Мио медленно опустился на колени. Перед ним, всего в нескольких сотнях шагов, находился вход в обитель Древних. Вход напоминал гигантскую открытую пасть неведомого существа, готового проглотить любого, кто посмеет нарушить границы этого запретного для почти всех обитателей подлунного мира места. Усиливало это ощущение еще и то, что то там, то здесь по его краю торчали острые каменные выступы, словно заточенные клыки. Этот вход был началом тоннеля, ведущего в окруженное со всех сторон неприступными мертвыми скалами место, куда не смела ступать ничья лапа без позволения на то самих Древних. Даже служители не смели ступать туда без соизволения высших покровителей.
Мио медленно закрыл глаза и едва слышно зашептал воззвание к высшим владыкам, дабы они позволили ему войти в запретное место и обрести там свое имя. Закончив, он замолчал и, так не открывая глаз, замер в ожидании, когда ему будет дан знак того, что ему позволено войти в тоннель. Казалось, время остановилось, а сам молодой лев превратился в изваяние под стать окружающих его склонам. И вдруг до его слуха донесся какой-то едва уловимый звук. Поведя ушами Мио понял, что доносится он откуда-то из глубин тоннеля. Мио почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Между тем звук все усиливался, явно приближаясь к нему, и вскоре он уже ясно понял, что этот звук определенно напоминает звук множества шагов. Сердце его сильно забилось, дыхание участилось, а в голове пронеслось:
— Неужели я увижу самих посланников Древних!
И вот спустя непродолжительное время до его носа донесся резкий запах, на мгновение показавшийся ему до боли знакомым, но от охватившего его волнения он никак не мог вспомнить, что он значил и где он его уже встречал. Он вообще в тот момент мало чего мог адекватно воспринимать, настолько велико было его волнение. Наконец, Мио почувствовал едва уловимое колебание воздуха, идущее со стороны входа в запретное место. То, что издавало звук шагов, кем бы или чем оно ни было, приблизилось к нему. Зажмурив глаза еще сильнее, так и не смея их открыть, Мио склонил голову настолько низко, что нос уткнулся в пыль у его все еще преклонённых колен. Шаги стали звучать со всех сторон, похоже те, кто издавал их, кружили вокруг него, и тут он вдруг услышал голос:
— Вот уж кого я точно тут никак не мог ожидать увидеть! Неужто решили выразить свое почтение, ваше высочество? Да еще с таким благоговением! Я так польщен!
От этого голоса Мио словно молнией пронзило от макушки до самого кончика хвоста, а шерсть на загривке мгновенно встала дыбом. Почти мгновенно схватив свое незамысловатое оружие, сделанное им из лапы детеныша таратула, добытого им по пути сюда, он вскочил с колен, поднял голову и огляделся. Он стоял в окружении множества химер, тех самых, которых со своим охотничьим отрядом он выслеживал столько полных лунных ликов. Все они восседали на шипохвостах. Эти безмолвные имели невероятно свирепый нрав и мало годились на роль ездовых, но похоже, этим химерам они по каким-то непостижимым причинам решили подчиняться. Судя по тому, как уверенно себя вели их седоки, не боявшиеся быть ими съеденными, они безоговорочно признавали их власть над собой.
На самом огромном из них восседал предводитель всего этого сброда. Хоть Мио видел его только издали и всего несколько раз за все время, пока преследовал его отряд, он сразу его узнал. Огромный самец, на первый взгляд, принадлежащий к племени львов, но в отличие от них, его морда выдавалась вперед намного сильнее чем обычно. Кроме того, у него не было никаких признаков гривы, а все его невероятно массивное и даже кажущееся из-за таких габаритов неповоротливым тело, покрывала бурая, украшенная черными полосками, косматая шерсть, намного длиннее чем у кого бы то ни было в этих землях. Его лапы снабжены слегка изогнутыми когтями такой длины, что напоминали короткие клинки, коими он без труда мог бы разорвать многих, не прибегая к помощи какого-то еще оружия. На нем была надета легкая броня, частично закрывающая его торс и спускавшаяся немного ниже, частично скрывая под собой его короткий, примерно в четверть от длины обычного львиного хвоста, также покрытый полосками хвост и часть относительно остального тела коротких, но весьма мощных задних лап.
