Через три дня из Болхейма прибыло письмо. Почтовая служба действовала оперативно, и вскоре Витус получил заветный конверт. Он сгорал от предвкушения, не в силах потушить огонь любопытства. Его распирало от противоречивых эмоций: страха, радости, паники и т. п. Дни, проведённые в ожидании, были наполнены чем угодно, но только не покоем. Герой прочёл от корочки до корочки приобретенную на ярмарке книгу, старался в любом деле помогать хозяевам лачуги и даже стал вырезать фигурки из древесины. Но чем больше он отвлекал себя, тем сильнее было желания получить заветный ответ. И вот, наконец, этот час настал.
Витус находился на улице, когда к нему, точно призрак, подошёл почтальон. Парочка формальностей, слова благодарности, и мужчина скрывает конверт, с апетитом проглатывая каждое предложение. В лачугу герой вернулся воодушевленным, и вскоре Дулси узнала причину хорошего настроения гостя.
***
— Вот значит как: твой брат наконец-то дал ответ, — в каждом слове девушки чувствовалась нотка обиды. — Передай герберовый золоцветик. Угу.
— Представляешь, он исписал три листа бумаги!
— Лучше бы не представляла, — буркнула Дулси, продолжая работу пестиком.
Они расположились в главном зале, спинами к "господину разбойнику", сортируя и смешивая травы. Витус был доволен, точно сытый кот, но девушка не разделяла этой радости, что, впрочем, скрылось от взгляда мужчины. Возможно, читатель подумает, что наш герой имел наглость каким-то образом оскорбить юное сердце. Увы, отчасти это верно.
После ярмарки Дулси ходила по селению, задирая подбородок. Она в коем-то веке не чувствовала себя обделенной, словно чужой в этом потоке людей. Девушка считала (что было в высшей степени верным) их "свидание" успешным и всё ждала, когда Витус сделает следующий шаг, о котором он неоднократно упоминал. Но читатель уже догадывается, что несостоявшаяся пара говорила на разные темы и мы с горестью это подтверждаем.
С самого утра Дулси была не в духе, а вопрос соседушки: <<Чего это твоего хлопца не видно?>> — добил её окончательно. Да, она ко всем была мила и приветлива, но к Витусу относилась особенно нежно. Как этого можно не замечать! Короче говоря, девушка обиделась, как обижается всякая представительница чудесного пола, не находя ответной тяги.
Витус тем временем не унимался:
— …И вот он пишет, — пальцы героя возбуждённо проходились по бумаге, — <<В прошлом месяце я пережил инсульт. К чёрту, больше не пью.>> — Не пьёт, представляешь? У нас отец пил, наверняка это гены. Ну, гены ведь передаются…
— Да, передаются. Следующую, — девушка взяла переданную ступку, начиная зло толочь пестиком — Фильтиян и экстракт бугемони. Да, сыпь сюда.
— Дулси, ты сегодня такая…
— Какая? — в очах сверкнули молнии.
— Уставшая…
Воцарилась тишина, прерываемая работой пестика. Дулси пыталась скрыть своё раздражение, но письмо Гэвиуса (как и он сам) вызывали в сердце девушки приступы ревности. Она была собственницей, пусть и сама не осознавала этого. Её голос дрогнул, вопрос слетел с уст:
— Ну и когда ты уезжаешь?
— Гэвиус пишет, что отошлёт за мной корабль. Вот это строчка: <<…Даже если ты не собираешься в скором времени возвращаться (мне это разобьёт сердце!), хороший бриг под рукой, это всегда к добру…>> Да уж, братец, как всегда, прав.
— Угу, — буркнула Дулси, а после вполголоса добавила, активно заморгав, будто в глаза попала соринка: — Разбивать сердца ты умеешь.
***
— Вы очень глупо поступаете, — заметил "господин разбойник", стоило Дулси отойти. — Такая к'асавица, а ст'ладает.
— Простите?
— Я гово'ю: вы не п'авельно ведёте себя с к'асавицей.
Витус повернулся к лежащему и уже поправившемуся (более или менее) "господину разбойнику". Это был забавный индивид, покрытый бурой шерстью, с уходящими вверх ушами-лепёшками, где-то потерявший один из выпирающих зубов. Возможно, из-за этого он не мог произносить букву "р", а быть может картавил с рождения. Как бы то ни было, герой обратил на него внимание только из вежливости.
