Глава 7
-Ну ты Прохоров тут и накрутил, а это что тут такое?
Высокое начальство решило прибыть с высочайшей проверкой, и вот теперь я привёл на передовую представителя ставки генерала Василевского, хотя встречался с ним совсем недавно, когда меня сюда сватали. Кроме него были генерал Воронов, которого ставка отправила сюда для проверки боеготовности войск и непосредственно сам командующий Сталинградским фронтом генерал-лейтенант Городов.
Генерал Городов был назначен вместо маршала Тимошенко командовать Сталинградским фронтом с 22 июля 1942 года. Пробыл в этой должности до августа месяца. В 1947 году был арестован и в 1950 году расстрелян, позднее в 1956 году реабилитирован посмертно.
Понять начальство было можно, сначала мы нырнули под землю примерно за километр от передовой и шли низкими туннелями, частично используя подземные коммуникации Сталинграда, а затем вышли в подвале дома и поднялись на первый этаж, который был переоборудован в укрепление. Все окна выходившие в строну противника были заложены кирпичём, оставив только узкие амбразуры, но на этом фортификационные работы не закончились. Из толстых металических швелеров были сварены каркасы, которые изнутри помещений укрепили их, а кроме того потолок и наружная стена были ещё дополнительно укреплены железными плитами.
-Ты что тут понастроил, полковник?
-Всего лишь обезопасил узел обороны от обрушения. Это на случай, если дом обрушится, так каркас из металических балок и железные листы на потолке защитят первый этаж и не дадут ему сложится. После этого тут будет ещё безопасней, так как сверху всё это станут защищать обломки дома.
В этот момент нас оглушила короткая очередь из крупнокалиберного пулемёта, кстати американского Браунинга М2. То обстоятельство, что моя новая техника вооружена американскими пулемётами сыграла и на вооружении остальных подразделений. Хорошо хоть, что удалось выбить их побольше и в итоге моя пехота имела большое количество американских пулемётов. С другой стороны было проще и со снабжением, а также с тем, что к американским пулемётам было много патронов. В этом помещении было три окна, и возле одного из них, на треноге и стоял Браунинг. Подойдя к двум другим окнам-бойницам, начальство осторожно глянуло наружу. Тут как раз был Т образный перекрёсток, и прямо напротив находилась улица, на которой, метрах в трёхстах от дома начинал разгораться немецкий бронетранспортёр, который только что из крупнокалиберного пулемёта и подбили мои бойцы. Вот показалась морда ещё одного бронетранспортёра, но снова прогрохотала очередь Браунинга, на морде бронетранспортёра засверкали искры попаданий и он сначала встал, а затем из под его капота сначала повалил дым, а затем вырвались и лепестки огня. Уцелевшие немцы выскочили сзади, через десантные двери, вот только далеко не отбежали, а попадали на землю. Звуков выстрелов в ходе боя было не расслышать, так как стреляли много и везде.
-Полковник, это только тут такие укрепления, или они везде?
Спросил меня командующий фронтом.
-Везде товарищ генерал-лейтенант, у меня был почти месяц, что бы подготовится к обороне, правда мне в этом очень сильно помогли сталинградцы и предприятия города.
-У тебя только тут выстроена оборона, или есть ещё линии обороны?
-Ещё одна, я ведь не в одиночку город защищаю, так что если соседи отступят, то и я долго тут не удержусь, а не то быстро в окружении окажусь. Мне и с окраины города отойти пришлось только потому, что соседи отступили.
-Товарищ Прохоров, как я уже успел вас узнать, у вас ведь заготовлены сюрпризы для противника?
-Разумеется товарищ генерал-полковник. - Это уже Василевский решил прояснить мои планы по обороне своего участка. - Специально для своих разведчиков и диверсантов подготовлены подземные проходы, что бы они могли без проблем проникать на вражескую территорию. Да и для обороны устроены подземные переходы из дома в дом, так что при нужде можно быстро и безопасно подвести резервы или наоборот отвести войска.