Мио смотрел врагу в его маленькие, почти скрытые прядями нечесаной шерсти глаза и чувствовал, как кровь в его измученном долгой тяжелой дорогой теле буквально закипает от обуревавшей ярости и праведного гнева. Глухо зарычав, он прыгнул на предводителя, целясь оружием в его незащищенную броней массивную шею. Однако достичь цели ему не удалось — сделав небрежное движение своей могучей лапой, предводитель с легкостью отшвырнул изнурённого льва, попутно переломив его хилое оружие. Сгруппировавшись, Мио смог приземлиться на все четыре лапы, не без труда удержав равновесие. Отшвырнул в сторону бесполезный обломок своего оружия, снова сделал отчаянную попытку добраться до своего врага, только на этот раз его попытку прервал шипохвост, на котором восседал предводитель.
Сделав выпад хвостом, снабженным длинным шипом, смазанным выделяющимся несколькими спрятанными в самом хвосте жилами ядом и по длине превосходящим почти вдвое своего обладателя, так что тот всегда держал его высоко над собой, при движении он с лёгкостью проткнул легкую броню Мио, весьма к тому времени потрепанную за время его пути сюда. Затем погрузил свое «оружие» в его тело, одновременно прижав к земле. Все тело несчастного пронзила жгучая боль. Тщетно он стал пытаться выдернуть шип из тела. От его попыток тот, казалось, лишь еще глубже погружался в его бок. Наконец остатки сил окончательно покинули его, а в глазах потемнело, и он погрузился в непроницаемую тьму забытья.
Мио пытался бороться с поглотившей его тьмой, в этом казавшемся бесконечном противостоянии. Он был подобен попавшему в ловушку зыбких песков пустоши. Он то выныривал из жарких глубин, грозящих испепелить его, на поверхность, где он наконец мог услышать долетавшие до него из каких-то неведомых далей звуки, то вновь погружался в жаркую тьму, лишившую его сил, когда даже каждый вздох давался ему с невероятным трудом. Казалось, он будет его последним вздохом.
Наконец тьма перестала быть такой жгучей, и он почувствовал, как кто-то бесцеремонно толкает его прямо в раненый бок, причиняя каждым прикосновением боль волной дурноты, отзывающейся в его измождённом теле. Он попытался зарычать, но звук из его груди напоминал лишь едва различимое ворчание. Однако в тот же миг толчки прекратились, а он словно через пелену услышал насмешливый голос:
— Ну надо же, какой живучий!
Этот голос вызвал в Мио горячую волну желания вскочить и немедленно вцепиться в глотку говорившего, но он не смог даже пошевелить кончиком хвоста. Между тем кто-то приподнял его голову и влил в его рот немного жидкости, по вкусу напоминавшей какой-то горько-сладкий отвар. Схожим с тем, которым его поила его кормилица в далеком детстве, когда он был укушен ядовитым безмолвным, после того как увязался следом за Рау и отрядом охотников. Лекарство чуть приглушило ноющую боль, и он постепенно погрузился в тяжелый сон. Наконец он набрался достаточно сил, чтобы открыть слипшиеся веки и, с трудом приподняв голову, осмотреться.
Он увидел, что находится на полу какой-то грязной клетки. Он попытался встать, но сумел лишь с трудом перевернуться, после чего обессиленно распластался. Закрыв глаза, снова провалился в темноту тяжелого забытья. С этого момента он то просыпался, то снова проваливался во тьму, но с каждым новым таким пробуждением чувствовал, что силы хоть и невероятно медленно, но все-таки начали к нему возвращаться.
