Просыпаться от пульсирующей головной боли сомнительное удовольствие. Замутнённое сознание то и дело норовило заново уплыть в небытие. Я лежала на боку, опустив голову на что-то мягкое. Запах оружейного масла подсказал, что это уже знакомая мне куртка. Плечо придавило что-то тёплое и очень тяжёлое. Рука? Да, рука. Судя по весу — Лендера.
Звуки ворвались все и сразу. Благо, их было не много: далёкий равномерный гул и редкие тихие всхлипы. Тусклый свет, затхлый воздух, тепло, влажность выше нормы — это подвал котельной или канализационный развод.
— Жива, крошка?
— Конечно, она жива! Ты же видишь. Определение покойника не поменялось с тех пор как на земле сдохло первое существо.
Юлиус само очарование. Хорошо, что он здесь.
А здесь это где?
Просторное помещение занимали трубы всевозможных размеров, вентили, счётчики давления и температуры. На длинном столе у противоположной стены лежали деревянные ящики. Рядом примостились несколько стульев и скамеек. Единственный источник освещения — масляная лампа под потолком. Для своего размера она давала на удивление много света.
— Жива, — я с трудом ответила, прочистив горло. Не каждый день сбываются самые страшные кошмары.
— Отлично.
Как только Ленд убрал руку, сразу стало легче дышать. Устало откинув голову назад, он устремил глаза в потолок. Не понять, о чём думает, но особо замученным не выглядел.
— Что произошло?
— Я, — ответил женский голос.
На стуле у самой границы света и тени сидела Марина с заплаканным лицом. Помятая и лишённая журналистского лоска, она походила на простую смертную. Очень несчастную смертную.
— Всё, что случилось на перекрёстке, моя вина. Я подумала, будто сейчас умру, изо всех сил попыталась удержаться, но ничего не смогла поделать. Мне так жаль.
— Пять лет без единого срыва в панику, ещё бы не жаль, — без капли сочувствия подтвердил Юлиус. Он сидел на ящиках возле стола на другом конце от Марины и прижимал оловянную кружку ко лбу. — Но как нельзя вовремя, клянусь Омом!
Ничего себе открытие! За именем Марины Эванджейро, оказывается, прячется злодейка Паник, та самая, что исчезла шесть лет назад при весьма загадочных обстоятельствах. Ассамблея попыталась раскрутить дело по её пропаже, но быстро забросила. Кому интересна судьба настолько страшной злодейки?
Паник — злодейка высшей лиги. Рост — 175 см; вес — 60 кг; сила — 60; выносливость — 60; интеллект — 77; боевые навыки — способность быстро ориентироваться, выживаемость; сила гена «супериор» — мощные панические атаки. Стоит Паник даже капельку испугаться, и вы уже корчитесь в муках, мечтая о скорой смерти.
Технически, она не применяла свои супериор-способности по собственной воле, так как сама страдала от негативного действия, но её активно использовали другие. Девушка с серьёзными социальными и личностными проблемами легкоуправляемая жертва. Ею пользовались и тут же бросали. Не нашлось смельчака, способного поставить деньги и выгоду превыше своего психического здоровья.
Подробности её задержания я не знаю, вероятно, это произошло случайно. Суд проходил заочно и постановил отправить Паник в Каменную Вечность, откуда она и ещё двое опасных преступников сбежали в День «Р».
И вот теперь перед нами сидела прекрасная Марина Эванджейро. Внешне она изменилась чуть больше, чем полностью. Уже нет той мрачной неформалки с вишнёвыми волосами, густо подведёнными глазами и пирсингом в носу. Пластический хирург здорово изменил черты её лица, а стилисты внешний вид.
— Я не хочу причинять боль людям. — Хлюпнув носом, Марина уткнулась в колени и принялась сбивчиво говорить: — Мне нравится моя нынешняя жизнь. У меня хорошая работа, собственная квартира, друзья, и… и я люблю всё это! Надо вернуться. Сейчас же надо вернуться, пока никто не узнал. Меня же уволят. Больше не хочу жить в страхе, и ведь получилось же! Не заставляйте меня. Это всё несправедливо, почему со мной?!