В итоге проверка закончилась без единого нарекания со стороны начальства, всё понравилось, всем довольны, хотя нет, не всем, остались недовольны тем, что другие командиры не сделали так, как я. Присутствовавший тут генерал Севостьянов лишь молча ходил с нами, хотя пару раз спросили и его, но чисто по общеорганизационным вопросам. Наконец начальство отбыло восвояси и я облегчённо вздохнул, хотя особо не переживал. Пришлось разумеется провожать их назад до штаба Севастьянова, но тут всё было просто, спроектированные по моему заказу Грачёвым командирские машины мгновенно получили распространение в армии, они сразу понравились генералитету и защитой, и проходимостью, и достаточным для военного автомобиля комфортом, да и своим внешним видом тоже. Доехали до штаба Севастьянова мы быстро, впереди и позади ехали бронетранспортёры с охраной, так, на всякий случай. Высокое начальство приехав, отправилось в столовую на обед, ну и я с Севастьяновым за компанию тоже, а то время обеденное, желудок уже недвусмысленно намекал, что пора подкрепиться, вот и пошёл вместе с ними. После обеда мы с Севастьяновым откланялись, вернее я, правда перед отъездом ненадолго зашёл в кабинет к командиру. Начальство пробудет у Севастьянова до вечера, когда и выдвинется к Волге, что бы уже в темноте на пароме вместе с машинами переправится на другой берег. Штаб фронта располагался именно там, поскольку это было безопасней.
-Уфф, пронесло, а ты молодец Игорь, я боялся, что они к чему ни будь придерутся.
-Да ладно вам, не первый день замужем, у нас всё образцово-показательно, не для чужого дяди старался, а для себя любимого.
Закончив разговор, я двинулся наконец к себе, у Севастьянова нашлись свои дела, а высокая комиссия тем временем обсуждала увиденное.
-Василий Николаевич, - Это Василевский обратился к командующему Сталинградским фронтом. – Не буду вас спрашивать, почему другие командиры не сделали так, как сделал полковник Прохоров, хотя следовало бы поинтересоваться ещё в ходе подготовки города к обороне, кто и как готовится, но крайне необходимо перенимать удачный опыт. Распорядитесь немедленно начать строить чуть позади позиций других частей обороняющих город такую же оборону.
-Распоряжусь, Александр Михайлович, вот только судя по увиденному, Прохорову активно помогали городские предприятия, а сейчас многие из них закрылись, так что могут возникнуть проблемы со строителями и материалами.
-А вы изыщите возможности, если сами вовремя не сообразили, как можно укрепить оборону. То теперь крутитесь, как хотите.
-Сделаем.
-И вообще, берите во всём пример с Прохорова, он хоть и молодой, но головастый.
Гордову ни чего не оставалось делать, как только соглашаться с начальством, и ведь с одной стороны Прохоров его можно сказать подставил, а с другой стороны показал как надо устраивать оборону, и потери немцы у него несут просто гигантские.
-А вы чего уселись тут и сидите? А ну марш вперёд дырки от задниц!
Унтер-офицер Конрад Шварц, увидев прячущихся от русского огня солдат, был возмущён до глубины своей души и сейчас гнал их вперёд. Решив подать всем пример, он сам выскочил на открытое пространство улицы и практически мгновенно рухнул на землю с дыркой во лбу, а солдаты сразу снова попрятались. Лезть под пускай редкий, но убийственно точный русский огонь они не хотели, за те несколько дней, что они тут пробыли, они уже успели убедится, что русские стреляют без промаха.
Аршлох – традиционное немецкое ругательство, на русский язык переводится, как дырка в заднице, а если дословно, то арш это задница и лох дырка.
За те несколько дней, что они захватили окраину русского города носящего имя их вождя, немецкая дивизия понесла большие потери. Даже бронетехника в городе помогала мало, казалось русские были везде, в танки с бронетранспортёрами летели противотанковые гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Летели с верхних этажей и крыш домов, а солдатам вермахта доставалось и сверху и снизу. В них тоже летели гранаты и бутылки, а кроме них и фугасы с картечью. Иногда взрывом начиненных металлическими обрезками мин, сносило целые небольшие подразделения, причём не редко на месте, которое уже проверили, или где уже произошёл взрыв, спустя пару дней снова появлялось взрывное устройство. Не лучше было и на передовой, там вовсе творился форменный ад. Русские превратили дома, в которых засели в настоящие крепости. Многочисленные пулемётные точки заливали морем огня все попытки немецких солдат выдвинутся вперёд. У русских тут оказалось просто неприлично много пулемётов, и любые попытки атаковать их позиции пресекались массированным пулемётным огнём. Сложилась патовая ситуация, когда любые попытки атаковать противника приводили лишь к гигантским потерям. Да что говорить, даже просто открыто появится на позиции было смертельно опасно, русские снайпера, которых оказалось просто огромное количество, стреляли во всё, что только появлялось в их прицеле. Это было только начало, вскоре даже в собственном тылу ночью стало небезопасно.