— Я хотел вас поблагода'ить! Вы чудная нянька, и достойный се'дца этой п'елестной девушки, — "господин разбойник" поднялся с лежанки, подполз к герою; его глаза хитро щурились. — Позвольте дать вам па'у советов.
Мужчина не просил ни одного из сказанных вастаии советов, но получил их и, улыбаясь, поблагодарил советчика. Отчего-то он утверждал, будто Дулси кокетничает с Витусом, а тот не замечает. Конечно, герой не принял эти слова всерьёз, но чем больше думал об этом, тем больше убеждался в правильности наблюдений "писающего гостя". <<Да он ведь прав!>> — размышлял Гальего. — <<Если в этом кроется причина плохого настроения Дулси… Но ведь её отец ясно дал мне понять, что не хочет такой партии для своей дочери. Я уважаю его, а значит… Эх, нет, стоит быть благодарным и всё ей объяснять.>>
Пока Витус размышлял, вернулась Дулси. Она снова заняла прежнее место, старательно отворачиваясь от героя. "Господин разбойник" заметил застывшую влагу в её глазах. Решившись, мужчина произнёс:
— Прежде чем мы продолжим, хочу спросить: как ты смотришь, чтобы мы… — Витус замялся, слова рождались с трудом. — Ну… Вроде как сходили…
— Позвольте мне повто'ить свои слова, милейший господин, — пришёл на выручку вастаии. — Вот в чём дело, уважаемая в'ачевательница. Я 'ассказал своему спасителю легенду п'о золотую 'ыбку, обитающую в озе'е 'ядом с селением. Он п'иглашает вас на охоту.
Витус краснел, Дулси молчала. Наконец, обработав очередной пучок трав, девушка пролепетала:
— Вечером я буду свободна.
***
— Тифооон! Тифооон!
— Тумба, чтобы тебя духи сожрали, где мы?
— Тифооон!
— Да здесь я, здесь. В камышах лежу. Дай руку.
Закадычные друзья покинули заросли камыша в обнимку. Оба уже трое суток пребывают в пьяном кутеже, что, впрочем, не умаляет их любви к рыбалке. Судя по всему, им взбрело в голову наловить улов на озере близ селения, где квартировал Витус. Его же, хлопцы, заметили, стоило им выйти на дорогу.
— Тифооон!
— Да замолчи ты, окаянный! Вижу я, вижу. Вот наш дух воды идёт, и опять с кралей.
— Тифооон!
— Да, да, идём за ним. Ох, как плохенько-то, как плохенько…
Наши соглядатаи проследовали за четой к пристани, где их ожидала подготовленная лодка. Это было небольшое суденышко на одну персону. Как там поместятся двое, оставалось загадкой.
— Уселись, угу… Тумба, мочись в другом направлении. О, отплывают, видать, на рыбалку собрались. Ну, а почему нет? Почему нет, тебя спрашиваю, а? На закате само-то клюёт, и погодка тёплая, самое то для рыбалки. Эгэ, а как они без удочек будут рыбачить? Ну профаны, ну дурочки. Идём, покажем им, как это делается…
***
Разместится вдвоём в лодке было непросто. Витус сидел у весел, Дулси же пришлось расположиться у кормы. С момента выхода из лачуги, они не проронили ни слова. Не смотря на это, девушка заметно оттаяла к герою. Уже не было колких взглядов, тяжёлых вздохов, обиды в голосе. Но так же не ощущалась привычная нежность, словно между ними появился барьер. Сегодня мужчина намеревался разрушить это препятствие. Он решил объясниться и поставить все точки над "i".
— Ты не взял совок.
— Прости?
— Мы же на охоту за золотой рыбкой собрались. Ты ничего для этого не взял, — она прятала взгляд, будто отвлекаясь на пальчик, разрезающий водную гладь. — Возвращаемся?
— Нет. Дулси в самом деле я хотел тебе всё объяснить.
— Какая честь, — пробурчала девушка, заметно напрягаясь. — У баронов так принято? А у нас в селе говорят просто и доступно: <<не мешай мне,>> — и дело с концом.
— Всё началось с порочной любви…
Витус заговорил и словно ушёл в себя. Он рассказал историю своего рождения, встречу с отцом и знакомство с наставником. Мужчина говорил без продыху, что лишь подтверждало его искренность. На небе появились первые звёзды, а рассказ всё не кончался. Подул прохладный ветерок, игриво прошёлся по деревьям на берегу, а те, взмахнув ветвями, пустили цветы по воздуху. Белые лепестки закружили вокруг героев и опустились на воду.
