Разочарование — это волны прибоя разрушающие песочный замок; они будто бы лишают мир красок, обнажая его истинную натуру: тёмную, грязную, порочную. Витуса настигла меланхолия. То был пик переходного возраста, когда жизнь наносит удар под дых, заставляет взглянуть правде в глаза. Проведённое время в роли висельника, дало свои плоды, но в то же время остудило пыл юноши.
Экипаж в сопровождении "пятёрки чёрных" продвигался по большаку, околицам, просёлкам; они двигались денно и нощно, боялись подолгу останавливаться на одном месте, ибо угроза в лице охотников на магов, нависла над ними, точно коршун. Два дня тому назад они обогнули столицу, стараясь двигаться в перелесках и миновать пшеничные поля. Их целью была деревушка Жандель; Патриций помнил её, ибо десять лет назад самолично руководил наступательной операцией. Они взяли её в ориентир, начертили на карте примерный маршрут пути и стали двигаться на запад; конечная точка их маршрута — Васказия, где они смогут сесть на корабль отплывающий в Шуриму.
Через трое суток группа совершила привал на холме густо покрытым травой, точно щетинистый подбородок Мальцепани. Ветерок игриво проходился по травинкам, в воздухе пахло лавандой, герои обратили свой взгляд на горизонт, наметили путь дальше и приняли решения сделать привал.
Соорудив костерок, стали поджаривать мясо, солонину, колбаски; запах способствовал выделению слюны. Старик Винуен не замолкал, болтал обо всём и в то же время ни о чём, Патриций вспоминал молодость, Витус грыз травинку, "пятёрка тёмных" чистила сталь.
Время тонуло в безмятёжной неге, герои не спешили покидать столь завидное место, разминая затёкшие конечности и ноющие мышцы. В одночасье послышалось ржание: недовольное, дикое, яростное. Юноша отвлёкся от шмата сала, вытер руки о траву и поднявшись, отправился выяснять, причину шума. Виновником торжества оказалась овца с замаранной шерстью, тёмными копытцами и всезнающими глазами, глядящими прямиком в душу; она спорила с жеребцом за право щипать траву.
Витус улыбнулся, погладил животное и шлёпнув по ляжке, заставил его трусить в направлении костра. Патриций заметив гостя, выдал остроумную шуточку:
— Бывшие докучают, а, Витус? Ошибки молодости, они такие…
— Кончай паясничать. Лучше скажи, где здесь ближайшая ферма? Видимо она отбилась от стада.
— Вот и славно, зажарим. Чур мне окорок!
— Патриций…
— Ну чего ты цокаешь языком, ну чего закатываешь глаза, запомни Витус: добрый человек, в первую очередь должен быть добрым к себе, а только потом к другим. Это аксиома, ибо голодный человек — злой человек.
— У нас хватит еды до Васказии, убивать животное не имеет смысла.
— Возвращать её не имеет смысла. Ну посмотри на эту мордочку, на эти умные глаза, они будто бы говорят: <<зажарь меня до хрустящей корочки!>> К тому же покажись ты на ферме, тебя могут узнать. Ты оброс известностью, как эта овца шерстью.
— Я не буду ни с кем говорить, закину её в загон и убегу. Ну же, Патриций, тебе хорошо знакомы эти земли.
— Ладно, ладно… — мужчина поднялся с земли, прошёл до экипажа и раскрыв карту с умной миной стал озираться по сторонам — Та-кс, очевидно… Во-он там!
Юноша двинулся в путь, овца потрусила вслед за ним…
***
В воздухе стоял ужасный смрад гнилой плоти, халупу объяло пламя, а её хозяин лежал рядом, представляя собой идеальный образец мишени для лучников. Витус глядел по сторонам, но ничего кроме обугленных, искалеченных тел не находил. Это походило на утопию сумасшедшего художника, рисующего картина "Резня на хуторе" — название идеально охарактеризовывает произошедшее.
— Бее…
— Верно малышка, кошмар.
Один из домов накрыла собой огромная птица с вытянутой шеей и мерзкой мордой. То был остроклюв на котором парили в небесах стражи Горного бастиона. Этот удивительный зверь имел множество ран из которых обильно сочилась кровь. Хлюп. Хлюп. Хлюп. Курицы дурнушки бегали в лужицах крови, бездомная собака лакомилась рукой, догрызая мизинец.
— Что же здесь произошло..?
— Бее…
Овца потрусила ко входу в дом, перепрыгнула порог; юноше ничего не оставалось кроме как следовать за ней. Внутри была разруха, кровь брызгами ложилась на стены, половицы, готовый к трапезе стол. Становилось понятно, что здесь происходило сражения за жизнь, но какая из сторон победила, установить не предоставлялась возможным. Жители погибли, но и нападающие понесли значительные потери.