Начальник разведки дивизии, майор Коржов с грустью смотрел, как группа уже капитана Никонова скрывается в подземном ходе, что бы выйти уже в немецком тылу. Сейчас он мог отдать всё, только что бы оказаться на месте Никонова и в ночной темноте резать немцев. К большому сожалению, его новая должность уже не подразумевала личные выходы во вражеский тыл, даже наоборот, запрещала это, слишком много он теперь знал того, что ни в коем случае нельзя было знать противнику. А группа капитана Никонова, выйдя из подвала неказистого дома, который не годился ни для чего, даже под постой немецких солдат, так как еще до начала войны его готовили под снос, а потому там ничего не было, ни окон, ни даже крыши, только горы мусора. Оглядевшись, и не заметив опасности, из захламлённого подвала заброшенного двухэтажного дома, вышло небольшое подразделение вермахта, и уже открыто двинулось дальше. Было как раз начало ночи, через некоторое время навстречу подразделению попался немецкий патруль, вначале всё было как всегда, вот только не успел командир этого подразделения подойти к патрульным, как те стали падать на землю, а в тишине ночи лишь слышался тихий кашель. Наганы с глушителями отработали на отлично, ими были вооружены почти все разведчики и диверсанты моей дивизии, хотя попотеть, что бы их выбить мне пришлось преизрядно. Быстро проверив патруль, это что бы подранки не остались, разведчики подхватили их тела и затащили в подвал ближайшего дома, где и скинули в глухой небольшой комнате, после чего закрыли дверь и набросали на неё мусора. Теперь найти остатки немецкого патруля было практически невозможно, а группа капитана Никонова двинулась дальше. На окраине города расположилась немецкая миномётная батарея, вот она и была сегодняшней целью разведчиков. Где именно было неизвестно, лишь примерный квартал, но поиски долго не продлились, и через час прочесав квартал её нашли. Сняв часовых, разведчики вооружившись ножами, принялись резать спящих немцев. Можно было конечно отработать их и из револьверов с глушителями, но это и лишний расход патронов и лишний износ глушителей, которые не очень долговечны и регулярно требуют обслуживания. Да даже тихий кашель при выстреле может разбудить спящего немца, вдруг попадётся кто с тонким слухом. Отработав всех миномётчиков, разведчики заминировали все миномёты и мины к ним, причём рвануть должно было всё вместе и одновременно, когда потревожат тонкую леску, которая опоясывала позиции миномётчиков. Рвануло уже под самое утро, когда разведчиков и след простыл, а они на обратном пути ликвидировали ещё один патруль противника. Выход прошёл просто удачно, собственных потерь нет, зато немцам как следует насолили. Наличие достаточного количества таких вот лазов на вражескую территорию позволяло моим разведчикам и диверсантам свободно и незаметно туда проникать и так же тихо уходить после того, как они уничтожали очередную группу немцев. Вскоре у противника началась тихая паника, все стали очень нервными, даже появились случаи открытия дружественного огня. Понять немцев было можно, если в твоём собственном тылу регулярно бесследно пропадают патрули, а достаточно небольшие подразделения рискуют утром не проснуться, то волей – неволей, но нервничать ты начнёшь. В городе было уже слишком много развалин, так что прятать тела патрулей было где, а неизвестность страшит ещё больше. Как говорится лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Если ежедневно часть патрулей будет просто бесследно исчезать, то это будет страшить намного больше, чем простое уничтожение патруля, когда утром найдут их тела. Если на других участках немцы, хоть медленно, но верно выдавливали наших бойцов, то на моём, вернее моей армии, они встали и ни какие их попытки не могли им помочь продвинутся хоть на один квартал вперёд. Хорошо подготовленная оборона позволила с минимальными потерями держать фронт, но в итоге через месяц мне через генерала Севастьянова всё же пришлось отдать приказ на отход к следующей линии обороны. Всё то время, пока мы держались, отдыхающие бойцы готовили новую линию обороны. Я не держал своих бойцов всё время на передовой, благо пока было достаточно людей, и я надеялся, что так будет и дальше. Неделя на передовой, а затем ротация в тыл на отдых, правда отдых заключался в строительстве укреплений, но бойцы были рады и такому отдыху, всё же не прямо под обстрелом противника. Эти укрепления начинали строить ещё сразу после нашего прибытия в Сталинград, просто всегда найдётся что улучшить, хотя бы укрепить подвал или первый этаж здания, неважно чем, металлическими балками, брёвнами или простейшей аркой сделанной из кирпича или камня. Уже все успели убедится в эффективности подобных усовершенствований, ещё ни одно такое укрытие не было разрушено при обрушении