Изредка к нему в клетку приходил какой-то странного вида незнакомец. Он никак не мог понять, к какому племени тот принадлежал, ибо никогда в жизни не видел никого подобного ему. Незнакомец был невысокого роста, примерно вполовину роста самого Мио. У него были странного вида лапки, намного меньше чем у Мио, и на них были весьма длинные и подвижные пальцы, заканчивающиеся короткими тупыми коготками. Голова незнакомца имела овальную форму с весьма вытянутой вперед клинообразной мордой, что отдаленно давало ему сходство с представителем племени фенеков. Вот только вокруг его глаз рос очень темный мех, словно тот носил маску, в то время как саму его мордочку обрамляла довольно светлая и длинная шерсть.
Все остальное его тело было покрыто весьма густым мехом темно-серого цвета с серебристыми подпалинами. Однако самым примечательным был его средней длины хвост, очень пушистый и покрытый широкими полосками серо-коричневого и черного цвета. Когда Мио достаточно окреп, он попытался расспросить незнакомца о том, кто тот такой, но он лишь сухо ответил, что он всего лишь такой же пленник, как и он сам, а зовут его Гарт. На вопрос же Мио, из какого тот племени, тот лишь ответил, что у него нет племени. Из-за этого Мио сделал лишь один вывод — тот тоже из числа химер.
Между тем один солнцеход сменялся другим в перерывах между визитами Гарта, когда тот приносил ему воду и пищу, а также обрабатывал его рану. К слову, делал он это весьма искусно. Мио предавался горестным размышлениям о своем положении. Теперь он ясно понимал, почему все попытки найти и уничтожить химер увенчались полным провалом. Никто бы и ни за что не мог себе представить, что те укрылись в обители самих Древних — это было просто немыслимо. Мио, воспитанный с самого появления на свет, так что никто не смеет безнаказанно нарушать волю владык, не мог осознать, как те не покарали святотатцев в то же мгновение, как нечестивцы ступили в это место. Мысли эти не покидали его голову, наполняя душу неясной тревогой.
Однако долго биться над этой неразрешимой дилеммой ему не позволили. В один из ничем не примечательных солнцеходов в его клетку вошел тот, от вида которого Мио снова почувствовал прилив невероятно сильной ярости. Не задумываясь, он с ревом бросился на вошедшего, собираясь впиться тому в горло. Но силы еще не окончательно вернулись к нему, и незваный визитер с лёгкостью перехватил его. Схватив самого за горло, буквально смял, прижав к полу клетки своей могучей лапой. Мио попытался освободиться, но смог лишь неловко трепыхаться, тратя силы на то, чтобы сделать вдох. Глядя на его жалкие попытки, мучитель хрипло рассмеялся:
— Надо же, а вы сильнее, чем я себе мог представить, ваше высочество. Мало того, что сумели выжить после укуса, так еще и находите силы продолжать попытки прикончить меня!
Он еще сильнее сжал горло пленника, отчего в глазах у молодого льва все поплыло. Он захрипел, и предводитель отпустил его горло. Мио закашлялся, сделал несколько судорожных вздохов, но не успел он окончательно отдышаться, как предводитель резко выпрямился и наступил на него могучей задней лапой, так что Мио снова почувствовал резкую боль в еще неокончательно зажившей ране. Несколько минут предводитель стоял, возвышаясь над ним, и насмешка играла на его губах, слегка обнажая огромные клыки. Какое-то время они молча смотрели в глаза друг другу, не произнося ни слова, и только сиплое дыхание Мио, с трудом вырывающееся из его сдавленной груди, нарушало почти абсолютную тишину вокруг них. Но вот наконец предводитель убрал лапу с Мио и сделал шаг назад, не сводя с него пристального взгляда, готовый в любой момент пресечь новую атаку со стороны пленника. Медленно юный лев привстал с пола, но прежде, чем ему снова броситься на своего врага, тот упреждающе произнес:
— Поберегите силы, ваше высочество. Вы не в том состоянии, чтобы не то что убить меня, но даже сколько-нибудь причинить мне вред.
