела всего по пару кусочков.
— Не будешь есть — не вырастешь, — заметил я.
Она показала язык, а после покраснела.
— Ой, это неприлично, мы на работе.
— А после работы хочешь ко мне на чай?
Я ляпнул, а сам подумал про Ирви и у себя в голове отметил, что я совсем с ума сошёл, что вдруг подумал, что у меня есть девушка.
— На палку чая? — хохотнула она без капли смущения. — Нет уж, откажусь.
Ну и славно.
— Пошли тогда.
Мы расплатились и поспешно сели в машину, выруливая на окраину, близ трущоб.
— Знаешь что, Шон, — вжавшись в кресло в задумчивости произнесла Четвёртая. — Может быть, если эта история закончится хорошо, я бы хотела ещё с тобой пообедать.
— Замётано, — натянуто улыбнулся я.
Сам же я пока думал о другом. Если Миротворцы подозревают Викторианцев, может быть подкинуть Миротворцам причину их подозревать? Я как раз Квиллу из Викторианцев задолжал и долгу уже скоро три года будет. Вернуть бы ему, но не реальную инфу, а сыграть на информации и на моих условиях. Тогда, засуетись он правильным образом, я бы на него стрелки и перевёл, и всё, от меня бы отстали. Блин, но Четвёртая в голову полезет, снова будет подслушивать, а в офисе у отца такая мысль мне в голову не пришла. Как же с ней сложно?
И глядя на маленькую нэтраннершу мне становилось её жалко. Как мне от неё избавиться? Как отвязаться? Хотя бы на пять минут? Она же не отлипнет от меня, будет следить даже ночью, подключится ко всем моим системам и…
А ещё и этот семинар, да и отчёты сами себя не напишут. Я зевнул.
— Не высыпаешься?
— У меня много работы. Давай быстро наши дела порешаем.
Я остановился у горы с мусором. Через дорогу был дом с выбитыми окнами. На третьем этаже группа людей палила костёр. Из окна высунулся нарик, выблёвывая наружу всё, что он успел когда-либо съесть за свою жизнь, да так и остался висеть на перилах.
— Он умер? — удивлённо посмотрела на меня Четвёртая.
Я лишь пожал плечами:
— Пошли быстрей.
Мы вошли в серое здание, и тут же в конце коридора упёрлись в железную дверь. Я надавил звонок:
— Кого там черти носят? — голос женский, но с хрипотцой.
— Ринжина, это я, со мной гостья и не заставляй меня её представлять. Лучше сразу открой, — буркнул я.
Тишина, длинная пауза и звук отпираемой двери.
Я пустил вперёд Четвёртую, пошёл следом сам.
Это была шахта баллистических ракет когда-то пятьдесят лет назад. Сейчас естественно давно заброшенная. Глубина больше двух сотен метров. Из освещения лишь светодиоды встречаемые иногда, чтобы хоть как-то осветить лестницу. Спускались мы долго, минут десять. Назад подниматься будет ещё веселее. Уже пять минут назад связь перестала ловить.
— Не шевелись, — скомандовал я, достав пистолет и взведя курок.
Звук взводимого курка в тихом едва освещённом месте был слышен очень хорошо.
Четвёртая дёрнулась от испуга и медленно подняла руки.
— Моё отсутствие обнаружат очень скоро и не только у тебя, но и у всего Йомсбура будут огромные проблемы. Но мне казалось ты умнее, — голос её дрожал.
— А я и умнее. Но если надо, то вышибу тебе мозги. А теперь отвечай, чего я ещё не знаю?
— С чего ты решил?..
— За идиота меня не держи! — крикнул я ей и упёрся стволом в затылок для пущей убедительности.
Она задрожала всем телом.
— Это секретные данные…
— Они повредят делу? Вряд ли. Они разоблачат секреты Миротворцев? Тоже вряд ли. Они нарушат баланс? Может быть. Но тебе не кажется, что Миротворцы прям всё подряд делают секретным? А ещё я считаю тебя достаточно умной для того, чтобы сохранить нашу маленькую беседу в тайне.