дома. Лишь в отдельных случаях, когда немцы использовали тяжёлые бомбы, которые взрывались не сразу, а с задержкой, что бы бомба успела своим весом пробить все перекрытия и взорваться уже в самом низу. И то, в некоторых случаях, когда нижние помещения были усилены сварными клетками из металлических балок с листами металла под потолком, хоть укрепление и практически разрушалось, но бойцы внутри частично выживали. А причина отступления банальна, выравнивание линии фронта, это когда мои соседи отступали слишком сильно, и то вскоре это прекратилось. Впечатлённые моей обороной. Вернее, как я всё у себя устроил, командующий фронтом вставил основательные пистоны своим командирам дивизий, и вскоре вся оборона города была построена по моему принципу. Тут могут спросить, а почему я раньше ни кому не посоветовал или не подсказал именно так сделать, а кто меня будет слушать? Кроме тех, кто меня уже знает, для всех остальных я молокосос, у которого ещё материнское молоко на губах не обсохло, наглый молодой выскочка, который умудрился пустив пыль в глаза начальства пролезть наверх. Где это видано, всего лишь чуть за двадцать, а уже полковник и командир дивизии, значит или чей сынок, или карьерист – жополиз, так чего такого слушать. Пускай пришлось в итоге отдать почти половину города, но дальше немцы продвинуться не смогли, окончательно встав.
Началась долгая позиционная война, Сталинград потихоньку превращался в руины, ни мы, ни противник снарядов не жалели, а потому линия обороны скоро стала отлично видна по поясу почти тотального разрушения домой в месте соприкосновения. Благодаря тому, что я своевременно распорядился укреплять подвалы и первые этажи зданий, то скоро вся линия моей обороны представляла из себя хорошо защищённые огневые точки. Обрушившиеся верхние этажи основательно заваливали крышу и теперь ни тяжёлые снаряды, ни бомбы не могли проломить их крыши. Немцы были вынуждены всё время подводить резервы. Так все попытки штурма наших позиций приводили лишь к одному, большим потерям среди нападавших. Но и мы не сидели на попе ровно, лишь послушно отбивая вражеские атаки, Мне сильно не нравилась вражеская артиллерия, и я предпринял ряд действий. После того, как мои орлы за несколько ночей уничтожили семь гаубичных подразделений вермахта, теперь каждое такое подразделение охраняла рота немцев, причём количество часовых ночью просто зашкаливало, а стоило только кому просто на миг задержаться, как сразу следовала тревога. В таких условиях работать традиционно стало невозможно, а потому мы сменили тактику работы. За прошедшее время мои разведчики стали настоящими универсалами, освоив почти все воинские профессии, а потому прихватив с собой батальонный миномёт и пару десятков уже готовых к выстрелам мин, они через подземные проходы выходили к заранее разведанному месту, устанавливали там миномёт, за пару минут делали два десятка выстрелов и сразу сматывались. На дело по прежнему выходили ночью, так что обстреляв расположившиеся в городе немецкие гаубицы, они сматывались. Кроме них с немецкой артиллерией боролись и мои орудия, так что нередки были артиллерийские дуэли, когда мы старались подавить артиллерию оппонента. Для немцев было трудней обнаруживать наши орудия, так как городская застройка мешала их акустической разведке обнаружить точное место расположения наших орудий, а маскировали мы их хорошо, так что даже авиации было трудно их засечь, а разница даже в квартал сводила все усилия по подавлению на нет.
Старшина Румов, вернее уже лейтенант Румов, его тоже повысили в звании, причём сразу дав не младшего лейтенанта, а сразу лейтенанта, пробирался вместе со своей группой по подземным проходам в немецкий тыл. Место предстоящей работы он досконально изучил еще после прибытия дивизии в Сталинград. Не жалуясь на память, он тщательно изучил этот участок города, как сверху, так и его подземные коммуникации, так что теперь он отлично ориентировался, как наверху, так и внизу и мог легко выйти в любую точку и внизу и вверху. Работать в последнее время стало тяжело, накрученные немцы шарахались каждой тени, а на любой звук сначала стреляли и только потом смотрели, что там. Пока непосредственно их дивизию бог миловал, они до сих пор ни кого не потеряли, даже ранеными, а вот соседям доставалось, причём не только в соседних армиях, но даже в соседних дивизиях. Охотится на немецкие патрули Румов не хотел, надоело, к тому же начальству требовался язык, хотя по большому счёту необходимость в нём была мизерной. Бои превратились в позиционные, а хорошо выстроенная оборона не позволяла противнику провести внезапный прорыв наших укреплений. Для подобного требовалось нарастить силы, а такое незаметно не сделать, так что толку от языка почти ни какого, всё замерло в устойчивом равновесии.