Мио замер, отлично понимая, что тот прав, а между тем его собеседник продолжал:
— Хотя, не буду скрывать, что ваша живучесть меня впечатлила, и именно поэтому вы еще живы. Мало того, я пришел сюда, чтобы дать ваш шанс.
— Шанс?!
— О да, шанс присоединиться ко мне.
Услышав это, Мио замер на мгновение, не веря собственным ушам. Он даже слегка потряс головой, словно пытаясь стряхнуть какое-то наваждение.
— Это что, шутка такая? Прошу меня извинить, но оценить ее я точно не в силах.
— Вовсе нет, и на вашем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем дать ответ.
Мио почувствовал, как его снова накрывает волна гнева. Услышать такое предложение, похоже, в тот момент еще никогда в своей жизни он не слышал худшего оскорбления.
— Чтобы я, представитель племени огненных львов востока, и примкнул к химерам, да…
Однако закончить ему не дали — все с таким же насмешливым тоном его прервал предводитель:
— Похоже, вы забыли, кто вы теперь. Позвольте же мне напомнить, у вас больше нет племени. Мало того, у вас отныне нет даже имени, поправьте меня, если я лгу.
Эти слова подействовали на Мио как нырок в горный ледяной источник. С трудом сделав вдох, он внезапно осипшим голосом произнес:
— Вы весьма осведомлены, но даже так, я никогда и ни за что не присоединюсь к вашему сброду, к тем, кто идет против воли самих Древних. Да я скорее войду в их обитель безымянным, если уж на то будет их воля.
Не успел он закончить, как воздух снова затрясся от хохота предводителя. Наконец, когда он справился с приступом безудержного смеха, произнес:
— Воля Древних. Что же, позвольте уточнить — кто как ни я и все члены моего отряда исполняют волю Древних как никто в этом мире?
Мио посмотрел на него — в его глазах читалось замешательство и одновременно такое негодование, словно еще никогда он не слышал ничего более мерзлотного. У него даже не нашлось что сказать от охватившего его возмущения. Казалось, слова застряли в его горле, словно он разом превратился в одного из безмолвных, а его собеседник тем временем продолжил:
— О да, все мы исполняем их волю, иначе почему же всем нам позволено здесь находиться, ваше высочество? А я вам скажу почему. Первый закон Древних: выживает лишь сильнейший. он вам должен быть хорошо известен. Ну так вот, лично я вобрал в себя силу своих родителей в полной мере, как и положено по закону Древних. Прежде чем под моим началом встали те, кого вы называете сбродом и отверженными Древними, я по силе превзошёл всех в племени и своего отца, и моей матери. Что это, как не исполнение воли Древних, а, ваше высочество?
Он замолчал, а Мио не знал, что ему возразить. Он и до того задавался этим вопросом, но теперь, услышав его от того, кого все, кого он знал, называли отверженным, теперь он просто не мог игнорировать его. Однако и ответа у него не было, не только, чтобы озвучить его для своего собеседника, но даже для самого себя. Медленно он опустил голову, плечи его поникли, он весь сжался, словно неведомая тяжесть навалилась на него всей своей неотвратимой тяжестью, готовая вот-вот раздавить. Между тем предводитель, окинув его полупрезрительным взглядом, вышел из клетки, и прежде чем за ним захлопнулась решетка, он коротко произнес:
— Как следует обдумайте все это, прежде чем дать свой окончательный ответ, — с этими словами он наконец ушел, оставив окончательно сбитого с толку пленника одного.
Мио обессиленно прислонился к прутьям клетки и так и замер, не в силах даже просто думать — настолько опустошённым он себя чувствовал. Но все это было лишь началом его личного кошмара. По приказу предводителя, его клетку перенесли из отдаленной части лагеря в его центр, и там ему пришлось стать невольным свидетелем того, как привольно вели себя химеры в столь когда-то священном и, казалось, неприкосновенном месте. Мало того, то и дело он наблюдал, как в лагере появляются, а затем бесследно исчезают различные пленники, пригнанные сюда химерами.