Животинка чувствовала себя как дома, вальяжно перешагивала через покойников. Витус прошел через коридорчик, почтил взглядом тело женщины, с головы до ног изрубленное мечами и прошёл в последнюю от входа комнату, будто бы иной мир, где не было ни следа крови, а на кровати лежал мальчик. На его лице застыла гримаса мученика, а шею украшало ожерелье из синяков; судя по всему его задушили.
Кто же посмел тронуть бедное дитя? Что за изувер коснулся невинную душу? Нет прощения мясникам! Витуса объял гнев, в душе искрой вспыхнула тяга к справедливости. На прикроватном столике была обнаружена книга, с интригующим названием "Flamma". Он взял её, открыл пару страниц наугад и понимания случившегося снизошло на него.
Жители этой деревни, были магами или укрывали магов, что доказывает гримуар в руках Витуса. Судя по всему на них кто-то донёс, а после пришли охотники в сопровождении бойцов, огнём выжигать и мечом высекать проклятую заразу. У них это получилось, но большинство оставили свои жизни здесь, получив достаточно дерзкий отпор. Витус вспомнил события в столице, казнь женщины. Верно говорят: человек человеку волк. Юноша положил книгу в наплечную сумку и погладив овцу по макушке, двинулся к выходу. Более ему здесь делать нечего.
***
На дворе стоял поздний вечер, когда Витус вернулся к компании попутчиков. Наставник обгладывал кость, господин Мальцепани и его товарищи вели тихие беседы, старик Винуен жаловался на остеохондроз. Лошади мирно щипали траву, в воздухе порхали бабочки, докучали комары. Когда герой присел у костра, овечка прилегла рядом, положив голову на его бедро; Патриций гаденько ухмылялся.
— Всё-таки решил зажарить? Оно и верно, жирок лишним не бывает.
— Их убили — удручённо вымолвил Витус. — перерезали как скот.
— А чего ты ожидал? Мы находимся в стране, кровожадных варваров и дикарей, которые… — Патриций остановился, словив осуждающий взгляд ученика — Эх, говорил я тебе Витус, дурное это дело — ехать в Демасию.
Воцарилась тишина. Юноша до сих пор не мог поверить в увиденное. Такая жестокость и кровожадность не могла принадлежать людям, ибо тогда они ничем не отличаются от монстров. Они ничем не отличаются от него. Витус вспомнил детство, моменты, когда он терял контроль над телом, учинял зверства, бесновался как проклятый опьяненный жаждой плоти. Он делал это не по своей воле, ведомый голосом "извне" и считал себя монстром, пытался скрыть личину зверя, закрыть её за семью замками. Люди напавшие на хутор, были настоящими рубаками, мясниками, их вела ненависть, но сталь в своих руках, они держали осознанно. Так кто же настоящий монстр: он или они?
— Оставлю её. — внезапно раздался голос Витуса; взгляд его блуждал по звёздному небу.
— Ты это, если решишь всё-таки…шпендохать её, дай знать, мы люди цивилизованные, отойдём…
— М-да, Патриций, твоё чувство юмора, как и волосы, медленно покидает тебя.
Засмеялись, выпили, возвели очи к небесам, наблюдая за звёздами. Каждый думал о своём, путешествовал в потоке мыслей, наслаждался минутами покоя. Порою наступают такие моменты безмятежного спокойствия, когда мир будто бы замирает и ты замираешь вместе с ним. Воистину приятное время.
— Значит, теперь у тебя есть зверушка?
— Выходит что так.
— И как ты её назовёшь?
— Не знаю, может быть… — Витус сглотнул, залился румянцем — Антуанетта, красивое имя.
— Ты меня пугаешь Витус. Сколько я тебя знаю, ты никогда не тяготел по прекрасному полу, а сейчас…
В Патриция полетела ложка, тот поперхнувшись от смеха, наклонил голову — снаряд миновал цель. Витусу очень не хватало общения, друзей, наставника. Недели проведённые на шибенице лишили его задора, энтузиазма, сделали угрюмым. Всю прошедшую неделю, он вспоминал знакомых и Антуанетта была фавориткой его мыслей. Юноша скучал по умным фразам её отца, по кокетливому голосу и чистым глазам цвета небесной синевы; скучал по Гэвиусу, старику библиотекарю, мадам Жюзе и её выпечке. Он скучал по дому.