В ночной тишине звуки разносятся далеко, а потому звук работающих моторов группа лейтенанта Румова услышала издалека. До позиций три километра, по местным понятиям это глубокий немецкий тыл, хотя мы уже показали немцам, что безопасных мест тут нет. Вскоре вдали мелькнул узкий луч синих фар, звук двигателей усилился и вскоре показались два немецких бронетранспортёра, а между ними легковой открытый автомобиль, в котором судя по всему сидел крупный немецкий чин. Раздумывать времени не было от слова совсем, Вместе с ним, группа Румова насчитывала 12 человек, а потому он мгновенно просчитав ситуацию, половину своей группы послал на другую сторону улицы, благо дома тут уцелели, правда целых окон почти не было. Погода тоже была отличная, что с одной стороны плохо, а с другой хорошо. Хорошо для нападения, всё отлично видно, тут даже в ночной темноте не промажешь, так как небо ясное и луна светит, а плохо, что в момент нападения и разведчиков станет видно, да и потом если что уходить от погони будет сложней, так что и не знаешь, к добру эта погода или к худу. Достав свои наганы с глушителями, разведчики приготовились. Когда передовой бронетранспортёр поравнялся с головой засады, сразу четверо разведчиков, с обоих сторон дороги рванули к нему. Одновременно с этим тоже произошло и с замыкавшим Ганомагом, вскочив на надгусеничные полки по обоим бортам, и схватившись одной рукой за борта бронетранспортёров для устойчивости, разведчики открыли огонь из своих наганов с глушителями. Немцы даже ничего понять не успели, всего несколько секунд, как все солдаты были убиты выстрелами в упор, тут промахнутся практически не реально, тем более не новичку, а матёрому бойцу, который воюет не первый месяц, а то и год. Сам Румов вместе с тройкой оставшихся бойцов рванул к легковому автомобилю, в нём было трое немцев, водитель, судя по всему адъютант или порученец на переднем сиденье рядом с ним и само начальство на заднем сиденье. Водителя и адъютанта застрелили мгновенно, а пассажира тюкнули по кумполу и пока он плавал в нирване беспамятства, быстро вытащили из машины, после чего завели ему руки за спину и связали, а рот мгновенно засунули заранее приготовленный кляп, после чего зафиксировали его повязкой, это что бы немец его не выплюнул. Рядом с языком был толстый портфель, который Румов прихватил с собой даже не глянув что там такое. Судя по витым погонам и лампасам на брюках, им попался немецкий генерал, добыча более чем солидная, а на часах всего два часа ночи, интересно, это куда или откуда ехал в такое время немецкий генерал. Не теряя зря времени, разведчики подхватив немецкого генерала и посыпав всё вокруг табачно-перцовой смесью рванули прочь. Вскоре они уже спускались в подвал небольшого дома, где скрывался вход в подземный ход и через час уже хвастались своей добычей перед начальством.
Не люблю, когда меня будят посреди ночи, обычно это означает, что наступает писец, особенно в связи с последними событиями, а у нас как известно, если вы не забыли, на дворе война, Великая Отечественная, только сегодня было небольшое исключение из правил. Разбудили меня естественно не из-за пустяка, вот только повод оказался замечательным, мои орлы вернулись из поиска со знатным уловом. Я сам не ожидал от ребят такой знатной и жирной добычи, целый немецкий генерал-майор, командир противостоящей нам немецкой дивизии собственной персоной попался моим разведчикам. Как оказалось, он возвращался от своего начальства и по своей прихоти решил поскорей вернуться в свою дивизию, только не доехал, мы его по дороге раньше перехватили. В качестве бонуса нам достались и его бумаги, где были последние сводки по немецким войскам. В свою очередь будить уже своё начальство я не решился, пускай спокойно поспят, будет им приятный сюрприз к завтраку. В принципе мне этот генерал был малоинтересен, ничего особого немцы не затевали, так что и нервничать смысла не было ни какого, а вот перед начальством отчитаться, тут совсем другой коленкор. Захваченный в плен немецкий генерал это престижно, пускай не первый, уже достаточно их захватили, но и не так часто такое происходит, если сравнить, то мяч пока на немецкой половине поля и они в этом футболе ведут. Утром, после завтрака, распорядился отвезти немца к Севастьянову, а сам позвонил ему.