То и дело он слышал крики и стоны несчастных, просящих помощи или молящих о пощаде. Все, что он мог — лишь метаться по своей клетке и рычать от бессилия. Но крики были лишь частью всего, что ему пришлось познать. Однажды он услышал восклицания какого-то очередного несчастного, когда он пригрозил своим мучителям карой Древних. В ответ предводитель химер подтащил его почти вплотную к клетке, где сидел Мио. Тот увидел юного представителя племени ланей. Молодой самец, судя по виду, едва переступил грань взрослой жизни и был намного юнее его самого. Его одежда представляла из себя какие-то покрытые грязью и пятнами крови обрывки, в его еще почти совсем по-детски огромных глазах, читался ужас, хотя он и старался изо всех сил не показывать его. Предводитель, приставив к его горлу клинок, произнес так, чтобы его услышала не только его жертва, но и сидящий в клетке пленник:
— Интересно, и кто же сейчас остановит меня? Сами Древние или быть может ваш владыка, поставленный ими над вами для вашей защиты, на которую вы так уповаете? Давай посмотрим, кто из них будет первым, раз уж ты так в них веришь, — с этими словами он без колебаний полоснул по его горлу.
Несчастный захрипел, а все, что оставалось онемевшему от ужаса Мио — стоять и смотреть в его угасающие глаза. Между тем предводитель равнодушно бросил обмякшее тело на землю и безразличным тоном произнес, обращаясь к одному из находящихся в тот момент рядом из своих подручных:
— Эй, займитесь им. Не хочу, чтобы его мясо стало чересчур жестким.
Затем он ушел прочь, а двое химер подобрали тело и, к немалому ужасу Мио, стали резать его на куски, словно тот был простым безмолвным, которого разделывали для будущей трапезы. В этот момент в его клетку зашел Гарт и посмотрел на своего подопечного, с ужасом наблюдавшим за всем происходящим.
— Может, не стоит всё-таки вам на это смотреть? Хотя, находясь здесь, от подобного зрелища трудно куда-то скрыться.
— Подобное зрелище… что… что они собираются делать с его телом?
— Приготовить, что же еще?
От этих слов у Мио буквально пол поплыл под лапами. Покачнувшись, он медленно опустился на пол клетки и застыл на месте, не в силах пошевелиться. Ему казалось, что остатки его мира, та его часть, которую он все это время так отчаянно пытался сохранить, раскалывается на куски и уносится от него куда-то прочь. Гарт же молча покачав головой, как обычно поставил миску с едой и, снова посмотрев на замершего неподвижно Мио, долгим взглядом тяжело вздохнул и вышел прочь, оставив того одного.
Солнце уже почти ушло с небосвода, начали сгущаться сумерки, а Мио все сидел неподвижно, глядя в пространство отсутствующим, пустым взглядом. Но вот один из последних лучей отразился от края миски, стоящей неподалеку, и этот отблеск словно вывел его из оцепенения. Моргнув, он медленно перевел взгляд на миску с едой и тут ему вдруг показалось, что в ней лежат куски плоти того самого молодого самца лани, убитого на его глазах.
Невероятный ужас вдруг овладел им. С диким воплем он отшвырнул от себя миску, та отлетела от него прочь и ударилась о решетку, выплеснув все свое содержимое на землю за пределами клетки. Сама же миска с глухим стуком покатилась по полу. Мио следил за ее передвижением, а когда она наконец остановилась, он лег на пол, сжался в клубок, как делал это в детстве, когда его что-то сильно пугало. В тот момент ему хотелось лишь одного — просто перестать существовать.