— И вот, я вынужден отказать Мордекайзеру, говорю ему прямо, мол, нет, не буду я вашим офицером первого, второго, да хоть третьего ранга! Дальше мы вернулись домой…
Чем больше Витус говорил, тем сильнее беспокоилась Дулси. Она ощущала напряжение, внутреннюю боль, с которой мужчина продолжает рассказ. Сама того не осознавая, девушка взяла визави за ладонь, как бы поддерживая. Слова героя были просты и искренни; он не оправдывал ни одно из своих действий, и в то же время не сгущал краски. Это была страшная, но чистейшая правда.
Витус замолчал через два часа, сокрушённо понурив голову. Он ощущал себя обвиняемым в зале суда и всячески старался сыскать снисхождения Дулси.
Девушка чувствовала себя опустошённой. Будучи эмпатом по натуре, она как бы пропустила эту боль через себя. Что ж, теперь Дулси понимала, каково пришлось Витусу.
— Теперь я поняла.
— Нет, — их пальцы переплелись. — Нет, Дулси, ты не можешь понять, потому что я сам не понимаю. Не знаю, что делать дальше и куда идти. Я словно заблудился в лесу, и, куда бы не пошёл, ничего не изменится.
— Значит, тебе нужен проводник, — девушка улыбнулась со всей свойственной ей нежностью. — Провожатый, который выведет тебя на дорогу.
— Я жалок. Ты жалеешь меня. Снова. Нет, Дулси, не нужно этого. Я обещал себе быть сильным.
Он запустил пальцы в локоны её волос, убирая застрявшие лепестки. В этот момент девушка (видимо расценив это, как знак сближения) подалась вперёд, надув губы уточкой. Он не хотел противиться её чарам, поддался искушению, и сегодняшние звёзды стали свидетелями робкого поцелуя.
— Тебе не обязательно быть одиноким, — их лбы соприкоснулись, дыхание слилось в унисон. — Не нужно быть сильным. Просто будь собой. Нет, молчи, Витус, теперь моя очередь говорить. Я хочу, чтобы ты остался со мной хотя бы ещё на некоторое время. Ты волен выбирать свою дорогу, но знай, что я буду счастлива, если наши тропинки сойдутся даже на несколько мгновений. Не смей ничего говорить, Витус, иначе я передумаю. А теперь иди сюда. Я хочу ещё один поцелуй…
Демон порока гулял неподалёку, увлекая в пучину беспамятства. Это больше походило на инстинкт, так называемую страсть, момент слияния двух сердец в обжигающем танце. Он увлёк её назад, укладывая на карму. И, неуклюже расположив ладонь на стене судна, не рассчитал силы, от чего лодка перевернулась, скидывая своих пассажиров.
Пламя страсти, было потушено.
***
— Тифооон…
— Замолчи, Тумба, и без тебя тошно. Вино закончилось, улова нет, даже этих любовничков не видно. Эх, что за жизнь.
— Тифооон…
— Ну, чего тебе надо, Тумба? Лежишь? Ну и лежи. Вот, хлебни озёрной водицы.
— …Духа воды вижу. Там, на глубине что-то движется. Тифон. Тифоооон, оно приближается!
Закадычные друзья вооружились палками, замерев от ужаса на месте.
***
Это был удивительный страховидл с зеленой кожей и громадными ушами; в зубах он держал переливающуюся златом рыбку, кою запульнул в рыбаков. Те словили её и перепугано дали дёру, крича, призывая на помощь. Они побегут в деревню, станут рассказывать про духа озера и заверять всех, что видели самое настоящее чудо. В действительности же, друзья встретили Витуса облепленного тиной, вытаскивающего на берег Дулси.