-Доброе утро, Прохоров у телефона.
-Чего тебе?
Судя по голосу Севастьянов был не в духе, может не с той ноги встал, а может ему начальство за что дыню выписало, тут не часто случаются награждения непричастных и наказания невиновных.
-Да вот, подарок для вас небольшой, мои разведчики ночью в поиск ходили, жирного немца захватили с бумагами, я его с сопровождением к вам отправил, уже подъезжать к вам должны.
-Это всё?
-Да.
-Тогда свободен.
Вот и поговорили, надеюсь немец улучшит настроение Севастьянова. А генерал Севастьянов был не в духе из-за ЧП произошедшего вчера в штабе армии. Не зря говорят, что всё зло от баб, в штаб армии прибыла новая связистка, которая мгновенно вскружила головы большому количеству штабных работников. И ладно бы если она всех отшивала, так нет, со всеми флиртовала, и как итог – вчера прямо в штабе армии подрались капитан и майор из-за этой профурсетки. Раздувать скандал он не захотел, так как это рикошетом ударит по нему самому, но и без последствий оставлять это нельзя. Слухи по любому пойдут, тут как в деревне, все всё знают, так что лучше избавится от корня проблемы, да и командиры были опытными, лишатся их Севастьянов не хотел. В результате он принял соломоново решение, капитана с майором на губу, на десять суток, на хлеб и воду, а смазливую связистку сплавил из штаба армии своему соседу, пускай теперь у того голова болит от Шекспировских страстей. Тот слыл большим бабником, так что пускай теперь он с ней разбирается, хоть своей ночной секретаршей делает. И тут звонок от полковника Прохорова, правда вскоре его настроение значительно улучшилось, это когда прибыл подарок от Прохорова. Немецкий генерал с ворохом документов был хорошим подарком. Всё равно скоро слухи о Шекспировских страстях дойдут до штаба фронта, и хотя он вроде как разрулил ситуацию, но осадочек у начальства останется, а так, на фоне немецкого генерала это будет уже не как ЧП, а как курьёз. Уже не в первый раз Севастьянов благодарил свою судьбу, что ему на пути встретился ещё тогда капитан Прохоров, и что он, хотя вначале и наехал на него, но позже решил всё же нормализовать с Прохоровым свои отношения и тот не стал вспоминать плохое, а сразу показал, что готов плодотворно сотрудничать. Теперь вся его карьера зависит от Прохорова, и тот не зазнаётся, не лезет вперёд, его вполне устраивает его роль, и то, что для всех он всего лишь командир дивизии в его армии. Только он собрался звонить в штаб фронта, что бы доложить о немецком генерале, как раздался звонок телефона.
-Севастьянов, что у тебя там в штабе армии творится?!
-Ничего товарищ генерал-лейтенант, вот сам вам звонить собирался, только к телефону подошел, как вы звоните. Мне мои разведчики сегодня ночью знатного языка притащили, немецкого генерала, командира одной из противостоящей нам немецкой дивизии, причём с портфелем документов, немец от своего начальства возвращался с новыми приказами.
Услышав о таком пленном, генерал-лейтенант Городов мгновенно забыл о любовных разборках в штабе Севастьянова. Конечно хотелось бы этого немца прямо сейчас приказать отправить в штаб фронта, но переправлять его через Волгу днём было опасно, а потерять такого пленного из-за собственного нетерпения очень глупо.
-Так Севастьянов, что бы сегодня ночью отправил к нам немца!
-Я так и хотел сделать товарищ генерал-лейтенант.
-И да, напиши там, кто у тебя отличился с захватом такого гуся, наградим. Заслужили.
Командующий фронтом положил трубку, а Севастьянов лишь облегчённо вздохнул, пронесло. И ведь как вовремя Прохоров подогнал ему этого немецкого генерала. Самое паршивое, это когда приходится отвечать за чужие грехи, вот только он, как начальник вынужден отвечать за все залёты своих подчиненных перед вышестоящим начальством. Теперь если в штабе фронта и вспомнят об этом случае, то уже наказывать не будут, немецкий генерал перекрывает это в полной мере. Приказав накормить немца, всё же генерал, как ни как, после этого поместить его в карцер при штабе до вечера, когда можно будет отправить его к реке, что бы переправить на другую сторону Волги.