Когда Гарт снова пришел к нему, Мио все еще лежал неподвижно. За все это время он ни разу не поменял позы. Он просто лежал, глядя перед собой совершенно пустым, ничего не выражающим взглядом, и продолжал молчать в ответ на все попытки Гарта заговорить с ним. Так продолжалось один солнцеход за другим. Мио перестал есть и пить и, казалось, что его уход в обитель Древних — лишь вопрос времени. Вот только предводитель химер не собирался этого дожидаться и решил ускорить это, заодно обеспечив себя и своих подчиненных зрелищем.
По его приказу Мио вывели из клетки и, подтащив к какой-то яме, спихнули его туда. Он упал на песчаное дно и так и остался лежать неподвижно, по-прежнему не реагируя ни на что, словно от него осталась лишь пустая оболочка, лишенная души. Между тем над его головой яму закрыли тяжелой решеткой, так что выбраться теперь из нее было уже невозможно. Впрочем, пленник даже и не помышлял об этом, он вообще уже ни о чем не думал и, казалось, совершенно перестал что-либо чувствовать.
Но вот над его головой раздался свист, а затем снова кто-то явно подавал какой-то сигнал, но кому и зачем — Мио не понимал. Впрочем, ему было все равно, даже если бы его стали тут закапывать или еще что-то, подобное вряд ли бы заставило его хоть как-то реагировать. Он лишь закрыл глаза, полностью готовый встретить свой конец. Но тут до его ушей донесся едва уловимый шорох откуда-то из глубины ямы, а затем он почувствовал запах, и он был ему хорошо знаком. Что-то невидимое вдруг ожило в нем и заставило его посмотреть туда, откуда доносился звук.
К тому времени его глаза уже привыкли к полумраку, и он смог различить очертания норы, находящейся в дальней стене ямы. Звук становился все сильнее, заставляя пробудить в нем инстинкт охотника, который, похоже, не собирался так просто исчезать из его естества. А между тем из норы показались клешни, а сразу за ними — пара покрытых короткими жесткими волосками ног. За ними немедленно последовали остальные конечности, а с ними и часть массивного тела. Еще немного и из своего логова показался его хозяин. Это был взрослый таратул. Оказавшись за пределами гнезда, он стал поводить своими короткими усиками и вскоре учуял неожиданного гостя, оказавшегося на его территории, а стало быть тут же при обнаружении превратившегося в его добычу.
Медленно, все еще не спеша, безмолвный стал к нему приближаться, постепенно ускоряясь. И вот когда он уже собрался схватить жертву смертоносными клешнями, дабы разорвать и поглотить ее, все это время сохранявший полную неподвижность молодой лев подскочил, да так высоко, что сумел ухватиться за прутья закрывающей сверху ямы решетки, вызвав целый шквал криков собравшихся возле этой "арены" зрителей. Таратул оказался под ним на том самом месте, где еще секунду тому назад он лежал. С яростным ревом Мио приземлился ему на спину и изо всех сил впился безмолвному в его в тот миг оказавшуюся незащищенной шею.
Безмолвный оглушительно запищал, стал прыгать и бегать по всей яме, тщетно пытаясь сбросить с себя седока из жертвы, вдруг превратившегося в яростного хищника. Мио был безжалостен. Он рвал шею таратула, чувствуя, как рот заполняется его кровью, при этом он чувствовал, как его тело наполняет невероятное возбуждение. Ничего похожего он еще никогда не испытывал. Его словно окутало алой пеленой, из-за которой он ничего не видел и не слышал. Он рычал, продолжая рвать живую плоть, а затем стал проглатывать ее, ощущая как его тело покидает чувство всепоглощающего голода. Сколько это длилось: несколько мгновений или целую вечность — он не знал, но вот его жертва постепенно перестала сопротивляться, а вскоре и вовсе стихла. Мио сидел на трупе поверженного таратула, продолжая рычать и грызть его уже мертвое тело. Но вот его силы тоже иссякли, он замер на несколько мгновений, а затем почувствовал, как на смену алой пелене приходит тьма, в которую он стал стремительно проваливаться.
