— Вы думаете покушались на меня?
— Не знаю. Может взрывное устройство сработало на другие факторы, а то, что вы вошли в комнату в этот момент — случайность. После четырех предыдущих случаев. Если бы я вчера коснулась Миланы или вас, возможно я бы увидела взрыв, и никто бы не пострадал…
— Никто итак не пострадал. Все живы, а это — главное. Вы можете письменно мне описать все свои видения? Вспомнить диалоги? Возможно там было что-то, что заинтересует меня.
— Могу.
— Тогда я освобождаю вас от работы, пока вы все не напишите. Можно воспользоваться моим столом и кабинетом, чтобы вас не отвлекали. Мне нужно сейчас вас покинуть.
— Хорошо, Ярослав Александрович. Я буду у себя на месте.
Проводив шефа взглядом, стала собирать все обратно на поднос. Видения — видениями, а посуду после чаепития мыть надо.
Никогда не думала, что дотошно фиксировать все подробности и детали — так сложно! Вдруг я упущу что-то на мой взгляд не важное, а для шефа — это будет ключ к отгадке.
Особенно сложно оказалось в подробностях описать то видение, которое у меня было, когда я встретила шефа. Решила, что кровавые подробности описывать не буду, а вот помещение, напавших людей, вид за окном — все как заказывали.
Шеф вернулся через три часа. Передав ему заполненные аккуратным почерком пять листов, я развернулась к выходу из кабинета, когда услышала:
— Интересно, а дар у вас переходит со стороны отца или матери? Графа Чернышева или графини Бельской?
Те секунды пока я поворачивалась к нему лицом, мой мозг просчитывал варианты развития событий. Но утыкался в паническую атаку со стороны всего остального организма и в итоге застыл, как мороженное в морозилке.
— Вы знаете?
— Я — знаю. Больше практически никто. Вы решили сбежать от опекуна? Могу я узнать почему?
— Вместе со своим внебрачным сыном и его матерью, которых он выдает за семью погибшего брата, они хотели меня…
В груди опять сжался жесткий ком и перекрыло дыхание
— Они хотели меня скомпрометировать, женится, присвоить мое наследство, и после рождения первого ребенка — избавится от меня.
— Думаю, спрашивать откуда у вас это информация, бессмысленно. Увидели?
— Увидела. Не за один раз.
— К сожалению, это не может являться доказательством в суде, но вы все же запишите мне все, что вы видели с подробностями: место, если узнали, во что были одеты говорившие, фразы диалогов… Даже вид за окном. Хорошо?
— Хорошо.
— Кстати, Ариадна, а почему вы никому раньше не рассказывали про свой дар?
— Хотела. Несколько раз. Понимаете, раньше, когда я хотела кому-то что-то рассказать о даре, когда я дотрагивалась до этого человека, то я видела, как происходит что-то плохое. Я чувствовала, как я тону или задыхаюсь отравленная чем-то. Или на моих руках в крови умирает тот, кому я это хотела рассказать. Когда я коснулась вас, когда вы ставили мороженное, то я не увидела гибели ни вас, ни себя. Это что-то до значит.
— Понятно. А это вам, Ариадна.
Шеф протянул мне тонкую папку по виду похожую на ту, в которых у нас хранятся дела.
— Что это?
— Прочитайте, изучите и добавьте то, что считаете нужным. Эта папка будет хранится у меня в кабинете, а не в кадрах.
На папке надпись: «Чернышева (Бельская) Ариадна Александровна»
Слов нет… Одни междометья и предлоги направления…
***
Первым делом я решила изучить папку. В ней было прописано и где родилась, и где училась, и что принадлежит семье Чернышевых (думала, это закрытая информация) и даже в каком состоянии сейчас эта собственность. И хотя по отчету неведомого мне аналитика прибыль фирмы приносили меньше, чем при моих родителях, разорение моему наследству — не грозило.
Опекун жил с прибыли с этих предприятий, а так как продать, заложить, подарить, проиграть он их не мог, то в рабочем состоянии он их поддерживал. Как оказалось, он был неплохим управляющим. Или нанял неплохих управляющих. Поскольку ему шли все деньги за исключением тех, что тратились на мое проживание, обеспечение одеждой и необходимыми вещами.
Была копия моего аттестата о неполном среднем образовании, которое мне выдали в шестнадцать. Была копия заявления на смену фамилии, которое я подписала недавно. Но самое интересное, что было в папке — это краткая справка по моим родителям. Родились, воспитывались, учились, служили… Я узнала, что мама закончила пансион с золотой медалью и императорской похвальной грамотой. А также, что отец был автором нескольких научных работ.
Для себя я тут же выписала их на бумагу и пообещала себе найти их в книжном или в библиотеке.
Зарплату нам выдавали раз в две недели и первую зарплату я недавно получила. Теперь я точно знаю, что на нее куплю. На память.
Просмотрев дело, я поняла, что добавлять-то пока и нечего. Если только собственноручно записанные диалоги моих родственников, приведшие меня к побегу из пансиона.
Писать про себя оказалось сложнее. Иногда к горлу подступали так и невыплаканные до конца слезы. Иногда — злость. Заглянувший ненадолго Аскольд впечатлился моим выражением лица и решил меня порадовать.
— Я слышал, ты любишь цветы?
— От кого слышал?
Не помню, чтобы я озвучивала свою любовь или не любовь к цветам вслух, поэтому очень удивилась такому предположению.
— Все девушки любят цветы!
— Гениальное предположение…
— Подожди, сейчас все будет!
Проводив взглядом хлопнувшую дверь, вернулась к описанию своих видений. Про то, что делала поле побега — решила не писать. Меня же не просили?
Цветы Аскольд принес, но не букет. Горшок. Знакомый такой горшок из видения.
— Где взял?
— Девочки из бухгалтерии подарили.
— Тебе?