— Мои записи проверяют. Я пишу всё. Ты не понимаешь…
— Четвёртая!
Она построилась по стойке смирно.
— Х-хорошо, не убивай, п-пожалуйста. Я сделаю луп, это не сложно.
— Выдыхай, — более мягко бросил я.
У меня у самого руки дрожали. Одно дело устраивать спецоперации. Совсем другое — угрожать безоружному человеку. Но отец не зря меня учил, что зоны комфорта для людей его уровня просто не существует.
— А теперь говори, — приказал я.
— Сп… Спрячь оружие, пожалуйста.
Я спрятал, пошёл вперёд.
— У любого взломщика будет след, — сообщила она и остановилась в повествовании.
— Логи? — удивился я.
— Нет, не логи. Это не файл на файловой системе. Вернее он на файловой системе, но без дескриптора, он в теневой области. Его можно вытянуть специальным оборудованием. Нейросетевой tcp/ip пишет туда любые действия. Даже не так. Такой файл есть на всех уровнях стэка протоколов, но не на всех и не всегда всё пишется.
— Я смотрел код протокола — нет там ничего.
— Это на уровне драйвера, в прошивках оборудования. Подожди, это не всё. Твою камеру взломали, побили данные с трёх ночи до пяти утра. Но никаких следов взлома нет.
— И это значит?..
Она молчала, просто молча шла вперёд, видимо соображая.
— Ну очевидно же. Камеру потёр один из ваших, — не выдержал я.
— Не очевидно и ничего не значит, — в голосе звучало сомнение. — Вообще не значит. Трейсы есть, но не за этот период, — она резко повернулась ко мне с безумным взглядом. — Пойми, файл не имеет дескриптора и внутри у него крайне сложная структура, чтобы жаться, шифроваться и не выдать себя при статистическом анализе оборудования. Его нельзя «подтереть», его можно только побить целиком, когда он просто перестанет писать, хотя и это сделать сложно — там избыточное кодирование. Шон, взломать камеру и не наследить попросту невозможно.
— Но это случилось. Значит возможно, — пожал плечами я. — Пошли, недолго осталось. И помалкивай, говорить буду я.
Мы подошли к двери, я её толкнул, оказавшись в таком же тёмном помещении.
Ринжина крутанулась в кресле, оголяя белоснежные зубы на тёмном лице и взмахнула рукой.
Удар.
Приближающийся пол.
Женский вскрик.
Темнота.
Трава казалась жёстче, чем я ощущал её в прошлый раз. В этом месте постоянно, сколько я здесь был, царило лето, но не знойное. Всегда хорошая погода. Всегда чистое небо.
Я встал и не теряя времени пошёл искать Ирви. Прошёлся по привычному лесу с реденьким подлеском. Вдоль журчащей реки к камням. Она ждала меня.
Тонкая, с тёмными волосами, совершенно неопрятными. Она смотрела своими безжизненными глазами на воду, перевела взгляд на меня, краешки её губ дрогнули.
— Ты приходишь сюда раз за разом, — заметила она, показывая мне рукой на камень.
— Тоже могу сказать про тебя, Ирви.
— Я не Ирви, — бросила она в пустоту. — Но можешь продолжать меня так называть. Кто такая Ирви?
— Так звали в детстве мою кошку. Она умерла, когда я был маленьким. Через год после матери.
Я уселся на камне, бережно приобнял Ирви. Она убрала мою руку, отодвинулась, а после легла на колени и достала ножницы.
— Давай сюда руки.
Я послушно дал и она лёжа у меня на коленях обрезала мне ногти. Я, затаив дыхание, следил за этим.
— Чего молчишь?
— Хочешь слушать моё нытьё? — удивился я.
— Раньше слушала, — пожала она плечами, обстригая последний ноготь и складывая ножницы в полы своего сарафана.
Я вздохнул и принялся пересказывать, перескакивая с одного на другое.
— И эта Четвёртая за мной увязалась так, что теперь не могу от неё избавиться, — хмурился я.