Когда он снова открыл глаза, то тьма уже не окружала его, но было кое-что куда хуже решетки. Оглядевшись, он понял, что снова находится в своей клетке. Отчаянье новой волной накрыло его с головой. Он закрыл глаза и почувствовал, как к нему кто-то вошел. Через мгновение до его носа долетел знакомый запах, а спустя еще мгновение что-то плюхнулось на пол рядом с его мордой. Это нечто источало приятный аромат, так что Мио поневоле почувствовал приступ голода.
— Эй, я тебе еду принес! — услышал он голос Гарта, но в ответ он лишь повернулся на другой бок, оставив его высказывание без внимания.
Между тем тот, подождав несколько минут, подошел к нему и, присев рядом, снова заговорил:
— Ты опять за свое, у тебя в роду случаем ослов не было?
И снова молчание было ему ответом, но похоже, это его мало беспокоило:
— Слушай, если так охота отправиться к Древним, мог бы просто позволить таратулу себя сожрать, а не загрызть его и снова пытаться уморить себя голодом. Или у твоего племени особая такая почетная форма — уйти к Древним? Вам там что, за это особые привилегии от них полагаются?
Мио наконец посмотрел на Гарта — в его глазах читалась злость, однако тот не собирался так просто отступать и упрямо подтолкнул к нему принесённый сверток. Но тот презрительно оттолкнул его прочь, так что тот отлетел в противоположный угол клетки.
— Что бы там ни говорил, я не стану есть себе подобных.
— Чего?!
Гарт с изумлением посмотрел на юного пленника, после чего слегка возмущенно фыркнул:
— Вот уж не ожидал, что кто-то подобно тебе несет яйца. На таких я бы точно не отказался посмотреть. Может, расскажешь мне о таких или еще лучше — покажешь?
Мио снова смерил его злым взглядом. Но тот в ответ подошел к нему вплотную и присел на корточки рядом.
— Итак, может все-таки расскажешь, чего ты решил добиться?
Мио молча опустил голову.
— Ладно, чего бы ты ни добивался, может для начала тебе стоит выбраться из этой клетки?
Мио поднял голову и пристально посмотрел на Гарта. В его глазах читалось удивление, а тот продолжал:
— Ты ведь охотник.
Мио молча опустил глаза.
— Что с того?
— Знаешь, где водятся прыгуны?
— Зачем они тебе? Они очень опасны.
— Если ты покажешь мне их гнезда, я помогу тебе выбраться из этой клетки.
Он замолчал и какое-то время они смотрели друг на друга, но вот Мио, так и не произнеся ни слова, снова отвернулся. Так и не дождавшись ответа, Гарт в конце концов ушел. После его ухода Мио какое-то время пытался забыться сном, но запах, который источал принесённый сверток, не давал ему этого сделать. Наконец не выдержав, Мио встал и медленно подошел к нему. Развернув его, он увидел горсть яиц, явно принадлежащих кому-то из безмолвных. Сами собой его лапы потянулись к ним, и он отправил несколько себе в рот.
Тот немедленно наполнился слюной, так что та даже стала капать ему на грудь. Проглотив их, он снова потянулся к свертку и стал отправлять его содержимое себе в рот, с жадностью проглатывая их, почти не жуя. Наконец, когда сверток совсем опустел, он почувствовал приятное тепло у себя в животе. Тяжело вздохнув, он по привычке улегся на пол, свернувшись клубком, и погрузился в глубокий сон.
Когда Гарт вновь вернулся к пленнику, он увидел, что тот сидит, прислонившись спиной к одной из стенок своей клетки, задумчиво глядя куда-то вдаль, а рядом с ним лежит пустой сверток, в котором он приносил тому еду. Когда он вошел в клетку, Мио посмотрел на него, а тот, подойдя ближе, поднял сверток и вопросительно посмотрел на него. В ответ юный лев молча кивнул, так и не произнеся ни единого слова.