— А почему не с тобой, милочка? — огрызнулся Юлиус, прерывая поток её фраз, всё больше уходящих в бессмыслицу. — Жизнь, как ты прекрасно помнишь, вообще несправедлива. Плевать мы хотели на твои проблемы, своих за глаза, так что заканчивай жалеть себя, тошнит от слёз.
— Док, проклятье, выбирай слова! — недовольно рыкнул Ленд.
Юлиус был жесток, но это подействовало. Ошарашенная грубой отповедью Марина перестала всхлипывать и даже попыталась привести себя в порядок. Пригладила топорщившиеся волосы и вытерла глаза краем кофточки.
Помещение разом погрузилось в гнетущую тишину. Нужно немного разрядить обстановку, и я решила перетянуть внимание на себя:
— Всех вырубило или только меня?
— Почти всех, — спустя полминуты ответил Юлиус. Лендер был угрюм и непривычно молчалив, беседу поддерживать явно не намеревался. — В первые десять-пятнадцать раз Паник отключает каждого, а потом начинаешь привыкать. Или сходишь с ума.
Из последующего рассказа я узнала, что произошло, когда неимоверный ужас объял улицу. Люди, в чьём организме нет генов «супериор», попадали вслед за мной. Герои продержались чуть дольше. Юлиус же, обладающий определённым «каменновечностным» иммунитетом, сохранил разум и сумел быстро сориентироваться. Он отыскал источник неприятностей, шибанул бедную Паник током, а затем растолкал Ленда.
— Между прочим, мне было больно, — с нотками обиды заметила Марина.
— Как и всем нам, дорогая, — тут же парировал Юлиус. — Пятнадцать миллиампер — считай, я даже не притронулся к тебе.
— Хватит уже, — проворчал Лендер. — Забудем.
— Скажи это Ники. Ей теперь до конца дней предстоит видеть чёрное небо в кошмарах.
Блестяще, оказывается, я ещё и говорила в бессознательном состоянии! Надеюсь, только про небо, а не про… всё остальное.
Вот так мы оказались здесь, в одном из старых убежищ Электрика под десятью метрами земли. А там, наверху, рыскает целая толпа разъярённых героев.
Прав был Рыбка со своими намёками. Он гораздо лучше меня знает своего бывшего коллегу по злодейскому ремеслу.
— Вы ведь меня отпустите? — робко поинтересовалась Марина. Сейчас она меньше всего напоминала самую наглую, смелую и успешную журналистку «Четвёртого» канала.
— Ты здесь только потому, что должна была успокоиться, — ответил Лендер. — Больше ни для чего.
Марина посмотрела на него с невыразимой нежностью и тепло улыбнулась. Похоже, я ошибалась, пытаясь приписать ей романтические отношения с Юлиусом. Всё проще и… хуже. Не знаю, почему, но мне это страшно не понравилось.
— Отлично. — Лендер подошёл к ней. — Пойдём, выведу тебя отсюда.
Она не до конца успокоилась, но противиться приказному голосу не могла. Шумно выдохнула, встряхнула головой и послушно вскочила со стула.
— Срывы бывают у всех, ты сопротивлялась до конца. Всё в порядке, — я решила чуток подбодрить её. Не дай Бог, ещё задержится тут! Признаюсь, она меня пугала. Больше подсознательно, чем умышленно, но всё равно до дрожи.
Юлиус закатил глаза, а Марина кивнула. Думаю, она придёт в норму даже раньше, чем я.
— Ребята, — она кокетливо улыбнулась, — вы не возражаете, если я представлю всё так, будто вы меня похитили? Телевидение съест вас с костями, а мой репортаж мог бы стать лучиком к пониманию вашей точки зрения. Ты, Юли, должен мне интервью, не забывай.
— Скажешь о нас хоть слово, твоей карьере придёт конец, солнышко, — ласково до дрожи пообещал Ленд.
Марина хмыкнула:
— Другие сделают из вас монстров, вот увидите. Идём, мой рыцарь?
Доктор тоже встал.