— А просто убить её и оставить там внизу не выйдет?
— Её хватятся через пару часов. Мне нужно больше времени. А с чего такая кровожадность?
— Она тебя гулять пригласила. Я тебе скоро перестану быть нужна, — надулась Ирви, а после опомнилась: — Но если ты выберешь её, я не буду против и пожелаю вам счастья, только про меня не забывай.
Её исхудавшее лицо не смотря на истощение всё равно было привлекательным. Да и появилась Ирви в тот момент, когда мне больше всего нужна была поддержка. Мог ли я ей доверять при этом? Конечно — это ведь, считай, отражение меня.
— То есть меня ревнует к девушке мой же сон? — улыбнулся я.
— Я не сон. Я настоящая. Я — это я, отдельная от тебя.
Впервые мы заговорили о подобном.
— Ну а как это доказать? Любой образ в моём сне может на словах сказать, что он не сон. Так жаль, конечно, что ты просто сон. Я бы с тобой тут и остался, вот сидел бы так…
Я провёл рукой по её засаленным волосам, она улыбнулась.
— Нет, нужно соблюдать правила, — строго заявила она.
— Раньше ты мне такого не говорила. Однажды я из-за тебя даже заблудился.
— То было тогда, а это сейчас, — развела она руками. — А что было раньше… — она замерла, будто в осознании. — Не должно иметь значения, что было раньше. Но на самом деле имеет.
Её глаза сделались стеклянными.
— Мне моё я подсказывает идти вперёд не глядя на ошибки?
— Я не твоё «Я». Я — это я. Та, которая приходит и садится на один и тот же камень уже, кажется, вечность. И смотрит, как бесконечно долго течёт время. И у меня есть мои мысли и мои мечты.
— И какие же мечты есть у такой отдельной тебя?
— Убить вас всех, — вздохнула Ирви. Скрытая агрессия? — Но этим мечтам не суждено сбыться, потому что вроде как мне не хочется, чтобы ты умирал. Ты должен соблюдать правила, потому что я за тебя переживаю. Иначе мы никогда больше не встретимся.
— Честно, пробуждаться после удара прикладом в голову мне не хочется. А тебя ещё причесать нужно, хоть и нечем.
— Я дам тебе в следующий раз расчёску, только ты приходи, хорошо?
— Приду завтра в то же время, — улыбнулся я. — Обещаю.
— Не обещай того, чего не выполнишь, — надулась Ирви и отвернулась, подложив тонкие худые руки под голову.
— Чего это не выполню?
— Да потому, что тебя иногда по пару дней нет. А я каждый день прихожу и сижу на этом самом месте. Жду тебя.
Сон утверждает, что скучает и живёт отдельно от меня. Очень смешно.
— Почему ты улыбаешься? Вообще-то ты встревожил мой покой, теперь ты обязан… Нет, ты ничем не обязан мне. Ты… Напоминаешь мне моего мужа…
— Ты его любила? — едва нашёлся я.
— Очень и очень сильно, сильнее всего на свете. Он был смелым, отважным, сильным и очень добрым. Несгибаемым. Возвращайся ко мне и я дам тебе расчесать мои волосы, буду сидеть рядом и слушать твоё нытьё. А сейчас уходи, тебе пора.
— Не хочу, там только боль и страдания.
— Я…
Она села, посмотрела на меня большими бледными глазами, на лице был нездоровый румянец.
— Я хочу сделать тебе подарок. Я отберу твою боль. Иди, но обязательно возвращайся. Прошу тебя, возвращайся, а то я с ума сойду от вечного ожидания.
— Хорошо, обещаю, что обязательно вернусь.
Я улыбнулся ей, а она обняла меня напоследок. Такая непутёвая и хрупкая, но она была той единственной странной особенностью, которая всё ещё удерживала меня в мире живых, заставляя продолжать бороться, ведь вне зависимости от того, что произошло, в конце каждого дня, а иногда и не в конце, я усну и вновь увижу её.