— Ну, дурёха, зачем садится в лодку, если не умеешь плавать… Ч-чёрт, что же делать…
Витус разорвал сарафан, порвал рубаху девушки и, приложив ладони к сердцу, стал надавливать. Если верить множественным лекарским трактатам, таким способом возможно заставить сердце работать. Одна мысль о смерти Дулси пугала героя до дрожи в пятках. <<Она не должна умереть! Только не она, только не так глупо!>>
В отчаянном порыве Витус пожелал использовать свою кровь, но рассудил, что это будет слишком радикальным решением. Оставался ещё один способ: искусственное дыхание. Если и это не поможет…
— Так… Как там было в учебниках…
Стоило губам сойтись, руки Дулси обхватили шею героя и притянули к себе. Теперь они оба оказались на земле: глаза в глаза. Он целовал её до боли в лёгких, прижимал, словно пытаясь скрыть от всего мира. Как же Витус рад! Ох, как счастлив этому чудесному спасению. Но через несколько секунд, судя по заливному смеху девицы, его успехи были существенно занижены.
— Ах-ха-ха, Витус, ты и правда решил, что я не умею плавать? — она всё так же прижимала его голову, позволяя кротко целовать свою шею. — Ты такой решительный, такой… Балбес. Зачем рвать одежду-то? Или ты хотел… Ой, Витус, ты точно балбес!
Смех, слёзы, счастье…
***
Они сидели на причале под разогревающиеся лучи пробуждающегося солнца; глядели на перевёрнутую лодку, застывшую на середине озера. Ну и злой же будет староста, ибо это судно одно на село. Но об этом чета влюблённых не думала. Оба витали в облаках, утопая в тех молодых грёзах, которые словно язву вырезает возраст.
— Надо же, мы проговорили всю ночь, — Витус бережно прижал сонную девушку; та промурлыкала, утопая в клочьях шерсти.
— А днём за травами идти. Эх…
— Зато эта ночь навсегда останется в нашей памяти.
— В сердцах. Любить нужно сердцем.
— Любить… Возможно ли полюбить отцеубийцу, предателя бросившего брата на тридцать семь лет, воина, не сумевшего защитить наставника и, что самое главное, вечного охотника, проклятого на тысячи лет жизни? Знаешь, иногда мне кажется, что между мамой и Олусом всё могло быть по другому. Мы все вместе жили бы в одном доме, ходили на охоту, посещали ярмарки и светские вечера. Она стала бы носить платья цвета морской волны, готовить ужин и больше никогда не притрагиваться к своему луку. Дядюшка Волк остался бы с нами, квартируя в подвале. У нас очень большой подвал, намного больше, чем ваша лачуга. Наверное, тогда не стало бы Гэвиуса, но… Дулси? Уснула. Пора возвращаться, ни то твой отец оторвёт мне голову.
***
Они вернулись в лачугу в середине шестого утра. "Господин разбойник" спал, а вот старик всю ночь провёл в беспокойстве. Он понимал, что Витус отнюдь не дурной малый и более того заслуживает доверия, но отцовское сердце волновалось за дочь. Желая не быть обузой для Дулси, но в то же время не становится тираном, пожилой лекарь проводил ночь перед камином.
Когда скрипнула дверь, послышались шаги, старик тут же побежал ко входу. Застав Витуса с Дулси на руках, он сдержал гневный порыв и приложив палец к губам, указал на комнату девушки. Герой хотел как-то оправдаться, объяснить, что ничего непозволительного не было, но, осознавая, в каком положении находится, лишь кивнул.
Витус прошёл в комнату хозяев, мягко опустил тело Дулси на кровать. Он застыл, смотря на её растрепанные волосы, на безмятежно спящее лицо. Хотелось снова и снова целовать эти щёчки, покрасневший носик, и не менее желал герой прикоснутся к подушечкам губ. Пересилив себя, он укрыл девушку одеялом и уже хотел уходить, но внезапно её рука дёрнулась, и пальцы поймали запястье.
— Возможно, — с уверенной улыбкой сказала она. — Это возможно. На причале ты спросил… Я даю ответ: возможно.
После сказанных слов Дулси перевернулась на бок, как бы имея в виду "я устала". Герой тотчас покинул комнату хозяев. До подъёма оставалось ещё три часа, но сердце рвалось от переизбытка эмоций; он не мог сидеть на месте и пустился на прогулку.
Подчас хороший променад не только разыгрывает аппетит, но и помогает всё обдумать. Витус точно решил, что воспользуется этим мимолётным мгновение счастья и останется до тех пор, пока Дулси пожелает его видеть. Овид недовольно рычал, нарекая эту идею (как и большинство затей брата) пустой тратой времени. Но решение было принято: он остаётся. Остаётся, чтобы жить, а не проживать отмеренный ему срок. К чёрту все эти ответы, поиски и игры в героя. Отныне перед Гальего открывается новая дорога…