— И я с вами. Нужно забрать… — он бросил быстрый взгляд на Марину, — кое-какое оборудование из лаборатории.
— Сиди, я всё сделаю. — Одним движением руки Лендер вернул босса на место и пригвоздил его пристальным взглядом. — Ты через десять шагов свалишься, а нужно бы поспешить, пока в нашу лабораторию не наведались мать-их-герои из Ассамблеи.
Проверив барабаны обоих револьверов, он заткнул их за пояс и накинул куртку.
— Осторожнее там, — прошептала я.
— Как всегда, крошка, — подмигнул Ленд уже у двери и крутанул ручку кремальерного затвора, какие устанавливают на переборочных люках в подводных лодках.
Когда они ушли, Юлиус заметно расслабился.
— Слава Ому. Не могу долго находиться с этой женщиной и не думать о кошках. Это здорово парализует. Кошачьи вопли засели в мозгу, как нанороботы Техно на ДНК, и царапаются, царапаются, царапаются, царапаются…
— Царапаются, поняла.
С неохотой поднявшись со скамьи, я пересела к столу. В кувшине была вода, кружка обнаружилась чуть в стороне.
— Ленд говорил, вы с Мариной сидели в соседних камерах Каменной Вечности. Там познакомились?
Юлиус состроил гримасу, означающую нет. Он был хорошенько истощён физически, ведь генерация электричества адово сжигает калории, и морально измучен страхами кошек. Никогда не видела его таким, даже после пары бессонных ночей. Удивительно, как Лендер-то ещё держится?
Сейчас идеальный шанс утолить любопытство, и я не собираюсь его упускать. К тому же, заняться здесь всё равно нечем.
— А где тогда? На улицах Стограда?
— Можно и так сказать. Паник знали все, даже те, кто никогда в жизни её не видел.
Истории о ней не любят издавать, тут не будет впечатляющих битв добра со злом или умственных комбинаций. Всё закончится быстро и не в пользу героев. Но босс прав — её знали все.
— Я с ней особо не дружил, если хочешь знать, — продолжил Юлиус. — Мой мозг слишком тонко устроен, чтобы терпеть жуткие страхи по самому незначительному поводу. Но Ленд другое дело. Мне не понять и половины из того, что им движет. Добровольно окунуться в кошмары ради чего? Подбодрить девчонку?
Он замолчал, с тоской глянув в пустую кружку. Есть хотелось. Неизвестно, как скоро вернётся Лендер, всякое может произойти. Тяжело вздохнув, Юлиус принялся что-то искать в ящиках позади себя. Вскоре выложил на стол несколько маленьких серых кубиков.
— Это сухие белки, жиры и углеводы, — пояснил он. — Сделал их на всякий случай пятнадцать лет назад. На вкус совершенно отвратительны, но зато питательны. Угощайся, Ники.
Он протянул мне брикет, пришлось взять. Пахло от него пылью и ничем более. Настолько ли я голодна, чтобы есть это? Наверное, нет.
— Так что там с Лендером и Паник ты говорил?
Сжала кубик в ладони. Потом суну в карман.
— Ленд любил её, а она любила его, — просто ответил Юлиус. — Иррациональное чувство. Эгоистичная привязанность одного человека к другому и психическое расстройство разной степени тяжести.
Лендер обладает только десятью процентами от нормы чувствительности, но речь идёт только о физической, а не эмоциональной. Вполне логично, что за тридцать пять лет в его жизни были романтические привязанности. И Паник (тогда её звали Анжелина) очень даже подходящая кандидатура для злодея — красивая, отважная и без лишних моральных ограничителей. Её выбор тоже можно понять. Лендера нельзя назвать писаным красавчиком, но друг он отличный. Несмотря на все свои недостатки, ему не нужно напоминание мамы, чтобы сделать девушке подарок.
Доводы, безусловно, заслуживали внимания, и представить их вместе вовсе не трудно, но мне не хотелось. От этого ещё сильнее портилось и без того испорченное настроение.
— А после Вечности Паник взяла и превратилась в Марину Эванджейро?