Этот вечер был наполнен меланхолией, воспоминаниями и болтовнёй Винуена, чья фантазия нарекла овцу Анутой. Кажется она была не против, хотя, кто их поймёт, этих овец. Под неумолкающий поток слов старика, Витус уснул, но сон его был беспокойным…
***
Жизнь зачастую вставляет нам палки в колёса, в этом убедились путники, остановленные конным патрулём. Их было восемь, все в латах, с мечами и важными минами. Они окружили экипаж, стали задавать вопросы: <<Кто такие, куда, откуда, зачем и почему.>> Патриций вежливо отвечал, но терпения его подходило к концу, а прилипалы даже и не думали оставлять их в покое. Стали допытываться о некой дорожной грамоте, мол, обязана быть и всё тут. Один из них был особенно дотошный, он больше всех раздражал Витуса.
— Успокойся и не показывай эмоций — шептал Патриций, на ухо своему ученику — Я знаю этот приём, это обычные вымогатели, быть может даже не стражники, а шуты ряженые. Вот, прими, это седативные травы из Ионии, помогают при запоре, ну и успокаивают нервную систему.
— О чём это вы, уважаемые путники, шушукаетесь? Никак план тайный в жизнь претворяете, да интриги плетётся за спиной у закона?
Дотошный тип был широким в плечах, с бегающими, точно у ищейки глазами цвета янтаря и длинным носом. Он очень, ну очень бесил Витуса.
— Что вы такое говорить милейший, мы ведём дискуссию на тему запора. Мой друг страдает этим злосчастным недугом и я…
— Овца ваша? А документы у вас есть? Что в экипаже? Что под экипажем? Почему ваши спутники вооружены? Это эскорт, если так, то вы обязаны иметь соответствующие бумаги с печатью…
— Святые лики… — Витус, закатил глаза, лупанул себя по лбу, отвернулся и старался не слушать происходящее у него за спиной.
Юноша принял толчёные травы и в одночасье ему стало очень спокойно, он будто бы абстрагировался от внешнего мира, ушёл в себя. Пропали запахи, следом звуки, а после тело стало невероятно лёгким, точно пушинка парящая на ветру. Он уснул и снился ему сон, очень дурной сон. Было много крови, повсюду яркие вспышки и тела корчащиеся в агонии, визжащие до хрипоты в горле. Это был свободный полёт, когда твоя душа порхает, точно бабочка, а тело, следует заметить без твоего ведома, жалит как оса.
— Хватай его! Держи, держи!
Кто эти люди? Почему они держат его, зачем ломают крылья? Пустите его, пустите немедля! Он хочет летать, Витус хочет порхать в небе, не держите его, прочь, все прочь! В одночасье стало грузно, будто бы на плечи юноши накинули несколько мешков муки, а голоса всё не унимались, приказывали лежать, просили остановится.
— Витус стой, остановись! Мольцепани держи его, Винуен вяжи, вяжи быстрее!
— Бее..!
<<Ну всё, хватит спать, да и какой сон, когда вокруг тебя такой шум, ужасный гам. Что не невежество, мешать человеку пребывать в сновидениях!>> Витус стал ощущать тело, шлёпал губами, точно младенец; веки его медленно поднимались, а мир вокруг был бледным. Он повернул голову, увидел дотошного ищейку, его мина озадачена замерла; порванная в клочья плоть, болталась подобно кожуре от банана.
— Витус! Витус ты меня слышишь?! Дайте воды, быстрее воды! Старик, неси сумку, мою сумку!
— Бее..!
Больше Витус не смог сопротивляться, уснул одурманенный травами Патриция, слушая сумрачную колыбель извне…
***
— Бее..!
— Анута?
Овца прошлась шершавым языком по лицу хозяина, улеглась на голову, а тот не мог пошевелится, тело его связали, точно тюк соломы. Витус ощущал, что движется, глядел в окошко экипажа. Очевидно они в пути, но что произошло, почему он внезапно уснул и отчего во рту такой ужасный привкус? Вопросы, вопросы и нет на них ответов.
— Ты с нами? — задал вопрос сидящий напротив Патриций; на лице его застыло недовольство.
— Титьки Кейл, живой, ты погляди — бормотал Винуен, сидевший на козлах — Я то думал, ох, как прыгнет, поскачет… Святые лики, чего ж это было… Глазища вытаращит, зубы оскалит… Ох, упаси нас свет небесный…
— Витус, это ты? Ты с нами?
— Да! Да, я здесь, я… Почему я связан?
— Во избежании траты времени, поведую тебе короткий вариант рассказа. Когда я почти договорился со стражниками, ты с чего-то вдруг набросился на одного из них, стал… Впрочем, не будем это вспоминать.
— Помилуй, спаси, защити — шептал старик Винуен, собирая трясущиеся ладони в молитвенном жесте.