— Не сразу, — отозвался Юлиус. — Вновь мы встретились уже спустя год после Дня «Р». Она пришла с безумной просьбой лишь её страха. Хотел бы отказаться, да что-то в ней трогало за душу.
— Сентиментальная привязанность, взращенная в стенах тюрьмы?
— Ленд. Низкочастотным током, направленным через электроды, я «поджарил» ей мозжечковую миндалину. Как ты знаешь, именно она отвечает за чувство страха. Нейрохирургия мозга никогда не была моим хобби, я чуть не убил девчонку в процессе, но ведь гений гениален во всём. И вот результат — госпожа Бесстрашие! Паник, которую мы знали, исчезла вплоть до сегодняшнего дня.
— Тогда же ты пообещал ей интервью?
— Не люблю это слово — «пообещал». Не пообещал, а допустил возможность осуществления некоего заранее обговорённого действия. Улавливаешь разницу?
Кивнула, ибо этот разговор начал утомлять. Любопытство я утолила более чем, теперь бы утолить головную боль хотя бы простой тишиной. Растревоженные мысли бегали туда-сюда, как стайка муравьёв.
Будто это вообще моё дело с кем там встречался Лендер!
— Ники, — позвал Юлиус. — Не говори с Лендом о Паник, он этого не любит. И я тоже. Почему мы вообще о ней говорим? Всё, перестали.
Но от последнего вопроса я не смогла удержаться:
— Почему у них ничего не получилось?
— Не знаю, мне не интересно, — отмахнулся доктор. — Надо бы отдохнуть. Мозг заработал жестокую перегрузку, от него сейчас никакого толку. Тебе холодно? — он резко сменил тему.
— Нет. Тут тепло, вроде.
— Вроде? Конечно, тут тепло! На термометре двадцать семь по Цельсию.
— Юлиус, говори прямо, мне не до загадок.
— Пиджачок тебе не нужен.
Он забыл знак вопроса в конце. Ладно, пиджак мне действительно не нужен, всё равно перепачкан. Только телефон достану.
— Впредь не пользуйся этими духами. Не люблю жасмин, — проворчал доктор, устраиваясь на скамье. Через секунду он уже вырубился.
— «Спасибо тебе, Ники, за то, что мне не пришлось спать на голых досках. Ты лучшая ассистентка из всех существующих Ты вообще единственная, кто смог выдержать общество «величайшего ума Республики» дольше пяти минут и не захотел причинить ему увечья средней степени тяжести», — передразнила я интонацию босса.
Заняться тут нечем. Вот совершенно. Осмотр убежища не занял много времени — два выхода, туалет с раковиной и ящики, содержимое которых не вызывало желания познакомиться поближе. Трубы, трубы, трубы. Большие и маленькие, тёплые и холодные, влажные и сухие.
Опустила голову на стол и принялась смотреть на стрелку случайного датчика давления. Что теперь будет?
За Юлиусом и Лендером станут охотиться герои, как в старые и горячо любимые ими времена. Вряд ли это коснётся меня. Я всего лишь ассистентка и не дотягиваю до полноценной приспешницы. Максимум условный срок… Пока условный, это ведь ещё не конец. Очень скоро нанороботы Техно уничтожат всех супериоров, а потом примутся за обычных людей…
***
Сколько прошло времени, как Лендер ушёл? Двадцать минут или два часа? Он вполне мог нарваться на засаду. Своим хаосом Юлиус подкинул героям работёнки и основательно их разозлил.
Побарабанила пальцами по столешнице, отстукивая знакомую с детства мелодию про кузнечика, и достала телефон. Экран пересекали две небольшие трещины, но он работал, это главное. Истощённый Юлиус почти не излучал губительного для техники электрического поля, и связь здесь ловит на семь процентов. Вполне хватит, чтобы кому-нибудь позвонить.
Почему кому-нибудь? Маме, разумеется. Надо бы предупредить её, что со мной всё в порядке, до того, как она увидит моё лицо по телевизору в одном репортаже со злодеями. Неделю от неё ни слуху ни духу, наверное, обиделась из-за Дариуса.
Лишь стоило вспомнить наш последний разговор, как решимость звонить тут же испарилась. По счастью, скрип ржавого кремальерного затвора избавил меня от необходимости убеждать себя в необходимости услышать мамин голос прямо сейчас.
Лендер принёс чёрный рюкзак, завёрнутую в кусок экранирующей ткани Лазерную ДНК-установку, ноутбук и ящичек с образцами аптамеров — самое ценное из нашего имущества. Продолжить исследования вне лаборатории, конечно, не получится, но в них вложено слишком много трудов, чтобы отдавать в руки героев.
— Здорова, крошка. Ты как?
— Об этом я должна тебя спрашивать. Всё прошло хорошо?
— Отлично! Пристроил двухвостых тварей в заботливые женские ручки. Говорят, домашние питомцы положительно влияют на психику.
— Наши ещё как влияют. Марина не была против?
— Я убедителен, — заявил Ленд. Подойдя к спящему беспробудным сном Юлиусу, он громко постучал костяшками пальцев по трубе над его головой. — Просыпаемся, док!
— Отстань…
— Землеройка выполз на поверхность. Хочешь поприветствовать его?
— Землеройка? Прекрасная новость, — Юлиус тут же вскочил со скамьи, заискрив статическим электричеством.
На ум пришла ассоциация с батарейкой. Вот бы и мне обладать способностью быть такой же бодрой после двух часов сна!
— Наши друзья видели его в Южном районе буквально час назад.
— Чудно, чудно! Ты принёс их?
Криво ухмыльнувшись, Лендер подкинул боссу рюкзак. Что-то звякнуло. На лице Юлиуса расплылась точно такая же злодейская улыбка. Они меня пугают, вот серьёзно — точь-в-точь, как в комиксах перед очередной грандиозной пакостью.
Юлиус достал из рюкзака свои знаменитые перчатки. Я видела их бессчетное количество раз на страницах комиксов и на том картонном макете в магазине Флавиуса, но в жизни, как бы банально это не звучало, они в десяток раз лучше. Металлические и громоздкие, напоминающие звериные лапы с кучей обгорелых проводов. В них не было ни капли стиля, только огромная смертоносная мощь. С непередаваемым удовольствием доктор надел их и сжал пальцы. Раздался лязг защёлок, контуры пластин подсветились голубым сиянием.
— Погнали, Ленд! У нас есть машина?
— Как выйдем, выберешь любую, док.
— Я хочу белую.
— Чёрную.
— Ты сказал «любую».
— Любую чёрную.
Электрик недовольно фыркнул. Сам он не водил автомобиль; считал глупостью тратить своё время на изучение навыков того, что за него могут сделать другие. Длина этого списка вызывала сомнения в том, что он вообще способен выжить без своего друга.
Сияние в перчатках усилилось, в воздухе разлился запах озона.
— Мне остаться здесь, да?
Мужчины обернулись ко мне. Могла бы и не спрашивать.
— Поиски, погони, пытки… тебе не понравится, — Юлиус махнул рукой, будто каждый день так проводит. Какой всё-таки разительный контраст с тем учёным из лаборатории, помешанном на телепортации ДНК.
— Мне не нравится даже то, как это звучит.
— Мы не будем пытать Землеройку, — решил нужным пояснить Лендер. — Слишком сильно.
— Он прав, — Юлиус легко отказался от своих слов. — Тридцать миллиампер нельзя считать пыткой.
Проверив барабан в одном из своих револьверов, Ленд взвёл курок и сунул его в мои руки.
— Ты знаешь, что делать, крошка.
Конечно, знаю: аккуратно положить заряженное оружие на стол и понадеяться, что меня не бросят в этом бункере.
— Справлюсь, не переживай.
Лендер ободряюще улыбнулся, не как злодей, возле которого нельзя расслабляться, а по-домашнему. Хоть немного спокойствия.
— Отчаливаем, док.
Они ушли, а я снова осталась один на один с телефоном. Оттягивая звонок маме, поправила фитиль масляной лампы; сложила ящичек с образцами ДНК и ноутбук в рюкзак так, чтобы они не повредились, если вдруг придётся срочно перебираться в новое место; Установку аккуратно уложила на стол; умылась и привела волосы в порядок. Серая блузка выглядела вполне прилично, даже не порвалась.