— И? Что было дальше, почему я…
Патриций не ответил, да и отвечать уже не было нужды. Витус понял, он всё понял. Овид. Это снова он, он вновь пробудился!
— Господин Мальцепани…
— Нет… — Витус сокрушенно качал головой — Не может быть…
— …Отправился с оставшимися людьми в ближайшее селения, залечивать раны. Я им заплатил и отпустил. Можешь считать их героями, да и нас заодно, все вместе тебя ввязали.
— Это был не я! Это Овид, это всё он!
Винуен качался бормоча молитвы, было видно, что старик напуган. Патриций глядел вперёд, куда-то за линию горизонта, в очах его застыл страх и он будет ужасным учителем, если покажет это. Его пугал этот Витус, тот Витус которого ученик называет Овидом, как бы своим альтер-эго, вторым Я, сущностью скрывающейся в душе.
Юноша стал говорить, очень много говорить. Он поведал про судьбу не родившегося брата, рассказал каким образом, он может влиять на него и связал принятия трав с его пробуждением.
— Это объясняет изменчивый цвет твоей радужки. Значит ты не можешь его контролировать?
— Не могу — Витус порвал верёвки, подмял под себя ноги облокотившись об ящик — Это происходит внезапно, я будто бы… Даже не знаю, как объяснить.
— А что если бы, он тебя не отпустил?
— Я… Я не знаю.
— Это плохо. Помнишь что я тебе говорил? Знание это..
— …Свет во тьме невежества. Помню.
— Угум. Раз ты не знаешь, следует узнать, а как это сделать, время покажет. Это как с дамой, нужно появится в нужный час и в нужном месте.
— И где же оно, это место?
— А кто ж его знает…
***
До Васказии герои не добрались, были остановлены мальчишкой в пёстром камзоле, украшенном золотыми отрочками. Он восседал на гнедом жеребце и имел вид довольного жизнью человека. Когда экипаж двигался по тракту, незнакомец присвистнул и поровняв голову с окошком, улыбнувшись во все зубы, спросил:
— Имею ли я честь видеть среди вас некоего Витуса Гальего, сына барона Олуса Гальего из Болхейма?
Витусу поплохело, пятки зачесались, а внутри всё напружинилось; он был готов ко всему. Слава — зачастую дурная штука, она способна погубить. С подобными мыслями герой встретил незнакомца, а вот Патриций, напротив, был спокоен и непоколебим. Мужчина дал ответ за своего ученика, а после получил конверт от довольного мальчугана.
— Советую воспользоваться случаем. Ну, бывайте!
Незнакомец попрощался, вскинул руку и пришпорив коня двинулся в неизвестном направлении. Витуса посетило любопытство, он небрежно вырвал конверт из рук наставника и сломав печать, развернул пергамент.
— << Истинное счастье…бла-бла-бла…Когда я впервые…угу…недопонимание…бла-бла-бла…приглашаю…>>
— Ну, чего там Витус, не томи.
— Это приглашение.
— Приглашение? От кого? У тебя в Демасии есть знакомые?
— Нет, откуда бы им взяться. Послушай Патриций: некая мадам Э… приглашает меня и мой эскорт к себе в гости, обещает горячую еду, тёплую постель и надёжное убежище. Здесь сказано, что она хорошо осведомлена о случившемся в столице и готова помочь нам скрыться.
Лошади медленно брели по тракту, овца высунула голову в окошко, герои молчали.
<<Кто мог послать это письмо? Ах, следовало расспросить этого мальчугана об отправителе! Но что уж тут поделаешь, придётся ломать себе голову и думать, кто же эта загадочная мадам "Э".>> Витуса охватили сомнения, он боялся вновь оказаться в западне, попасть в ловушку.
— Патриций.
— Чего?
— Ты замолчал.
— А что тут говорить? Нам нужно выбраться из Демасии и желательно сохранив задницу целой, если существует дамочка желающая помочь нам в этом непосильном деле, глупо отказываться от помощи.
— Но это может быть ловушка.
— А может единственный шанс сохранить голову на плечах. Как бы то ни было, вариантов у нас не так уж и много. Ничего не остаётся, кроме как воспользоваться гостеприимством, как и подобает воспитанным людям.
Витус не нашёл, что возразить, а потому всецело доверился наставнику. Через неполные двести метров, они добрались до развилки и направились в противоположное направление от Васказии.
Жизнь — это всегда риски, ежедневные решения, бросок костей. Каждый живущий на бренной земле — это своего рода игрок, и игру эту нельзя миновать, она начинается, как только младенец выходит из материнского чрева, попадает в жестокий, но в то же время удивительный мир. Витус сделал свой ход и теперь с замиранием сердца ожидает последствий.