Всё, дальше тянуть нечем. Уровня приёма сети в семь процентов должно хватить для звонка в Мелград.
— Привет, мам!
<Ники, вот нет у тебя совести, да?>
Я ткнулась головой в трубу позади себя, такую же холодную, как голос мамы. У неё хорошо получается выбивать почву из-под ног: одна фраза и я уже чувствую уколы той самой совести, в наличие которой она усомнилась.
— У меня было очень много дел. Ты ведь знаешь, каково буквально жить на работе.
<Знаю, птичка моя, и не стану винить тебя за это, если ты сейчас же скажешь мне, что вы с Дариусом наладили отношения.>
— Разве он ещё не сочинил жалостливую историю о том, как я разбила ему сердце в очередной раз?
<Не вижу повода для издёвок. Я ведь приеду к тебе!>
— Если бы ты хотела приехать, то была бы в Стограде уже на следующий день.
Мама замолчала, не ожидая такого поворота.
<Я играю Катерину и не могу уехать в другой город посреди сезона.>
— Катерину? Мама, ей не больше двадцати, а тебе пять…
<Ай, не произноси эту цифру! Слова материальны.>
— В некоторых случаях это не работает.
Надо подготовить маму к шокирующей новости, что её дочь пособница злодеев, и театр идеальная тема для смягчения будущего удара.
— Уверена, публика как всегда в восторге от твоей роли. Шекспировские героини удаются тебе на славу.
<Птичка,> — тон мамы сменился на деловой. — <Мне всё понятно: у тебя неприятности. А я ведь знала, что однажды он тебя бросит без стога в кармане, и вот пожалуйста!>
Я так сильно ударилась головой о трубу, аж слёзы навернулись, поэтому решила сразу выложить всё, как есть:
— За моим работодателем, его приспешником и мной гоняются все герои Стограда по обвинению в… по многим обвинениям.
Можно обойтись без имён, мама всё равно не интересуется супериорами.
<Герои — это те клоуны в цветном трико из твоих комиксов?>
Её только это заинтересовало? Ну, я честно предупредила.
Мама по-своему истолковала моё молчание:
<Ники, птичка, не бойся, мы не дадим тебя в обиду. Кем бы они не были, ты ни в чём не виновата. Дариус во всём разберётся, он же юрист. Не переживай, мы с Аугустой сами поговорим с ним.>
Вряд ли мой бывший хотя бы пальцем пошевелит в помощь. Если меня посадят, ему не придётся искать способ отделаться от навязанного брака, но нашим мамам скажет, что сделает всё возможное. Как и всегда — он гордость родителей, надежда начальников и вообще рыцарь в сияющих доспехах!
— Ладно, пусть будет по-твоему, — согласилась я. Из этого не выйдет ничего толкового, но потом мама не сможет списать неудачу на свою непутёвую дочку.
<Вот и договорились!> — ответ её устроил. — <Я не сильна в процессуальных штучках, но теперь ты должна отправиться в полисмерию и объявить о сотрудничестве со следствием. Оденься поскромнее и оставь свои эгоистичные речи о самостоятельности. Ты жертва. Великий Шекспир, ты и есть жертва! Птичка моя, биология и комиксы совершенно отрезали тебя от реальной жизни…>
Ну всё, пора заканчивать разговор. Она всё равно не поймёт, почему я не последую её совету.
— Спасибо за то, что ты так переживаешь за меня, — попыталась вклиниться в её монолог.
<Я поговорю с нашим директором. Когда всё закончится, он возьмёт тебя на полставки в театр. Конечно, это только на первое время, потом ты закончишь курсы парикмахеров…>
Этого я и опасалась — мама решила, что выиграла и теперь может снова всё за меня решать. Как тётя Аугуста за своего сына. Очень удобно на самом деле! И очень эгоистично.
— Люблю тебя, мам. — И отключилась.
Самое сложное позади.
Уронив голову на стол, закрыла глаза. Нет-нет-нет, ни за что не вернусь обратно в Мелград!